- Ника!
За неделю работы на Отверженную Республику этот окрик научил меня подскакивать на месте и вытягиваться по стойке «смирно». Требовательный, не терпящий отложения, он звучал в моих ушах по десятку раз на дню, и каждый раз, слыша свое имя, душа моя сжималась в комок от осознания, что я не успела выполнить все поручения.
Первое время в Краллике я жаловалась, что из-за безделья время еле идет, что часы как будто стоят на месте, а минуты с трудом ползут. Мне совершенно не нравилось сидеть в одиночестве, ожидая, пока Олли вернется со своей «каторги» и потянет меня изучать город. Но я не могла и предположить, что после нескольких дней, проведенных в доме справедливости в качестве помощницы, начну скучать по тем свободным часам лености! Меня предупреждали, что работы будет много, однако я не думала, что буду с трудом успевать справляться с обилием навалившихся на меня дел.
Господин Аксель Хорм – человек, принимавший меня на работу и ставший моим наставником в суровом мире дома справедливости – следил, как я справлялась с заданиями, день ото дня подкидывая мне все новую работенку. С отеческой улыбкой на лице он показывал мне структуру управления Республикой и рассказывал, из каких отделов она состоит и кто стоит во главе. Мне предстояло запомнить имена и должности десятка людей, научиться не плутать в огромном дворце дома справедливости и ориентироваться в поистине безграничном архиве. От новой информации голова у меня шла кругом.
Больше всего мне понравилось работать в архиве. Там было тихо, спокойно, никто не одергивал и не отвлекал меня, к тому же работать с документами отказалось куда легче, чем с людьми. Эта была огромная библиотека, книжные полки которой тянулись насколько хватало глаз. Папки и коробки с непонятными пометками занимали собой все пространство от подвала до чердака. Пять этажей знаний, пять этажей досконально записанной истории – и это, по словам господина Хорма, была лишь малая часть архива. Как я успела понять, здесь хранилось лишь то, что произошло за последние лет десять, все остальное находилось в другом здании. Каждый этаж был посвящен определенной сфере деятельности Республики: например, как я успела узнать, данные о рождении и смерти хранились на пятом этаже, на втором можно было получить данные о финансах всего Краллика, а на третьем, там, где я проводила часы, содержалась информация о всех судебных заседаниях, проводимых за последние годы. Ходить на другие этажи мне было запрещено, смотрители и посетители архива прекрасно знали, имею ли я доступ к той или иной части библиотеки. Однако гулять по дому справедливости у меня не было ни малейшего желания – я с трудом успевала справиться с имеющимися делами.
Устраиваясь на работу в дом справедливости, я боялась своего незнания очевидных вещей и уж чересчур буйного поведения спутника, однако оба страха улетучились буквально в первые дни. Выйдя и «подросткового периода», Мирра стала куда спокойнее: как только я вышла на работу, она перестала приставать к спутникам других людей, непременно желая устроить бурную возню. Теперь она практически всегда спала, устроившись рядом со мной. Разбудить спутника было не так-то просто, и часто, чтобы не тратить драгоценного времени, я просто брала ее на руки и тащила следом за собой. Мне казалось, что воплощение души досыпает все те часы, что из-за работы упустила я.
С друзьями я теперь виделась куда реже. Встречаться получалось лишь по вечерам, когда приятели волоком вытаскивали меня из архива или из кабинета господина Хорма, где мне временно оборудовали рабочее место – все остальное время я была предоставлена сама себе. За месяц, проведённый в Алеме, я так привыкла к постоянному присутствию рядом со мной Олли, что теперь, выйдя в самостоятельное плавание, мне его постоянно не хватало. Особенно сильно я тосковала о друге, когда надо было узнать о чем-то очень простом, и одновременно непонятным для меня.
