Глава 20.
Бо куролесит.
А и высоко скакали бородавчатые стервецы. Этаким-то простецким побытом они в три прыжка настигнут свои жертвы и всё; можно смело двигать ошмётки армии домой, по дороге сочиняя правдивую побасёнку о никчёмном колдуне, не оправдавшем оказанного ему высокого доверия, и о скромном вожде, всё-таки сумевшем наказать ворогов за дерзость и жестоковыйность. Не хотели добром покориться, так он – простой воин Великих болот – их силою принудил, сломив, раздавив и пустив на корм бородавочникам. Эх, ещё б была возможность число вражин преувеличить. Ну, хоть немного, скажем, до тысячи голов. Вождь, топтавшийся в задней линии своей монструозной армии, досадливо поцокал языком-лопатой и облизнул свой выпуклый левый глаз. Заманчиво. Но чревато. Вдруг Трикстер надумает пошарить в его мозгах, такое за ним водится: что тогда? Нет, лучше о числе людей промолчать, целее будешь.
Военный вождь, некая помесь тритона с обезьяной, поскрёб лапкой отвисший зоб: раков бы сейчас или, на худой конец пригоршню головастиков. Что-то пузо подвело. От командирских, видать, треволнений. Нет, ежели б он заранее знал, что война такое хлопотное дело, ни за что бы ни подался в армию Трикстера. Сидел бы сейчас в своём заболоченном озерце, жрал лягушачью икру, забот не ведая. Нет же, на приключения потянуло. Кстати о них… Что это там творится, такое занимательное.
Вождь присмотрелся. Гм, непонятно. На гибких стебельках он выдвинул вперёд свои огромные, круглые, как мяч для крикета глаза. Хм… людишки надумали удирать. Это они зря, всё равно – бесполезно. Ага… а крылатое недоразумение, никогда обитателем болот ранее не виданное, решило, стало быть, задержаться. И ладушки. Бородавочники его в миг обгрызут, а потом расскажут, каков он на вкус. Может, со временем, подобные уродцы войдут в постоянное меню орды. Надо же чем-то армию фуражировать на этой отвратительно сухой и твёрдой земле. Как тут жить-то вообще, приличному болотнику? И на кой сюда Трикстера потащи… Стоп! Об этом думать не следует. Трикстер дознается и… Не надо о плохом. Не надо. Лучше полюбоваться на то, как бородавочники крылану хвоста накручивают.
Неловко, неуклюже, кособоко, но Бо с первого раза исхитрился подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы успеть расправить крылья и не ляпнуться на задницу. Взлетал он клювом к врагу, но от чего-то, заложив вираж, развернулся, и принялся яростно махать крыльями, громко щёлкать клювом и выпускать огромные когти
- Чего это с ним? – очумело вопросил Шмор. – Совсем цыплячьим умишком тронулся.
- А ну, господа, - изменившимся голосом сказал барон, - поддёргиваем штаны – и дёру. Он нам велит поторапливаться.
Ну, умный цыплак, коли так; Рино и дедушку Шмора на такое дело дважды подбивать не нужно. Они и припустили что есть духу, не забыв подхватить гордость шпионажа под микитки. Без особого почтения, зато его ноги по земле не волочились, отступление тормозя. Ещё бы господин барон башкой не вертел, из рук норовя выскользнуть, и подчинённых с резвой иноходи сбивая, совсем был бы молодцом. Но тут Рино с дедушкой Шмором ничего поделать не могли, понимали – Вуассон о своём питомце тревожится.
Райвен таки извернулся и выскользнул из цепких рук прапорщика и верного слуги.
- Дуйте дальше сами. Не спорить. Я за вами, только позже. Позже, я сказал, - повысил он голос, пресекая любую попутку оспорить его распоряжение. – Всё. Марш.
Они подчинились: Шмор с готовностью – приказ есть приказ, - Рино с явной неохотой. Барон же проверил пистолет и неспешно повернул обратно. Грифон, конечно, зверь лютейший, но он ещё мелочь голопузая, а противников ух, ещё сколько.
Отогнав подальше бестолковых двуногих, Бо развернулся. В воздухе развернулся. Во, каков, аж у самого дух перехватило от лихости. Прыгучих бородавчатых тварей он не опасался. Численное их превосходство птенца не тревожило. Вот наземных чудищ, тех, что с копьями, беречься стоило. Попадёт зазубренное копейное жало в живот, и языком такую рану уже не залижешь. Бо издал воинственный клич – пропадать, так с музыкой – и мощно взмахнул широкими крыльями. Бестолков он был по юности своей, или нет, но птенец, инстинкту подчиняясь, как-то сумел уразуметь: атаковать ему сподручнее сверху.
