ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
ХРАМ НУЖДЫ
От автора: В этой главе мне предстоит нелегкий выбор,
ибо говорить о предмете столь необходимом, опуская вольные
подробности — невозможно. Но обещаю, несмотря на то,
что истории мои «без глянца», в своём повествовании
я буду настолько деликатен, насколько позволит мне
историческая правда.
Поезд «Москва-Рига», скрипя и тяжело вздыхая, пытался покинуть перрон. Его удерживала лишь группа опоздавших на вокзал артистов, приглашенных на фестиваль в Юрмалу. Администраторы, чертыхаясь, помогали забрасывать багаж в вагон отправляющегося состава. За чемоданами последовали дамы. Мужчины запрыгивали на подножку тамбура последними. Мне повезло, что жена в этот день взяла отгул, чтобы проводить любимого супруга на своей новой «ласточке». Ей удалось мистическим образом объехать бесконечные московские пробки, так что я поднялся в вагон минут за 20 до отхода поезда. У меня оказалось достаточно времени, чтобы вальяжно
прогуляться по новым ковровым дорожкам в коридоре и оценить белоснежные занавески в купе:
— Всё для тружеников культуры, — сладко улыбнулась проводница. — Так сказать, для поп-звезд.
— Звёзд-шансона, — поправил я даму.
— Очень уж мне охота на живого Джигурду поглядеть. И на
эту, как её... ну, из нового сериала…
На правах художественного руководителя и ведущего фестиваля, я получил второе купе. В «апартаментах», смежных с купе проводницы, был размещён, разумеется, ее кумир. А той, что из «нового сериала», достался «будуар» № 3. Дальше следовали: популярная цыганская группа, легендарный композитор, автор шлягера про вишни из сада дяди Вани, вечный оптимист Гека, красавица Наташа Верещагина и исполнители, с которыми я работал впервые.
Отрапортовав по «мобильнику» рижским коллегам об успешном старте проекта «Зона шансона», я вышел из купе, чтобы проследовать в заветную комнату,которую персонал открывает только при движении состава. Далеко ходить мне не пришлось, так как очередь в «кабинет раздумий» заканчивалась ровно у моего купе, растянувшись по всему коридору.
— Товарищи артисты! — с выражением произнесла проводница, — несмотря на глубокое уважение к народной песне и другой художественной самодеятельности, туалетная комната, так сказать, распахнет вам свои объятия только через 20 минут. Короче, пока не проедим «Москву-сортировочную», сортир не открою.
Народ возмутился, но спорить с проводницей не стал. А раздавшийся недовольный хриплый возглас одного из пассажиров, был решительно подавлен хозяйкой вагона:
— Кричать мы будем на шоу у Малахова. А здесь соблюдайте правила. Иначе будете в своём купе из окна... пиариться, так сказать!
Разочаровавшись в творческой интеллигенции в общем и в своём любимце в частности, женщина удалилась. Пассажиры решили не расходиться и остались терпеливо ждать в проходе, пока поезд не проедет станцию «Москва-сортировочная».
— И кто вообще этот туалет придумал? — спросила звезда из купе №3. — Вот, раньше, говорят, туалетов вообще не было. Я в кино видела, как в Версале по нужде за занавеску ходили.
Ожидающие с испугом посмотрели на девушку. Чтобы как-то разрядить обстановку, я решил вмешаться:
— Брешут они в этом кино. Первый туалет появился пять тысяч лет назад ещё, в Месопотамии. Это был ящик из кирпича с деревянным сиденьем.
— Опаньки, какой комфорт для попаньки! — пробасил знакомый голос из очереди. И где ты этот ящик нашёл?
— В Национальном Британском музее. Там еще резной трон-стульчак из гробницы царицы шумеров был выставлен. Между прочим, 2600 года до нашей эры!
— Правильно, — поддержал меня композитор, слывший
большим интеллектуалом. — Туалеты были. Но, без канализации. Например, в Париже только при Наполеоне была проложена канализационная система. До этого все нечистоты выливались в сточную канаву.
— Ребята, — взмолился Гека, — давайте о чем нибудь другом
поговорим. У меня от ваших умных разговоров сейчас мочевой пузырь лопнет.
— Потерпите, Георгий! Бог терпел и нам велел! — хихикнула молодая певица, ближе всех стоявшая к туалету. — Интересно же!
— Давай, Дима, рассказывай, — поддержала меня Наташа, — ты же мастер разговорного жанра.
— Ну, если интересно, слушайте!
В средневековой Европе туалеты были только у высшей знати, и то самые примитивные — банкетки с дыркой сверху. Мебельщики изощрялись, украшая их деревянной резьбой, богатой драпировкой и позолотой. Под банкеткой находился
вынимающийся резервуар. А в штате дворцов были специальные слуги, в обязанности которых входило опустошать горшки каждые два часа. Они имели обыкновение выплескивать содержимое интимного сосуда прямо из окна.
