Мой товарищ, одноклассник Боря Елисеев предложил сходить с ним на охоту. У него уже есть настоящее ружьё, вернее, это ружьё его отца и тот разрешает пользоваться. Боря уже не раз стрелял из него, хотя ему, как и мне, всего 11 лет. Товарищ рассказывал, что в прошлое воскресенье ходил на охоту, видел много дичи и застрелил двух куропаток, говорит: эти курочки близко подпускают. Ну, как тут не согласиться?! Я ещё не был на охоте и у меня ружья нет, зато в деле проверю свой арбалет.
Сегодня суббота и я готовлюсь к завтрашней, первой в своей жизни охоте. Ещё раз осмотрел свой недавно сделанный мне двоюродным братом арбалет, подправил напильником наконечники стрел-болтов, проверил натяжение тетивы лука-привода, "набранного" из нескольких полотен пилы-лучковки. Арбалет хорош: с двадцати шагов навылет пробивает трёхслойную фанеру. Договорились отправиться на промысел в 7 утра - в конце марта в это время уже светает. Родители восприняли мои планы, как шутку, но, когда я в 6 утра стал собираться, мама устроила скандал и не пустила меня. Настроение пропало на весь день. Отец также раскритиковал мои планы охоты с арбалетом и предложил свою охоту: в следующее воскресенье поставить петли на зайцев.
Не откладывая в "долгий ящик" подготовку, начали делать петли. Отец обжёг на костре кусок стального троса и расплёл его на отдельные проволочные жилы диаметром в один миллиметр, ставшие менее жесткими от обжига. Затем из этого материала мы смастерили подвижные петли-удавки и для удаления посторонних запахов проварили их в отваре еловой хвои и осиновой коры.
С чувством предателя, не сдержавшего слова, я пришёл в понедельник в школу, но Бори в классе не оказалось и все уже обсуждают его охоту. От осведомлённых товарищей узнал, что он всё-таки ходил на охоту с соседом Валеркой Мотиным и они там, стреляя по мишеням - своим шапкам, чуть не перестреляли друг друга. Оказывается, что Боря самовольно брал отцовское ружьё, и теперь он - под "домашним арестом".
Всю неделю я ждал следующего воскресенья и фантазировал на эту тему, представляя, как мы с отцом несём свою добычу домой. И вот это долгожданное воскресенье наступило, но отец не торопится, объясняя, что мы идём ставить силки-петли, а не охотиться с ружьём и можно прийти на место ближе к полудню. До леса, где мы решили поставить силки, от дома не более километра. Идём без лыж, так как в это время образовался довольно плотный наст, правда, за пару дней выпало 5 сантиметров свежего снега. Благодаря этому снегу мы легко определим заячьи следы двухдневной "свежести".
Петли собираемся ставить в смешанном лесочке на правом берегу реки Важинки. Здесь среди елей и берёз много осин - основного корма зайцев. Кора на некоторых наклонённых осинках почти полностью обглодана и кругом следы "косых" - субъектов нашей охоты. Отец поясняет, что петли лучше ставить на тропах, а не на одиночных следах. Троп здесь много и они причудливо переплетаются друг с другом и одиночными следами, образуя своеобразную карту-схему "дорожной" структуры заячьего "царства". Моё детское воображение рисует картины множества снующих по своим делам зайцев.
Ставим первую петлю на "магистральной", главной заячьей тропе. Оказывается, поставить петлю не так и просто, как я думал. Необходимо её насторожить: кольцо удавки надо сформировать так, чтобы оно сократилось при малейшем прикосновении к ней. Только в этом случае гарантировано попадётся пробегающий заяц. В течение двух часов смогли насторожить около полутора десятка петель - не такое уж это и простое занятие! Петли поставлены, насторожены и теперь остаётся только ждать, а это самое сложное. Такое разочарование - ведь добычи сегодня не будет! А я, что не понимал это? Конечно же понимал, но на что-то надеялся.
С понедельника повалил сильный снег, прекратившийся только к вечеру вторника, поэтому ни о какой проверке петель в эти дни не могло быть и речи. А так не терпится проверить их! Только в среду после уроков с другом Толей Смирновым и младшей сестрой Валей пошли проверять наши силки. Здесь всё заметено снегом. За пол часа поисков обнаружили только около десятка петель, да и те под действием снега и ветра "сработанные", то есть уже не насторожены. Разочарованные в результатах охоты, собрались в обратный путь, но тут истошный крик:
- Заяц, заяц, нашёл, - орёт Толя и тянет к себе огромного белого замёрзшего в лёд зайца.
Натянувшаяся и прицепленная к большой осине проволочная петля не позволяет товарищу вытащить закоченевшее от мороза тело зайца. Мы с сестрой спешим на помощь, но снять с "косого" петлю не получается - вмерзла в мех. Тогда отцепляем от дерева и с этим силком довольные несём добычу домой, несём на плече по очереди - заяц большой и тяжёлый.
- А что вы будете с этим зайцем делать, - спрашивает Толя.
- Как, что - сварим и съедим, - отвечаю я непонятливому другу.
- А не жалко? - Не унимается Толя.
- А чего его жалеть - он ведь уже не живой, - вступает в разговор сестра.
- Всё равно жалко, - продолжает Толя.
- Вот бабушка приготовит жаркое из него, приходи послезавтра попробовать зайчатины, - приглашаю друга на угощение.
Гурьбой вваливаемся домой и с порога прямо к ногам бабушки небрежно, как бывалый охотник, бросаю задубевшего беляка.
- А вой, вой, а вой, вой, что это за чудо!? - Запричитала бабуля.
- Разве не видишь? Заяц! Вот один попался! - Отвечаю я с интонацией человека, который каждый день приносит такую дичь.
- И зачем он вам - дома полно еды: молоко, мясо. Только недавно телёнка зарезали -
- Как, зачем? Мы были на охоте, а этот заяц - наша добыча! - резко объясняю мои мотивы непонимающей простых истин бабушке.
Прошло много лет с моей первой охоты и эта охота осталась не только первой, но и последней - я так и не стал охотником. И теперь, вспоминая этот случай, удивляюсь тому первобытному инстинкту охотника-добытчика, который "сидел" в нас, малолетних детях и мотивировал на охотничьи приключения.