СЕРДЦЕ КРИСТАЛЛА
Марика натянула поводья, осадив лидийца. Зверь недовольно фыркнул, заскреб когтистыми, забранными в металлические оковы, лапами по пыльной, вытоптанной копытами, земле, гневно рыкнул. Девушка с удовольствием дала ему по шее кулачком, в то место, где сбруя имела специальное утолщение, находящееся точно над нервным узлом. Подействовало: практически сразу лидиец сбавил гонор и заскулил, как побитая собака. Вот, уже лучше! Привыкшая к покорному, терпеливому орнито, эмоциональному настолько, насколько эмоционален булыжник, Марика до сих пор не могла спокойно воспринимать норовистую кошку, требующую повышенного внимания и выбивающуюся из категории средств перемещения в нечто иное, обладающее скверным и вздорным характером. Но – что поделать, положение обязывает. Выпускники Академии Магов Рондо… ну, хорошо, почти выпускники – все обязаны разъезжать только на этой прыгучей скотине, по причине ее повышенной, по сравнению с орнито, скорости и статуса, который выделяет каждого, оседлавшего лидийца.
Кристальная гора была совсем недалеко, после почти что трех дней пути. Ее трехзубая вершина, маячившая в необозримой дали обманчиво невысоким гребнем, тут, у подножия, вздымалась в самое небо, споря с ним своей синевой. Огромные, нет – гигантские кристаллы, уникальные по красоте и прочности, необычные по структуре, опровергающие порой законы математики и логики, громоздились один на другой, поднимаясь ввысь исполинской горной грядой, источающей даже ночью мертвенно-голубой, режущий глаза, свет. Самые разные природные богатства встречались на склонах - дымчатый кварц, цветом напоминавший каштановый мед, соседствовал с бежевыми побегами пластинчатого кальцита, бледно-голубой гидденит, напоминающий горные вершины в миниатюре, расстилавшийся целыми полями, прорезывался фиолетовыми и золотыми шипами скаполита, исчерченного продольными полосами, пронизанного миниатюрными ячейками, придающими ему сходство с пчелиными сотами, берилловые глыбы, покрытые отрицательными гексагональными пирамидами, утопленными в их зеленой глубине, как вонзившиеся шипы, внезапно открывали конусы реликтовых топазов, загадочно красневших в глубине застывшего зеленого льда. Вопрос о том, откуда взялось это нагромождение горного хрусталя, продолжал быть одним из самых обсуждаемых в аудиториях Академии; как правило, каждый новый декан кафедры физико-химической магии, едва вступив в должность, тут же разрождался новой теорией, порождавшей немалые скандалы в аудиториях, гораздо большие – в коридорах, и уж совсем дикие, переходящие во внеплановые побоища – в конференционных залах. Однако, несмотря на все это, никто так внятно и не мог ответить, почему, когда и как появилась Кристальная гора, что сподвигло такое количество атомов объединиться в трехмерные пространственно-периодические укладки и образовать кристаллические решетки просто немыслимых размеров и сочетаний. Были исследования, экспедиции, научные лагеря, спелеологические вылазки… возможно, все это и принесло бы результат, если бы не странные существа, населявшие окрестности и чрево этого уникального образования.
Древняя магия, изменившая материю земли, не оставила неизмененной и живую плоть. Первая же группа ученых погибла еще на подступах к долине Горы, уничтоженная странными, агрессивными существами, выглядевшими как оживший кошмар душевнобольного. Тела ученых нашли изломанными, словно гигантская рука мяла их целиком, с неестественно задранными головами, истерзанной кожей лица и кровавыми ранами пустых глазниц. Судя по всему, глаза просто выдрали из орбит. Рейдовая группа гильдии Огненных Ангелов, тесно сотрудничавших с Академией (и, по слухам, неофициально руководившей ей), через неделю нашла убийцу. Точнее – убийц. Марика, дочка преподавателя лечебной магии, будучи тогда пяти лет от роду, помнила шум во внутреннем дворе Академии, крики студиозусов, истерику, которую закатили сразу две первокурсницы, серых от дорожной пыли лидийцев, свирепо, но глухо, порыкивающих друг на друга и на окружавших их людей, семерых, увешанных оружием, броней и боевыми магическими артефактами, окруживших двухколесную повозку, в оглобли которой был впряжен нервно дрожащий, тонко вскрикивающий и по-птичьи дергающий головой орнито. Маг-дрессировщик, шедший рядом с ним, не снимал ладони с его покрытого недоразвитыми перьями бока и почти непрерывно шептал заклинания. Бастриг, стянутый спереди и сзади веревочными петлями, придавливал свернутую в несколько раз бурую сермягу, закрывающую нечто, лежащее на спрессованном от веса поклажи сене. Рои мух клубились над сермягой, надолго припадая к темным пятнам, покрывавшим ее; из-под ткани свешивались и волочились по земле толстые, с бычью голову, кожистые канаты, оканчивающиеся тремя роговыми когтями, мерзко скребущими по камню плит двора. Когда командир рейдовой группы, седой высокий рыцарь, чьи доспехи украшал бело-черный силуэт базилики Воина-Искупителя, а лоб – длинный безобразный шрам, сдернул пропитанную кровью ткань с поклажи, дружно ахнули все. Тварь казалась огромной, но, в основном из-за своих мощных мускулистых, покрытых грубой бугристой кожей, лап, очень напоминающих щупальца осьминога; все остальное, казалось, занимала одна голова, точнее – безразмерная пасть, раскрывающаяся на манер бутона цветка, только каждый «лепесток» был покрыт в несколько рядов острыми, как бритва, слегка загнутыми внутрь, зубами.
- Этот, - глухо произнес рыцарь, сплевывая на лежащую в повозке тушу. – Нашли внутри… части ваших.
Еще одна из студенток упала в обморок, помнится. А может, и не одна. Тварь забрали, препарировали и описали, разобрали каждый ее орган и бережно заспиртовали, украсив стендовый фонд факультета магической биологии, зоологии и анатомии свежей коллекцией зарисовок, схем и диаграмм. Один из профессоров, принимавших участие в исследовании останков, предложил, в силу традиций, назвать существо «большим октоподом цветоголовым», однако кто-то из более молодых и менее преданных заковыристому сленгу науки деканов, непосредственно занимавшийся препарированием, назвал куда короче и понятнее – «глазорвач». Тварь питалась жидкостью глазных яблок, которые она, действительно, выдирала с помощью миниатюрных щупалец, расположенных в ротовой полости. Название прижилось.
Колонизация Кристальной горы началась через полгода. Сначала группы исследователей сопровождали отряды Ангелов, но, поскольку желающих было куда больше, чем их, включились и другие гильдии. Большую часть глазорвачей, заселявших Кристальную долину, истребили, хоть и не без жертв; попутно пришлось столкнуться еще с кентаврами какого-то неизвестного в Рондо племени, воинственными и полубезумными, в отличие от своих братьев из Черного леса, а так же с огромными, в два человеческих роста, йети, силой превосходивших даже баллоков из окрестностей Второй Затерянной Шахты в Валморских горах. Впрочем, как оказалось впоследствии, это было не самой большой проблемой. Мастера Рудного альянса Рондо, бывшие в составе одной из экспедиций, обнаружили большой карстовый распадок в доломитовом склоне, активно подтачиваемом льющимися сверху двумя ручьями. Обнаруженная пещера была поистине огромной и невероятно красивой – просторная настолько, что там без помех можно было бы разместить собор, с крутыми стенами, пронизанными кровеносными сосудами кварцевых прожилок, превращенными сталактитами и сталагмитами в зловещие ухмылки горных духов, скалящихся бело-желтыми натеками, украшенными густыми «рыбьими хвостами» светло-голубых и неестественно светящихся геликтитов. Коллекция кристаллов, растущих прямо у входа в карст, потрясла мастеров. Слегка скошенные пещерным ветром, бледно-голубые многогранники словно тянулись прочь от света и от внешнего мира. Поразило мастеров и то, что отделились от породы эти кристаллы достаточно легко – в отличие от их родственников снаружи, успешно сопротивлявшимся как ударам кайла, так и деструкционным заклинаниям, разрушающим атомную решетку материи. Так была заложена Первая шахта Кристальной Долины. Чуть позже, по руслу тех же ручьев, образующих уже небольшую речушку, была найдена вторая пещера, размерами не уступающая первой, где и началась разработка Второй шахты. Рынки Рондо, Горизона, Лакси и свободного Мурркета наводнили кристаллы – ожерелья, геммы, броши, подвески и диадемы, из более прочных изготовлялись доспехи и оружие, компоненты амулетов и магических жезлов, магические лампады, талисманы для успехов в торговле, от дурного глаза, от нападения ночных тварей и даже от супружеской неверности. Рынки лихорадило, потому что такое обилие полудрагоценных и драгоценных камней существенно дало пинка курсу рупии, пошатнув золото, серебро, пыльцу фей и зелья стабилизации выносливости в курсе, угрожающе снизив их стоимость и грозя обрушить ее вообще.
А после, внезапно, поток кристаллов иссяк. Торговцы перевели дух. Внезапно же шахты перестали поставлять свою выработку – сначала в том объеме, в котором поставляли обычно, а после и совсем. Рондо и второй по близости к Кристальной горе Горизон наводнили толпы беженцев из шахтерских поселков. Бледные, истощенные люди, с дикими, блуждающими глазами, рассказывали о летучих тварях, напоминающих летучих мышей, но в десятки раз превосходящих их по размерам, о змеях с женскими телами, парализующими взглядом, об Ужасе Ледяной Пещеры, гигантском демоне с огромным мечом из цельного куска ослепительно белого кристалла, одним махом перерубающим человека надвое, о пропавших и найденных после шахтерских бригадах, мертвых, ледяных, словно окаменевших, с маской ужаса, заставшей на лицах… Разработка шахт прекратилась. Еще два года оттуда тянулся ручеек последних, отчаянных людей, которым нечего было терять и некуда было идти – но сдались и они, оставив Кристальную Долину. Дома в мертвых поселках обветшали и развалились, в более прочных, сложенных из камня и кварцевых плит, селилось нечто, внушающее дикий страх на расстоянии, заставляющее трястись руки так, что они роняли оружие. Глазорвачи и йети, казалось, полностью истребленные, снова расплодились и расселились в ущельях и распадках этого странного места. Экспедиции сюда прекратились, тропы заросли лишайником и боярышником, некоторые рухнули под обвалами, в глубокой тьме шахт уж давно не слышалось ничего, кроме воя ветра и звука падающих капель грунтовых вод. Похожие на растопыренные пальцы, магические кристаллы мерцали в кромешной темноте, бросая мертвенный свет на брошенные вагонетки, обросшие бородой ржавчины рельсы, кирки и лопаты, чьи рукояти давно превратились в труху, на скалящиеся черепа и решетки ребер тех, чья жизнь оборвалась здесь, под этими сводами.
Гильдии предприняли несколько попыток вернуть контроль над добычей кристаллов, но после гибели нескольких боевых групп, в том числе, печально известного отряда наемников «Терзающий коготь» - плюнули.
Марика и сама не могла понять, почему ее так тянуло в эти места. Возможно, манила сама атмосфера тайны, запретный плод непознанного, приправленный острым привкусом опасности; на фоне тоскливых рутинных тем, которые предлагались выпускникам факультетом магического исцеления, эта выгодно отличалась. Впрочем, сказать, что не было проблем – это крупно погорячиться. Марика была лучшей ученицей на факультете, и деканат имел серьезные виды на то, что она, после получения диплома, Дара и смены ученического посоха на полноценный жезл клирика, останется в Рондо: или преподавать на своей же кафедре, или, коль душа потянется к работе, уйдет в состав гильдии Огненных Ангелов – там всегда была нехватка магов-целителей, особенно после недавней войны с Детьми Заката. Поэтому темы дипломных работ, предложенные ей, в той или иной мере затрагивали именно аспекты целительной магии – заживление ран, остановка кровотечения, блокировка проклятий и контрзаклинания к ним, формирование и развитие поддерживающих аур, увеличивающих силу, выносливость, здоровье и регенерацию маны боевых магов и их Помощников в отряде. Девушка кривилась, перечитывая свиток, доставленный маленьким ушастым эльфом-айрин, гневно фыркая в местах, которые ее раздражали больше всего. Что за стагнация, мор их одолей? На все эти темы уже давно изведены тонны чернил, испачканы десятки тысяч листов бумаги, и никому не нужные талмуды теперь собирают пыль в хранилище библиотеки Академии, радуя своим существованием разве что крыс и летучих мышей. Зачем тратить время и свой несомненный потенциал, в сотый раз описывая нюансы действия Прикосновения Богини на те или иные расы и распинаться об истории открытия Сияния Оружия, которая в бою нужна, как зайцу свиная вырезка в рационе питания?
- Ты, мне кажется, просто выбрала не тот факультет, Марика, - качал головой Калинор, ее Наставник с первого курса. – В тебе просто кипит боевой азарт. Думаю, из тебя получился бы отличный боевой маг, если бы я это вовремя заметил…
Да, все верно, но на лечебном факультете не обучали полноценной боевой магии. Профессия капеллана все равно не шла в сравнение с колдунами, знахарями и друидами, которых выпускали отделения, принадлежащие расе Гайя. И уж точно – не ровней была асурийским чернокнижникам, чародеям и магам Хаоса, чьи выпускники всегда были нарасхват, особенно в молодых, жаждущих драки, гильдиях.
Долго, очень долго девушка сидела в библиотеке, переворачивая пыльные страницы, разыскивая тему, которая могла бы быть интересной для нее, не противореча при этом статусу и правилам факультета. И лишь под утро, когда над Палмирскими горами стала заниматься заря, заставившая вишни, густо растущие на северной дороге, вспыхнуть розовым пламенем, она наткнулась на довольно старый, сильно потрепанный по краям, манускрипт. Точнее, это был даже не манускрипт – это была выдранная из тетради страница (сохранились следы линовки), где отвратительным, неаккуратным почерком, рассказывалось об исследовании свойств кристаллов в небезызвестной Долине. И именно там Марика наткнулась на нечто, что заставило ее, несмотря на закрывающиеся после бессонной ночи глаза, вихрем помчаться в деканат.
Декан, выслушав ее, повел себя более чем странно. Девушка ждала возражений, упреков, угроз, обещаний запороть выпускную работу, чего угодно – но вместо этого старик молча поднялся, взял ее за руку и самолично препроводил в кабинет ректора. Чего скрывать, Марика сильно оробела, ибо здесь, в святая святых, в сердце Академии, она, как и многие другие, не бывала ни разу.
- Вы уверены в том, что вам необходима именно эта тема? – жестким, властным голосом спросил Таргиил, в упор глядя на нее черными, как ониксы, глазами. От мага-ректора исходили волны мощи, скрытой, тщательно контролируемой, но чудовищной по силе, коль ему вздумается ее высвободить. – Это не ваш профиль, кажется.
- Я знаю, - с большим трудом девушке удалось овладеть своей глоткой, упорно пытающейся превратить планируемую уверенную речь в мышиный писк. – Но… мне показалось, что эта тема будет интересной для… моей профессии.
- Исследование свойств голубых кристаллов Дарфана? – произнося это, маг-ректор даже не глядел в лежащий перед ним лист. Словно знал заранее. – Я не припомню, чтобы в учебную программу лечебного факультета было включено изучение геологии.
- Просто… ммм, простите, - Марика откашлялась, до боли стиснув кулачки. – Понимаете, я наткнулась на интересную информацию в этом вот листе.
- А именно?
- Понимаете, это не просто записка, это лист дневника. Сам дневник я не нашла, видимо, он утерян… или уничтожен, я не знаю. Так вот, тот, кто писал его, рассказывает очень интересные вещи о кристаллах Дарфана, в частности – том, что он обнаружил непонятную активность их в глубине Первой Кристальной шахты… Там информации мало, но по тому, что я смогла найти, понятно, что он подозревает…
- Продолжайте, - кивнул маг-ректор. – Что подозревает?
- Ну… - чувствуя, что краснеет, девушка продолжила, - что эти кристаллы… каким-то образом продуцируют магию. И, если я правильно поняла – что они являются даже не кристаллами, а какой-то новой, неизвестной пока нам формой жизни.
- Абсурд. Неорганическая порода не может являться живой по определению.
- Да, я не спорю с вами. Но судя по записям, тема все равно представляет интерес для изучения.
- С точки зрения лечебной магии?
- Да. Если эти кристаллы являются не просто магическими природными артефактами, а действительно живыми существами – это много объяснит. В частности, феномен мутаций существ, населяющих Кристальную долину, их появление, развитие…
- Смело, - помолчав, произнес Таргиил. Он встал, шелестя пурпурной мантией, подошел к окну, глядя на разгорающееся утро, золотящее крыши домов Рондо. Как и у многих выходцев из Катана, его облик был характерным для асурийца - длинные чернильно-черные волосы, аккуратно стянутые сзади серебристым шнурком, горбатый, выдающийся далеко вперед нос, густые брови на фоне хрящеватого, скуластого лица – сейчас, как никогда, маг-ректор напоминал сокола-сапсана. – Смело. И довольно глупо. Вы в курсе, что Кристальная Долина закрыта для посещений кем-либо?
- Да.
- Вы знаете, что там обитает?
- Да, я…
- Вы не знаете даже трети, - резко оборвал ее Таргиил. – Все ваши знания – это энциклопедии, халтурные монографии и приключенческие книжонки, которые вы читали в свободное от учебы время. Вы там даже не были, даже в предгорье. И уж точно не были в самой шахте. И примерно не представляете, с чем там можно столкнуться.
- Я…
- Вы не вернетесь оттуда живой. Это так же верно, как то, что солнце встает на востоке. А мне не нужна бесполезная гибель одной из самых лучших студенток факультета.
- Но…
- Разговор на эту тему закончен, - маг-ректор повернулся спиной. – Я вас больше не задерживаю.
На ватных ногах Марика направилась к массивным дубовым створкам двери, отделанным перламутром.
- Кстати, - догнал ее голос Таргиила. – Тема вашей дипломной должна лежать у меня на столе не позднее, чем через неделю.
- Да, мастер, - чужим, незнакомым голосом произнесла девушка, выходя.
Лишь оказавшись в своей комнате в общежитии, неподалеку от улицы Зеленщиков, она дала волю своей ярости, да так, что звенели оконные стекла. Если бы не студенческое вето на магию, кто знает, чем бы это все кончилось. Такого с Марикой не было за всю ее историю студенчества – будучи несколько эгоистичной, дочь преподавателя, с юных лет росшая при Академии и имевшая в силу этого некоторое послабление в дисциплинарном плане, не привыкла, чтобы ее так круто осаждали. В гневе топча лекционные папки, девушка исторгала из себя такие выражения, обращенные к увешенным диаграммами и портретами рыцарей на турнире Арены Рондо стенам, что даже портовый грузчик пришел бы в восхищение.
- Марика? – дверь осторожно приоткрылась.
- Что?! – рявкнула она. – Какого дьявола надо?
- Извини, мне показалось, что это ты кричала? – конечно, это пришел Экзарад, кто ж еще.