Несмотря на то, что свободного времени стало совсем мало, я не прекращала изучать Краллик. Едва меня выпускали из дома справедливости, как мы шли гулять по Республике. С каждым днем я все больше узнавала этот поразительный чертог, и с каждым разом Дирк с Марвом, наши постоянные спутники в путешествиях по столице, вызывали у меня больше положительных эмоций. Споров с заносчивым парнем меньше не становилось, я была готова сцепиться с ним даже несмотря на уставшее после многочасовой бумажной работы сознание.
Если ко мне Дирк относился с недоверием, то с Олли они практически моментально нашли общий язык. Больше всего разговоров было о предстоящем выступлении: Марв уже заканчивал ремонт своего гипнокуба, так что теперь Олли с Дирком только и делали, что мечтали о грядущей славе. Я не принимала никакого участия в этой авантюре, являясь лишь зрителем, и нисколько не жалела о том, что меня «оставили за бортом». Знаменательный день все приближался, и останавливать полет мальчишеских фантазий было все сложнее. Все четверо свято верили, что гипнокуб сумеет решить все проблемы, и я, не желая портить им счастье, терпеливо ждала того дня, когда после работы я пойду не гулять по Краллику, а направлюсь в «Селедки» слушать выступление друзей.
Несмотря на трудности, новая работа мне очень нравилась. С каждым днем я все больше осваивалась, узнавала сложную структуру дома справедливости, а знаний о Краллике, которых мне так не хватало, тут было просто видимо-невидимо. Мне было интересно абсолютно все, пусть мне по большей части приходилось работать над составлением всевозможных отчетов о проведенных заседаниях суда. Видя, что я постепенно осваиваюсь, господин Хорм давал мне все более сложные, но в то же время интересные задания.
Однажды, спустя неделю после волнительного дня собеседования, он поинтересовался:
- Милая Ника, скажи-ка мне, умеешь ли ты писать?
- Вы же проверили эту способность еще неделю назад. – пробормотала я, не поднимая готовы от кипы тонких, шуршащих листов, целиком исписанных витиеватыми оборотами.
Господин Хорм был человеком общительным, и, судя по всему, видел во мне прекрасную собеседницу. Уже на второй день работы я поняла, что можно слушать его вполуха, занимаясь непосредственными обязанностями, и лишь время от времени соглашаться с его размышлениями. Ответы у меня выходили несколько резковатыми, однако начальник списывал такой тон на серьезное отношение к делу. Кабинет господина Хорма был достаточно оживленным местом – многие сотрудники дома справедливости заглядывали туда и по делам, и чтобы перекинуться парой слов со специалистом по трудовой деятельности.
Обычно я лишь утвердительно кивала, когда начальник принимался болтать со мной, однако в тот день мое мычание его явно не устроило. Взяв свободный стул, мужчина сел напротив меня, и тепло улыбнулся.
- Нет, что ты, твоя грамотность не вызывает ни малейших нареканий! Я имею в виду несколько другое. Ты уже неделю корпишь над записями со следствий, и, скажу честно, твои отчеты получаются достаточно приличными. Главный архивариус сказал, что его уже хвалили за предоставленные тобой материалы, можешь гордиться этим.
- Спасибо. Приму к сведению. – пробормотала я, все еще пытаясь понять прыгающие перед глазами буквы. Однако господин Хорм все так же сидел напротив, так что мне пришлось отложить в сторону бумаги и включиться в диалог.
- Так вот, милая Ника. Я специально целую неделю держу тебя в архиве, чтобы ты привыкла к принятой у нас форме документации. Скажи пожалуйста, а ты бы сама сумела написать что-то похожее? Наши законники каждый день рассматривают десяток дел в чертоговом суде, составляя все новые протоколы, однако даже им нужен кто-то, записывающий ход судебного заседания.
Я задумчиво погладила дремлющую на краю стола спутницу, принявшую вид серой кошки.
- Я никогда не пробовала писать что-то самостоятельно…
- Ну, значит, стоит попробовать. Ты девушка способная, думаю, особых проблем такое задание у тебя не вызовет. Завтра с утра будь готова пойти на заседание.
Спорить с господином Хормом я не стала, тем более мне самой было интересно попасть на судебное слушанье. Послушно кивнув, я поинтересовалась:
- А что я там буду делать? Просто записывать все, о чем говорят судьи?
