Ранним утром в понедельник, Григорий Матвеевич, как и обещал, решил отправить водителя грузовика в город, а сам поехал следом с Егором, чтобы привезти тело Максима и уже вместе с отцом и похоронить. Сельчане обсуждали эти события, которые взбудоражили всех в округе. Не было ещё такого, чтобы сын отца...
- Вот зря Матвеич едет за его поганым телом! Принесёт он нам всем несчастье, помяните моё слово! - сказала Дуся, когда все собрались возле дома Павла и Анисьи.
- Да типун тебе на язык, Дуся! Не приведи Господи! Как же мы его там оставим? Каким бы ни был, а по-человечески похоронить его всё-таки надо, верно я говорю, бабы? - возразила сердобольная Дарья.
- Максим конечно паршивец ещё тот... о мёртвых или хорошо, или ничего не говорят. Оно конечно, убивец, он и есть убивец, как ни крути, да ещё батю свово, это его грех, не наш! А мы всё-таки должны по-людски поступить, верно я говорю? - высказалась ещё одна жительница деревни, жившая поодаль от дома, где произошли страшные события.
Из дома, плача, вышла Вера. Бедная женщина, потеряв мужа, в душе надеялась, что с Павлом у неё что и получится. Одиночество, тем более женское, горьковато на вкус, каждая мечтает о мужской ласке и заботе. А Павел ведь и пить бросил, как только жену похоронил, да и она стала к нему захаживать. Где постирает, где приберётся, а где обед занесёт, но чаще ужин заносила, да подолгу задерживалась у него. Было что между ними, или не было, никто не знал, да и не молодые поди были, чтобы осуждать их.
- Анисья, со слепой любовью к сыну и о муже должным образом не заботилась, может от того он и запил? А мужику что надо? Чашку горячей похлёбки, да женской ласки, а то и просто ласковое слово, - высказалась Дарья, при виде плачущей Веры.
- Ну да, Паша тоже вроде ожил, может они друг друга и обогрели теплом, а этот изверг, тьфу на него! - воскликнула Дуся, сплюнув в сторону.
- И Верку жаль, бесхозная женщина, словно одинокое дерево в поле, высохнет без поливу-то, - сказала соседка Веры.
- Ну ясно, какого поливу, только помер тот, кто мог бы полить. Тьфу ты, прости Господи! - высказалась Дуся, сама испугавшись своих слов.
- Тебя, видать, твой Ванька тоже редко поливает, что вечно злая и недовольная ходишь, а, Дуся? - невольно ляпнула Дарья, вызвав всеобщий смех.
Дуся нервно огляделась и махнув рукой, ушла в сторону своего дома.
- Расходимся, бабы! На работу всем пора, а как привезут тело Максима, придём помочь. Завтра похороны, нужно Фёдору сказать, чтобы сколотил ещё один гроб, эээх... что творится-то! Люди Бога перестали бояться... - последнюю фразу Дарья высказала тише.
Григорий Матвеевич, сказав водителю грузовика, чтобы тот ехал в город, где они и встретятся, поехал с Егором вперёд.
- Я быстрее ехать буду, договорюсь там, чтобы тело выдали, а ты к отделению подъезжай, к седьмому, там спросишь. Поехали, Егор! - садясь в машину, сказал председатель правления.
Вера прибралась в доме Павла. Из большой комнаты, где из мебели были буфет, типа серванта, стол, четыре стула и старый диван, с помощью соседского подростка, всё вынесли на террасу, оставив в комнате два кресла. В середине комнаты поставили шесть табуреток, три из которых были заняти гробом, в котором лежало тело Павла. В доме нашли костюм, скорее принадлежавший когда-то Максиму, отец то был много меньше сына, худее и ниже ростом. Максим занимаясь боксом, накачал мышцы груди и плеч и костюм стал ему мал. В общем, в доме нашлись вещи, в которые и одели покойника, пусть не новые, но других всё равно не было. Собрали где-то разные цветы, обложили тело покойнго, лицо которого вытянулось и побелело до неузнаваемости.
Сельчане помогали с похоронами, нужно было и поминки устроить, они решили, что негоже без этого. Кто что мог, то и приносили в дом Павла. С телом Максима затруднений не произошло. Григорий Матвеевич показал удостоверение, да ещё для важности прикрепил на грудь пиджака ордена, сам написал соответствующую бумагу, приложив свою печать. В общем, тело Максима выдали, Егор захватил большое покрывало, в которое и завернули тело и положили на дно грузовика, на котором его и довезут до конечной своей остановки. Григорий Матвеевич и сам не ожидал, что всё так быстро образуется и им без лишних вопросов выдадут тело Максима.