- Я, и что дальше?
- Ничего. Испугался, что тебя кто-то режет, а я пропущу это зрелище.
Она запустила в него пустой чернильницей, он, как всегда, увернулся. Несчастный сосуд звонко раскололся о стену.
- Это уже восьмая, - усмехнулся сокурсник. – Ты так разоришься, если не набьешь руку.
- Морду б тебе набить, а не руку… - устало произнесла девушка, опускаясь на кровать. – Вечно лезешь, куда не надо.
- Мне почему-то не кажется, что не надо. Бардак развела, ужас. Давай хоть записи подниму…
Фыркнув, Марика отвернулась – но неудачно, прямо к висящему на стене зеркалу, и невольно вынуждена была созерцать, как Экзарад, худой, черноволосый, проворно подбирает рассыпанные по полу листы бумаги, перья, стеклянные осколки, бывшие некогда чернильницей. Их странная дружба продолжалась уже третий год, и даже сама Марика не могла уверенно ответить, кем именно они являются друг для друга. Экзарад вышел из серой бедноты, из самого дна Кожевенной улицы Рондо, отличие которой от выгребной ямы если и существовало, то было незначительным. Понятное дело, он не мог быть парой для девушки из если не элиты, то из прочного среднего класса, к этой элите стоящего максимально близко – но он и не стремился к этому. Вообще непонятно, к чему он стремился – за все годы их общения он не старался влезть ни в ее душу, ни в ее постель, хотя Марика была почти уверена, что именно к этому и сведется его постоянное, ненавязчивое присутствие рядом. Он не претендовал на роль лидера, спокойно сносил ее насмешки и подначки, никогда не обижался и ни разу не выходил из себя; какое-то время у девушки даже был спортивный интерес к этому, но все попытки расшевелить этого загадочного студента успешностью сравнились с переносом воды ситом. Экз учился хорошо, но в отличники не лез, хотя – Марика была уверена – материал он знал куда много лучше тех немногих, состоящих на пьедестальных позициях любимчиков, составлявших элитный костяк факультета и горделиво размахивающих ярко-алыми кушаками с золотым шитьем, торжественно выдаваемыми самым успевающим. К боевой магии он тоже не сильно тяготел, все свое внимание уделяя именно лечебной ее части, проводил дни и особенно ночи в магической лаборатории, однако, опять же, не спешил никого огорошить результатами своих изысканий, которые, несомненно, были – достаточно было взглянуть на его хитрую улыбку, появлявшуюся на свет всякий раз, когда он слышал от кого-либо рассуждения на научную тему. Тем не менее, несмотря на всю свою недоступность и загадочность, каким-то образом к Марике он благоволил; по крайней мере, всякий раз, когда у нее случалась беда, он совершенно непостижимым образом оказывался рядом, утешал там, где надо утешить, ругал там, где требовалось крепкое слово, помогал там, где его помощь была необходима. Вот и сейчас девушка, все еще горя после вспышки злости, угрюмо размышляла, не телепат ли ее сокурсник, очутившийся в ее комнате именно в тот момент, когда ей нужен был кто-то, в чью сторону можно выпустить пар.
- Ты как здесь очутился вообще?
- Дела, - ухмыльнулся Экзарад, поправляя смявшуюся от ползанья по полу ученическую робу, заляпанную пятнами неведомого происхождения и прожженную местами искрами, летящими из-под магических тиглей, у которых он проводил гораздо больше времени, чем на лекциях. Да, она и забыла – лаборатория находилась в подвале женского крыла общежития. Многие студенты использовали это как благовидный предлог для оправдания своего, далеко не научного, присутствия в этих стенах. Впрочем, речь же шла об Экзе, который не морочил себе голову такими скучными мелочами, как примитивные чувственные удовольствия.
- Все у тебя дела да дела. Зануда.
Как всегда, Экз не отреагировал на выпад, отделавшись дежурной улыбкой.
- Хоть бы спросил, с чего я вообще так, - раздраженно произнесла Марика.
Улыбка стала еще шире. Зачем спрашивать, когда ты и сама все расскажешь, говорила она. Все так же молча, студент сел на кресло для гостей, вытянув вперед худые ноги в истоптанных ученических башмаках неопределенного цвета.
Девушка начала рассказывать. Начав, дала себе слово, что будет держать себя в руках, но, разумеется, его не сдержала – слишком еще были сильны эмоции, слишком свежа была обида. Заканчивала она уже, вытирая мокрые от слез щеки.
- Занятная история, - произнес однокурсник. Хвала Высокому, хоть не улыбаясь на этот раз. – А что тебе мешает не послушаться Таргиила?
- Что? – Марика вытаращилась на него, как на внезапно заговорившую собаку. – Ты о чем?
Не послушаться мага-ректора – это что-то из области легенд, что-то сродни попытке подергать за хвост змею Офорию, обитающую, по слухам, где-то в заброшенных залах Святыни Лунного Сияния на юго-западе от Рондо. Результат одинаково предсказуем.
- Ты можешь сообщить ему любую тему, - прищурился Экзарад, сплетая между собой тонкие, костлявые пальцы. – А заняться разработкой своей. И на выпуске озвучить именно ее.
- Дурь. Ты сам не веришь в то, что несешь.
- А вдруг – верю?
Девушка снова задумалась, не кроется ли под его обычным молчанием именно то, о чем он сейчас говорит. Да, весьма вероятно, Экз собирается на выпускных экзаменах чем-то огорошить комиссию магов-наставников. Наставить им рога, можно сказать…
- Все равно – дурь. Без помощи Академии что я смогу?
Между прочим, резонное замечание. Это не возня с фильтрами и пробирками в подвале общежития, это полевая работа. Студенты-маги лишены возможности восстанавливать магическую энергию – ману, самостоятельно, эта способность дается вместе с Даром и только по окончанию обучения. Для практики заклинаний рядом всегда присутствует маг-наставник, жертвующий часть своей маны с помощью донорской ауры. Без него вылазка в Кристальную Долину – чистой воды самоубийство, потому что маг без маны – это еж без иголок, пустое место, беспомощный младенец, которого раздерут на лоскуты даже самые прозаичные волки с шакалами, не то, что магические твари с окрестностей Долины.
Странно, но Экзарад не покрылся пятнами, не смутился и не заткнулся в смущении:
- Все зависит только от твоего желания. И от того, как далеко ты собираешься зайти.
- Ты о чем, Экз? – этот треп ни о чем начал ее раздражать.
Вместо ответа студент поднялся, открыл дверь, повертев головой в стороны, после чего закрыл ее и, понизив голос, прошептал:
- Ты умеешь хранить тайны, Мари?
Она терпеть не могла, когда он называл ее так, с непременным ударением на «а», но была слишком заинтригована, чтобы возмущаться:
- Умею.
Рука извлекла из кармана робы маленькую пузатую бутылочку, поставив ее на стол с негромким стуком. Яркая синяя густая жидкость, наполнявшая ее почти по горлышко, нехотя качнулась в такт.
- Что это?
- То, что поможет тебе появиться в Кристальной Долине и уйти оттуда на своих ногах.
Марика пригляделась. Да, необычна была и сама бутылка – сделана явно не из стекла, бока шлифованы в виде многочисленных многогранников, симметрично складывающихся в узор, напоминающий соты в улье, чрезмерно толстое дно и длинное узкое горлышко, запечатанное не сургучом, а дорогим белым воском. Ну и жидкость странная – казалось, она живет собственной жизнью, постоянно перетекая внутри сосуда, словно змея в корзине, ищущая выход.
- Что это? – повторила девушка, невольно понижая голос.
- Зелье регенерации маны, - тихо сказал Экзарад, пристально глядя на нее.
- Это невозможно. Мана не…
- Если ты считаешь, что мана не, я сейчас уберу его обратно, и мы забудем наш разговор.
- Подожди! Просто… просто это абсурдом кажется! Да абсурд и есть. Мана - энергия духовная, ее невозможно дистиллировать, отфильтровать и выделить в жидкость. Сам понимаешь, как это глупо звучит?
- Не так уж и глупо. Ты хоть раз употребляла алкоголь, Мари?
- Ну?
- Смеялась, веселилась, дурачилась?
Один раз он даже приволок ее на себе в куда как худшем состоянии – третий курс, первая практика, первая из трех ступеней Мастерства, неизбежный банкет в узком кругу. Посему Марика лишь кивнула, не став разыгрывать из себя оскорбленную невинность.
- Алкоголь стимулирует некие процессы в твоем организме, приводящие твой дух в определенное состояние, создающее определенное настроение и определенное поведение. Почему же ты решила, что невозможно то же самое сделать с твоим духом и в отношении генерации магической энергии?
Забыв о приличиях, Марика раскрыла ротик. Если хотя бы половина из того, о чем ей сейчас намекает ее странный друг, правда – то он не менее, чем гений. И не менее, чем кандидат на самый высокий пост в магическом обществе в течение самого короткого времени. Работ, подобных этой, не было в магической науке никогда!
- Но… почему я? – пробормотала она. – Почему ты мне это открыл?
Экзарад снова ушел целиком в свою загадочную ухмылку.
- Скажем так – я заинтересован в тебе.
- В каком смысле?
- В определенном. И, в частности, мне тоже нужны материалы о кристаллах Дарфана.
- Ты хочешь отправиться со мной? – помимо воли, в душе всколыхнулось недовольство. Прилипал к чужой славе и к чужим же изысканиям в Академии хватало. Впрочем, девушка тут же осекла себя. Не тот случай.
- Нет, не хочу, - подтвердил ее мысли Экз. – Я не создан для полевой работы, да и боец из меня никакой. Но материалы, которые ты в итоге озвучишь комиссии, скажем так, мне очень пригодятся. После того, как право на их открытие будет признано твоим, разумеется.
- А ты не мог бы конкретнее?
- Мог бы. Бутылка, в которой находится зелье, сделана именно из этих кристаллов. И, по сути, зелье в большей части обязано своим эффектом именно им. Я провел ряд опытов, и потратил очень времени, прежде чем сумел выявить это. Зелье концентрирует в себе некий потенциал маны, который не рассеивается, как должен бы был. Несомненно, получая постоянную подпитку только от кристаллов. Но мне крайне необходимо знать, каким именно образом это происходит.
- Великий Высокий… - прошептала Марика. – Ведь я догадывалась…
- Именно, - Экз довольно кивнул. – А мне нужно, чтобы ты не догадывалась, а знала. Тогда буду знать и я. Мы оба выиграем от этого, поверь.
За открытым окном гулко раскатился медный голос гонга, призывающего студиозусов на занятия.
- Но, Экз, много вопросов все равно остается нерешенными. Как я туда доберусь, где возьму посох, как…
- Тссс, - повторил ее друг, нетерпеливо взмахнув рукой. – Все эти вопросы решаемы. Не ложись спать сегодня после восхода луны – и мы все обсудим.
- Обещаешь? – по-детски спросила Марика, удивляясь сама себе.
- Обещаю.
* * *
В предгорье бесновался ветер.
Его невидимые могучие потоки носились туда-сюда, и, не находя, преграды, набирали все больше силы, заставляя деревья, которые по мере приближения к Долине становились все более низкими и коренастыми, в ужасе клониться к самой земле. Ветру было раздолье, и он яростно завывал в ущельях, сметая пыль с заброшенных троп, сдирая мох и лишайник с покатых скальных боков.
Марика посильнее закуталась в плащ. Все, самая нудная, но и самая простая часть ее безумной выходки завершена. Теперь – главное. Все, необходимое для проведения первичных исследований, у нее было с собой в трех пухлых сумках, свешивающихся с боков лидийца: мензурки, реторты, маленький графитовый тигель, портативный горн со свежим, еще не активированным, огневиком внутри, реактивы, вибрационный магический анализатор, артефакты для выявления, потенцирования, гашения и векторизации магической активности, охранные амулеты… Помимо всего прочего, в отдельном, наглухо зашнурованном кармане, лежали две драгоценные бутыли, заботливо закутанные в тряпки – подаренное Экзарадом зелье регенерации магии и дорогое зелье стабилизации выносливости, без которого ей просто не обойтись – изумрудная жидкость интенсивно стимулировала мышечную активность, являясь легкоплавким и гиперэнергоемким топливом для организма, поддерживающим тонус выпившего его в течение стандартного солнечного часа. Ни одна боевая группа, выходящая в рейд куда-либо, не обходилась без него. Но им проще - зельями своих бойцов обеспечивает гильдия. Марике же покупка его обошлась ценой всех ее сбережений, сэкономленных за четыре года учебы. Да, и отдельно лежал еще один сверток, наличие которого заставляло девушку морщить лобик уже третий день.
Уже выезжая за пределы Рондо, через высокий стрельчатый портал Южных Врат (Долина находилась на западе, но на Западных легко можно было столкнуться с соглядатаями Таргиила), она, уже собираясь хлестнуть соскучившегося по скорости лидийца поводьями, вдруг увидела низенькую сутулую фигуру, одетую в неприметный коричневый плащ с опущенным капюшоном, специально, чтобы лицо было открытым, заметным и узнаваемым. Калинор стоял, отрешенно глядя на широкий тракт, ведущий к затерявшимся в дали Лысым Холмам, держа руки перед собой. В его ладонях барахталась маленькая пузатая саламандра, культивированный вид которой, не способный устроить ничего серьезнее ожога на коже, был расселен в окрестностях Рондо – саламандры очень хорошо истребляли грызунов. Едва не выругавшись, Марика слезла с ездового кота. Все, поездка для нее закончилась.
- Мастер…
- Куда-то собралась, девочка моя? – тихо поинтересовался маг-наставник, все так же глядя вдаль, где клубилась вата облаков выше чернеющей вечной шапки пепельной взвеси, накрывающей земли Катана.
- Я… хотела вам сказать.
- Ничего ты не хотела, - Калинор переложил ящерицу-огневушку в одну руку, и отработанным за многие годы преподавания жестом поправил очки в квадратной роговой оправе. Он был не похож на своих коллег. Те, как один, придерживались еще до Сотрясения Тверди заведенной моде - длинные волосы (распущенные или собранные в хвост – на любителя), густые брови, непременное наличие амулетов, колец, магических символов на одежде, самые увлеченные не брезгали макияжем для придания облику вопиющей пронзительности и загадочности. Калинор игнорировал общепринятый стиль, имея всегда, сколько его помнило не одно поколение студиозусов, коротко стриженные каштановые волосы, местами разбавленные седыми пятнами, вечно насупленный лоб и эти очки, придающие его мелкой, сморщенной, как моченое яблоко, физиономии сходство с гномьей.
Девушка молчала, яростно теребя пряжку пояска, поддерживающего балахон, скрывающий совсем не ученическую робу, голубую с серебряными вставками, чарованную магом-кузнецом и обладавшую если не прочностью доспеха, то близкой к нему. Робу, разумеется, достал Экз. Но теперь это не имело значения.
- Знаешь, я мог бы прикинуться оскорбленным, - продолжил наставник. – Моя лучшая ученица, гордость выпуска факультета лечебной магии, наплевала на темы, предложенные коллегией – куда вхожу и я – и занялась халтурой, которая ей кажется более интересной из-за авантюрного душка и эпатажности самой идеи. Втихую занялась, украдкой, собираясь, как я полагаю, вывалить это все на выпускном экзамене пред наши ошалелые очи, набрав себе очков в глазах представителей гильдий и ткнув заодно учивших ее пять лет педагогов лицами в грязь. Похвально, как же. И очень благодарно в отношении тех, кто все эти годы тратил на нее силы и время, надеясь вырастить из неграмотной девчушки блестящего целителя.
Против воли щеки Марики залились сочной краснотой. Обидно, ой, как обидно было слушать вот эти слова. Ни ругательств, ни яда, ни подначки, способных всколыхнуть в душе спасительную злость, только правда. Да, именно так и получалось, как он говорил.
- Я мог бы и не прикидываться никем. Просто рассказать магу-ректору о твоей выходке и пассивно наблюдать за твоим исключением перед самым выпуском. Не ты первая, в конце концов, которую вытурили в шею только за то, что она возомнила себя выше правил. Да что там – мог бы даже и не рассказывать. Неужели ты думаешь, что твое отсутствие прошло бы незамеченным? То, что Таргиил не знает о твоем отъезде, так же вероятно, как ясное солнышко над Катаном. А если и не знает, то будет знать в самый короткий срок – ты и на две мили отъехать не успеешь.
Девушка молчала.
- Я мог бы просто задержать тебя, не осложняя тебе жизнь. Просто потому, что ты сейчас сама, плохо понимая, суешь голову в огонь. И этот огонь куда опаснее даже того, что может разжечь ее, - маг-наставник кивнул на потешно дергающую лапками саламандру, ловящую в его руках собственный чешуйчатый хвост, - близкие родственники в Цери. Ты не подумала ни о своем отце, ни обо мне, ни о своих близких. Ты ни о чем не подумала, кроме себя и своих амбиций. Скажу откровенно – я был о тебе немного другого мнения.
Мимо прошагал караван, направляющийся в Горизон – грохочущие по булыжникам тяжелые подводы, груженые рудой, щелкающие бичи извозчиков, шум и гам, поднимаемый запертой в клетки из бамбуковых прутьев домашней птицей, перебивающие друг друга голоса купцов, занятых извечным спором о ценах и спросе на товары, звонко цокающие копыта килинов, несущих на себе сопровождающих караван наемников из Летаргического Сна, демонстративно щеголяющих плащами с кроваво-черной эмблемой гильдии. Саламандры и неподросшие еще лидийцы, резвившиеся в траве у дороги, прыснули во все стороны.
- Я все поняла, мастер, - наконец произнесла Марика. – Я возвращаюсь. Простите меня… если сможете.
Она круто повернулась и зашагала к ждущему ее зверю, однако громкий голос Калинора остановил ее:
- Подожди. Мне нужно к руинам Крепости Скелетов. Сопроводи меня.
Вспышка – и рядом с маго-наставником возник громко топающий копытцами килин, издавший тонкую, характерную больше для птиц, чем для животных, трель, прядающий всеми своими шестью ушами, похожими на козьи рога. Недоумевая, Марика забралась в седло лидийца, тронула его с места, вслед уже поехавшему за ушедшим караваном Калинору.
Не менее десяти миль они проделали в молчании, пока шпили и башенки Рондо не скрылись за очередным пригорком. Наставник остановил килина, проворно для своих лет спрыгнул на землю и знаком приказал Марике спешиться, сделал сложный жест левой кистью. Воздух вздрогнул, в уши толкнулось что-то тугое, упругое…
- У тебя не более пяти минут, девочка. Что у тебя с собой есть, говори.
Лишь с большим трудом Марика заставила онемевший от изумления язык повиноваться, перечисляя свое снаряжение. Калинор досадливо отмахнулся:
- Мало, все не то. Ладно… сделаем так. К Долине доберешься с южного края – там нет постов и патрулей Огненных Ангелов, и на тебя не донесут местные – там поселения гоблинов, и им на людей плевать. Исследованиями на месте не увлекайся, много с тем, что есть у тебя, ты все равно не наковыряешь – найдешь что-то, ладно, но не трать время зря. Привези мне образец в Академию, я подготовлю лабораторию к этому времени.