- Именно. Сядешь в первом ряду с блокнотом в руках и будешь записывать все, что посчитаешь нужным, на основании этого конспекта потом и будешь составлять отчет. Буду ждать пробный вариант к обеду, как раз и решим, пригодна ли ты для такой работы, или лучше подобрать что-нибудь другое. И еще кое-что: оденься во все черное, в другой одежде тебя просто не пустят в зал суда.
Все следующее утро пролетело как в тумане. Немного волнуясь, я ерзала на неудобной скамье, а любопытство заставляло меня вертеть головой по сторонам. Зал суда был достаточно темным местом, находящимся в подвальном этаже дома справедливости. Здесь не было огромных окон, не было летнего солнца, а из-за обилия свечей создавалась строгая, слегка угнетающая атмосфера. Места для зрителей кольцом охватывали одинокую кафедру, стоящую внизу, перед ней, на возвышении, стоял стол с тремя стульями. По обе стороны от него – по небольшому письменному столику, за которым уже сидели молодые люди. Я устроилась в самом углу первого ряда, стараясь сделаться как можно незаметнее. На коленях лежал блокнот, и, глядя на чистые листы, я мысленно готовилась к соревнованию по скорописанию. Однако мои страхи оказались напрасными: заседание суда было делом очень скучным, нудным и медленным. Судьи говорили монотонными голосами, по сто раз повторяя одно и то же, так что я успевала и ход суда записать, и поскучать, ожидая, пока что-то сдвинется с мертвой точки. После трех часов борьбы со сном выйти из зала суда, размять затекшие конечности и сощуриться от лучей полуденного солнца казалось мне самой большой наградой.
Мой отчет порадовал господина Хорма, специалист по трудовой деятельности еще долго восхищался удаче, что именно я пришла к нему на собеседование. По привычке, я пропускала его слова мимо ушей, одновременно радуясь и проклиная себя за исполнительность.
Время шло. Закончился июнь, в бешеном темпе пролетела половина июля, где-то на горизонте замаячил август. За три недели я так и не освоилась в доме справедливости, однако уже не впадала в панику от новых заданий. Постепенно я становилась все спокойнее, прибавлялась уверенность в себе, а ежедневные хвалы господина Хорма бальзамом ложились на самолюбие. Мне приходилось все больше бегать по управлению Республикой, то относя какие-то документы, то присутствуя на совещаниях руководителей разных отделов в качестве секретаря. Обилие информации не откладывалось в голове, я забывала суть обсуждаемого вопроса, едва составив отчет, однако от меня и не требовали большего. Поручения я выполняла относительно быстро и качественно, и такое положение дел всех устраивало. Однако не обходилось и без оплошностей.
Однажды, едва явившись на работу, я увидела на своем столе целый список неотложных дел. Пробежавшись по нему взглядом, я сразу поняла, что весь день проведу в архиве, время от времени делая пробежки по запутанным коридорам управления Республикой. Однако перспектива огромного объема работ меня нисколько не удручала: именно в тот вечер Марв решился провести очередное испытание своего детища. Если все пройдет, как по маслу, уже через пару дней ребята планировали идти в «Селедки». Мне было безумно интересно посмотреть на то, как улучшатся голоса друзей, а ворох бумажной работы помогал дождаться заветного часа. Настроение было приподнятым, я легко скакала к архиву, сжимая в руке список документов, которые мне надо было изучить. Мирра носилась рядом, довольно виляя хвостом – спутник так и не научился прятать мои настоящие эмоции. Главный архивариус, пожилой человек с длинной, посеребренной бородой, взглянув на внушительный список, чуть слышно присвистнул:
- Вижу, госпожа Ника, вы справляетесь со своими обязанностями, раз вам дают все больше дел! – воскликнул он приглушенным голосом. Написав на листочке, где я могу найти требуемый материал, старичок хихикнул и пожелал мне удачного дня. Обложившись всевозможными документами, я подумала, что удача мне ой как потребуется.
