Артельные, закончив ремонтные работы в театре МХАТ, ожидали десятника с заработанными деньгами и собирались к отъезду домой. В их числе был Пётр Сергеевич Сергеев. Они, как говориться, уже сидели на вещах, когда пришёл десятник.
- Мужики, выручайте, не подведите, надо задержаться на недельку. Срочный государственный заказ - выполнить ремонт лестницы в Кремле: изготовить по размеру мраморные ступени и заменить несколько штук старых, треснувших и изношенных. Работы немного, не больше чем на неделю. Выручайте, мужики. Если выполним заказ, на следующий год работы будет по горло.
- Мне, например, надо спешить. Пахота на носу. И потом я последний год трудился, мне о будущем годе думать не приходится, - Пётр постучал себя по груди, - Всё здоровье своё сгубил на этой работе, дыхание каменной пылью забито. И ещё скажу тебе, прежде чем просить задержаться, заработанное отдай, а мы уж подумаем.
- Правильно говорит Сергеич!
- Верно! Рассчитаться бы надо.
- Знаем мы твою неделю!
- Конечно, конечно. Вот ваша зарплата. Делите сами по совести и по труду, - десятник протянул Петру увесистую пачку ассигнаций.
Мужики довольные стали обсуждать предложение десятника.
- Так значица, - выступил старший из них, - Согласные мы, ежели хорошо заплатишь. И работы чтоб не боле, чем на две недели.
- Разумеется, заплачу. В тройне заплачу. Будет работа спориться, может и раньше, чем за две недели, справитесь.
Работы намечалось провести в главном Кремлёвском дворце.
Рано утром десятник принёс пропуска в Кремль. Через час артельщики уже стояли у дверей парадного входа в Кремлёвский дворец с инструментом и узлами с рабочей одеждой.
Часовой, стоявший на часах у входа, преградил им винтовкой дорогу,
- Нельзя сюда!
- Мы работать направлены. В пропусках указано: Главный Кремлёвский дворец.
- Мне такой команды не было. Идите к коменданту Кремля.
Комендант, полковник НКВД, кроме пропусков потребовал от всех паспорта. Внимательно изучив каждый документ и задав некоторым артельщикам несколько вопросов: о месте постоянного проживания, о происхождении, об их отношении к политике, проводимой партией, и другие. В результате заявил двум из прибывших, что не может допустить их к такой ответственной работе, и предложил покинуть территорию Кремля. Особенно долго он разглядывал документы Петра Сергеева,
- Из крестьян будешь? Как среди артельщиков оказался?
- Так уж получилось. В германском плену обучился этой работе. Из плена бежал. Тут революция, Гражданская война случилась. Я через Украину перебрался на Дон. За белых воевать не захотел и перебрался на родину в Смоленскую область. Надо было на что-то восстанавливать хозяйство, вот и пошёл к артельщикам.
- За белых не хотел. А за красных что ж?
- Да как то не получилось. Пока здесь семью устраивал, так и война закончилась. Тоже можешь быть свободен. Тебе с твоей анкетой здесь делать нечего.
Мужики зашумели и в один голос начали убеждать коменданта, что без Сергеева никакой работы не получится.
- Он у нас самый главный разметчик и подборщик фактуры, без него никак. То же самое подтвердил подошедший десятник и попросил коменданта под свою ответственность допустить Сергеева к работе.
Комендант молча, внимательно ещё раз всех осмотрел,
- Прежде чем мы пойдём на место, зарубите себе на носу, с просьбами и с жалобами к членам правительства не приставать. Самим в разговоры не напрашиваться. Отвечать кратко без своих умозаключений. Если выяснится, что вы не поддерживаете линию партии, то небо вам покажется в копеечку. Ясно, надеюсь! Идите за мной.
Он лично провёл артельщиков внутрь дворца и уходя погрозил пальцем,
- Глядите у меня!
Войдя внутрь, артельщики оторопели от красоты отделки и убранства внутренних помещений и даже засомневались, сможет ли их работа соответствовать этому.