- Но… в Академии же много образцов.
- Это мертвые образцы, - на миг узкие губы мага-наставника изогнулись в горестной полуулыбке. – А для исследования нужен живой кристалл.
- Так я...!
- Тихо, черт возьми! – оборвал ее маг, оглядываясь по сторонам. – Ни слова никому, ни единой живой душе, ясно? Даже сама с собой вслух не разговаривай! Ты даже примерно не представляешь, во что… а, впрочем, не буду тратить времени. Слушай и запоминай: в предгорье, в одном из разоренных шахтерских поселков живет один из тех, кто сможет тебе кое-что прояснить. Его зовут Гарольд. Найди его. Где конкретно он сейчас – не знаю, но найди обязательно.
- Хорошо, - кивнула Марика. – Но…
- Никаких «но», - рука наставника извлекла из-под складок плаща небольшой серый сверток. – Спрячь это и открой только на плато. Никому не показывай! Возможно, это поможет тебе, возможно – погубит окончательно. Но, черт возьми, я не могу отказать тебе в праве сделать то, что я сам…
Вдали что-то громыхнуло, с треском раскатившись по окрестностям. Воздух сильно запах озоном. Что-то заорали далекие голоса. Марика встрепенулась, потянувшись к притороченному к седлу жезлу.
- Подожди, - мягким движением Калинор остановил ее. – Это караван. На него напали люди, которым заплатил я. Они немного пошумят и исчезнут. Стражи у Врат запомнили, что мы уходили из города примерно в это же время. Какое-то время тебя будут считать похищенной. Думаю, две недели у тебя есть. Может, больше, но не обольщайся сильно. Постарайся их оправдать, девочка. Привези кристалл.
Не в силах что-то сказать, Марика только кивнула, не сводя со своего наставника расширенных глаз.
- Все. Уходи! Уходи как можно скорее.
Три дня дороги для девушки слились в одну мельтешащую череду мест, сменяющих друг друга во время бешеной скачки по поросшим травой холмам предместий, кое-где обзаведшихся проплешинами – жар пустыни Цери был недалеко, за скалистой грядой, достаточно высокой и прочной, чтобы сдержать его, но неспособной, увы, не пропустить вообще. Густой лес, окаймляющий долину Красной Фермы, вскоре сменился мелколесьем, затем вообще кустарником. На второй день Марика миновала мост через Багровый ручей, на миг задержавшись. Битва двух могучих когда-то гильдий – Огненной Бури и Вампиров Хаддара - отгремела на этих неровных, изъеденных горной, капризной водой, берегах, уж давно, задолго до того, как девушка родилась, но все же она с любопытством смотрела на пенящиеся среди валунов струи, словно силясь увидеть густую примесь крови, от которой ручей и получил свое название. Долго, очень долго на берегах ручья росли пучки бурой травы аат`гиа, хищного ползучего растения, питающегося кровью… словно ждали нового подношения.
И вот – цель ее путешествия, Кристальная Долина. Дикое, жутковатое место, предгорье, уходящее вверх, где, не дальше трех-четырех миль, среди пучков трав голубели первые кристаллы. Тракт, идущий к плато, на котором когда-то были поселки шахтеров, скорее угадывался, чем существовал – давно заброшенную дорогу засыпало камнями, затянуло плетьми вьюнка, иссекло морщинами сбегавших с Горы ручейков. Лидиец, фыркая, мотал головой и недовольно, протяжно ворчал. Чуял что-то чужое, что-то опасное и слишком странное, чтобы проигнорировать. Чувствовала и Марика. Словно гнилостным ветром с поля боя, от Кристальной Долины тянуло чем-то неосязаемым, но вызывающем отвращение и страх.
- Ладно, я тоже не хочу, - пробормотала она, поглаживая своего скакуна. – Надо, мальчик, надо. Давай, помаленьку. Будем искать этого… Гарольда. И надеяться, что он не мертв уже три поколения тому назад…
Большой ездовой кот мягко зашагал по заброшенной дороге вверх, можно сказать - бесшумно, если бы не бряканье сбруи. Девушка, устроившись поудобнее, крутила головой по сторонам. Да, жуткое место. Тишина, как в склепе, кроме ветра, не слышно ничего – ни тявканья лис, ни возни зайцев, ни кудахтанья диких куропаток, которых даже возле загаженного Горизона пруд пруди, ничего им не делается. Никак не могла отделаться она от ощущения, что сейчас едет по огромному могильнику, полному мертвых костей и неупокоенных душ, вряд ли – дружелюбных.
За очередным поворотом открылось печальное зрелище – разоренный и запустелый поселок. Дома с обрушившимся внутрь крышами, покосившиеся и упавшие заборы, поросшие бурьяном огороды, рассыпавшиеся в труху сараи и срубы, кое-где – костлявыми пальцами торчащие столбы печных труб, до сих пор черных от гари. Лидиец брел по главной улице, тихо рыча. Ветер яростно трепал колючие стебли чертополоха, украшенные фиолетовыми помпонами цветов, густо растущего у заброшенных хлевов – традиция окуривать дымом его стеблей помещения для скота соблюдалась и здесь. Когда-то. Давно, очень давно здесь не звучало ни коровье мычание, ни лошадиное ржание, ни хрюканье свиней, ни…
Марика резко дернула поводья.
Следы копыт были глубокими и явно свежими. В одном из них, отпечатавшемся в глинистой земле, плескалась натекающая вода, не успевшая заполнить его целиком. И еще они были многочисленными. И – не лошадиными. Вместо ровного полумесяца подковы с тонким желобком для ухналей эти были волнистыми, слегка вытянутыми, напоминающими формой композитный лук.
Девушка прыжком соскочила с лидийца, торопливо выхватывая из пристяжи упакованный в ткань боевой жезл. Веревки после трехдневной тряски в дороге затянулись, узлы не поддавались, сдирали кожу на пальцах. Словно дожидаясь этого, что-то зашуршало и с треском промчалось за ближайшим утопающим в крапиве и дерезе овином.
- Проклятье!
Отчаявшись, девушка вцепилась в узел зубами, ощущая подошвами ног, как задрожала земля.
- Ну, давай же, с-скотина!
Веревка поддалась, ткань сползла, выпуская на свет жезл из белого дерева ффат`на - редкого дерева, растущего только в Сказочном лесу, украшенный резными вставками из единорожьего рога, серебряной ковкой и сфазированным крупным чешуйчатым аммолитом, расцвеченным в радужной гамме, установленным в навершии. Дорогой жезл, и очень красивый. Впрочем, сейчас любоваться им не было ни желания, ни времени.
Их было пятеро, и все они отличались от кентавров, которых Марика встречала до этого. Кентавры обычно жили в Черном Лесу и редко выходили за его пределы, предпочитая жить уединенной общиной с режущим слух и ломающим язык названием Zsichil`d, почти не контактирующей с внешним миром. Можно сказать, что они были разумны – если слово «разум» вообще подходит к плодам ранних магических экспериментов с геномом совершенно разных существ. Речи как таковой у кентавров не существовало, общались они рядом звуков, которые, в зависимости от ситуации, имели двух- и даже трехсмысленное толкование, поэтому дополнялись системой жестов рук, изгибом человеческой части торса и даже положением хвоста. Хоть и обделенные речью, они вполне успешно занимались грубой обработкой металлов, резьбой по дереву и камню, были прекрасными охотниками и интуитивными следопытами, и имели подобие собственной, малопонятной даже магам-теологам, религией. По натуре своей они были существами неагрессивными, если не пытаться их разозлить. Тем не менее, эти пятеро, окружившие ее, были совершенно не похожи на чернолесных сичильдов. Лошадиная часть торса у них была более низкой, более коренастой, словно придавленной к земле, что подчеркивалось неестественно изогнутыми кнаружи ногами в коленных суставах; голова, копирующая человеческие черты, была приплюснутой сверху, с широко расставленными заостренными ушами, покрытыми жесткой шерстью; руки длинные, с мощными мышцами, с неровными, словно наспех и небрежно налепленными пальцами (указательный был короче безымянного, а противостоящий по длине превосходил все остальные почти вдвое), снабженные длинными заостренными ногтями, больше напоминающими птичьи когти. И глаза – пустые, лишенные эмоций, провалы под нависшими валиками кустистых бровей. Стоило только взглянуть в них, как сразу становилась смешной сама идея сгладить ситуацию переговорами.
- Куотт рахас ан`тао! – нараспев произнесла Марика, делая заученный и много раз повторенный жест. Жезл слегка нагрелся в ладонях, аммолит на миг полыхнул радужным просверком. Один из кентавров мешком повалился в густую траву, хрипло взревев и суча копытами. Еще бы, уж что-что, а заклинание Оглушающей Булавы девушка изучала одним из первых: убить не убьет, а подвижности лишит гарантированно. Отличное средство против кабацких пьянчуг и слишком настырных однокурсников, не понимающих слова «нет».
Четверо оставшихся продолжали приближаться, мерно переступая коленчатыми ногами, словно не видели упавшего. Фонтанчики жидкой грязи летели из-под копыт. Девушка приподняла жезл, вставая наизготовку: стандартная позиция, одинаково пригодная и для атаки, и для защиты, чуть согнутые ноги и сгорбленная спина не давали упасть при отдаче, которую создавали некоторые заклинания. Например, вот это.
- Анхаттар илла ан`тао!
На миг Марика ослепла, даже закрыв глаза: жезл исторг мощную белую вспышку, беззвучно и безотказно слепящую врага. Теперь – атаковать, пока все четверо беспомощно трясут своими уродливыми головами! Но Марика замешкалась – убивать ей еще не приходилось.
Это была ошибка.
Тяжелый, как гора, удар сбил ее с ног, швырнув в глинистую грязь, протащил с десяток локтей, поверг в состояние полузабытья. Мгновенно к горлу подкатила тошнота. Боевая роба выдержала удар брошенной палицы, но компенсировать его силу не смогла.
Жесткие пальцы грубо схватили ее за ворот плаща и рванули кверху, на миг ее обожгло безумным взглядом дикого существа и обдало вонью его дыхания, после чего небо и земля поменялись местами, а в глаза снова толкнулась темнота. Кажется, ее вырвало. Мотая головой, девушка встала на четвереньки, отрешенно наблюдая за напитанной водой глиной, принявшей на миг форму овала ее лица. Жезл выпал, а без него атаковать не получится. Зато…
- Карнум оллэа да`тао…
Шепот вышел хриплым, в ушах зазвенело от отдачи криво наложенного заклинания, но тошнота и боль почти мгновенно ушли. Заклинание Лечения, нудное, раздражающее ее еще с первого курса, с первой практики в хворных бараках при нозокомиуме Патриархата Рондо – но сейчас оно помогло. Марика рывком вскочила на ноги, уворачиваясь от удара тяжелой палицы, унизанной осколками кристаллов. Огляделась: жезл, выбитый одним из нападавших, теперь лежал далеко сзади. Сорваться и побежать за ним, но не успеет – обогнать кентавра не сможет ни один человек. Особенно четырех. Или троих?
Марика моргнула. Один из нападавших в нападении не участвовал – он лежал в крапиве у оставшихся заборных кольев, слабо подергивая ногами и пуская ртом кровавые пузыри. Пробив кадык, в горле у него по самые перья засела толстая охотничья стрела.
Поняв, что это ее единственный шанс, девушка попятилась, резко развернулась и бросилась бежать по улице, к лежащему жезлу. Кентавры сорвались с места, бросаясь в погоню, но одного тут же швырнуло на бок, под ноги соплеменникам – оперенная совьими перьями стрела сшибла его, хищно высунув листовидный наконечник с противоположного бока. Грязь окрасилась алыми брызгами. Тот, кому упал под ноги раненый, остановиться не успел, если вообще собирался - тяжелое копыто с влажным хрустом раздавило череп сраженного кентавра, как гнилое яблоко. Но темп он уже потерял – девушка подхватила жезл, взмахнула им над головой, описывая положенную полусферу. Воздух загудел, словно где-то рядом поднялся в воздух пчелиный рой. Завершив выписывание руны «куараттан», жезл замер, нацелившись точно в грудь несущемуся на нее существу:
- Бассаарт камма ан`тао, – хрипло, с ненавистью, прошипела девушка.
С навершия полыхнуло белым, но не рассеянным, как при Вспышке, а концентрированным, узконаправленным, остроконечным светом, длинным, как игла. Луч пронзил нападавшего насквозь, оставив в торсе коричневую, дымящуюся дыру. Вопль, который издал кентавр, казалось, заставил содрогнуться горы. Грузное тело с грохотом рухнуло под ноги Марике, плеснув грязью и кровью на испачканные голенища ее сапог.
Тут же на нее нахлынула слабость, делая ноги ватными, лоб влажным, а руки – дрожащими бесполезными придатками. Божественное копье – очень энергоемкое заклинание, сожравшее все остатки маны, оставшиеся в резерве с последних занятий в Академии. До зелья Экза не добраться, оставшийся кентавр точно не будет дожидаться, пока она откроет бутылку…
Оставшийся и не дожидался. Он всхрапнул, почти как лошадь, заложил крутой вираж и бросился прочь, через развалины стены дома, с треском ломая копытами гнилые доски.
Марика, не веря, выдохнула и опустилась на колени, роняя жезл. В висках громко стучало, глаза застлала пелена. Словно в полусне, она глядела на высокую, жилистую фигуру, неторопливо приблизившуюся к ней по улице, держа перед собой простой тисовый лук с наложенной на него стрелой.
- Так-так-так. Смешной день, удачный день. Много злых кентавров и одна добрая девочка. Или злая? Как кентавр? Кто ж это решил проведать старого Гарольда?
* * *
Ветка стрельнула, выбросив сноп искр в темноту. Марика машинально махнула рукой, сложив три пальца – большой, указательный и средний – вместе, а мизинец отставив в сторону. Классическая формула Щита Пламени, отражает огненную атаку, предпочтение которой отдают почти все школы боевой магии. Наставник Конадар заставлял изучать это простое, но порой очень эффективное, защитное заклинание одним из первых, доводя до слез и ожогов на принятии зачетов не только студенток, но и их коллег мужского пола. Впрочем, в данный момент жест был бесполезен – запасы маны были исчерпаны в том бою. Как и запасы храбрости. Девушку потряхивало и сейчас, когда плескавшийся в крови адреналин сошел на нет, и понимание того, как близко была смерть, навалилось на нее тяжелой черной тучей. Против ее воли перед глазами снова и снова вставали детали дневной стычки, снова вспоминалась боль от ударов, кровь на грязной глине, безумный взгляд существа, которого просто не должно существовать в природе. Если бы не этот…
Довольное хихиканье снова донеслось из темноты, и Марика с большим трудом подавила рвотный спазм. Кроме хихиканья, оттуда доносился скрежет, мерзкие хлюпающие звуки, иногда тупые удары, а дым костра до конца не мог отбить отвратительной вони гниющего мяса и не менее гадкого запаха свежей крови. Гарольд занимался тем, что свежевал убитых кентавров. И, судя по волнам непередаваемого аромата тлеющей плоти, делал это далеко не в первый раз. Сначала Марике показалось, что она бредит, когда это увидела. Нет, это не люди, конечно, во всяком случае – не полностью, но все же, черт побери, часть их точно человеческая. Та, что с руками и головой. Как можно опускаться до такого?
Словно услышав ее мысли, отшельник показался из темноты, довольно помахивая сочащимися кровавой влагой кусками мяса.
- Еда. Много-много еды. Гарольд давно так удачно не охотился. Хочешь еды?
- Благодарю, - выдавила из себя девушка, стараясь не смотреть на то, что держал в руках сумасшедший. – Не голодна.
- Надо есть. Надо! Будешь худой, хи-хи, как коатль, да-да, как пещерный коатль. Истлеешь, заболеешь…
- Я маг-лекарь. Уж найду, как себе помочь!
Наверное, это прозвучало резче, чем она собиралась сказать, но отшельник не обратил внимания, повернувшись и исчезнув в своей странной хижине. Слава Высокому, не пристроился жарить мясо прямо при ней. Хижина, насколько успела разглядеть Марика в свете догорающего дня, была под стать ее хозяину – она располагалась в небольшой пещере, вырубленной толще горы, на небольшой площадке, возвышающейся над голым покатым склоном. Очень удобно – незамеченным не подобраться. На вид и взгляд казалось, что ее снаружи какой-то великан уродовал боевым молотом, перекосив стропила и опорные столбы. Стены были местами из дерева, местами из слоистого песчаника, поблескивающего пятнышками слюды и кварца. Перед сколоченной из досок дверью висел амулет: три берцовых кости, связанные за вертелы кожаным ремешком, украшенные сверху большим кристаллом призматической формы. Кристаллы поменьше были навязаны за все отделы костей, и, покачиваясь под ветром, чьи вздохи долетали и досюда, тихонько позванивали. Их здесь вообще было много – они были вделаны в дерево стен, ими были украшены колья небольшого тына, охраняющего площадку, от возможных визитов непрошенных гостей, даже рукоять охотничьего лука, висящего на стене, посверкивала рубиновыми огоньками. Да и сам Гарольд, выбравшийся из хижины – судя по довольному кряканью и уханью, он обмывался после мясницких дел – тоже не был исключением: сшитая из кожи, происхождение которой девушке даже не хотелось знать, куртка была распахнута на голой, безволосой груди, и на длинной, с мощным кадыком, шее болталось ожерелье из голубых бусин. Слишком голубых. Без сомнения, это были кристаллы Дарфана.
- Что делаешь здесь? – громко спросил Гарольд, присаживаясь рядом с ней и подворачивая ноги под себя. – Смерти ищешь?
- Скорее всего, - грустно усмехнулась Марика. – Если бы не ты, нашла бы. Спасибо тебе, отшельник.
- Спасибо! Хе! – смешок перешел в хихиканье, а то – в громовой хохот. Смеялся он дольше, чем полагалось бы. – Гарольд тронут, ой, тронут… давно никто не благодарил Гарольда.
- Почему ты говоришь о себе в третьем лице? – не выдержала девушка.
- Почему? А почему бы Гарольду и не иметь три лица?
Марика поморщилась, выслушивая очередной взрыв смеха. Да, значит, не показалось. Отшельник безумен, почти также, как и убитые им кентавры. Разве что не потерял человеческого облика окончательно, как они. Пока не потерял. Так это его советовал найти наставник? Мудрое решение. Точно, в походе в шахту это будет неоценимый помощник. Если будет так оглушительно ржать, то точно всех чудищ распугает.
- Ты помнишь Калинора? – спросила она с надеждой.