Как всегда, часы в архиве не проходили, а пролетали. Только я села за работу, как пора заканчивать отчет и бежать на другой конец управления Республикой, чтобы успеть отдать материалы до начала какого-нибудь крайне важного собрания. На стол я постоянно клала небольшие часы с молоточками, начинающими тихонько звонить каждые пятнадцать минут – подарок Марва, юноша смастерил этот небольшой автомат как только услышал, что я не успеваю следить за временем. Вот и в тот день, как только часики пробили одиннадцать я, глухо зарычав, принялась складывать документы и отчеты. Кипа бумаг получилась достаточно объемистой, я еле удерживала ее в руках. Помощи ожидать было не от кого, вокруг не было ни души. Тяжело вздохнув, я пнула Мирру и на полной скорости рванула к выходу из архива. На перебежку у меня оставалось чуть больше десяти минут – ничто, если учитывать, что моя цель находилась в другом конце дома справедливости. Дверь в помещения архива была большой, громоздкой и невероятно тяжелой, особенно если пытаться открыть ее боком, однако я удачно справилась с поставленной задачей. Выскользнув в коридор, я развернулась на каблуках и припустила к лестнице на другой этаж. За время работы я поняла, что бегающие по коридору люди – совершенно нормальное явление. В подобном не было ничего из ряда вон выходящего, просто какому-то младшему клерку дали задание отнести служебную записку в другой отдел. Как и весь остальной молодняк, меня гоняли по всему управлению Республики.
Стараясь не выронить кипу бумаг, я резко завернула в один из поворотов и совершено неожиданно попала в «аварию». У меня было предчувствие, что такая беготня ни к чему хорошему не приведет, и больше всего боялась попасть в подобную ситуацию. Столкновение было таким сильным, что я, потеряв равновесие, осела на пол. В глазах потемнело, а в голове поднялся неприятий звон. Собрав мысли в кучку, я посмотрела по сторонам и ахнула: все мои бумаги разлетелись по коридору, укрыв паркет подобно свежему снегу. Документы молодого человека, в которого я умудрилась врезаться, точно так же валялись на полу, перемешавшись с моими отчетами.
Коридор огласился практически одинаковым стоном. Бедняга-посыльный сидел на полу, потирая руку и рассеяно глядя на рассыпавшуюся бумажную кутерьму.
Я первой вырвалась из оцепенения. Тихо ругаясь себе под нос, я принялась носиться, собирая документы, а Мирра, обернувшись лисицей, с тихим тявканьем скакала около ног. Опустившись на колени, я быстрыми движениями перебирала листы, пытаясь отличить свое от чужого.
- Девушка… Может, вам помочь? – протянул парень задумчивым голосом. Казалось, будто столкновение настолько вывело его из равновесия, что он никак не может прийти в себя.
Не отрывая головы от пола, я прорычала:
- Вы мне уже помогли. Как теперь отличить ваше от моего?! У меня мало времени, я должна предоставить эти отчеты до полуденного совещания с департаментом по финансовому обеспечению Республики!
- Знаете ли, я тоже спешу! - отчеканил в отчет юноша. Мой резкий тон помог ему взять себя в руки – лицо парня, до этого слегка отрешенное, сделалось строгим. Поправив очки, он добавил: - Вы просто документы по отделам разносите, а мне надо выступать на заседании глав отделов, на котором присутствует сам президент нашего чертога! И у меня, хочу заметить, времени куда меньше вашего!
- Ну и что вы предлагаете делать?
- Пересматривать документы, что же еще! Все, что касается финансов – ваше, а если говорится о последнем заседании городской коллегии – то это уже мое.
Окинув белый пол коридора быстрым взглядом, я ахнула.
- Да мы так и до ночи не управимся! У меня было пять папок по пятьдесят листов в каждой, плюс еще что-то по мелочи, у вас, как я понимаю, и того больше. И вы хотите просто пересмотреть ворох рассыпавшихся бумаг?!