Впрочем, в милиции и без этого было полно дел, поймали тех, кто долгое время бесчинствовал на железной дороге, кто и Максима ограбил и убил, поэтому с его телом возиться не стали, тем более, за ним приехал сам председатель колхоза, в котором проживал покойный. Подписав бумаги, Григорий Матвеевич вместе с Егором вернулись назад, а водитель грузовика вёз в кузове своей машины необычный груз, молодого человека, который так бесцельно прожил короткую жизнь, не сделав в этой жизни ничего путного и полезного для людей. Но сельчане всё же сняли тело Максима с грузовика и занесли в дом. А как стали открывать, развернув покрывало, просто ахнули.
- Господи свят! Максим ли это? - воскликнул один из мужчин, живший по соседству.
- Кто ж его так? Так изуродовать лицо... - произнёс другой.
- Так его на полном ходу с поезда выбросили, видать, кувырком по камням и летел, несчастный, - добавил третий.
- Торопитесь, мужики, омыть бы тело и переодеть, Фёдор гроб обещался к четырём доставить, завтра к полудню обоих и похороним, - сказал Григорий Матвеевич, войдя в дом и взглянув на изуродованное, опухшее и посиневшее тело Максима, лица которого и правда, было не узнать.
Капитан, как и обещал, приготовил плов, Диана никогда не ела это азиатское блюдо, аромат которого аппетитно щекотал ноздри. Но плов капитан приготовил к вечеру, к приходу отца Дианы, а до этого, проголодавшись, они вместе поели, пожарив сосиски с яйцами. Диана чувствовала себя так, словно заново родилась, настолько ей было легко с капитаном, непринужденно и не наигранно, как было с Максимом, перед которым она вечно была словно виноватая. Капитан шутил, вызывая звонкий смех девушки, сам от души искренне смеялся. К вечеру пришёл Лев Евгеньевич, он был не один.
- Диана, дочка... познакомься... это моя однокурсница. Представляешь, оказывается она работает главным инженером на заводе "Каскад", кто бы мог подумать... - смущаясь недоумённого взгляда дочери, словно оправдываясь, говорил Лев Евгеньевич, войдя в квартиру с женщиной того же возраста, что и он.
Но женщина выглядела очень элегантно, моложавое лицо, с красивым макияжем, дорогой летний костюм, лёгкие туфельки на шпильке. Каштановые волосы были уложены в аккуратную причёску, с завитушечками, что придавали женщине более лёгкий вид.
- Изольда Марковна, очень приятно. А Вы дочь Льва Евгеньевича... Диана, он много о Вас рассказывал. Вы много красивее, чем я себе представляла, - мило улыбаясь, приятным голосом произнесла женщина.
- Да? И что же он Вам обо мне рассказывал? Ну... если не секрет конечно, - съязвила Диана, явно почувствовав ревность.
- Диана, дочка! Что ты такое говоришь? - опешил Лев Евгеньевич, совсем не ожидая такого приёма со стороны дочери.
- Понимаю Ваши чувства, Диана, примите мои искренние соболезнования по поводу смерти Вашей матери. Мне очень жаль. Только Вы зря волнуетесь, мы с Львом Евгеньевичем просто друзья, бывшие однокурсники, не более. У меня муж, взрослый сын, я счастлива в браке. А Лев Евгеньевич пригласил меня в гости, с Вами познакомить, теперь мы с ним и коллеги, будем работать вместе. Лев Евгеньевич сказал, что и Вы начнёте скоро работать на нашем заводе, значит вместе работать будем. Может можно пройти? Со стороны кухни исходит необыкновенный аромат, а мы с Вашим отцом очень проголодалась, - искренне засмеявшись, сказала Изольда Марковна.
Диана расслабилась, ведь она было решила, что едва мама умерла, папа нашёл ей замену.
- Простите... я просто растерялась, надеюсь, Вы не в обиде. Проходите... а у нас гость, папа, - ответила Диана, проходя на кухню.
Лев Евгеньевич, пропуская гостью вперёд, прошёл следом за ней и все остановились у порога кухни.