Гарольд долго не отвечал, вороша палкой угли. Кристаллы на шее у него мерно позвякивали. Похолодало. Под обугленным концом палки в ночной воздух взвивались снопы искр, ярко вспыхивали и тут же гасли, словно танцующие огненные феи, которых часто встречали путники, пересекающие мертвую пустыню Цери. Дрова, охваченные пламенем, ярко алели, словно были отлиты из раскаленного, еще не остывшего, металла. Бардовые, ализариновые, карминовые, алые и гранатовые языки плясали в темноте, переплетаясь, словно змеи, с гудением вздымаясь и опадая. Гарольд запел. Марика не могла понять, о чем эта песня, но почему-то в груди что-то сразу сдавило. Его голос, как и пламя, взметался вверх и опадал вниз, кричал, выл, стонал, обжигал и выхолаживал, согревал и превращал в пепел; надежда, непонимание, радость, счастье, звучавшее в первых строфах, резко, словно оборвавшись, перешли в боль, в отчаяние, в душевную муку. Так не должно быть, так не может быть, кричала песня, пусть лучше погибну я, чем это случится, гудело пламя костра, ты проклят, проклят, проклят, шипели искры, пусть все сгинет, пусть кровь застынет в жилах, пусть лед скует все то, что есть, но не должно быть… Словно черная ткань опустилась на душу, словно злая судьба все решила разрушить, словно белый закат, словно черный рассвет, словно сон на века, до скончания лет. Почему, шептали губы Марики, почему, почему такая боль, почему такое страдание, разве ты не мог иначе? Выбор сделан, потрескивали в ответ угли, выбор сделан, все ушло, все исчезло. К чему тогда все остальное… остальное - пепел… остальное - дым…
Она сама не заметила, как по ее щекам побежали ручейки слез.
- Именем Высокого… что это?
- Прошлое, - голос Гарольда как-то изменился, исчезла дурашливость и кривляние. – То, что уже не вернуть. Жертва. Да-да, жертва. Но Гарольд забыл, все забыл…
- О ком она?
Отшельник поднялся:
- Не должна спрашивать. Не должна. Оставайся. Спи. Ешь. Гарольду надо идти.
- Подожди!
Но он уже легким прыжком перемахнул через тын и почти мгновенно растаял в ночи. Вытирая мокрые щеки, Марика силилась рассмотреть его долговязую фигуру, пока не поняла тщетность этого.
Словно оглушенная, девушка медленно опустилась на бревно с подложенным на него свернутым плащом, пытаясь понять, что сейчас произошло. Первое впечатление ее при появлении этого типа было вполне простым и казалось логичным: отшельник, а может – преступник, которому нет дороги к людским поселениям, вот и прячется здесь. Но эта песня… Марика была готова поклясться, что не слышала ни единого слова, ни на родном деванском, ни на гайянском, которым она владела довольно сносно, ни даже на асурийском, из которого она знала десяток фраз. В ней вообще не было слов, но, тем не менее, она поняла ее смысл, пусть и не до конца. То, о чем пел этот странный человек, потрясло ее, и вряд ли речь шла о ритмике стихосложения. Кто же он? Почему Калинор наказал обязательно найти его? Что скрыто в охваченном безумием мозгу этого одиночки? Может, ответ в том свертке, который ей дал наставник?
Подбросив дров и дождавшись, пока пламя разгорится, осветив дворик, Марика направилась к вбитому в утрамбованную землю столбу, у которого был привязан ее лидиец. Ездовой кот уже лежал, свернувшись клубком, довольно поблескивая желтыми глазами и облизываясь; перед ним грудой высились окровавленные кости. Не надо долго думать, кому они принадлежат. Стиснув зубы, девушка расстегнула седельную сумку, нашарив в темноте ткань свертка.
Над ее головой, где-то очень далеко, раздался вой. Кажется, он был не похож на человеческий. Кажется. Прижав сверток к себе, Марика вернулась на свое место.
Под слоями ткани оказалась истрепанная тетрадь, с затертой кожаной обложкой, где, если и было что-то написано в свое время, все уже давно выгорело, стерлось и рассыпалось – судя по виду и состоянию краешков листов, тетради было не менее полусотни лет. К тому же, она была неполной – добрая часть листов спереди отсутствовала, будучи небрежно выдранной чьей-то не слишком церемонящейся рукой. Значит, что бы там ни было написано, читать придется с середины. Да еще и выпуская целые абзацы – местами текст был покалечен пятнами неясного происхождения, превращаясь в набор закорючек.
Марика вздохнула, поворошила дрова и уселась поудобнее, так, чтобы неровный свет костра падал на страницу.
«…лся как мог, но до сих пор непонятно – почему. Они поручили это мне и я, разумеется, не отказался – в конце концов, я из нас самый подготовленный к практической работе, но неплохо было бы и объяснить, что да как. Черт возьми, блуждать в потемках – это не мое! Я практик, да, но любые занятия практикой требуют хоть какой-то теории.
Меня подняли ночью, практически ничего не объяснили, телепортировали сюда, в предгорье, оставили походный минимум и испарились оба. Молодцы, сказать нечего! Впрочем, судя по спешке, ребят что-то осенило, и они торопились реализовать это, что бы это ни было, до того, как их оставит вдохновение. Или остановит Стража. Этот вариант тоже нельзя исключать.
Ладно, я раскинул палатку возле входа, завтра пойду исследовать пещеру и искать подходящее место. Дров маловато (тут растительность вообще паршивая), но Яс обещал, что с обеспечением он вопрос уладит. Ладно, нет оснований ему не верить. Все же он конкретнее, чем Крот. Они обещали быть не раньше чем через неделю, хватит времени, чтобы осмотреться…
День 12, месяц Силиитара, года 1223.
… проход оказался уже, чем я предполагал. После моста дорога разветвляется – направо и вперед. Откровенно сказать, мы в сомнениях. Ястреб твердит, что нам прямо, Крот, как обычно, спорит. Хоть монетку кидай, честное слово.
Пока спорили, я собирал образцы. Обилие форм кристаллов просто потрясает! Я нигде и никогда не встречал такого количества. Иногда кажется, что это просто невозможно. Вы когда-нибудь видели кристаллический мост? Огромный многогранный конус, длиной не менее пяти десятков локтей, обрушился и необыкновенно удачно лег поперек непроходимого разлома, проложив дорогу вглубь. Мы исследовали его – ни единой трещины! Как мог быть сломан этот гигант? Какая сила кинула его, да еще и так удачно?
День 22, месяц Силиитара, года 1223.
Пещера удовлетворяет нашим требованиям просто настолько, насколько это вообще возможно. Удаленная, труднодоступная, имеющая лишь один боковой проход, практически непроходимый из-за обилия сталактитов и крутизны склона; с нашей же стороны проход просто идеальный. Именно здесь мы начнем дело, которое, думаю, окажется делом всей нашей жизни.
Крот уже ушел и занимается подготовкой породы к посадке – если это слово все же можно применить – найденных Crystallum Darfanum здесь, начиная со стен и сходясь к центру. Яс определил с помощью своих расчетов, что магическая энергия, генерируемая пучком, концентрируется и векторизуется, если рядом есть другой пучок – их векторы суммируются и отбрасывают общий угол от их первоначального наклона в сторону основания воображаемого треугольника. Если проще и короче, то, если насаживать кристаллы концентрическими кругами, сходящимися к центру, рано или поздно в нем должен родиться самый мощный из них, квинтэссенция, Над-кристалл. Крот даже пытался вчера мне его нарисовать, но не преуспел. Ладно, пока есть…
…нь 30, месяца Силиитара, года 1223
…растут очень быстро. За неполную неделю они прибавили в росте уже на два вершка, и продолжают расти. Видели бы вы это! Вся пещера залита голубым светом, пульсирующим и переливающимся, как живая вода, живущим своей собственной жизнью, в голове так и звенит от резервов маны, гигантских резервов, равных которым я никогда не встречал. Видимо, наша теория (о, как я горд, что настоял на ней тогда!), что замкнутое пространство будет способствовать концентрации и накоплению маны в этих чудесных хрусталиках и провоцировать их бурный рост.
Похоже, доволен не только я. Правда, Крот сегодня поднял тему охраны, и мы с Ястребом были вынуждены согласиться. В конце концов, земли Асуры не так далеко, и не дай Высокий, их маги пронюхают об этом кладезе…
День 12, месяца Малимиры, года 1223.
Голем готов. Я думал, мы рехнемся, пока его создадим, по крайней мере, все артефакты, что мы привезли с собой из Рондо, были израсходованы, амулеты разряжены, подошла к концу еда и вода, да и силы, чего греха таить – тоже. Ястреб не спал уже три дня, бродит по лагерю с воспаленными глазами, чуть что – вскакивает, как ужаленный, и снова к своим чертежам. Крот похудел, осунулся, кожа да кости остались, все свободное время проводит в медитации – все поддерживающие ауры только на нем, он выматывается за несколько часов ежедневной работы так, что все остальное время лежит пластом. Да и меня уже пошатывает. За работой, если честно, совершенно не замечаешь, как летит время, переваривается пища и отрастает борода.
Но теперь плод наших трудов стоит передо мной, выше меня аж на целый мой рост, свирепый, грозный, готовый к обороне нашей тайны. Сегодня планируем активировать его, и Яс говорит…
… не могу не согласиться. Я встроил в его грудь, там, где установлен артефакт Грунэра, кольцо из неактивированных огневиков, настроенных на ряд вербальных колебаний, которые, будучи воспроизведены, приведут к активации и детонации. Кристаллино – это не шутка, это страшное боевое существо, и то, что оно создано нами, не спасет, если вдруг…
… пока не придумал, какое слово… не хотелось бы, чтобы случайно брошенное, оно разрушило этот уникальный механизм.
…сь день провели в попытках разложить на составляющие эти загадочные кристаллы, вскрыть то, что дает им эту самую необъясненную возможность производить и накапливать ману. Безуспешно. Они не вступают в реакцию ни с кислотами, ни с щелочами, спокойно выносят высокие и низкие температуры, гальванизацию, физическое воздействие, не желают откликаться на магический зонд. Ястреб установил портативный стенд в тупичке пещеры, и мы уже который день изощряемся друг перед другом в…
…активно поглощает атакующую магию! Настолько активно, что Крот тут же разразился идеями об изготовлении доспехов и щитов, со вставками из этого природного чуда. Мы по очереди опробовали на нем все доступные нам боевые заклинания (кроме, разве что, самых разрушительных, хотя Яс просто трясся, как хотел швырнуть хоть разок Спиралью Тьмы), эффект практически одинаковый – кристалл остается неизменным, в момент контакта с производным заклинания светится ярко-голубым светом, и полностью (полностью!!) поглощает его! Ни рикошета, ни разброса резонансной магии, ни статических изменений – ничего! Ощущение такое, что этот горный лед, как губка…
…только одно – кристалл, отделенный от пучка, в котором он растет, постепенно теряет свои свойства. Нет, внешне он остается таким же, каким и был, но его свойства угасают и, в конечном итоге, сходят на нет. Крот вчера расколол один, пролежавший две недели на стенде, простым Энергетическим ударом, в крошево, даже не вкладывая большой силы в заклятье. Остается предположить одно, самое безумное, наверное, из всего, что мы когда-либо предполагали – кристаллы Дарфана являются, хоть это и противоречит логике, живой формой, состоящей целиком из неорганики. Другого объяснения просто нет! Не может энергия, в том числе – и магическая, возникать из ниоткуда, накапливаться и регенерировать, в мертвом статичном объекте. Это противоречит закону сохранения энергии, а значит…
День 22, месяца Дарины, года 1223.
Прошло больше месяца, как Ястреб и Крот не давали о себе знать. Даже неделя здесь, в Долине кажется годом, а месяц показался мне целой жизнью. Кажется, я начинаю дичать. Вчера сделал над собой усилие, остриг бороду – она оказалась почти в локоть длиной. Раньше время летело как-то незаметно, за работой, теперь же, когда нам (хотя, к черту, какое там «нам» - мне) остается только наблюдать, оно тащится, как безногий калека по базарной площади Рондо.
В нашей пещере творится что-то непонятное, даже не знаю, как это правильно описать. Кристаллы выросли до чудовищных размеров, выше меня ростом, идеальной формы, ни одного девиантного, все они (я проверял) являются именно кристаллами Дарфана. Идея циркулярной суммирующей векторизации Яса оказалась верной – в самом центре пещеры, на полу, растет что-то неописуемое, кристалл нетипичной выпуклой дельтоидной формы, острым концом уходящий в землю. Магический фон там такой, что долго находиться в пещере попросту невозможно – легко потерять сознание. Боюсь, как бы это не оказало влияние на окружающую местность… Может, конечно, это было дикое совпадение, но вчера, возвращаясь в лагерь, я убил очень странную змею, зашипевшую на меня в районе седьмой пещеры: я не ошибся, тело ее было в середине утолщено, а по бокам были явно заметны самые настоящие рудименты крыльев! Черт возьми, похож на описанного в книгах коатля, но крылья кожистые, без намеков на перья. Да и невозможна такая форма жизни! Останки я забрал с собой, препарировал, но сохранить не мог – спирта, как и уксуснокислого калия, у меня нет, а эти двое…
…ти с ума! Может, я действительно слишком долго пробыл в пещере, но Над-кристалл – это не просто кристалл. Это – кризалис! Я почти уверен. Сначала я думал, что то темное пятно внутри – просто дефект, хотя сама мысль об этом смешит, но теперь я вижу, как оно шевелится! И приобретает пятиконечную форму! О, Высокий, что же мы создали? Где же Крот, когда нужны мозги, холера его возьми?!
День 3, месяца Нуррада, года 1223.
Произошло слишком много всего за последнюю неделю, писать было попросту некогда. Яса и Крота так и не видно на горизонте. Припасы мои подошли к концу, пришлось заняться охотой. Никогда не приходилось убивать косулю Огненным Ударом из боевого посоха? Кретинизм, но у меня нет ни навыков, ни выбора. А еще пришлось осваивать навыки свежевания… Впрочем, еда – это меньшее, что меня занимает сейчас. Даже не знаю, с чего начать.
Я пришел в пещеру, где не был достаточно долго, чтобы доделать пропущенные в срок мероприятия - замеры, контроль, документирование, ежедневная рутина, ничего такого. Кристаллино все так же патрулирует преддверную пещеру, коатли шмыгают между камнями, словно и жили здесь всегда, один или два уже даже осуществляли при мне слабые, но недвусмысленные попытки взлететь. К сожалению, мои опасения оправдались – накопленное в замкнутом пространство такое количество маны невозможно удержать, как невозможно удержать воду в кулаке, она просачивается и влияет на всю ту живность, что водилась в этом карсте до нашего появления. Остается только молить Высокого, чтобы мутации не превысили норму и не выродились в нечто невообразимое и опасное.
Когда я вошел в пещеру, я остолбенел. В буквальном смысле слова. Над-кристалл вытянулся вверх еще больше, стал толще, из его боковых граней вверх, к потолку, как сталагмиты, тянулись тонкие голубые иглы вторичных кристаллов, а в центре… Сначала я не поверил! То самое темное пятно, которое росло в сердце Над-кристалла, приобрело очертания. И это были очертания человеческого тела! Сначала мне показалось, что я брежу. Но нет, какое там – когда у меня все же хватило храбрости приблизиться, я убедился, что глаза меня не обманывают. На поверхности кристалла, вырастая прямо из его толщи, полусидя, свернувшись клубком, замерла девочка. Проклятье, у меня даже мелькнула мысль, что какая-то деревенская девчушка пробралась тайком сюда, каким-то невообразимым образом миновав Кристаллино, и уселась на вершину этого горного чуда… это бы, конечно, все объяснило. Но нет – это была самая настоящая девочка, не старше пяти-шести лет! Не помню, сколько я простоял тогда в ступоре, пока не уронил из рук кирку. Мне показалось, что она зазвенела так, что могла обрушить потолок. Девочка подняла голову…
День 12, месяца Нуррада, года 1223.
Я не спал всю ночь. Мысли путаются, честное слово. Смотрю свои записи – там полный бардак, сумбур, который не разберет никто, даже Яс, который читает и мертвые языки северных земель. Моих друзей до сих пор нет, остается надеяться, что с ними ничего не случилось. Мне бы сняться с места да убраться отсюда обратно в Горизон, но словно что-то держит меня. Или кто-то…
Девочка растет, растет быстро, прошло не более двух недель, а она уже превратилась в девушку со всем, что девушке причитается в этом возрасте. Да-да, она полностью обнажена, и просто идеально сложена, ни одного изъяна, словно она изваяна каким-то магом-скульптором, котором нет равных. Но – это не человек! Кожа ее ярко-синего цвета, на ощупь – холодна, как лед, ни пульса, ни гальванических реакций, ни выделения пота, гладкая, как… как кристалл, из которого она произрастает. Она погружена в него по пояс, и, хотя растет сама, от своего кризалиса не отделяется. Растет и он, вторичные кристаллы дали побеги и искривились к центру, теперь он мне напоминает совершенно дикий, невообразимый цветок. Вчера она заговорила со мной. Я не понял, что она хотела сказать – сомневаюсь, чтобы кто-то вообще понял ее речь, но, мне показалось, что она жалуется… Проклятье, я понятия не имею, что делать! Я не ждал… никто из нас не ждал, что наш эксперимент выльется вот в такое вот, что из кристаллов Дарфана вырастет мыслящее живое существо! Прекрасное живое существо…
… отнес ей. Для этого пришлось перекроить свой дорожный плащ, но это необходимо – у нее тело двадцатилетней женщины, и, как я вижу, она уже сама стесняется своей наготы. Сшил не ахти, опыта нет, но ей понравилось – когда я надевал получившееся платье на нее, она приобняла меня за шею и слабо улыбнулась.
- Добрый… - услышал я.
Это было первое слово, которое она не повторяла бездумно. Мне не показалось, она мыслит, и мыслит…»
Захрустели ветки, что-то звучно шлепнулось о вытоптанную землю площадки двора. Марика, вздрогнув всем телом, подскочила, роняя тетрадь. На колья тына проворно вскарабкалась фигура, на миг застынув черным силуэтом на фоне огромной луны, после чего спрыгнула во двор и довольно захихикала.
- Еще еда, - сапог Гарольда пошевелил тушу убитого дикого кабана. В загривке его все еще торчала стрела. – Девушка не ест плохих кентавров. Гарольд принес хорошего хряка. Сготовить, пока девушка не спит?
- Да, пожалуй… - только сейчас она поняла, насколько голодна.
Засмеявшись, отшельник схватил добычу за задние ноги и потащил в темноту, к разделочному топчану. Дождавшись, пока он скроется за углом хижины, Марика торопливо подобрала тетрадь, бережно укутала ее в ткань и, стараясь не шуметь, спрятала ее в седельную сумку сопящего во сне лидийца.
* * *
Все утро Марика провела в лихорадочных сборах. Отшельник исчез, отправившись по своим загадочным делам, и девушка решила, раз уж обрела пристанище, подготовить все для экспедиции в пещеру. Выпотрошив все свои сумки, она, после долгих колебаний, оставила необходимый минимум: жезл, несколько диагностических артефактов, короткий корд из углеродистой стали – на всякий случай, два куска жареного мяса, фляжку с водой и, подумав – зелье Экзарада.
Лидиец после завтрака разомлел и дремал у привязи, на седло и упряжь отреагировал недовольным рычанием. Марика усмирила его привычным способом, взобралась верхом и, окинув придирчивым взглядом дворик – не забыла ли чего, понеслась вверх по каменистому склону, где сланцевая порода была еще разбавлена зеленью травы.