- У вас есть идеи получше?! Если не можете предложить что-то стоящее – будьте так любезны, помогите разобраться в документах! Без лишних препирательств дело пойдет быстрее.
От рассеянности, которая была в молодом человеке буквально минуту назад, не осталось и следа. Придя в себя после инцидента, он стал достаточно твердым, собранным, а поджимающее время делало его голос жестким, к тому же ему явно не понравился мой тон. Однако меня уже как будто несло. Решив, что имею дело с таким же, как я, помощником-секретарем, я позволила себе выплеснуть все напряжение, скопившееся за время работы в управлении Республикой. Как ни странно, «авария» стала тем глотком свежего воздуха, которого мне так не хватало. Не отвлекаясь от лихорадочного перебирания страниц, я выпалила:
- Для начала у меня есть к вам просьба смотреть по сторонам, когда бежите куда-то сломя голову.
- В таком случае у меня к вам встречное предложение! Между прочим, это вы в меня врезались!
- Да как бы не так! Неужели маленькая, хрупкая девушка способна сбить парня с ног?
- Поверьте, она способна и не на такое!
- Я вас просто не увидела из-за поворота! Чтобы не было таких случаев в будущем, могу предложить ограничивать скорость любителей пробежаться по коридорам Республики – тогда бы мы успели обойти друг друга.
- В таком случае служебный документооборот застопорился бы. Вы же прекрасно понимаете, сколько бумажек надо передать из отдела в отдел каждый день!
- Тогда надо использовать птиц, а не бедных помощников-секретарей.
- От нас меньше грязи и неурядиц, чем от стаи голубей.
- Зато птички защищены от подобных проблем, они, по крайней мере, не сталкиваются в воздухе!
- Не отвлекайтесь! Давайте работать активнее, ни у меня, ни у вас нет времени.
Подняв голову от вороха бумаг, я с ужасом поняла, что коридор все еще бел от бумаг. У меня в руках уже была наполовину восстановленная папка, однако работы было еще полным-полно. Парень ползал недалеко от меня, вчитываясь в документы и разделяя их на две кучки. Посреди уже расчищенного пространства кружили огненная лисица и иссиня-черная пантера, оба спутника глухо рычали друг на друга, опасно подняв загривки, но драку пока не начинали – наверное, потому что и я, и юноша тайком ухмылялись, наслаждаясь спором.
За несколько часов я успела достаточно хорошо запомнить бумаги, так что мне было достаточно мимолетного взгляда, чтобы понять, моя это работа или нет. Определить принадлежность документов не оставляло труда, но восстановить десять папок было достаточно нудным занятием. Не переставая перекидываться взаимными обвинениями и насмешками, мы ползали по коридору.
- Мне объявят строгий выговор! – ахнула я, вспомнив про железную дисциплину. На меня уже накладывали взыскания за нерасторопность, и в такие дни я сидела на работе до глубокой ночи, глотая слезы и пытаясь хоть как-то довести до конца задания. От мысли, что со мной могут сделать за опоздание и сшибленного клерка, мне стало дурно. Совершенно не хотелось получать наказание именно в тот день, когда друзья решили проводить первое испытание улучшенного гипнокуба на публике. – Что со мной теперь будет?! Я и месяца не проработала, через день какие-то ошибки! Меня теперь точно уволят!
Молодой человек лишь отмахнулся от меня.
- Не поднимайте панику, самое страшное, что с вами могут сделать – так это отчитать за опоздание, а вот мне действительно влетит по первое число. Поверьте, мое наказание будет куда хуже!
- С чего это вы взяли? Мне придется просидеть на работе до ночи, слушая нотации господина Хорма! Я не могу сегодня получать взыскание, у меня планы на вечер!
