До отправления пассажирского поезда оставалось две минуты. Пассажиры общего вагона расположились на своих местах. На столиках лежали газеты, стояли бутылки лимонада. У некоторых из сумок торчали горлышки бутылок кое с чем покрепче.
На первом месте у самых дверей сидел молодой человек Петр Глумов. Он оставил в магазине все деньги, зато вез домой несколько батонов колбасы и пачек масла, пребывая в благодушном настроении, какое обычно бывает от сознания честно выполненного перед семьей долга. Петр глядел в окно, прощался с Москвой и вспоминал родную Сосновку.
И вот тут-то в вагон ввалилась пожилая женщина. Она с трудом перевела дыхание, обвела всех глазами...
– Ну и где же тот мужчина, который поможет мне донести сумочку до моего вагона? – спросила она и почему-то остановила взгляд на Петре.
Петру до смерти не хотелось нести чужую сумочку, поэтому он еще более внимательно уставился в окно. Но это не помогло.
– Молодой человек!- обратилась к нему женщина. – Не делайте вид, что не слышите. Донесите, пожалуйста, сумочку до моего вагона. Я рублик дам.
– А через сколько вагонов ваш вагон?
– Ой, далеко, миленький! Через семнадцать!
Петр уже было согласился, но последняя фраза его остановила.
– За рублик через семнадцать вагонов? Да в наше время старушки дают пионерам рублик только за то, чтобы те их через дорогу перевели!
– Но у меня нет больше! Последнюю пятерку носильщику отдала, чтобы до состава довез.
– Раньше из дома надо выходить, чтобы он вашу сумочку до нужного вагона довез, – сказал Петр. Но видя, что ему не отвертеться, вышел в тамбур.
– И это Вы называете сумочкой?- воскликнул он, увидя сумку, занимающую почти весь тамбур.
Схватил ее и поволок по вагонам, чуть не сбивая шарахающихся в стороны пассажиров.
«Что за люди, не могут пораньше из дома выйти, чтобы не мучить потом людей!» – думал он и волок за собой сумку, то держа ее за ручки, то обхватывая рукой сбоку.
– Ты уж меня прости! Дала я тебе работку!- извинялась плетущаяся сзади женщина.
– Все, пришли, – наконец-то сказала она.
Петр поставил сумку на пол, напротив места, где должна была ехать женщина, и вытер пот с лица.
– Подожди, сынок, рублик-то тебе дам.
Женщина стала рыться в сумке. Но тут к ней подошла проводница и спросила билет.
– Странно, но ваше место занято.
Она внимательно посмотрела в билет и добавила:
– Хотя почему странно! У Вас номер вагона восемнадцатый. А это – третий. У нас нумерация с головы состава.
Петр схватился за голову, а женщина стала оправдываться:
– Я на поезде-то двадцать лет не ездила. Отсчитала с вокзала восемнадцать вагонов, думала, и есть мой.
– Зачем же, мамаша, отсчитала, если на окнах все написано! Я тоже из деревни, но не настолько же...
Петр со злостью схватил сумку и поволок ее назад, в восемнадцатый вагон. Ему казалось, что навстречу попадались самые толстые пассажиры, которые специально вышли на проход, чтобы мешать ему. Дойдя до теперь уже точно восемнадцатого вагона, Петр поставил сумку и быстрым шагом пошел на свое место.
– Молодой человек, рублик-то возьми!
Женщина нагнулась, снова стала рыться в сумке. Петр оглянулся и... остановился. Ему стало жалко женщину. Одета она весьма скромно. И денег нет. Отдала, может быть, последнее сыну или дочке, у которых в гостях была. Да еще, наверное, обстирывала всю семью, внуков нянчила. А может быть, сын ее в тюрьме сидит. За то, что, скажем, задавил человека. Переходит иной раз дорогу франт в широкой шляпе, в обеих руках – по бутылке. Такому море – по колено. А водитель не успел затормозить, сел. И мать за сына переживай и с кутулями к нему езди.
Подошел Петр к женщине, улыбнулся.
– Не надо, мать, ничего искать. Счастливо тебе доехать!