Утро было прекрасным, насколько прекрасным быть может утро в горах. Выросшая в Рондо и привыкшая к его постоянному, не умолкающему даже ночью, шуму, девушка наслаждалась непривычной для пробуждения дня тишиной, прерываемой лишь шелестом листьев кустарников, шумом скользящих по своим извилистым ложам ручьев и мягким топотом лап лидийца, прыжками преодолевавшего косогор. Солнце разгоралось, еще не жаркое, но уже щекочущее шею и обнаженные предплечья своими невесомыми, но очень коварными прикосновениями. На миг Марика помедлила, обернувшись. Высоко же она забралась. Где-то внизу, словно игрушечные, колыхались могучие деревья Хвойного леса, справа, теряясь в дымке утренних туманов, высилась нежно-розовая в утреннем свете громада Каменной Стены – обычно угрюмого длинного и извилистого каньона, ведущего к Обители Джиннов на западе пустыни Цери, слева – за низким Предельным хребтом виднелась сочная зелень Сада Зари, раскинувшегося в большой впадине (по слухам – возникшей после взрыва магической бомбы невиданной мощи при ликвидации некоего чернокнижника, ставшего угрозой всем трем расам, населяющим материк). А прямо, за скрытой облаками далью, за милями дороги, небольшим кольцом холмов, окружающих бардовую землю Красной Фермы, притаился в зелени садов, рощ, аллей, палисадников и парков город Рондо… Так! Девушка решительно дернула головой. Еще не хватало в слезы сейчас удариться. Тоска по дому терзает, понятно, и это неудивительно для городской девчонки, так ведь вернуться может в любой момент. Свиток Возврата в той же суме, где и зелья – прочитала, и добро пожаловать на портальную площадку возле Северных Врат. К позору и разочарованию. Нет уж! Взялась – надо идти до конца! Тем более, если даже Наставник Калинор тут замешан…
Подстраиваясь под скачки ездового кота, Марика задумалась. В чем же дело? Почему ее желание исследовать кристаллы Дарфана вызвало такой нездоровый резонанс, вплоть до визита к магу-ректору? Почему так нервничал Калинор? Чей дневник он ей дал? Из прочитанного вчера становится понятно, что трое неких магов, талантливых, судя по масштабам идеи и размаху ее реализации, где-то в глубине какой-то пещеры здесь, устроили инкубатор живых кристаллов, планируя… впрочем, о своих планах на их счет ни автор дневника, ни его товарищи как-то не распространялись. Непонятно было упоминание о странной девочке, выросшей из Над-кристалла. Что это? Бред перетрудившегося мага или нечто, не поддающееся никаким объяснениям, ни логическим, ни магическим? Какова ее судьба? В дневнике запись на этом обрывалась, и, что самое печальное, отсутствовало несколько страниц, а остальные были в таком плачевном виде, что чтение их превратится в муку. И все же – Калинор придавал особое значение и этой тетради, и придурку Гарольду. Интересно, почему? Какую роль играет этот сумасшедший во всей этой истории?
Лидиец остановился, зарычал, растопырил лапы, поднимая облачка пыли. Марика огляделась: она находилась в небольшом ущелье, дно которого все еще прорезали два симметрично идущих углубления – остатки колеи, пробитой многочисленными тележными колесами. Значит – приехала. Дальше, на выходе – вход в шахту. И что-то еще, судя по реакции животного.
Спешившись, девушка извлекла из пристяжи жезл, проверила завязки магической робы, затем, обнажив корд, осторожно, едва дыша, срезала восковую пробку с горлышка бутылки. Воздух ущелья наполнился странным кисло-сладким запахом, чем-то напоминающим о соевом соусе, приправленном официнальным эфиром. Зажмурившись, Марика сделала глоток, заранее готовя себя к худшему – по опыту своему она знала, что большинство зелий имеют приятную особенность создавать во рту и глотке ощущение разлившейся помойки или доброй кварты кислоты, которую кто-то еще и услужливо поджег; однако эта голубая густая жидкость была совершенно безвкусной. Сделав два глотка, она торопливо закрыла сосуд пробкой и вернула его, от греха подальше, в пристяжную суму седла. Оставалось только ждать. Теперь девушка и сама слышала бормотание и возню откуда-то спереди, за поворотом, образованным торчащим из скальной стены здоровенным, в два человеческих роста, камнем. Что за существа ее там ждали, она не знала, но не кентавры – не было характерного фырканья и тупого цоканья копыт, никогда не знавших подков.
Выждав пару минут для верности, она сложила ладони в особый жест – одну вверх пальцами, одну – перпендикулярно вниз, и сделала резкое движение, словно растирала что-то между ними. Как только кончики пальцев рук поменялись местами, в висках знакомо стукнуло и сдавило. Да, Экзарад был прав, зелье работает, и работает неплохо – имеющегося потенциала хватило бы на две неплохие благословляющие ауры и даже на десяток-другой боевых заклятий.
За поворотом зашумели осыпающиеся под чьими-то грузными шагами камни. Все верно, волновой эффект Мастерства Магии, демаскирующий лекаря, так и не смогли устранить, сколько не бились.
- Саккунар мирра да`тао, - таиться уже не было смысла. – Амаало нэфери да`тао. Нартан зэлоф да`тао!
Существо прыгнуло на нее. Марика, не тратя времени на колдовство, просто махнула жезлом, используя его как булаву. Аммолит зашипел, чувствуя тонкую струю маны, льющуюся в самое его нутро через специальный канал жезла; огромное тело, полностью покрытое грязно-белой свалявшейся шерстью, сложилось вдвое от удара в воздухе и с протяжным воем приложилось о стену ущелья, спровоцировав небольшой камнепад и подняв тучу пыли. Мощные лапы беспомощно раскинулись в разные стороны, скребя когтями по земле. Да, зелье действовало отлично – первая же аура Благословения Силы это продемонстрировала; вероятно, в первые десять минут ее действия Марика без особого труда переломала бы голыми руками кости этому экземпляру с тем же трудом, с которым ломают трухлявые ветки. На занятиях она не испытывала ничего подобного – весьма вероятно, что маги-наставники, поддерживая уровень магической энергии подопечных, не баловали их излишним ее количеством.
Девушка отставила ногу назад, готовясь встретить следующих – их оказалась даже двое. Впрочем, самый крупный уже был повержен; эти йети еще не настолько подверглись мутации, чтобы вымахать в росте на две головы выше Марики; одна была, несомненно, самкой, а второй – или детенышем, или просто более низкорослым сородичем. Самка, увидев лежащего гиганта, дико взвыла и бросилась на нее, с места переходя в длинный прыжок, с вытянутыми вперед лапами. Девушка уклонилась, раскручивая жезл – вот сейчас, когда эта дрянь шлепнется наземь, промахнувшись и открыв незащищенную спину, спечь ей мозги в кусок шлака Энергетическим Ударом, а потом, развернувшись – добить низкорослого…
Третий йети, припав к лежащему старшему, хныкал, скулил, словно попавший в капкан лис, теребил его, что-то бормоча на своем диалекте – видимо, упрашивал встать. Гигант не вставал, однако, что было совсем не странно, видя растекающуюся под ним темно-вишневую лужу. Детеныш, не замечая этого, тряс его безжизненную руку, даже покусывал пальцы и дико, протяжно подвывал.
- Этого еще не хватало…
Самка уже поднималась с земли, скаля желтые клыки, выпирающие из-под черно-коричневых губ, с которых капала пена. Марика направила в ее сторону навершие, чуть-чуть влив маны в аммолит: тот вспыхнул ярким светом, колющим глаза. Самка попятилась, злобно ворча, закрывая глаза одной рукой, вторая же, с выпущенными когтями была отведена и могла быть пущена в ход в любой момент.
- Не трогай меня. Не трогай – и я дам ему жить. Понимаешь? Простой отойди и не мешай!
Свет на конце жезла померк.
- Ну? Уйдешь?
Сзади раздался истошный вой детеныша. Видимо, осознал, что его отец уже не поднимается. Глаза самки мгновенно подернулись пеленой ярости, ноги напружинились, она с воплем, громкость которого сделал честь бы любой баньши, подпрыгнула вверх, и две ее задние конечности с – Марика это заметила только сейчас – неестественно длинными пальцами выстрелили вперед, швыряя в девушку две густые пылевые струи. Она успела закрыть лицо, но момент был утерян - тяжелое, сильно пахнущее мускусом тело сшибло ее, в руку, держащую оружие, вонзились зубы, а левый бок отозвался тупой болью, когда когти напавшей йети попытались пробить чарованную ткань робы. Они, повинуясь инерции удара, покатились по жесткой, каменистой дороге, сцепившись теснее, чем борцы на Арене Рондо – теми не двигала ненависть и желание жить, слитые воедино. Самка была сильна, но не сильнее Благословения Силы – Марике удалось, подтянув ногу к животу, пнуть противницу. Удар пришелся в колено, но этого хватило, чтобы йети отлетела локтей на пятнадцать, оставляя на земле борозды скрюченными пальцами и клочья шерсти. Колебаться больше было некогда:
- Куотт рахас ан`тао! – хрипло прокричала она, взмахнув в ее сторону кистью. Самка обмякла, словно из ее тела махом исчезли все кости, и грязным меховым тюком повалилась в пыль.
Шатаясь, Марика встала, мимоходом оценивая ущерб – рассеченная нижняя губа, две струйки крови из носа, глубокий след зубов на правом предплечье, стреляющие болью при каждом вздохе ребра. Больно. И обидно, Древние Боги, как обидно!
- Ну что, довольна? – заорала Марика. – Довольна? Приятно вот так вот валяться, в грязи? Дура, чтоб тебя…
Самка лежала, не сводя с нее тусклого взгляда, побежденная, но не переставшая ненавидеть. Ее ободранные бока едва заметно вздымались и опускались – действие парализующего заклятья задевало не только конечности. Чересчур мощно брошенная Оглушающая Булава вполне могла стать смертельной, отключив диафрагму и межреберные мышцы. Самку спасло то, что заклятье было послано не через жезл.
- Сама виновата… - пробормотала девушка, и, прихрамывая, направилась к лежащему самцу-йети. Детеныша, который забился под тот самый здоровый камень на повороте тропы, она проигнорировала, опустившись рядом с лежащим телом. Крупный экземпляр, сильный, мускулистый, и, судя по покрывающим его тело шрамам с растущей вкривь и вкось шерстью в них – боец. Как знать, не один ли из самых сильных на Кристальной Горе. Она опустила ладонь на спину лежащего.
- Софос`те…
Посланный магический импульс мгновенно оббежал каждую клетку поверженного йети, вернувшись в ладонь. Чудно, можно собой гордится – перелом основания черепа, разрыв селезенки, поврежденное в нескольких местах отломками ребер легкое, напоившее плевральную полость кровью до краев. Сильное зелье у Экзарада, нет слов. На миг Марике представилось его лицо, кривящееся в довольной ухмылке при известии об этом. Ее передернуло.
Где-то за спиной хныкал малыш-йети. Который когда-нибудь, повинуясь неведомой магической силе Горы, мутирует в точно такого же грозного гиганта и с тем же увлечением будет сворачивать шеи незадачливым путникам, которых нелегкая занесет в эти гостеприимные края. Марика посмотрела в сторону поверженной самки: та все так же лежала, обездвиженная заклятьем, лишь глаза ее, черные, как угли, следили за каждым ее движением. Чего в них было больше – страха, ненависти или мольбы, сказать с уверенностью было нельзя, но этот взгляд словно отрезвил магичку.
Она зубами стянула перчатку с правой руки.
- Я точно выбрала не тот факультет, маг-наставник…
Ладонь ее легла между лопатками самца, слегка левее, по проекции сердца, замершего в последнем ударе уже несколько минут назад.
- Милатуро ниалу кa`Лит да`тао!
Воздух едва слышно зазвенел, расходясь волнами в стороны. Лежащий вздрогнул. Детеныш снова заскулил. Замычала и самка, безуспешно пытаясь встать.
- Карнум оллэа да`тао!
Лечащее заклинание выстрелило так, что обожгло ладонь, а саму Марику откинуло назад. Сконцентрированная волей мага голубая энергия маны неслась сквозь органы и ткани, сращивая, восстанавливая, иссушая и наполняя вновь, убирая лишнее и извлекая из резервов недостающее. Йети взревел, зашевелился, под шерстистой кожей заиграли вновь налившиеся силой мышцы, сердце, превращенное магическим касанием из бессильно обвисшего в перикарде полого мешка в бешено молотящийся орган, яростно разгоняло застоявшуюся, уже начинавшую сворачиваться, кровь по вновь пришедшим в тонус сосудам, зрачки, расплывшиеся двумя бесформенными дырами, сузились, разыскивая цель. И нашли, благо девушка была все еще рядом.
- Обойдешься, дружок, - фыркнула Марика, протягивая руку вперед. - - Куотт рахас ан`тао.
Оглушающая Булава толкнулась белой каплей в уже выгибающуюся грудь самца, снова укладывая его наземь.
- Полежишь часок, ничего с тобой не сделается. А ты – хватит визжать, - прикрикнула она на детеныша. – Сиди карауль… родителей своих.
Видимо, детеныш понял – он на четвереньках перебрался к отцу, обхватил его всеми четырьмя конечностями и тихонько зарычал на девушку.
- Если это благодарность за лечение, то вас давно пора перевести на половики, - раздраженно сказала Марика. – Пусть и самого паршивого качества.
Отвернувшись, она принялась отряхивать перепачканную пылью робу. Прыжок детеныша она скорее предугадала, чем услышала – прянула в сторону, выпростав две сложенные ладони, между которыми уже кипел магический огонь.
- Бэфинорр да`тао!
Сбитое огненной стрелой тельце покатилось по земле. Ну что за день такой, боги? Детеныш лежал, не шевелясь. Шерсть на нем тлела – заклинание Энергетического Удара всегда сопровождалось моментальным выделением большого количества тепла. Но лечить его уже было нечем, мана, данная зельем, израсходовалась полностью. Да и не испытывала девушка особого желания. Нападать со спины – подлей не придумаешь. Сам виноват.
Она свистом позвала лидийца. Бесполезно. Проклятый трусливый котяра сбежал еще в самом начале схватки, прихватив с собой все снаряжение. Хотелось бы верить, что он умотал хотя бы обратно к Гарольду. Если нет – можно смело возвращаться в Рондо.
Ругаясь, девушка направилась в обратный путь, ощутимо прихрамывая на левую ногу. Маны на то, чтобы исцелить собственные повреждения, увы, не осталось.
Вылазка закончилась провалом.
* * *
Прошла неделя.
Марика жила в доме странного отшельника, помогала ему по хозяйству, готовила пищу (когда речь не шла о мясе кентавров), даже предприняла отчаянную попытку навести порядок в том разгроме, что царил в его хижине. Гарольд спал на груде тряпья, брошенной в самый сухой угол, в него же закапываясь и не утруждая себя сменой постельного белья. Девушка, зло сопя и поминутно чихая, замотала лицо шарфом, вытряхивая эти тряпки и швыряя их в деревянную кадушку, где булькала магически нагретая вода. Изгнание пауков, тараканов, жужелиц и уховерток заняло у нее аж целый день, потому что насекомые не желали сдавать давно и прочно завоеванных позиций и упорно сопротивлялись как ударам тапка, так и наколдованной сгоряча Волне Страха – изобретение чернокнижников, позволяющее вполне успешно извлекать асассинов из засад. Отшельник хмыкал, наблюдая за ее стараниями, но не препятствовал. Он вообще вел довольно странную жизнь, странную даже для отшельника. Во-первых, он никогда не молился, Высокому ли, Троим ли Из-под-Тверди, вообще, ничем не выказывал в себе человека, удалившегося от общества в поисках своей веры, просветления, искупления или чего-то в этом роде. Ни в хибарке, ни на нем не было ни одного религиозного символа – если не считать символом ту странную конструкцию из кристаллов, что висела на двери, и ожерелье из них же, что он таскал на шее, но даже в этом случае Марика не видела ни разу, чтобы Гарольд обращал на эти атрибуты хоть какое-нибудь внимание. Во-вторых, настроение было изменчивым, очень и быстро изменчивым, колебалось из крайности в крайность, что никак было нельзя списать на долгое и вынужденное одиночество – он мог часами молчать, глядя в одну точку, иногда вытирая слезы, текущие по заросшим щекам, мог хохотать долгое время напролет над каждым ее или своим словом, когда речь о юморе даже и не шла, мог, преисполнившись какой-то непонятной активностью, яростно бегать по двору, рисуя в пыли круги и восьмерки следами босых ступней. Одной ночью девушка видела, как он танцевал в лунном свете, стоя на опасной высоты и узости скальном козырьке – танцевал удивительно, мешая нелепые скачки с довольно изящными па и пируэтами. В-третьих, и это было самым, пожалуй, интригующим – он не реагировал на Марику вообще, по крайней мере, так, как должен был бы реагировать мужчина, долгое время проживший в одиночестве и уж точно не давивший в себе пороки и соблазны религиозными догмами и постами. Он воспринимал ее так, словно Марика была частью обстановки, всегда была здесь и стала привычной настолько, чтобы ее можно было причислить к мебели; если она заговаривала с ним, он отвечал, даже охотно, но все остальное время он уделял ей внимания не больше, чем двум козам, которых держал в клети за хибаркой. Один раз, так уж получилось, смывая с себя пот и пыль, после очередной возни со складом барахла, девушка не закрыла дверь, и, стоя в ушате, намыливала грудь и бедра, когда вошел Гарольд. Она ожидала чего угодно – похотливого вздоха, смеха, смущения, даже обморока, чего таить, но тот лишь прошел мимо, напевая что-то невнятное себе под нос, забрал висящую на вбитом в стену гвозде бухту пеньковой веревки и вышел, не оглядываясь. Марика застыла с ковшиком в руках. Это уж точно слишком – никак не отреагировать на обнаженную девушку, которую ни природа, ни родители уж точно не обидели внешностью и фигурой. Она торопливо окатила себя водой, смывая мыльную пену, после чего, стиснув зубы, быстро растерлась полотенцем и, не завернувшись в него, как делала всегда, прошествовала через двор к тыну, где сушилась ее одежда. Отшельник, все так же напевая, вязал силки, сидя на корточках. На нее он даже не посмотрел.
Словом, Гарольд был слишком необычен, чтобы не обращать на это внимания.
Каждый вечер она пыталась расшифровать написанное в дневнике, но большая часть листов была в свое время залита чем-то, повредившим водостойкие чернила и безнадежно, казалось, изгадившим текст. Отчаявшись, она достала стопку бумаги и принялась выписывать уцелевшее, оставляя промежутки между словами, стараясь подгадать по смыслу, что же было там. Информации, увы, было до обидного мало.
«…еще три дня. Мне кажется, что три – я давно потерял счет им. Почти все свое время я провожу в пещере, с Ликир. Странное имя. А может, это и не имя. По крайней мере, когда мы пытались объясниться, она несколько раз произнесла это слово, касаясь пальцем своей груди. Догадываюсь – она показывала пальцем на кристаллы Дарфана, называя их «л`ик».