— Жаль, что под тем окном толстая Светка не проходила, —прощебетала молодая певица.
— Про Светку ничего не скажу, а вот французский король Людовик IX в 1270-ом году прошел.
— Под окном широким,
Под окном высоким… — неожиданно затянул цыганский хор.
После фразы: «… мимо этой хаты парень бравый первый раз идет», я продолжил рассказ:
— Следствием этой неловкой прогулки стал изданный королем закон, запрещавший «выливать нечистоты из верхних окон домов», а опорожняя горшок из окон первого этажа, нужно кричать: «Осторожно, лью!». В стране туманного Альбиона
дела с туалетной гигиеной обстояли не лучше. Власти Лондона, не надеясь на сознательность горожан, начали нанимать людей, которые должны были ходить по улицам и, заметив, как кто-то высунулся из окна с «ночной вазой», выкрикивать:
«Поберегись!».
— Поберегись! — закричал Гека и выбежал в тамбур.
— Счастливчик! — вздохнули разом женщины.
— Во все времена кавалерам с этой проблемой справляться было гораздо проще, чем дамам. Никого не удивляло, что аристократ мог помочиться прямо за столом во время приёма гостей в «мужскую утку», поданную слугой. А в начале XVIII века,
аналогичный сосуд получили и дамы. Назывался он — «бурдалю». Выглядел бурдалю, как глубокая соусница с ручкой. Изготавливали эти ёмкости из серебра или драгоценного фарфора, некоторые были так тонко и богато расписаны, что сегодня их часто путают со столовой посудой. Часто на донышке бурдалю
делали поучительные или шутливые надписи. Я видел на одном из этих предметов нарисованный глаз и подпись под ним: «Он всё видит!»
По легенде слово «бурдалю» произошло от имени Луи Бурдалю. Он был французским иезуитом и очень опытным проповедником, настолько искусным и талантливым, что его пригласил для богослужения в часовню Версаля сам Людовик
XIV. Бесконечно длинные проповеди святого отца, представляли проблему для дам того времени, которым, чтобы справить нужду приходилось выходить из храма. Таким образом, чтобы женщины не пропустили ни слова из красивых речей проповедника, для них придумали бурдалю.
Этот интимный сосуд можно было использовать стоя, ведь панталоны дамы в то время не носили, а под длинными юбками легко можно было скрыть горшок. В середине XVIII века пользоваться бурдалю в общественных местах стало настолько обычным явлением для всех женщин, что они носили эти горшки с собой в церковь, в театр, в гости... Для них изготовлялись специальные сундучки и сумки. Есть упоминания, что дамы носили бурдалю даже в муфтах.
— Вот тебе и аристократы, — задумчиво произнесла удивленная рассказом Наташа. — Не брезговали пользоваться горшком при всём честном народе.
— Точно! При этом показать лодыжку при посторонних, считали неприличным! — добавила молодая певица, отдернув мини.
— O tempora, o mores! — глубокомысленно произнес композитор-интеллектуал. — Что переводится с иностранного как: «О времена, о нравы, французы, вы не правы!».
И с чувством собственного достоинства направился в тамбур вслед за Гекой.
— Присутствовать при туалете высокопоставленных особ считалось особо почетным. Например, Екатерина II принимала послов, сидя на своем «переносном сундучке».
Людовик XIV тоже считал невежливым прерывать разговор из-за такого пустяка, как желание сходить в туалет. Монарх не стесняясь пересаживался на стул с отверстием и продолжал светскую беседу.
Подобным образом проводила приёмы и Екатерина Медичи. А когда её муж умер, она заменила алый бархат, обтягивающий стульчак на чёрный, видимо, чтобы каждый смог по достоинству оценить степень ее горя.
Я хотел рассказать коллегам и о ватерклозете, публичная премьера которого состоялась в 1851 году в Лондоне, на І Всемирной выставке. И о королевском механике Томасе Твифорде, представившем королеве Виктории первый фарфоровый
унитаз, и о другом Томасе — Томасе Креппере, который подарил миру в конце 19-го века сливной бачок, действующего по системе «дёрни за веревочку». Но поезд через пару минут должен был подъезжать к станции «Москва-сортировочная».
Счастливчики, стоявшие ближе к туалету, вожделенно поглядывали на закрытую дверь, предвкушая близкие минуты счастья. «Хвост», разумеется, завидовал впередистоящим и надеялся на их порядочность и солидарность.
Внезапно состав стал снижать скорость, пока не остановился вовсе. Из своего купе выглянула проводница:
— Товарищи артисты, к «Москве-сортировочной» подъедем
через час двадцать. Ждём встречный, так сказать. А пока расходимся по своим купе. Сейчас я чай разносить буду!