Первого хвостатика он словил лапами в самой высокой точке, коей тот достиг в прыжке, безжалостно сокрушив его хребет страшными львиными когтями. Ой, да это проще простого. Бо почувствовал, как его захлестнула волной охотничьего азарта. Вторая жертва, не рассчитав, оказалась перед клювом грифона. И тот, ни мгновения не теряя, схватил нечаянную добычу и поднялся чуть выше. Ему, не к месту припомнилось, что за всеми сегодняшними заботами, он так нормально и не позавтракал. Бо дёрнул головой, подбрасывая ещё верещащую тушку кверху, и намереваясь проглотить её, прямо на лету.
- Не жри всякую гадость, – донеслось до него снизу. – Дрист прохватит.
Бо чуть повернул голову, стараясь разглядеть, кто там блажит, и упустил момент. Бородавочник пролетел мимо клюва, оставив несчастную зверушку голодной. А внизу неслух-человек уже разрядил свой пистолет в одну из рукастых ящериц. Ох, ну до чего же люди бестолковы. Вот сейчас Бо разберётся тут, на воздусях, а потом доходчиво разъяснит двуногому недотёпе, что его великого и могучего грифона нужно слушаться всегда, везде и во всём.
Птенец кособоко зашёл на новый круг, и, очертя голову кинулся в самую гущу прыгунов. У наблюдавшего за его выкрутасами болотного стратега дух захватило от увиденного. Он уселся на корточки, обхватив лапами пятки, и, не отрываясь, смотрел в небо. Грифон его поразил и напугал. Кое-кто из его воинства из задних рядов уже оборачивался, не понимая, чего это начальство тянет с приказом об атаке. А вождя, словно родимчик хватил. Отвесив челюсть и пустив длинную, липкую слюну. Он глядел обессмысленным взором в поднебесье и бестолково открывал и закрывал широкий рот.
Бо ворвался в скопище прыгунов, как матёрый волк в овчарню, пустив в ход крылья, клюв, лапы и даже хвост. Снизу в него полетели дротики. Однако обстрел не помог болотным тварям. Лишь одно копьецо угодило в крыло грифона. Не задев тела, оно выбило пару жёстких маховых перьев. И только-то. Бо чувствовал опьянение битвой. Какой-то прыгун, наверное, самый сообразительный или просто невезучий оказался на горбушке раззадорившегося птаха. Сначала он, глаза от ужаса зажмуря, судорожно вцепился острыми когтями в шкуру грифона. Умел он там в высоту сигать или нет – это дело уже десятое. Но вот падать с верхотуры он вовсе не собирался. К тому же окаянный грифон метался в воздухе, что твой бес, то и дело, норовя завалиться на спину. Бо, природный покоритель небес, вставал на крыло с поразительной быстротой. Несчастному болотнику вовсе не улыбалось сверзиться из поднебесья вниз головой. И он держался, что есть мочи, пока до его куцего умишка не дошло: грифон-то, скотина такая, в прямом смысле у него в лапах. И болотник воспрял духом. Подобравшись поближе к шее Бо, он, широко разинув впасть, впился в неё зубами и принялся с остервенением пережевывать. Бо почувствовал дискомфорт, и, выпустив из лап очередную жертву, завис в воздухе, пытаясь разобраться в ощущениях. Снизу к неподвижной мишени метнулось с десяток дротиков. Один из них, уже на излёте вскользь зацепил лапу не вовремя призадумавшегося птаха. Боль вывела Бо из ступора. Он поднабрал высоту, а то, как бы действительно в пузо не угодили, и повернул голову назад. Болотник грифона видел впервые в жизни, откуда ему было знать о чрезвычайной подвижности его шеи. Углядев прямо перед собой огромный клюв, прыгун отпустил непокорную добычу и попытался языком избавиться от забивших его рот перьев. Какое там. В пасти они сидели крепко, что твой кляп. А всё клейкий язык: вот же, как подвёл владельца. Болотник, изображая искреннее раскаяние, растянул рот в извинительной улыбке и даже лапки развёл, признавая некоторую свою неправоту. Мол звиняй, чес-слово.Мол, война, сам понимать должон. Приказ ети его под хвост и, и всё такое. Но чёрствое сердце грифона не дрогнуло, и несокрушимый клюв сомкнулся на круглой голове прыгуна. Мотнув тушку болотного окаянца из стороны в сторону, Бо припомнил наставление хозяина и огорчённо отправил законную добычу в затяжной полёт.
Кстати, вдруг встревожился он: а как там поживает его двуногий?
У двуногого дела шли лучше некуда – он удирал. Некто, кто сейчас заправлял всем этим безобразием, понял, что добыча вот-вот ускользнёт из его лап, и дал отмашку к полноценной атаке. Эх, сразу не стоило мудрить. Но «хорошая мысля приходит опосля», и теперь вождь был полон решимости закончить начатое обязательно к своей пользе.