Теперь мы уже почти без проблем понимаем друг друга – она хорошо обучается гайянскому. Речь ее, правда, немного странная, необычная для человека, привыкшего к сложносочиненным предложениям, но она хотя бы есть, и это уже радует. Объясняться знаками было бы…
Ликир – удивительное существо. На вид – самая обычная девушка, если бы не синий цвет кожи (кожи ли?) и не парадоксальность самого ее существования в коконе Над-кристалла, который уже разросся до пяти локтей высоты…
… решил исследовать Над-кристалл, чтобы хоть как-то попытаться научно описать это образование, пока коатли не выросли настолько, чтобы сожрать меня вместе с записями. Мне это давалось тяжело, потому что находиться в пещере становится все труднее из-за резервов магической энергии, буквально давящих на сознание. Я выбрал уголок в проходе, откуда открывается вид на пещеру, и пишу настолько быстро, насколько мне позволяют пальцы. Итак, Над-кристалл уже достиг размеров одиннадцати локтей и на этом, кажется, его рост замедлился. Чтобы добраться до его вершины, мне приходится подставлять лесенку. Грани его идеально гладкие, настолько, что по ним соскальзывает брошенный волос. Острым нижним концом он прочно упирается в пол, однако равновесие в таком положении совершенно исключено – и очевидно, что удерживает его от падения некая сила, которую я не смог ни определить, ни измерить. Впрочем, от нижних его граней, словно корни от ствола дерева, отходят вторичные кристаллы, погружаясь в пол (мощь их роста такова, что они крошат камень!) и возникая из него на некотором отдалении от Над-кристалла. Возникновение их и роль мне совершенно непонятна, но я на всякий случай отмечаю графически скорость их роста и даже пытаюсь предположить конечную форму.
Не поддается, как и все кристаллы Дарфана, ни воздействию температур, ни кислот, ни деструктивных заклинаний. Я попробовал ударить резцом, но Ликир внезапно издала крик боли…
… мы сегодня долго говорили. Ну, говорил больше я, а она слушала – жадно, словно я был единственным человеком на земле для нее… Смешно, но ведь так и получается – эта необычная девочка, неизвестно как появившаяся в сердце кристалла, никогда не видела людей. И никогда не увидит, надеюсь. Боюсь даже представить, что с ней сотворят алчные до препарирования всего загадочного маги Академии. Не говоря уж о некромантах Катана…
… все тяжелее. Не сплю уже пятую по счету ночь. Мне не дает покоя мысль, что я здесь, в теплой постели, в относительной безопасности, а… а она там, одна, в холодной пещере, в вечной полутьме, никогда не видевшая ни зари над Палмирскими горами, ни заката за Каменной Стеной, ни лунной реки, льющейся сейчас с усыпанных звездной крошкой небес, никогда не чувствовавшая свежести вечернего бриза, утренней прохлады, дневной жары, когда даже камни на склонах потрескивают… Звезды здесь просто огромные, кажутся увеличенными, словно смотришь на ночное небо через огромную линзу, искрятся, мерцают, словно подмигивают, играя светом на гранях, как голубые кристаллы Дарфана… сгнои проказа эти проклятые кристаллы!»
Страница была неровно оборвана, словно у писавшего сдали нервы. Что ж, понятно. Не исключено, что обтрепанный корешок и царапины на обложке стали следствием того, что несчастная тетрадь была зашвырнута куда подальше.
«… плакала сегодня. Я был удивлен, зайдя в пещеру. Сначала мне показалось, что что-то изменилось. Кристаллы тянулись с пола, стен, потолка к центру, словно иглы какого-то диких размеров ежа, их сияние стало еще более мертвенным и пульсирующим, мне кажется даже - угрожающим. Над-кристалл вырос еще больше, а Ликир, свернувшись клубочком на его вершине, всхлипывала, закрыв лицо руками. Меня словно окатило горячей волной – я побросал артефакты и сумку с провизией, подбежал к ней, прижал к себе. Она отпрянула сначала, потом, словно очнувшись, прильнула ко мне, спрятав головку у меня на груди. Мы так долго стояли, обнявшись, в этой странной пещере, озаряемой только мерцающим голубым сиянием…
«Они делают больно», - прошептала она.
«Кто?», - спросил я, оглядываясь. Да, я подозревал, что кто-то из коатлей смог проскользнуть мимо Кристаллино, эти твари все же научились летать и стали слишком пронырливыми.
«Они…» - ее рука слабо взмахнула, показывая на стены, пол, потолок. На бешено сияющие иглы кристаллов.
О, Высокий, какой же я болван! Заработался, забыл о самом элементарном, кретин безмозглый! Над-кристалл в центре, квинтэссенция магии в его навершии, сама позиция кристаллов Дарфана, тянущихся к ней… проклятье, что же делать? Концентрическая векторизация, холера ее одолей! Ну, кто, кто ждал такого, Ястреб? Где вы двое, когда вы так нужны? Почему бросили меня?
Я утешал ее так долго, как мог. Ликир держала мои руки в своих холодных ладошках, не отводила от меня глубоких темно-синих глаз, жадно ловила каждое мое слово. Мне казалось, что тепло моего тела облегчает ее страдания. Я обещал… наверное, это было неразумно, но я обещал ей. Девочка тихо вздохнула.
«Ты не сможешь».
«Смогу», - вскричал я. «Если все зайдет слишком далеко, я сделаю это, обещаю. И никто, тем более – они, меня не остановит!». Я погрозил гигантским иглам кулаком.
Когда я уходил, большой кусок кристалла, росший над самым входом в пещеру, отломился и рухнул прямо перед моими ногами, вонзившись острием в пол и расколовшись на куски. Я рывком обернулся и увидел глаза Ликир. В них была боль…».
Несколько следующих страниц были безнадежно испорчены. Марика тяжело вздохнула. История захватывала. Кем бы не был автор дневника, невооруженным взглядом было видно, что к этой странной девочке-из-кристалла у него появились чувства, принципиально отличные от чисто научных.
Наверное, это ужасно.
Когда-то, давно еще, девушка читала историю о талантливом скульпторе, влюбившемся в изваянную им статую девушки, влюбившимся настолько, что потерял последние остатки рассудка из-за этой любви. Он молил Высокого оживить статую, вдохнуть тепло в камень ее тела. Тщетно, разумеется - Высокий редко отвечает на просьбы, уж тем более – на такие. Тогда он, отчаявшись и озлившись, обратился к Троим-из-под-Тверди, что само по себе дико, с той же просьбой. Демоны ответили ему, пообещав исполнить желаемое – если он разрежет свою грудь тем самым резцом, которым создал статую, вынет собственное сердце и вложит в грудь той, в кого он хотел вдохнуть жизнь. Скульптор не колебался ни секунды – он рассек свое тело, вырвал из груди трепещущее сердце и, обильно истекая кровью, уже холодеющими пальцами вложил его в разрез, сделанный заранее в камне. Девушка ожила, но скульптор умер прямо у ее ног. А она, не подозревая ни о том, что была камнем, ни о том, что лежащий у ее ног человек отдал свою жизнь и душу Троим ради ее жизни, с криком убежала, оставив скульптора лежать холодной безмолвной куклой в луже крови…
Эта история, судя по развитию событий, была ничем не лучше. Жалко, что нельзя узнать ее подробнее – слишком сильно пострадали две следующие страницы. Вздохнув, девушка перелистнула их и, высунув язычок от усердия, принялась переписывать то, что еще удавалось прочитать.
Был тихий вечер. Гарольд куда-то исчез, но, поскольку он делал это часто и без предупреждения, Марика не тревожилась на его счет. Алое солнце неторопливо опускалось за окантованную закатным пламенем кромку Каменной Стены. Было тепло, ветер, свирепствовавший и поднимавший тучи пыли накануне, угомонился, сменившись легким бризом, слегка отдающим солью. Марика знала, что где-то за Кристальной Горой, в нескольких днях перехода, за западным краем ее, есть выход на заброшенную пристань Арснарра, легендарный приют пиратов и контрабандистов, ныне покинутый – после всего того, что стало происходить в этих местах. Море… Марика никогда не видела его, хотя увидеть его величественную мощь, такую ласковую в покое и такую страшную в гневе, было ее детской мечтой. Увы, не все мечты сбываются…
Было тихо и спокойно. Марика жмурилась, чувствуя на коже последние лучи уходящего на покой светила и ощущала странное умиротворение. Словно не было ни опасности вокруг, ни дикой по своей идее миссии, ни нетерпеливо ждущего Экзарада, ни пылающего яростью Таргиила, ни беспокойно меряющему шагами свой кабинет Калинора… Ее даже не терзала тоска по дому, которая всю эту неделю, переплетаясь с переживаниями после боя с кентаврами и стычкой с йети, не давала ей покоя. Тишина, теплый ветерок, закат, шелест соломы, устилающей крышу хибарки, далекий гул горного водопада, пряный запах сохнущих пучков мелиссы и мирта… может, и прав Гарольд, и не сумасшедший он вовсе, а единственный разумный человек в этом безумном мире?
Марика снова углубилась в записи, пока не осознала, что какой-то посторонний звук отвлекает ее от дела. Она подняла голову. Тявканье и скулеж неслись из-за тына, с восточной его стороны, той самой, откуда начиналась дорога к шахте. Девушка поднялась, нащупывая лежащий рядом корд, жалея, что оставила жезл в дорожной суме. Кто это может быть? Вполне возможно, что заблудившийся щенок – или волчонок, а могла быть и опасная хитрая тварь, обладающая таким вот невинным голоском. Кто знает, что водится в Кристальной Долине? Разве что отшельник, который так удачно куда-то сбежал.
Крадучись, девушка подобралась к бревнам ограды, стараясь ступать бесшумно. Тявканье не прекращалось. Такое ощущение было, что по ту сторону сидит совершенно бессильное и неопасное существо.
- Кто здесь? – спросила Марика, понимая всю глупость своего вопроса. Вряд ли щенок обладает голосом и способен дать разумный ответ.
Скулеж затих, послышалась возня и шорох, словно кто-то пытался сделать подкоп под тын. Чертыхнувшись, Марика вонзила нож в дерево, коротко разбежавшись, подпрыгнула, повиснув на тыне, подтянулась и заглянула на другую его сторону, разыскивая источник шума. И охнула.
Внизу, глядя на нее черными глазками, сидел, грязный, взъерошенный, покрытый царапинами детеныш йети. Судя по проплешинам на грязной шерсти и обожженной коже в них – тот самый. Увидев ее, он заскулил еще сильнее и забарабанил по оструганным бревнам черными кулачками с неотросшими еще когтями.
- Какого… - ругательство замерло у девушки на губах. Она поняла.
Отпустив край ограды, она спрыгнула во двор и опустилась прямо на землю, прислонившись спиной к еще хранящему тепло ушедшего солнца дереву.
Только этого еще и не хватало.
Многие десятки, да что там – сотни лет, все маги, практикующие своей искусство, неважно, в лечебной ли, боевой ли, торговой или какой еще иной сфере, пользовались услугами Помощников. Магия была доступна не только людям, ее в себе кумулировали и стихийно использовали и существа, населяющие материк; существа эти были многообразны в своих видах, от безобидных медлительных циниксов, обитавших в районе Песчаной Скалы в окрестностях Горизона, до страшных в атаке ночных Хищников, бродящих по пепельным пустошам земель Асура, и диких и практически неподвластных контролю джиннов, обитель которых находилась где-то за Каменной Стеной, в руинах давно погибшего и неизвестно кому принадлежавшего города. Были еще огненные эльфы, населявшие пустыню Цери, были дикие орки, были совершенно непредсказуемые в своем поведении скелеты в полях Катана, поднятые когда-то могущественным проклятьем давно умершего некроманта из гигантских могильников, каковыми являются пепельные пустоши асурийских владений, водились лиловые спруты в темных водах озера Месси, часто встречали малышек-сирен, обитавших в гигантских зарослях камыша и осоки озера Сирен неподалеку от Небесного Города Лакси, были волки и пантеры, пламенные птицы и синие пикси, были огненные саламандры и норовистые единороги с их темнокожими хищными сородичами, прозванными «ночными кошмарами». Были, но уже в области легенд – змееморфные наги, охранявшие Алтарь Мертвых, где некогда кремировали своих покойников горизонцы, вооруженные магическими луками Дочери Шторма, бродящие по темным коридорам храмов на Плато Палмир, чьи, человеческие, в общем-то, тела густо покрывали перья, а стройные ноги оканчивались когтистыми птичьими лапами, могучие псы-эймусы, чье племя охраняло подступы к Сказочному Лесу; слышала Марика о прирученных кентаврах, ангелах, церберах, белых драконах, хотя сама идея приручить столь могучие существа и заставить повиноваться себе казалась абсурдной.
Давно, очень давно маг, имя которого уже давно забыто, открыл таинство ритуала Приручения, позволяющего объединится с этими существами в некую магическую связь и использовать их магический потенциал в своих целях. Специально он изучал этот вопрос или, как оно обычно и бывает, наткнулся на него случайно – история умалчивает. Первым прирученным существом был циникс – большая и очень медлительная черепаха, ценность которой, кроме вкусного мяса и яиц, как оказалось, заключалась еще в существенном увеличении физической силы того, с кем она была в состоянии Единства. Приручались они довольно легко, ибо были неагрессивны по природе и охотно признавали человека. Заклинание было опробовано еще на нескольких существах, после чего была выведена печальная закономерность – чем выше магическая сила существа, тем сложнее его приручить. Да, трудоемкость ритуала состояла еще и в том, что это существо, после прочтения заклинания непосредственно рядом с ним, было необходимо убить любым доступным способом – в случае удачи оно через некоторое время воскресало, и уже не отходило от приручателя. Это была проблема, и проблема существенная – если с циниксами и куропатками справиться не составляло труда, то остальные, более сильные, не собирались даваться так просто: орки с диким ревом кидались в атаку, нанося удары дубиной, сирены оглушали и лишали воли своей песней, огненные эльфы атаковали струями пламени, Хищники с клекотом сбивали с ног мощной волной, поднимаемой крыльями, добивая лежащего клювом и когтями. Порой приручатель не успевал даже прочитать заклинание. Что тогда говорить про джиннов, чья заклятья выжигали целые поселения, про эймусов, шкура которых была практически непробиваема даже для чарованного оружия, сопротивлялась и огню, и холоду, про наг, обездвиживающих и превращающих незадачливых охотников в каменные статуи?
Тем не менее, Помощники настолько вошли в быт магов, что без них ни один маг не считался полноценным. Студиозусам они, понятное дело, не полагались, но, ступив на пусть самостоятельной деятельности, неофитам первым делом следовало озаботиться поиском существа, обеспечивающего магическое Единство, необходимое для его профессии, либо самостоятельно, либо заплатив довольно круглую сумму приручателю. Много, очень много сложностей было на пути к приобретению по-настоящему стоящего Помощника: приручатель мог оказаться мошенником, не обладающим навыками Призыва (деньги при неудачном приручении не возвращались), мог банально не справится (шанс неудачи повышался пропорционально сложности приручаемого существа), мог приручить непригодное существо с «сорванной» аурой Единства (такое случалось, когда маги избавлялись от Помощника, заводя себе другого), которая была вдвое слабее, чем у обычного существа. Но при удаче – маг обретал себе надежного соратника, который, по мере роста, становился сильнее сам и делал сильнее своего хозяина, наделяя его через магическую пуповину Единства необходимыми для его работы свойствами.
И это тоже была проблема – особенно для тех, кто ухитрился приручить неспецифичное существо. Разрыв Единства был очень травматичной процедурой, тяжелой для мага и практически фатальной для существа; нового Помощника, способного войти в магический контакт, маг мог найти очень и очень нескоро, существо же, лишившись хозяина, имела шанс найти нового настолько мизерный, что о нем не стоило даже упоминать.
- Как… как это получилось? – бездумно прошептала Марика, невидяще глядя прямо перед собой. – Без заклинания, без ритуальной уникурсальной гексаграммы… как? Как, проклятье?
В ярости она пнула утоптанную землю двора.
Йети снова заскулил, просясь внутрь.
- Заткнись! – рявкнула девушка. – Заткнись, язва тебя побери!
Прирученное существо было для нее очень неспецифичным. Маги-целители предпочитали синих пикси, Единство которых помогало восстанавливать быстро иссякающие резервы маны и которые сами были способны магически исцелять не только себя, но и любого, оказавшегося в радиусе действия их аур; в идеале любой лекарь мечтал о прирученном ангеле, человекоподобном крылатом существе, капризном, часто опасном, но обладавшим при этом поистине невероятными способностями к лечению, суть которых так до конца и не была объяснена. Но йети… он годился бы рядовому воину гильдии, которому необходима сила удара и Единство физической защиты, делающее нежную человеческую кожу жестче, вплоть до способности сдержать прямой удар копья, тут да, йети были идеальны, но лекарю, работавшему, в основном, с чистой магией и не участвующему в драке, коль та началась, это было совершенно ни к чему. Однако свершилось то, что свершилось – Помощник приручен. И теперь у нее серьезные проблемы.
- Почему плачешь? – раздалось прямо у нее над головой.
Марика дернулась, как от укола. Гарольд подкрался совершено незаметно и теперь стоял, расставив ноги в сапогах из грубой кожи, внимательно рассматривая ее, словно ребенок - диковинную игрушку.
- Не делай так больше, - зло произнесла она, вытирая непрошеные слезы. – Заикой так оставишь, черт возьми!
- Девушка плачет, - покачал головой отшельник. – Плохо. Плохо. Не должна.
- Посмотрела бы я на тебя! – выкрикнула Марика. – Вся карьера моя теперь… псу под хвост, боги… ну чем я вас прогневила-то?!
Из-за тына, словно сочувствуя ей, снова раздался скулеж.
- О? – заинтересовался Гарольд. Он схватился за край оструганных бревен, заостренных на концах и привычным движением вскарабкался. – Так-так. Откуда?
Девушка несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. Коротко рассказала. Гарольд, сидя на тыне, словно исполинская птица на насесте, хмыкал, фыркал и крутил головой. После чего соскочил на обратную сторону.
- Иди, иди, - услышала Марика его голос, ставший внезапно ласковым, даже воркующим. – Пойдешь? Есть еда, есть молоко, пойдешь?
Скулящие звуки сменились угрожающим рычанием.
- Не пойдет, - возвестила голова Гарольда, появившаяся над тыном. – Ты нужна.
- А мне он не нужен! – крикнула Марика. – Пусть идет, куда хочет.
Отшельник укоризненно поцокал языком.
- Нельзя. Так нельзя. Девушка должна взять Помощника.
- Да какой он мне, проклятье, Помощник? – заорала Марика, вскакивая и яростно топая ногами. – Какой от него толк? Я маг-лекарь! Лекарь, понимаешь? На кой черт мне этот… это… на кой мне йети с его дебильным Единством? Кости больным ломать?
- Ты приручила, - голос Гарольда стал строже. – Должна.