Заметив на лицах артельщиков сомнение, десятник поспешил их успокоить,
- Будьте уверены. Справитесь. Работа обычная и хорошо знакомая.
Он распределил работу среди артельщиков с учётом их возможностей. Петру и его подручному Емельяну было поручено изготовить и заменить несколько лестничных ступеней на главной лестнице.
Работа спорилась. По лестнице очень редко кто-либо проходил, поэтому работе артельщиков особо не мешали.
Иногда Емельян толкал Петра и кивком головы предлагал взглянуть на проходящего мимо человека, чьи портреты частенько печатались в газетах. Пётр цыкал на него, но всё ж краем глаза разглядывал проходящего члена правительства, когда ещё удастся такое. Через несколько дней «десятник», видя, что Пётр вполне справляется один, отправил Емельяна на другую работу.
Пётр в очередной раз прилаживал одну из готовых мраморных ступеней, когда за спиной прозвучал тихий голос,
- Харащё работаете,… товарищ,… со знанием дела… Многим у нас… не хватает… именно этого.
Слова произносились негромко с расстановкой, что заставляло прислушиваться и внимательнее относиться к сказанному.
- Кто такой будете?.. Рабочий?
– Пётр Сергеев, артельщик. Я вообще-то из крестьян, а с артелью зимой подрабатываю. Вот артелью сообща значит трудимся.
- А скажите, товарищ Сергеев,… как это Вам… крестьянину… вдруг удалось освоить… такое трудное,… я бы сказал,… совсем необычное для крестьянина… ремесло?
Пётр прекратил работу, сел на уже установленную ступеньку и приподняв глаза вверх обомлел, но опомнившись тут же быстро поднялся. Оказалось так, что он стал на много выше человека напротив, поэтому растерялся и не мог сообразить, как выйти из этой ситуации.
- Сидите, отдыхайте… Не люблю раболепия… Не наш это обычай… Не советский…
– Разрешите, я закурю, Иосиф Виссарионович. Надеюсь, меня не накажут.
- Курите, товарищ… С Вашего разрешения… я тоже присяду… и закурю.
Сталин сел рядом на ступень. Пётр достал из кармана фартука кисет.
- Спрячьте… Свои потом покурите.
Сталин достал из кармана френча военного образца коробку папирос «Герцеговина Флор», раскрыл и протянул Петру.
Пётр аккуратно взял одну папиросу. Сталин достал из другого кармана трубку и стал набивать табаком из папирос, ломая их. Затем протянул коробку с оставшимися папиросами Петру,
- Возьмите… У меня ещё имеются… Теперь,… если накажут Вас,… то вместе… со Сталиным.
Пётр достал коробку спичек и прикурил папиросу,
- Никогда ни курил таких папирос.
Сталин некоторое время раскуривал трубку. Раскурив изредка её потягивал и молчал, глядя куда-то в пространство.
Пётр первый нарушил молчание,
- Я, товарищ Сталин,… я, Иосиф Виссарионович, освоил это дело в австрийском плену во время войны с Германией. Нескольких пленных и меня в том числе направили работать на гранитную фабрику, там и обучился. Вот, и пригодилось умение-то .
-Как же так?.. Присягу нарушили,… товарищ Сергеев?
- Присяги не нарушал. В этом не повинен. Наш полк попал в окружение. Сражались, пока ни закончились боеприпасы. Командование приказало прекратить сопротивление. А потом кому присягу-то давали - царю.
- А, скажите,… товарищ… Сергеев,… Вы в колхоз… вступили?
- Нет, Иосиф Виссарионович, в нашей деревне колхоз ещё не создан, а потом меня всё равно не примут. Я не крестьянин, не рабочий, да и зажиточным считаюсь. Хотя, какой я зажиточный. Благодаря этой работе имею, конечно, лишнюю копеечку, но заработанную всё ж честным трудом.