Патроны ещё не кончились. Это радовало. Огорчало же Райвена иное, и крайне неприятное для него обстоятельство: бегать он всё ещё не мог, разве что ковылять еле-еле. Так что уйти от толпы разъярённых чудовищ он не надеялся. И как на грех среди врагов не было ни одного чародея. Вот же незадача. Кое-как преодолев с полсотни ярдов, барон Вуассон был вынужден остановиться. Силы кончились. Лёгкие в груди пылали огнём. Сердце выпрыгивало из горла. В глазах всё плыло. Последние два выстрела ушли «в молоко». Райвен это знал. Трясущимися пальцами он зарядил пистолет. Вот и всё. Последний выстрел. В кого? В себя? И покончить со всем этим. Или всё-таки уложить ещё одну тварь, а там пусть пируют, суки? А они были уже близко. Очень близко. Райвен равнодушно хмыкнул: вот значит, как. На этом всё. Странно, но, ни страха, ни даже какого-то особого волнения он не испытывал. Кто-то, когда-то – возможно – отец, –говорил ему, что к смерти нельзя быть готовым заранее. Можно убеждать себя в этом. Можно считать себя совершенно, абсолютно неустрашимым. Можно пускать пыль в глаза всем окружающим, изображая из себя героя. Но готовым быть нельзя. Только сам момент её прихода определяет – врал ты всем и самому себе – главным образом самому себе – или действительно чего-то стоил. Вуассон чуть поджал губы. Если слова старика принять за истину, то сейчас его ставка взлетела до небес. Райвен не боялся. Совсем. Правая его рука приподнялась, прижимая раскалённый ствол к виску. Боль от ожога он всё-таки почувствовал. «Всё ещё жив! - Мысль была ядовито-саркастической. – Это ненадолго».
Удивительно, как удобно может располагаться палец в выемке спускового крючка.
Одна из тварей, самая шустрая или самая голодная была настолько близко, что он успел почувствовать её смрадное дыхание. Райвен спустил курок.
Бо видел, что дело плохо. Человека настигали. Вот-вот и спасать будет уже некого. Он сложил крылья и понёсся вниз, как пушечное ядро. Остроте зрения грифоном могли позавидовать даже орлы. Он видел, что его человек поднимает к своей голове ту грохочущую штуку, от которой спотыкались на полном ходу отвратительные существа с телами ящериц. Спотыкались, валились с лап, завязывались узлами в агонии. А после уже не двигались. И Бо вовсе не хотел, чтобы подобное произошло с этим хилым, ни на что не годным двуногим.
Грифон успел. Прежде, чем грохнул выстрел, некая сила вздёрнула Райвена куда-то вверх. Пистолетный ствол оторвался от виска, - как вообще оружие из руки не выпало? - и пуля ушла в землю, не расколов аристократический череп барона.
- Какого ляда!? – совсем не солидно завизжал Вуассон, задрав башку и любуясь пузом Бо, ещё по щенячьи, не полностью покрытым шерстью. - Я только помереть настроился.
Бо наплевательски отнёсся к баронским воплям. Только когти плотнее сжал, продырявив не токмо одежду, но и мягкие баронские телеса. Райвен взвыл от боли. И завопил ещё громче, когда грифон совсем не ласково хлопнул его об землю. Бо был совсем юным грифоном, даже не подростком, и таскать в когтях тяжёлую добычу ему ещё было не под силу. Да и какого чёрта, он только сегодня летать научился! Так стоило ли так истошно вопить. Нет, всё-таки люди крайне неблагодарные существа. Но своё дело он сделал – враги отстали, и значительно.
Птенец изогнул шею, проверяя, не угробил ли обожаемую игрушку. Барон копошился в его когтях, сдавленно, с хрипами матерясь. Живой? Ну и славно. Летим дальше. И длинные ноги Вуассона поволоклись по земле. Иногда, когда почти выдохшийся Бо, казалось терял последние силы, туго приходилось не только пяткам Райвена. Но, но с матюгами и хрипами, они таки догнали Рино и Шмора.
- Ого! – округлил очи прапорщик. – Как ловко наш аристократ пристроился: пичугу взнуздал.
- Одно слово – эксплуататор, - с натугой просипел Рино. – Недобиток позорного имперского прошлого.
Бо снова уронил Райвена, и плюхнулся рядом. Лететь, да что там лететь, даже идти на своих четырёх он уже не мог – выдохся.
- Ну и ладно, - дедушка Шмор опустился на задницу, прямо там, где стоял. – Старый я уже для беготни. Туточки посижу. Подожду обещанного вами чуда.
- Ладно, так ладно. Я тоже больше никуда не помчусь. – Рино обнял за шею Бо. – Не бросать же вас немощных. Господа, хочу у вас поинтересоваться: а патроны у нас ещё есть?..