- Ничего я не приручала! Я его просто убила! Заклинания не читала, пентаграмму не чертила, карту не… холера, я понятия не имею, как…
- Как – неважно, - коротко ответила голова Гарольда, торчащая из-за тына, словно тыква на шесте. – Он твой. Прими его. Надо.
- Пусть убирается!
- Марика! – впервые он назвал ее по имени. Девушка изумленно замолчала. – Надо! Должна! Нельзя бросать того, кого приручил!
- Тебе-то откуда знать? – язвительно сплюнула ученица Академии. – Ты сам бросал, что ли? Ты даже не маг. Что тебе вообще об этом известно, профану?
Голова исчезла из-за тына. Послышались торопливые удаляющиеся шаги. Если верить слуху, Гарольд сейчас бежал вверх по склону, в противоположном хибарке направлении.
- Ох-хо-хо, - тяжело вздохнула Марика. Только еще обидеть его не хватало. Кто знает, что это вызовет в его и так нестандартном уме. Еще прирежет ночью…
Снова вздохнув, она пошла за лестницей, здраво рассудив, что йети не перетащить через тын волоком, а ворота в одиночку не открыть. Со стуком прислонив ее к бревнам, девушка перегнулась через заплот. Увидев ее, малыш оживился и затопал по пыли ногами, скуля и стеная.
- Да иду, иду уже…
Стоя на верхней ступеньке лестницы, Марика спустила вниз широкую доску. Йети торопливо кинулся к ней, но сорвался на середине и звучно шлепнулся на землю. Упал неудачно, подвернув нижнюю ногу, и заплакал, тонко, как попавший в капкан кролик, пытаясь подняться. Поврежденная нога волочилась за ним по земле.
Девушка спрыгнула вниз, больно ударившись подошвами о каменистую почву, окружавшую тын, упала на колени рядом с йети:
- Ну что же ты, малыш? Тихо… тихо… дай посмотрю… не шевелись, ну!
Тот сразу затих, только руки девушки коснулись его, прильнул мохнатой щекой к ее коленям, позволяя себя ощупать, и что-то бессвязно залопотал. Привычное «софос`те» выявило сильный ушиб боковой поверхности бедра и поврежденные связки коленного сустава, часть из которых, уже надорванная когда-то ранее, теперь порвалась окончательно.
«Мной же, наверное, и надорвано», - виновато подумала Марика, поднимая тельце питомца на руки. «Тогда, в ущелье… Чудеса творишь просто, маг-лекарь».
Прижав к себе блаженно молчащего малыша-йети, девушка осторожно зашагала по доске – зелье регенерации маны все так же лежало в суме, а без него точно не обойтись. Очередной расход драгоценной жидкости – и в очередной раз не по делу. Прости, Экзарад.
* * *
«Скоро пройдет год с того момента, как мы затеяли всю эту историю с кристаллами Дарфана. Год! Я не верю. Сейчас та ночь, когда Крот поднял меня среди ночи с постели, напихал мне в руки кучу свитков, амулетов, реактивов и почти насильно потащил к телепорту, попутно очень путано объясняя, что их с Ясом именно в этот момент, в половину пятого утра, осенила гениальная идея – кажется далекой и нереальной. Я живу уже год без малого здесь, в горах, все, что меня окружает – это скальник, местами поросший лишайником и щетинящийся кое-где иглами проросших кристаллов. Интереса раза я отколол несколько из них, но они сильно отличаются от чистых кристаллов Дарфана цветом и консистенцией. Чем дальше кристаллическая порода прорастает в толщу горы, чем больше она отдаляется от места аккумуляции энергии, тем сильнее она меняется. Зато вблизи… не могу пересказать, что творится в карсте, который когда-то оживляли лишь удары капель о верхушки сталагмитов! Я сейчас, как никогда счастлив, что мы создали в свое время Кристаллино. Сама пещера представлена рядом идущих друг за другом, как бусины на нитке, залов довольно большой величины, которые тянутся глубоко вглубь горы, а потом резко поворачивают направо – как раз в ту залу, где мы собрали голема. К сожалению, к Пещере Над-кристалла (я решил называть ее так), есть и еще один проход, но на второго Кристаллино нас просто не хватило бы, а он достаточно крут, извилист, ну и теперь, как и основной проход – населен. Только если в зале перед залом голема расплодились относительно безобидные коатли (хотя некоторые особи уже сравнялись размерами со мной и при встрече вместо бегства угрожающе пищат), то во втором проходе обитает что-то вообще невообразимое. Что – я сказать не могу, но оно очень агрессивно и опасно. Узнал я об этом, когда, вооружившись факелом (огневики для ламп закончились, а на поиски новых времени не было), попытался обследовать проход и, в случае необходимости, обрушить его. Но не успел. Толком не помню, что произошло, но раздался сильный шорох, напоминающий тот, что издает оберточная бумага при ее разворачивании, потом громкое модулированное шипение – а дальше, я готов поклясться, в меня кто-то швырнул заклятие Паралича. Слабое, несовершенное, неграмотно составленное, но это был самый настоящий Паралич – кожа на лице мгновенно онемела, в кончиках пальцев закололо, рука выронила факел, а я рухнул на спину. Краем глаза в свете катящегося вниз факела я успел заметить движение какого-то длинного гибкого тела и блеск чешуи, но рассмотреть подробно не успел – шипение повторилось, и оно уже было издано не одним существом. Ползком, на четвереньках, словно пьяный, падая, обдирая кожу о камни, я выбрался из того прохода, кинув туда Волну Страха напоследок. Когда я вернулся в Пещеру Над-кристалла, мана, восполняя истощенную магической атакой, хлынула в меня. Я лежал на полу, хватая ртом воздух, чувствуя, как бьется сердце, с трудом разгоняя кровь по бессильно расширившимся сосудам».
Костер выстрелил искрами, одна из которых попала на обнаженную щиколотку. Ругнувшись, Марика потерла место, куда ужалила искра, и, отложив дневник, принялась ворошить дрова обугленной уже с одного конца толстой палкой. Йети, убаюканный обезболивающими заклинаниями и вылакавший большую миску козьего молока, беспокойно завозился на подстилке. Девушка бросила на него косой взгляд. Подарочек. И ведь жалко же, живое существо, да и не просто существо – а существо, состоящее теперь с ней в магическом Единстве. А уж этот факт был бесспорным: днем девушка проверила это, произнеся стандартную формулу активации магической пуповины, после чего без особого труда зашвырнула на две сотни шагов камень, который был размером с барана, а весил не менее быка. Все так, Единство работало, мышцы тела покалывало от заимствованной чужой силы, просто рвущейся наружу. Но зачем она ей, магу-лекарю? Толпу развлекать на главной площади Рондо, у Центрального столба? Да, неплохая идея, между прочим. Пусть в Академию все равно заказан, а так – хоть какой-то заработок, работая силачом в бродячем цирке тоже можно прожить. Марика сглотнула горький ком. Ладно, проехали. Времени предаваться горьким размышлениям впереди еще будет предостаточно – целая жизнь. А сейчас, коль уж начала, надо довести дело до конца, или уж хотя бы – дочитать дневник.
«Когда я пришел в себя настолько, что смог подняться, первое, что я увидел и что как громом ударило меня – это Ликир, бессильно обвисшая на вершине Над-кристалла в беспамятстве. Я бросился к ней, схватил за руки, тряс, теребил, умолял не умирать, прижимал к себе, пытаясь услышать биение сердца, которого у нее не было, и согреть ее своим теплом, в котором она не нуждалась. Я словно обезумел от того, что ничем не мог ей помочь – она магическое существо с огромным потенциалом к магии, мои лечебные заклинания ей были все равно, что дракону – комариные укусы; она сильна настолько, что без преувеличения может быть названа всемогущей, но она раб своей силы, и, обладая ею, не может воспользоваться ей даже в самой малой ее доле. Ее можно сравнить с солнцем, которое, сияя на небе, согревая одних и обжигая других, давая жизнь и даже отнимая ее, делает это все не по своей воле, а лишь по законам физической своей природы. Вот и Ликир – выросшая среди магических кристаллов девочка – является для них источником почти беспредельной магической энергии, которую они черпают из нее беспрерывно, вырастая до громадных размеров и все больше изменяя, как живую, так и неживую, природу Кристальной горы. Мы ошиблись – процесс накопления маны невозможно замкнуть в пространстве, даже если оно герметично. Магическая энергия все равно просачивается через молекулярную решетку любой материи, а в таких количествах, в которых ее генерируют кристаллы Дарфана, она способствует мутации самой структуры этой решетки! Интересно, знали ли Ястреб и Крот о возможности такого исхода? И, если да, почему все равно пошли на эксперимент?»
- Этот Ястреб, кем бы он ни был, точно знал, - пробормотала Марика. – Не знаю этого наверняка, но чувствую, что без него тут точно не обошлось.
Теперь стало понятно, откуда вообще взялись все эти глазорвачи и йети-гиганты в горах и безумные кентавры в предгорьях. Судя по датам в тетради, минуло не менее двадцати лет после этого «эксперимента», за это время беспрерывно генерируемая магическая энергия, рассеиваемая непрерывно растущими кристаллами Дарфана, могла натворить таких дел, что и думать не хотелось. Каковы бы не были цели этих троих магов, на их совести кровь многих десятков шахтеров и бойцов гильдий, истреблявших тварей, заполонивших окрестности Горы.
«… она открыла глаза.
- Ты здесь…
- Здесь, - ответил я. Боюсь, голос мой дрожал. Как и руки, которыми я бездумно продолжал гладить ее волосы, холодные и способные порезать, если коснуться их слишком сильно. – Я всегда буду здесь. Больше я тебя не оставлю.
- Тебе нельзя здесь. Ты погибнешь. Разве не чувствуешь?
Разумеется, я чувствовал. Голова уже давно гудела, словно я находился внутри огромного колокола, по которому кто-то безостановочно лупил огромным же молотом. Кристаллы Дарфана бешено сияли, тянулись к нам, словно желая за краткий миг вырасти и проткнуть меня насквозь. И я не уверен, что им это не под силу… Мана, могучая и бесконтрольная, бесновалась в этой тесной пещере, как мощный поток воды, словно разъяренная змея в котле, поставленном на огонь.
- Мне все равно. Я не уйду.
- Почему? – прошептала девочка. Она все так же полулежала на моих руках, обессиленная, беспомощная, не сводя с меня своих огромных темно-синих глаз. – Почему не уйдешь? Они убьют тебя.
Меня хватило лишь на кривую усмешку:
- Ты бы ушла?
Она ответила, не колеблясь:
- Нет… - ее ладошка сжала мою.
- Вот и я не уйду.
- Они убьют тебя, - повторила Ликир, закрывая глаза.
Да плевать мне, хотелось кричать на всю пещеру, плевать, убивайте, убивайте, чума вас сожри, кожу с меня живьем сдирайте, только не трогайте ее. Но это глупо – говорить с бестелесным разумом, мертвенным голубым мерцанием, которое становится все интенсивней, словно сливается в какой-то дикий ритм…
Я присмотрелся. Над-кристалл темнел снизу. Сначала это было маленькое пятнышко пульсирующего ультрамарина, которое постепенно увеличивалось, превращая лазурь в кобальтовую синь.
- Что происходил, Ликир? – тормошил я ее. – Что с кристаллом?
Она очнулась, когда ее кризалис потемнел уже почти наполовину, став в основании фиолетовым.
- Они не хотят, чтобы ты был тут… - услышал я ее едва слышный шепот. – Забирают… меня… уходи…
Шепот оборвался. Над-кристалл темнел. Иглы дарфановского горного льда яростно сияли, пожирая энергию, поддерживающую жизнь в Ликир.
- Будьте вы прокляты!! – заорал я. – Будьте вы навеки прокляты, жадные подлые твари! Прекратите! Оставьте ее в покое!
Девушка судорожно дернулась, застонала. Уже весь Над-кристалл стал ультрамариновым. Воздух в пещере стонал, и в вое призрачного ветра мне слышались слова – невнятные, неразличимые, но угрожающие, изгоняющие меня, обещающие смерть. Уходи, человек, оставь ее. Ты чужой здесь. Она наша. Прочь, или будешь уничтожен.
Кажется, я упал на колени. Страшная по своей мощи сила давила на меня. Я маг, но сейчас мне противостояла куда более мощная стихия, одолеть которую не в пределах человеческих возможностей. Гул усиливался, слова становились все яростней и громче, перед глазами все плыло, сердце бешено колотилось, руки жгло…. Руки? Я поднес ладони к глазам, смотря, как мои папиллярные линии пронизывают нити огня. Я маг, и, как любое магическое существо, сейчас впитывал то, что пыталось меня убить. Одолеть я его не могу, не по силам, но я могу кое-что другое…
Заклинание Разрубающей Плети я прошептал, но, готов поклясться, мой голос раскатился громом по всем уголкам Кристальной Пещеры и вырвался наружу. Кристаллы жалобно зазвенели, кое-где подернувшись трещинами. Огненные нити мгновенно свились в длинный ярко-оранжевый бич и я, докрикивая последние строфы заклинания, изо всех сил рубанул им по индиговой глыбе Над-кристалла…»
- Что же ты натворил? – прошептала Марика. – Что же ты сделал, маг?
Это была последняя страница записей. Дальше были лишь неровные края выдранных листов. История обрывалась.
Девушка бездумно уставилась в огонь, все еще держа в руках тетрадь. Была глубокая ночь. Где-то несколько раз провыл волк – не угрожая, просто предупреждая, что это его территория. Йети спал, громко сопя и иногда подергивая лапами во сне. Невидимый за пределами светового круга, бросаемого костром, возился лидиец, позванивая сбруей.
Много становилось понятным после прочтения дневника – и происхождение самой Кристальной горы, и тех тварей, что расплодились внутри ее и в округе. Если на самом деле описанное в этот тетради – правда, и в глубине горных недр есть пещера, полностью покрытая, с пола до потолка, живыми кристаллами Дарфана, вырабатывающими огромное количество магической энергии, то не стоило уже удивляться мутациями живой фауны, столь восприимчивой к магии. Непонятно было другое – жива ли эта странная девочка из кристалла, какова судьба ее и загадочного автора дневника, который упомянув своих товарищей (впрочем, лишь прозвища, но не настоящие имена), свое имя не произнес ни разу. Что стало с ними после того, как этот неизвестный маг совершил невозможное – уничтожил Над-кристалл?
По сути, та информация, что открылась ей, уже была бесценная и только за одну эту правду о природе Кристальной горы ей светило отпущение текущих и впредь заработанных грехов не только от Таргиила, но и от всей учебной коллегии магов, более того – торжественное награждение. Однако Калинор знал… все эти годы знал правду, но молчал, скрывая ее от всех. Даже ей он не сказал ничего прямо, всучив тетрадь и отправив сюда. Зачем? Убедиться, что живые кристаллы Дарфана на самом деле живые? Это ему известно. Добыть образец? Теперь и эта версия казалась ненадежной. Окрестности кишат опасными тварями, в самом карсте, судя по обмолвкам в дневнике, все еще намного ужаснее… Неужели он всерьез верил, что маг-недоучка, пусть талантливый, но все равно – недоучка, справится лучше, чем его преподаватель? Или за этим стоит что-то еще, недосказанное в том разговоре у руин Крепости Скелетов?
Тяжело вздохнув, Марика отложила тетрадь и потянулась, чувствуя, как приятно ноет затекшая во время чтения спина. Все, дневник прочитан. Предполагалось, что дочитав последние страницы, она должна все понять – однако теперь все было еще более сложным и запутанным, чем раньше. Выход оставался лишь один, и он не внушал оптимизма – надо было отправиться в пещеру Кристальной Горы, добраться каким-то загадочным образом до той самой пещеры Над-Кристалла, если она существует вообще и убедится самой, что все прочитанное не плод буйной фантазии рехнувшегося от одиночества ученого.
Пора ложиться спать. Оттягивать неизбежное нет смысла, с утра надо собирать вещи и отправляться в шахту. Чем закончится этот поход, остается только гадать, но отступать поздно. Девушка задумчиво посмотрела на тускло сияющую в темноте ночи вершину Кристальной Горы. Где-то там, в ее глубине, до сих пор находится загадочная пещера, где, весьма вероятно, до сих пор жива эта странная девушка, и живы те самые кристаллы Дарфана, которые сотворили столько всего с этой некогда мирной и тихой местностью. Уничтожить их ей вряд ли удастся, силы не те, но добыть один, как она обещала Калинору…
Не спалось. Сон только поманил издалека, но, стоило улечься и накрыться одеялом с головой (комары здесь водились в изобилии, несмотря на развешанные по стенам пучки мяты и розмарина), как сонливость исчезла, уступив место беспокойным мыслям.
Куда убежал Гарольд? Что такого вызвали в его душе слова Марики? Если сложно предсказать ход мыслей здравого человека, то с сумасшедшим это было практически нереально. Прожив почти три недели бок о бок с ним, девушка так и не смогла понять суть этого странного человека. И все-таки он имел какое-то значение, важное значение, раз Калинор настойчиво советовал найти его. Калинор... Какую роль он играет во всей этой непонятной истории? Неужели это его дневник?
На миг девушка остановилась на этой догадке, но отбросила ее. Почерк учителя она хорошо знала, его каллиграфические руны были известны каждому, чью работу по теории заклинаний он рецензировал и разгромно, как правило, критиковал. Каждая – как произведение искусства, со всеми полагающимися завитками, росчерками и точками, тщательно и отмеренно вписанными на надлежащем расстоянии друг от друга. Дикий почерк дневника, напоминавший скорее торопливо списанную неопытным первокурсником лекцию, никоим образом не увязывался с рукой Калинора.
Ну почему все оказалось так сложно? Казалось бы, простое дело – пробраться в шахту, отколоть кристалл, прочитать заклинание телепортации и доставить его в Рондо, на растерзание фильтрам и зондам Экзарада. Надо же было учителю все усложнить, приплетя сюда странную историю о девушке-из-кристалла, которая с каждой прочитанной страницей больше напоминает бред безумца, хворого головой Гарольда – коль уж о безумцах зашла речь, устроить ей натуральный побег, использовав для этого караван и, вероятно, осложнив отношения с Летаргическим Сном (маги которого недаром хлеб едят, и могут, при желании, заставить разговориться даже труп). Загадочные намеки Экзарада, странное поведение декана, внезапная холодная ярость Таргиила, вспыхнувшая при упоминании о Кристальной Долине, непонятная секретность, которой окружилась как-то сама собой ее поездка…
Утро наступило неожиданно. Казалось, Марика только прикрыла глаза, ощутив наконец блаженную сонную истому, как мокрый нос йети, толкавшийся в опрометчиво оставленную снаружи одеяла ладонь, вырвал девушку из нее. Ругнувшись, она приподнялась на локте. В окно бил сильный луч солнца, в котором плясали пылинки и уже проснувшиеся мухи. Где-то чирикали птицы. Уже было утро, и утро позднее. Зевнув, Марика потянулась и бросила взгляд на тряпье у противоположной стены. Гарольд не возвращался.