- Какая… причина,… что затянули так… с колхозами?.. Плохо… работает… ваш райком… и райсовет…
- Причина такая. Насмотрелися наши крестьяне на мытарства соседей, где была создана коммуна. Четыре деревни, значит, свезли всё своё хозяйство в одну деревню. Всё общее. Работали, кто как хотел. Руководства настоящего не было. Дожили за один год до ручки, как говорится, и разбежались, расхватав всё, что не проели. Насмотрелися. Райком что?.. Он несколько раз сход собирал. Агитировал и припугивал, но никак не уговорил. Я, что скажу, пока настоящие хозяева из середняков, знающие крестьянские нужды, ни вступят, не будет колхоза. Вступят, так за ними и все остальные пойдут.
- Спасибо за беседу,… товарищ.. В колхоз вступайте… Партия… всё обдумала… Только коллективный труд… поможет…высоко развить… наше… сельское хозяйство… Примут… Ведь… власть наша… рабоче-крестьянская… Вы,.. товарищ,.. напомните им об этом… Как бы противники… коллективизации… ни мешали,.. партия большевиков… выполнит… намеченный план… развития страны,.. а с ними… мы разберёмся… Прощайте,.. рабочий-крестьянин,.. Сергеев,.. Добра…и благополучия… Вашему дому... В колхоз… вступайте… и другим …посоветуйте… Плохо… быть наполовину рабочим… и наполовину крестьянином… нужно быть… стопроцентным рабочим… или колхозником.
Они одновременно поднялись со ступеней. Сталин, поднимаясь вверх по лестнице, ещё раз повторил,
- Партия… разберётся…
Работы в Кремле закончили за день до Пасхи. Артельщики собирали свои вещи, когда неожиданно пришёл «десятник»,
- Идите в финчасть, премию вам выписали. Да, ещё вот талоны возьмите на продуктовые наборы. Получите в Гумме, в спец-секции.
Премия оказалась существенной, аж пятьсот рублей, но более всего удивил набор продуктов, некоторые из которых были неведомы артельщикам. Баночки чёрной и красной икры, консервированные крабы, сайра, печень трески и шпроты, увесистый кус севрюги, палка сырокопчёной колбасы, три плитки шоколада, пачка чая, коробка конфет и бутылка красного грузинского вина, всё это было аккуратно упаковано в коробку и для удобства добротно перевязано шпагатом.
Отпускающий наборы продавец заявил,
- Только правительство и высшие партийные и советские деятели получают такие наборы.
Окончание сезона работ, как всегда отмечали в ближайшем Подмосковье в доме одного из артельщиков. Гостеприимный хозяин, холостяк, всегда с радушием принимал гостей.
Основным занятием была игра в карты на деньги. Правила были твёрдые, Все выделяли на игру по одинаковой сумме и проигравший эту сумму выбывал из игры. Играли, пока ни останется с приличным выигрышем кто-то один, победивший всех.
На этот раз сумму определили в половину премии. Петру не везло, и он выбыл уже в середине игры, которая продолжалась до самого утра. Победитель послал самого молодого из артельщиков за водкой, обмыть выигрыш. Тут уж напились до полной готовности.
Выспавшись и приведя себя по возможности в нормальный вид, Пётр и несколько попутчиков из артельщиков пошли на ближайшую станцию и на пригородном поезде доехали до Киевского вокзала, а затем на трамвае до Белорусского вокзала.
Поезда ходили редко. Простояв более пяти часов в очереди за билетом на поезд смоленского направления, и ещё прождав на забитом людьми и вещами вокзале ещё восемь часов, Пётр занял место в вагоне.
Вагон был очень старый и вконец изношенный, при движении в нём, что-то скрипело, трещало и стучало. Казалось, того гляди развалится.
Поезд медленно двигался в сторону Смоленска, подолгу задерживаясь на каждой станции. Состав тянул изрядно дымивший паровоз. Время в пути заняло почти семь часов.
Пётр сошёл с поезда сразу после Вязьмы на станции Дурово и ранним утром пересел на рабочий поезд, ходивший по узкоколейке до Владимирского Тупика.