- Здравствуйте! А мы с Дианой приготовили для Вас плов, - широко улыбаясь, сказал капитан.
- Но Вы же вроде... это... из милиции! - растерянно воскликнул Лев Евгеньевич.
- Вы совершенно правы! Капитан Юсупов Владимир Валиевич, можно просто Володя. Но сегодня у меня выходной и я решил заглянуть к Вам, вернее... к Диане, - ответил капитан.
- Юсупов? Может Вы родственник того самого князя Юсупова, что служил при Петре первом? - весело спросила Изольда Марковна, проходя к столу, который Диана успела красиво сервировать для гостя, но как оказалось, для очаровательной гостьи.
- О нет! Моя личность много скромнее, мы из простых. Прошу к столу! Осталось только нарезать салат из свежих помидоров и огурцов и можно приступать к ужину, - запросто говорил капитан, словно был в этом доме не раз и не два, по-свойски, так сказать.
- Ничего не понимаю... Вы приходите ко мне домой, говорите, что приготовили плов... я правильно понял? - настороженно спросил Лев Евгеньевич.
- Совершенно верно, Лев Евгеньевич. Да Вы не волнуйтесь, плов я готовить умею, лучше мойте руки и садитесь за стол. Мы с Дианой очень старались, оцените, пожалуйста, - улыбаясь, сказал капитан.
- Ну что, где тут у вас можно помыть руки? - подняв перед собой изящные, ухоженные руки, спросила Изольда Марковна.
- Проходи сюда, - ответил Лев Евгеньевич, уводя гостью за собой.
- Это для неё одной мы так старались? - произнесла Диана, глядя им в след.
- Брось! Ты что же, ревнуешь отца? Они просто однокурсники и коллеги, тебе же сказали, - тихо ответил капитан.
- Надеюсь... а она красивая, очень ухоженная, мама была проще... - вздохнув, высказалась Диана.
- Твоя мама была лучшая, пусть покоится с миром. Не нужно о грустном, тебе так идёт улыбка, - приблизившись к девушке, сказал капитан.
- Скажешь тоже... - смутилась Диана.
Вернулись Лев Евгеньевич с Изольдрой Марковной, он отодвинул стул и помог женщине присесть за стол. Владимир открыл крышку казана, который по случаю достал Лев Евгеньевич, правда было это давно, когда он ездил в командировку в Зарафшан, где добывали золото. Капитан перемешал плов и положил на фарфоровое блюдо. Изольда Марковна сразу оценила старинную посуду, но промолчала.
- Я в начале шестидесятых, когда был в Заравшане, это небольшой город в Узбекистане, в чайхане ел плов. Вкус того плова, настоящего, узбекского, до сих пор у меня во рту. Незабываемый вкус, скажу я вам! Ну-ка... оценим и твой плов... хм... а ничего, правда вкусно! Не совсем тот вкус, но тоже очень вкусно, - с аппетитом отправляя в рот ложку с пловом, сказал Лев Евгеньевич.
- А чайхана - это ресторан? Ты никогда мне об этом не рассказывал, - спросила Диана, с интересом слушая отца.
- Спасибо! Только я наполовину таджик. А чайхана, дорогая, это двор с топчанами, где собираются мужчины и проводят свой досуг, - улыбнувшись от удовольствия, ответил капитан.
- Всё мы побратимы, капитан. Так, зачем же ты пришёл? Ведь не для того, чтобы плов нам приготовить, - спросил Лев Евгеньевич, хитро прищурив глаза.
- Нужно потом спросить у него, что такое топчаны, - подумала Диана, с интересом слушая мужчин.
- Да нет, плов я позже решил приготовить, когда Диана сказала, что придёт важный гость, а оказалось гостья. Мне просто нравится Ваша дочь, - сказал капитан, словно говорил о простых вещах.
Застыв, Диана опустила голову, Изольда Марковна, улыбнувшись, посмотрела на неё. Лев Евгеньевич не ожидал такого признания, но не мог себе не признаться, что парень ему понравился.
- В милиции все такие наглецы? - полушутя спросил Лев Евгеньевич, поглядывая и на капитана, и на дочь, лицо которой стало пунцовым.
- Да нет, думаю только я такой. Люблю говорить правду, отец с детства учил при разговоре смотреть людям в глаза и говорить только правду, - на полном серьёзе ответил капитан.
- А он мне нравится! - засмеялся Лев Евгеньевич, обнажая ряд ровных, белых зубов.