- Поздно, вы, считай, его уже получили. Так это вы работаете у господина Хорма? Я слышал о вас, он уже несколько недель только и говорит, что из-за новой помощницы у него появилось море свободного времени. Получать взыскание от этого душки все равно, что болтать с любимым дедушкой! Он настолько приятный человек, что даже ругаться нормально не умеет, это просто противоречит его природе. За опоздание с предоставлением документов в департамент по финансовым вопросам вы, конечно, получите взыскание, придется провозиться пару лишних часов с бумагами, но никто не будет на вас орать. Моим же ушам такое счастье может только снится! Опоздать на заседание глав крупнейших отделов дома справедливости, где я выступаю докладчиком по основному вопросу… Хозяин меня убьет.
- Ничего, думаю, вы сумеете выкарабкаться из этой проблемы. В конце концов, это же просто какое-то совещание.
- Конечно, простое совещание, на котором присутствует господин Червинс собственной персоной.
Трех недель вполне хватило, чтобы понять – президент Отверженной Республики тот человек, который требует от подчиненных дисциплинированности и исполнительности. Я выслушала столько баек про правителя чертога, что волей-неволей и сама стала его опасаться. Мне стало жалко этого паренька, стоило только представить, что господин Червинс сделает с ним за отсутствие на совещании.
- Я не думала, что все так плохо… Простите… Вам лучше бежать, может, можно еще исправить ситуацию…
- Думаю, что вряд ли. – молодой человек на минуту оторвался от работы, бегло осмотрел коридор и, покачав головой, снова опустился на колени. – Ладно, в конце концов, это не самое страшное. Наказанием больше, наказанием меньше – какая разница? На собрание я все равно опоздал, явиться на него без документов я не могу, так что, думаю, сейчас самым лучшим будет просто собрать все бумаги и разойтись.
Юношу совершенно не пугала перспектива знатной головомойки. Устроившись в углу, он разбирал кипу документов, время от времени кидая на меня заинтересованные взгляды. Я привыкла не замечать подобное – за время работы в управлении Республикой не прошло и дня, чтобы на меня не пялились – однако сейчас его внимание было мне приятным. То и дело поднимая глаза от пола, я осторожно рассматривала парня, которого так неудачно сбила. Это был высокий, статный юноша, одетый в строгую форму служителей дома справедливости – белоснежная рубашка, черные жилет и брюки. Лицо, обрамленное темно-каштановыми, чуть вьющимися волосами, было очень приятным, а очки в тонкой черной оправе придавали молодому человеку серьезности. Несмотря на всю абсурдность ситуации, парень был совершенно спокоен, в каждом его движении ощущалось достоинство и уверенность в себе. Но стоило ему заметить мои взгляды, как он тут же смутился: клерк опустил глаза и уткнулся в ворох бумаг, сдерживаясь, чтобы не пялиться в мою сторону.
- Еще раз приношу свои извинения. – выпалил он, когда через пятнадцать минут наши папки приняли прежние форму и содержание. Протянув мне несколько листков, относящихся к моей работе, парень кивнул и, развернувшись, быстрыми шагами двинулся по коридору. Следом за ним поскакала пантера, на ходу обернувшаяся филином.
Исчезновение юноши будто вывело меня из какого-то оцепенения. Ощущая поднимающийся страх, я лихорадочно листала папки, и, удостоверившись, что все сложено правильно, чуть ли не бегом рванула в направлении департамента по финансовому обеспечению Республики. Мирра бежала рядом, прижавшись к ногам. Я прекрасно понимала, что наказания не избежать – совещание началось двадцать минут назад. Еще несколько минут мне пришлось потратить перед дверями кабинета, чтобы привести себя в порядок и справиться со страхом, так что в итоге я опоздала почти на полчаса.
Все члены департамента по финансовому обеспечению замолчали, когда в комнату постучались, и на пороге образовалась бледная, чуть взъерошенная девица. Накинув на себя непроницаемую маску, я прошла к столу, слушая в оглушающей тишине звук бешено колотящегося сердца. Как того требовал регламент, я вежливо поклонилась обалдевшему начальнику департамента и вышла из кабинета. Взяв себя в руки, я побрела к архиву, проклиная все на свете и желая провалиться сквозь землю. Работы было еще много, я восприняла ворох новых бумаг как способ оторваться от мира и хотя бы ненадолго забыть про свой позор.