Приехав на станцию Игоревская, Пётр направился по большаку, ведущему в сторону Холм-Жирковского. Заплечный мешок, набитый всевозможными вещами, деревянный сундучок с инструментом и рабочей одеждой да коробка с продуктами составляли достаточно тяжёлую кладь. Присев на сундучок, стал ждать попутный транспорт. Ему повезло, и он довольно быстро остановил подводу, загруженную мешками с солью. Платы возничий не попросил, кроме как на время дороги обеспечивать его табачком. Пётр взгромоздился со своим скарбом на мешки и склонив голову задремал, прерывая сон только для изготовления самокруток .
В один из перекуров Петра хозяин подводы, не оборачиваясь к нему, спросил,
- Откель и куды путь держишь? Как тебя величать?
- Пётр.
- Так, откель Петро путь держишь и куды, еже ли не секрет?
-Домой в деревню. Это за Днепром. Фелиппово. Слыхал?
- Знамо дело. Тябе повязло, я в Нахимовское еду, как раз мимо твоёй дяревни.
- Еду из Москвы. В зиму там работал. Возвращаюсь, к севу пора готовиться.
- А, я-то из потребкооператива. Соль вязу для засолки сала, капусты, гурцов и прочаго. У нас у коперативи ешшо ни чаво, а тябе я не завидую. Шшо щас деется у нас у районе. Спешно ряшило начальство согнать усех крестян у колхозы, а тех, хто не согласный, в сновном у каго хозяйство крепкае, записывають в кулаки и приписывають им гитацию пртив вступления в колхоз. Значица супротив гяняральной линии партии. И как врагов советской власти ссылають у Сибирь. На сяле многия папали под этя жорнова. У некоторых колхозах додумались до тово, шо и тех колхозников, хто не соглашалси с ряшением колхозного начальства, тоже сключали с колхозу и записывали в подкулачники.
Пётр слушая, молчал. Слова мужика навели его на мысль, что это он возможно виновен в происходящем. Зачем он так разоткровенничался перед Сталиным. Неужели то, что он услышал от меня, имело такие последствия. «Какие ещё пакости придумает эта народная власть», - Пётр нащупал в боковом кармане пальто коробку, подарок Сталина. Достал её и хотел выбросить, но вспомнил, что в ней лежит важный документ, и передумал. «Жаль выбрасывать такую красоту да ещё с папиросами. Что добру пропадать», - и Пётр убрал коробку обратно в карман, - «Будет, чем похвалиться перед мужиками. Всё ж сталинский подарок. Всё-таки нехорошая личность оказывается этот наш вождь, если всё так и есть, как я думаю».
- Ко мне кум приехал, он по Волге плавал на барже в прошлом годе, рассказываить, на кажной пристани люди стоять милостыню просють, шо б подали шо из съястнога. В колхозы всех поголовно согнали, а тут тябе засуха, неурожай. Запасов у колхозе никаких нету, всё государству сдають. Это не то шо у свободного хозяина усегда про чёрный день храняться кой - какие запасы. Шо и говорить, глупые, я дажа прибавил бы пряступные люди страной правють. Но тольки я тябе, Пятро, этага не говорил. Мяне ешшо на свободе пожить хочитца.
Дорога в основном шла через лес и ещё не просохла. От талого снега местами стояли глубокие грязные лужи. Пара лошадей иногда с большим трудом преодолевала очередное препятствие.
Когда лес закончился, впереди замаячила деревня, через неё и проходила дорога.
Пётр попросил Ивана, так звали возничего, остановить лошадей у колодца.
Он совсем забыл просьбу жены привезти из Москвы святую воду и теперь решил как - то выйти из положения. Он развязал мешок и достал бутылку водки.
- А, что, Ваня, ни хлопнуть ли нам за моё возвращение по стаканчику, да душу отогреть после таких дел.
- Да, дяла хужей некуда. Мы у коперативи усё гадаим, иде будем брать сырьё да товары. С колхозов шиш шо получишь. А?. .
Распечатав зубами бутылку, Пётр выплюнул сургуч и бумажную пробку,
- Закусить бы чем…
- Имеем чем, - Иван достал из холщёвого узелка, лежавшего под сеном, на котором он сидел, солёный огурец, два яйца, луковицу и краюху ржаного хлеба, - Вот и закус, шо можить быть лучча...
Они делали по несколько глотков, заедая каждую порцию спиртного.
- Надо допивать, - сказал изрядно уже захмелевший Пётр, - Жалко выливать.
- Зачем выливать. На. Из газетки пробочку сделай, заткни. Дома допьёшь с похмелля-то.
Пётр покачал головой,
- Не. Воду мне надо налить. Очень надо, а то домой не пустят.
И они дружно докончили остатки водки.
Колодец был глубокий. Подняв с помощью ворота ведро, Пётр прежде всего отпил из него. Вода оказалась очень холодной, чистой и приятной на вкус. Петр опустил бутылку в ведро, и вода забулькала, заполняя её.
От моста, как всегда, Пётр шёл пешком вдоль Днепра по краю поля, которое уже ожидало приложения крестьянского труда.
Его семейство было в полном сборе. На столе стояло блюдо с куличом, вокруг которого лежали крашеные в луковой шелухе яйца. Ульяна разливала из самовара чай, заваренный травами.
Когда Пётр вошёл в горницу, все повскакивали с лавок и подбежали к нему, чтобы обнять и прижаться к родному человеку. Но прежде каждый произносил: «Христос воскресе». Пётр отвечал: «Воистину воскресе» и трижды целовал их в щёки. Он сбросил с плеч пальто и положил на сундук. Сев на скамью у печи, снял сапоги со следами не отмытой грязи и одел лапти, поставленные рядом Ульяной.
- Захар, принеси мои вещи. Я в сенях оставил.
Поставив перед собой коробку и мешок, Пётр начал раздавать подарки,
–Тебе, Уля, платок, - он достал цветастый с кистями платок.
- А, мне? - не выдержала дочь.
- Тебе, Дуняш, маниста и зеркальце.
Дуня схватила монисты и, накрутив их на шею, подбежала к зеркалу, висевшему на стене,
- Красота-то какая! Спасибо, папка. Девки обзавидуютца.
- Григорий, держи кепку и складной нож со всевозможными приспособлениями, ты давно просил.
- Спасибо, батя, - Григорий расправил немного помятую кепку и погрузился в изучение ножа.
Пётр вынул из мешка свёрток,
- Твой подарок, Захар. Тройка. Из отличного сукна. На себя мерил. Мы вроде как схожи по конституции. Еже ли что, мать поправит, где надо подгонит. Не гоже тебе ехать свататься в деревенском.
– Свататься?
- Решил я тебя оженить и невесту нашёл, Ленку Щербакову. Знаешь её? Подходит она тебе?
- Знаю. Много раз видел в клубе. Ихний кружок разные представления устраивает. Красивая… Согласится ли за меня выйти?
- Это уж ты постарайся. В кружок к ним запишись.
- Меня приглашали на гармошке играть. Хор образовался. Ленка тоже в нём поёть.
- Хорошо. Покажи себя с лутчей стороны. Заступись, если кто обижает. Я, когда за мать заступился, она потом глаз с меня не сводила,
- Прямо уж не сводила. Можить это я тебя тожить завлекала. Отца слушай он дело говорить.
- Да чо, я согласный. Только она девка боевая, её не очень-то обидишь.
- Договорились. Закончим пахоту и поедем сватами к Александре Щербаковой на смотрины ёйной дочки. А ты Захар постарайся понравиться будущей жене. Сосватаем тебе невесту и осенью свадебку сыграем… Ну а теперь я устрою вам настоящий праздник, - Пётр не спеша аккуратно развязал шпагат, обматывавший коробку с продуктами, и смотал его в клубок,
- Пригодится по хозяйству. Подходите, берите и ставьте на стол.