Однако спрятаться надолго не удалось: через несколько часов господин Хорм положил передо мной служебную записку, в которой говорилось, что младшая помощница Ника умудрилась сорвать очень важное совещание, предоставив необходимые для него документы спустя тридцать минут после начала.
- Потрудись объясниться – что это вообще значит? Мне казалось, ты уже достаточно освоилась, чтобы не путаться в коридорах управления Республикой! – во взгляде специалиста по трудовой деятельности было столько укора, что мне захотелось сползти под стол. Справившись с собой, я рассказала наставнику что приключилось по пути в департамент по финансовому обеспечению. С каждым новым предложением его хмурое лицо разглаживалось, а к концу повествования он с трудом сдерживал смех. – Сбила человека?! Как же надо было нестись, чтобы врезаться в бедолагу!
- Я очень спешила, и он, судя по всему, тоже.
- Быть такого не может! Я работаю на республику больше тридцати лет, но еще ни разу не припомню подобного случая! Мы гоняем молодых из отдела в отдел, каждый прошел через этот этап работы, но столкновений у нас еще не бывало! Поздравляю, моя милая, вы войдете в историю дома справедливости как девушка, сшибающая несчастных клерков. Однако, какие бы причины не заставили тебя задержаться, я должен наложить на тебя взыскание. В доме справедливости дисциплина превыше всего, и за каждое ее нарушение следует наказание. Останешься сегодня до вечера, как раз разберешь документы, которые еще остались.
- А никак нельзя перенести наказание на понедельник? – протянула я, прекрасно понимая, что репетицию друзей увидеть не получится. Господин Хорм только пожал плечами.
- Боюсь, что нет. Ничего страшного, это всего на один вечер. Ну не куксись ты так! Знаешь, юноше, которого ты сбила, сейчас гораздо хуже. Если я правильно понял твой рассказ, он один из приближенных Генри Червинса. Этот человек приближает к себе лучших из лучших, и подопечных держит в строгости. Я-то просто посмеялся над твоей неудачливостью и наградил часами дополнительной работы, а тот бедняга малой кровью не обойдется. Эх, не завидую я юнцу!
С тяжелым сердцем я вернулась к работе. На душе скребли кошки, буквы прыгали перед глазами, а руки опускались в бессилии. Когда на маленьких часиках пробило шесть вечера, я собрала оставшиеся документы и поплелась на рабочее место в кабинет специалиста по трудовой деятельности. Сверху и снизу слышался оживленный топот ног и гул голосов – весь дом справедливости с чистой совестью оставлял все дела, чтобы как следует отдохнуть несколько дней. Прижав к груди папку, я шагала в веселой толпе, стараясь не слушать рассуждения о приятном вечерке. От понимания, что придется засидеться до глубокой ночи, становилось тошно, к глазам подкатывали горячие слезы, однако что-то внутри твердило: «Не смей показывать слабость. Не здесь, не сейчас! В доме справедливости все знают умную, бойкую младшую помощницу Нику, которая просто не может лить слезы!».
В опустевшем кабинете господина Хорма не слышался гул управления Республикой – как раз то, чтобы не бередить душу. Убрав подальше эмоции, я взялась за составление очередного отчета. Работа всегда захватывала меня. Мне было необходимо довести дело до конца, и это мое качество особо радовало специалиста по трудовой деятельности. В тот злополучный вечер я воспринимала кипу неразобранных документов как способ отгородиться от всех горестей. Время летело быстро, я не заметила, как небо за окном из лазурно-голубого стало бархатно-черным. Лишь когда дверь кабинета тихонько открылась и в комнату заглянула физиономия Олли, я оторвалась от стола.
Войдя в кабинет, молодой человек тут же принялся тараторить:
- Ну и ну! Я, оказывается, был прав – ты опять засиделась в управлении Республикой! Отлично, Лу должен мне три двирма! Слушай, ну ты даешь – так обижать будущих великих артистов! Я думал, ты будешь на нашей репетиции, послушаешь, как работает автомат Марва, скажешь, что он гений, а из нас вышли просто великолепные музыканты, а ты взяла и не пришла! Вот говорил я, что тебе не стоит идти работать на Республику – она все сильнее затягивает тебя в свой омут. Сначала просто засиживаешься допоздна со всякими бумажками, а что потом? Пойдешь на рейды вместе со смотрителями? Или наоборот, будешь заниматься воровством да жульничеством? Учти, я против такого!
- Меня наказали. – как всегда, с появлением приятеля вся грусть отступала в сторону, а на лице сама собой появлялась улыбка. Олли был ходячим разносчиком позитивных эмоций, и стоило ему войти в комнату, как обида за упущенный вечер растворилась.
- Как, опять?! Слушай, чем ты тут вообще занимаешься, если тебя наказывают по несколько раз на неделе? Ты казалась мне спокойной, исполнительной девушкой, а как вышла на работу – то все, как будто подменили. Из-за чего теперь тебя заставили сидеть допоздна?
- Я нарушила распорядок дня, не предоставила вовремя важные документы, и сбила человека.
- А вот с этого места поподробнее. Ты серьезно сбила человека?! Объясни мне всего две вещи: как и зачем. Чем он сумел так вывести тебя из равновесия?!
Предвкушая что-то интересное, Олли подвинул ворох бумаг и опустился прямо на стол. Поняв, что работать дальше будет просто невозможно, я принялась собираться домой, попутно рассказывая о своих неудачах. Странно: еще несколько часов назад события сегодняшнего дня казались мне самыми отвратительными моментами за все время пребывания в Алеме, но после разговора с другом они стали чем-то забавным.
Во всех моих горестных всхлипах Олли находил повод для смеха. Врезалась в человека? Ничего страшного, зато теперь ты точно прославишься на все управление Республикой. Опоздала с предоставлением документов? Тоже мне повод для расстройств! Одни только лица членов департамента по финансовому обеспечению чего стоят! Не посмотрела на репетицию друзей? Еще будет возможность увидеть их триумф!
Когда мы вышли из кабинета, я как раз заканчивала повествование, и коридор звенел от нашего дружного смеха. Дом справедливости был уже совершено пуст, если не считать пары охранников на входе. Не переставая веселиться, я выскочила в прохладу ночи, и только тогда поинтересовалась:
- А как у вас дела? Как гипнокуб? Все работает как надо? Больше сбоев нет?
- О, гипнокуб – самое настоящее сокровище! С его помощью мы уже завтра покорим сердца посетителей «Селедок», а потом – кто знает – может, и всего Краллика! Мы его уже опробовали, и скажу тебе честно, я в настоящем восторге от собственного голоса! Чудо-автомат работает как часы, и на этот раз звуки наших голосов воздействуют только на слух, никто в гипноз не впадает. Мы решили немного поиграть, оставили Лу проверять воздействие агрегата, и он был совершенно нормальным. Прыгал по комнате, вопил, что теперь нам не придется возвращаться к работе в доках, словом, всячески выражал свой восторг, из чего можно было сделать вывод, что гипнокуб работает как следует.
- Когда вы собрались в «Селедки»?
- Завтра. Нечего тянуть со славой!
- А если ничего не получится? Сегодня все работало, а на большую аудиторию не будет иметь такого воздействия?
- Я верю в светлое будущее. У меня прям чутье есть – завтра у нас будет самый важный день в жизни, день, когда о нас заговорят. Вот увидишь – через двадцать четыре часа из дверей бара выйдут парни, способные взбудоражить сознание всего Краллика!
Я не стала одергивать Олли, позволив ему как следует помечтать. Юноша весело смеялся, рисуя передо мной заманчивые картины славы, у меня просто не хватало сил выдернуть его из объятий сладкой грезы. Сама я была спокойна, я старалась трезво оценивать ситуацию, однако приятель уже неделю жил только мечтами о грядущем выступлении. Возвращать его с небес на землю у меня не было ни малейшего желания.