Вскоре на столе оказалось всё содержимое коробки. Все с любопытством разглядывали, вертели в руках, нюхали угощения, из которых многое они никогда не видели.
- Хорош подарок от правительства мне за труд мой!
- Так хочется всё покушать, - Дуня уселась за стол в ожидании.
- Всё будем и пробовать, и есть, Дуня, да вином запивать, - и Пётр стал внимательно разглядывать этикетку на бутылке. Но Ульяна категорически возразила:
- Не дам я вам счас съесть сразу всё. И без вина обойдёмся. Чай остывает. А, насчёт выпить, ты, Петь, я вижу, ужо достаточно приложился к водочке.
- Что есть, то есть, не скрою. Командуйте, как хотите.
- Скомандую так, - Ульяна стала перед столом, раздумывая, - Вино и конфеты… - она забрала у Дуни коробку, которую та рассматривала, держа в руках и читая всё, что на ней написано, - Возьмёте, када поедете обговаривать свадьбу. Банки и колбаску прибережём до свадьбы. Шоколад отдадим Захару. Пойдёт на свидание, будет, чем угостить Ленку. Девки это любят. Рыбу, жаль долго не пролежит, и всё остальное счас съедим, всё-таки Пасха, большой праздник.
Ульяна сложила в фартук банки и колбасу, подошла к буфету, открыла его ключом, убрала всё туда, достала начатую бутылку водки и снова заперла.
- Это нам с тобой, празник отметить, - она поставила бутылку на стол, - А вот ты ,Петя, про мою главную-то просьбу забыл.
- Точно. Забыл, - Пётр поспешно поднял лежащее на сундуке пальто и достал из кармана бутылку с водой заткнутую бумажной пробкой, - Не пролилась, слава богу. Получи, Ульян, что просила.
Ульяна взяла бутылку, вытащила пробку, перекрестилась и приготовилась отпить глоток,
- Фу, водкой пахнить. Не догадался чистую посудину найти или эту, хотя б сполоснул.
- Сполоснул… Ты что говоришь? Где мне в церкви споласкивать? Святой водой что ли, шоб поп крестом огрел.
После этих слов Петра дети расхохотались, не в силах удержаться.
- Циц! - пригрозила Ульяна. - Не поп, а батюшка. Безбожник.
Она заставила детей отпить из бутылки по глотку и предварительно трижды перекреститься.
- Почему безбожник? Можить я самый верущий и есь. Можить боле попа твово верую, - Пётр повернулся в сторону иконы Казанской божьей матери и перекрестился, - Батюшка у меня один, отец мой родный Сергей Парамонович, царствие ему небесное.
Огонёк на лампадке заколебался, придавая образу обманчивые признаки живого человеческого лица.
- А в школе учут, что бога нет, - встряла в разговор Дуня.
- Состарисся, помрёшь, в ад попадёшь и узнаешь тогда, есть бог или нет, - Ульяна, наливая воду на ладонь, побрызгала во все углы горницы и протянула бутылку Петру, - Испей тож глоток.
« Я уже сегодня пил», - хотел было отказаться Пётр, но, внемля просьбе Ульяны, всё ж выпил, - Прости господи, - и он трижды перекрестился.
Все уселись за столом, предвкушая праздничный обед.
- Ну, ты мамка и жадна.
- Я, Греня, не жадна. Ко всему надо относитца беряжливо и в еде умеренность знать, а иначе по миру пойдёшь милостыню просить. Вот так-то, сынок. Ты весь в батьку, всё готов растранжирить или в карты проиграть, не то што Захарка - он в меня.
- Почему проиграть? Держи, - и Пётр достал из-за пазухи перевязанную верёвочкой внушительную пачку денег, - Это называется проиграть? Бери, спрячь, у тебя точно целее будут.
Ульяна, взяв деньги, быстро вышла за дверь.
- Какова баба, даже нам не доверяить. Ежели прикинуть, можить и правильно. Чёрные денёчки могут наступить, когда их совсем не ждёшь. И они наступят. Скоро наступят. Верно говорю.