- Не случилось бы чего с ним... – пробормотала она, наощупь нашаривая рубашку и прикрывая ей грудь. Йети, фыркающий у ног, за мужчину считаться не мог, но, все же…
Одевшись, она занялась обычными утренними делами – тщательно расчесала волосы, заплела косу, развела огонь, вскипятила воду для заварки травяного настоя, бодрящего после бессонной почти ночи, напоила молоком жадно чавкающего Помощника, кинула кусок мяса с ледника порыкивающему лидийцу, тщательно вычистила одежду от пыльных пятен и травинок, проверила и перепроверила подпругу седла, замшевой тряпочкой отполировала аммолит посоха, переложила инструменты в суме более удобно, выгадывая больше места – в общем, сделала все, чтобы оттянуть неизбежное. Предстоящая поездка пугала ее, чего греха таить. Марика была молода, но страх смерти уже успел коснуться ее души, после той схватки с кентаврами – тогда впервые, пожалуй, она поняла, что всерьез может умереть. Умереть не эпично, среди груды тел врагов, залитой их кровью, гордо глядя в глаза убийцам, повергая в ужас врагов выживших и в благоговейный трепет друзей, о сем узнавших – а банально, в грязи проулка мертвого поселка, от удара шипастой палицы, в полной безвестности, без погребения даже, убитая не в бою, а походя, тупой хищной тварью, убивающей не в целях защиты или нападения, а просто по природе своей, безэмоционально и равнодушно. Ведь никто не узнает, где она и как встретила смерть – ни Экзарад, ни, тем более, Калинор и словом не обмолвятся, что способствовали этой авантюрной идее отправиться сюда, за живыми кристаллами Дарфана.
- Дура… - прошептала Марика, расслабляя и вновь затягивая ремень седельной сумы, где лежали зелья. – Идиотка… Не сиделось тебе!
Больше ждать не было смысла: солнце уже парило в зените, тени стали маленькими и уродливыми, начинало ощутимо припекать, а вдали над нагретыми камнями уже задрожало марево зноя. Марика присвистнула. То ли получилось плохо, то ли тихо, но йети, упрямо сидящий в хижине, на свист никак не отреагировал. Наглец маленький. Топнув ногой, девушка громко прочитала заклинание Призыва. Первый раз в своей жизни она произнесла его вслух, влив при этом в него ману. Перед ней прямо на утоптанной глине дворика возникли три вращающиеся с разной скоростью и в разных направлениях огненные окружности, исторгнувшие сноп искр. В воздухе повис мелодичный звук, словно где-то кто-то провел пальцами по струнам лютни. Дверь хибарки распахнулась, и детеныш йети торопливыми прыжками поспешил к Марике, роняя с шерстистой мордашки молочные капли. Остановился он в центре меньшей окружности, вопросительно глядя на девушку.
- Так-то лучше.
Следующим шло заклинание Единства – не то, чтобы она сильно нуждалась в потенцировании своей физической силы, но все лучше, чем ничего. Перед глазами на миг загорелась бледно-голубым и угасла руна «аррфад`кэа», окруженная мерцающей полусферой. Марика знала, что в этот же момент руна «хинти`кэа», являющаяся ее зеркальным отображением, заключенная во вторую часть полусферы, возникла перед глазами Помощника. Полусферы слились, и на миг по спине прокатилась волна холодка, когда души человека и магического существа переплелись, сливаясь в одно целое. Йети взвизгнул, подпрыгнул и смешно затопал лапами с черными пальцами, на которых еще даже не отросли когти, по земле.
- Ничего, привыкнешь, - усмехнулась Марика, направляясь к воротам, запертым тяжелым деревянным засовом. – Главное, чтобы я привыкла…
Обычно засов сдвигали они вдвоем (Гарольд редко пользовался воротами, предпочитая перелезать через тын), но теперь, когда Единство связало ее и йети, она без особого труда толкнула вперед брус из грубо оструганного ствола средних размеров осины. Тот проскрипел в пазах, и ворота из крепко, хоть и кривовато, сколоченных бревен медленно разошлись. В щель между ними ворвался ветер, подняв облако пыли. Марика чихнула и принялась яростно тереть запорошенные глаза, из которых тут же полились слезы. Ворота тем временем, поддаваясь мягким ударам ветра, открылись шире. Девушка вытерла глаза последний раз. И закричала.
Перед воротами, в луже засохшей уже крови, уткнувшись лицом в исцарапанную пальцами землю, лежал Гарольд.
* * *
Льняная ткань, несмотря на кажущуюся ветхость, рвалась плохо, заставляя кончики пальцев неметь и ныть от боли. В отчаянии девушка вцепилась в нити зубами – полотно треснуло, разрываясь на две неровные половины. Она торопливо окунула обе в кипящую воду, где уже пузырилось наспех сваренное бактерицидное зелье, вынула деревянными щипцами, морщась, быстро несильно отжала и приложила к ранам на груди лежащего. Гарольд дернулся от обжигающего прикосновения горячей ткани и еще более жгучего действия обеззараживающего зелья, потекшего в изувеченные ткани, пробирающегося в обрывки сосудов, мышц, проникающего в трещины надкостницы, омывающего лимфатические узлы и сухожилия. Его худое тело мелко затряслось, искусанные губы исторгли животное утробное мычание, веки приоткрылись, обнажив глазные яблоки без зрачков – те закатились вверх.
- Терпи, дружок, терпи…
Еще две тряпки и еще две раны закрыты исходящими белым паром повязками. Отшельник скреб пальцами по лежанке, мелко, поверхностно дыша. Одна из ран на груди в такт его вдохам с хриплым свистом засасывала воздух. Кончики пальцев, кончик носа и мочки ушей лежащего медленно синели.
- Софос`те.
Еле-еле угадывалась пульсация истерзанного, обделенного кровью сердца, из последних сил старающегося спасти самое главное – мозг, в ущерб и себе, и всем другим органам и тканям.
Две ладони на левую половину груди, одну напротив другой, пальцы в «замок»:
- Милатуро ниалу кa`Лит да`тао!
Гарольд вздрогнул гораздо сильнее, чем прежде, выгнувшись дугой и оттолкнув Марику. Кожа на груди его слегка дымилась после воздействия заклинания. Глотка его исторгла длинный надрывный стон, оборвавшийся хрипом. Торопливо поднявшись с пола, девушка кинулась к бьющемуся в судорогах отшельнику, сдерживая его и запрокидывая голову. Сердце снова билось, подстегнутое энергетическим толчком, но это была всего лишь полумера – с пустым кровеносным руслом его надолго не хватит, свалится, как загнанная лошадь под ударами кнута.
- Боги, ну почему я одна? – со слезами воскликнула Марика. Чувство собственной беспомощности давило. – Не вытащу я его в одиночку…
И, что самое обидное, ничего же под рукой – ни гематворных растворов, ни естественных стимуляторов, ни зелий регенерации, ни обезболивающих амулетов, все, на что ее хватило – это несколько простеньких заклинаний, сращивающих порванные ткани да останавливающих кровотечение. Хотя и так уже течь нечему, вся кровь отшельника, по большей части, растеклась бурой лужей перед воротами. Единственное, что у нее получилось, так это антибактериальное, почти халтурное, зелье, благо грибов сушеных полно под потолком болтается, есть и свежие, только-только сорванные. Только что от этого умирающему от потери крови?
Зло всхлипнув, девушка принялась рвать свое бывшее покрывало и вновь занялась ранами. Которых хватало. Все тело лежащего мужчины было истерзано, словно его рвали крючьями. Хвала Высокому, на торсе лишь одна рана была достаточно серьезной – та самая, на груди, зато руки и ноги представляли собой месиво с лоскутами кожи, с рассеченными мышцами и даже кое-где обнажившимися белыми трубками костей. Отверстие в груди Марика закрыла несколькими слоями ткани, два из которых густо смазала мазью от нарывов – не до церемоний было, а рану надо закрыть наглухо. Прошло не меньше часа, прежде чем она устало откинулась назад, чувствуя, как стонет согнутая в течение всего этого времени спина. Котелок с зельем был почти пуст, простыня перестала существовать, а лежащий Гарольд теперь напоминал мумию, изображения которой Марика видела на уроках археологии – есть, говорят, на юге, в окрестностях Мертвого Города, еще такой дурной обычай - высушивать тела умерших…
День был в самом разгаре, солнце заливало крышу потоками тепла, потрескивала сухая солома, жужжали мухи, изредка за стеной блеяли козы, на улице периодически слышался нетерпеливый топот лап Помощника, все еще находящегося под заклинанием Единства. А перед ней, на убогой постели, умирал человек, приютивший ее в своем доме, давший одежду и пищу, умирал теперь страшно, и она, маг-лекарь, была не в силах помочь ему. В отчаянии Марика вцепилась зубами в собственную ладонь, чтобы не зарыдать в голос, но слезы все равно текли, оставляя мокрые дорожки на щеках. Вот так вот. Пять лет учебы, лучшая ученица факультета, в родне одни лекари, два года практики в нозокомиуме Патриархата – и все, что остается, так это кусать кулаки. Нет у нее никаких знаний, способных спасти отшельника сейчас. Только ворох бесполезных заклинаний, исцеляющих чесотку, горячку, воспаление легких, различные отравления и прочие ушибы с переломами.
Гарольд лежал тихо, слабо, поверхностно дыша. Машинально Марика обтерла его лоб мокрым лоскутом, хотя тот и так был холодным наощупь – сказывался недостаток циркулирующей жидкости в сосудах. Наверное, самым лучшим и верным решением было бы сейчас просто уйти, прочитав свиток Возврата, упасть в ноги Таргиилу и умолять спасти этого несчастного – но что-то останавливало девушку. Возможно, то, что далеко не просто так Калинор взялся прикрывать ее побег – а по-другому это назвать было уже сложно, и весьма вероятно, что маг-ректор не должен был знать ни о местонахождении Марики, ни об отшельнике, ни о девочке-из-кристалла, кто бы она ни была. Наклонившись над лежащим, она осторожно приподняла повязку на левой ноге, осматривая рану. Что-то было не так. Сначала она была совершенно уверена, что Гарольда терзал когтями и зубами сильный и дикий зверь, возможно – йети, возможно – и тот самый, исцеленный ей, но теперь было ясно видно, что раны отличаются от укушенных. Первое сравнение – с крючьями, казалось наиболее верным. Ощущение было такое, что кто-то или что-то вонзал в тело гарпун с зазубринами и выдирал его обратно. Как отшельник вообще смог добраться до хижины, оставалось только гадать. С такими ранами и с такой кровопотерей обычно если и живут, то очень недолго. А Гарольд, судя по кровавым следам на тропе, полз откуда-то, и полз довольно долго: след огибал скальный выступ и пропадал в петлях той самой заброшенной дороги, ведущей к Кристальной шахте.
Торопливо вытерев слезы, девушка окончательно сняла повязку с раны на боковой поверхности бедра, которую рассматривала. Другие, поменьше, она срастила заклинанием, а эта, даже после обработки зельем, не хотела закрываться, словно мешало что-то инородное.
Марика достала светильник, порылась в сумке, отыскивая огневик поменьше, открыла заслонку, помещая угольно-черный камешек в паз, и быстро чиркнула по нему ногтем, одновременно закрывая заслонку. Легко воспламеняющийся от трения, огневик окутался алыми языками. Девушка отрегулировала свет, подкрутив маховик зеркала, и наклонилась над раной, вводя туда зонд. Тонкая палочка с утолщением на конце привычно и плавно завибрировала, мягко – когда касалась мышц, и пожестче, когда испускаемые зондом волны наталкивались на костную ткань. И на что-то еще, застрявшее в слепом раневом канале, огибавшем бедренную кость. Зонд уткнулся в это что-то и внезапно замер, словно питавшая его энергия исчерпалась. Нахмурившись, девушка слегка подала его назад, и тот туго толкнулся в ладонь, снова коснувшись кости.
- Какого дьявола? – пробормотала Марика, потянувшись за хирургическим пинцетом.
Пинцет проник в рану, но его бранши лишь скользнули по чему-то твердому и гладкому, не ухватив.
- Да что же там такое?
Новая попытка – и снова неудача. Гарольд глухо застонал. Марика, сжав зубы, наклонилась прямо над раной, разводя ее края пальцами и глубоко вонзая пинцет. Что-то было в глубине раны, что-то правильной формы, что-то, напоминающее…
- Кристалл… - ошеломленно прошептала девушка, извлекая испачканный красным острый многогранник. Он выскользнул из браншей и с громким стуком упал на стол. По телу лежащего прошла сильная дрожь, он застонал на одной ноте, из раны хлынула кровь. Уронив пинцет, Марика приложила ладонь к разрезу, густо сочащемуся карминовыми струйками, выкрикивая заклинание. Ладонь защипало, от плеча к ее центру словно проскочила быстрая искра, оставив щекочущее ощущение, как будто кто-то быстро провел по коже кончиком гусиного пера. Рана затянулась, оставив на коже бардовый след, скоро перерастущий в рубец. Гарольд, словно ждал этого, вдруг обмяк на столе. Девушка кинулась к нему, прикладывая ухо к груди, потом щеку к губам – и услышала слабое, еле ощутимое, но уже ровное дыхание. Она обтерла ему лоб мокрой тряпкой, оттянула веко. Зрачок был нормальной формы.
- Только выживи, родной ты мой… - слабо произнесла она. – Успеешь еще умереть когда-нибудь. В другой раз. И без меня.
Рухнув на жесткий стул, она внезапно ощутила, как сильно устала за это страшное утро. Подняв перед глазами измазанные кровью пальцы, девушка безо всякого удивления отметила, что они трясутся.
- А ведь день только начался…
Пошатываясь, она вышла из хибарки к большой бочке, собиравшей дождевую воду с крыши, запустила в нее стоящий рядом ковшик и, не церемонясь, вылила пахнущую тиной жидкость себе на голову. Прохладные струйки скользнули по шее, груди, по спине… Рядом нетерпеливо затопал лапами йети. Ах да, он же все еще под Единством. А оно тяготит, как надетый на шею хомут, особенно, если висит долго. Отряхнувшись, девушка присела рядом с Помощником, заглянула в черные, как ониксы, глаза, жадно смотрящие на нее. Пока действует заклинание, она для этого существа – Бог и господин, сосредоточие смысла жизни и высшее благо во Вселенной. И на смерть оно пойдет по одному ее слову, да что там слову - знаку, мысленной команде, не колеблясь. Марике это всегда казалось неправильным, можно даже сказать – подлым. Единство подразумевает равенство. Но маг мог распоряжаться жизнью и здоровьем Помощника по своему усмотрению, а тот подобных привилегий не имел. Какое же это Единство? Это элементарный паразитизм.
- Ты же понимаешь, что я тебя просто использую, дурачок? – произнесла она, глядя на йети. Тот завозился на месте, запрыгал, поднимая облачка пыли. – Использую, как средство. Как инструмент. Могу и сломать, если захочу. Неужели тебя это устраивает – быть инструментом?
Йети заскулил. Сейчас – да, его устраивает все, быть кем угодно, хоть инструментом, хоть экспериментом, хоть пыльным ковриком под ногами. Заклинание приручения не знает пощады и не оставляет выбора, коль оно удалось.
- Все мы инструменты в той или иной мере, моя девочка, - раздался за ее спиной негромкий голос.
Марика рывком обернулась, падая с корточек на одно колено и рукой нашаривая на поясе корд. Ярко светило солнце, заливая дворик волнами дрожащего зноя. Фигура в коричневом плаще с откинутым капюшоном стояла прямо посреди двора, стояла спокойно, уверенно, словно стояла тут всегда.
- Наставник Калинор… - не веря, сказала Марика.
- Не ждала? – невесело усмехнулся учитель. Он стоял, опираясь на толстый посох полированного до зеркального блеска красного дерева, при одном взгляде на который у девушки сперло дыхание. Верхнюю треть его украшали искусно откованные из углеродистой стали распростертые крылья летучей мыши, подернутые серебряными прожилками, навершие представляло из себя вздымающуюся вверх когтистую длань, со скрюченными, словно хватающими кого-то, пальцами. Она, и это Марика знала точно, была вырезана из кости Тараниды – жуткой смеси паука, скорпиона и человека, живущей в одной из Затерянных шахт. Даже юная особь Тараниды была смертельно опасна, потому что вылуплялась из яйца, уже будучи размером с быка, для ее уничтожения требовалась сильная и очень слаженная боевая группа, и такие посохи не то, что дорого ценились – они были практически бесценными. И то, что Калинор сейчас оказался здесь и был с чудовищно дорогим боевым Вершителем – это уже было тревожным предзнаменованием.
- Я… - пробормотала девушка. – Я…
И поймала себя на том, что повисла у него на шее, громко рыдая.
- Тихо-тихо, моя хорошая, - говорил учитель, поглаживая ее по спине. – Не надо слез. Не до них сейчас.
- Я не знала уже… как справлюсь, - язык не слушался, слова получались совсем не те, которые хотелось сказать, - вы меня так вот… отправили… я столько всего тут…
- Ничего, - ладонь Калинора последний раз огладила ее между лопаток, а затем он аккуратно отстранил ее, придерживая за плечи. – Могло быть и хуже, девочка. Намного хуже. Ты не наделала глупостей, и это самое главное.
- Тут столько всего…
- Потом, Марика, - в голосе учителя прозвучали знакомые строгие нотки, и девушка по уже выработавшейся годами привычке встряхнула головой, сосредотачиваясь. – Все расскажешь потом, если будет время. Сейчас у нас его нет.
- А как вы тут… в смысле, зачем вы появились? И…
- Пойдем, - он легонько подтолкнул ее к хижине. – И что бы ни происходило – не вмешивайся.
Слегка ошарашенная этими словами, Марика послушно проследовала за ним обратно в душную комнату, пропитанную ароматами сена, кожи, кислого молока и неприятным, металлическим, запахом крови.
- Он тяжело ранен, мастер.
- Вижу, - коротко ответил Калинор, аккуратно прислоняя посох к стене. Недалеко от себя, так, чтобы дотянуться до него в любой момент. Привычными движениями он поддернул просторные рукава дорожного плаща, покрутил кистями, несколько раз сжал и разжал пальцы. Толстый солнечный луч, проникающий в комнату сквозь щель в досках, блеснул на синей, продернутой частой серебристой сеткой, армированной ткани боевой робы, одетой под плащом. Все это Марика отмечала непроизвольно, зачарованно наблюдая, как вокруг ладоней наставника разгорается ярко-оранжевое сияние, а завитки концентрируемой между пальцев энергии свиваются в переплетение рун, формируемых заклятьем. Каким – она не знала, не ее уровень. Пальцы Калинора быстро двигались, каждый – в своем, строго контролируемом, порядке, словно каждый из них жил своей жизнью, вплетая в растущий огненный шар все новые и новые нити. Шар рос, стал уже размером с голову теленка и начал мелодично гудеть, словно кто-то где-то бесконечно щипал басовую струну лютни. Наставник начал читать заклинания. Незнакомые. Марика никогда не слышала ничего подобного, ни строф, ни языка, на котором они звучали. Повинуясь каждому ударению в слове, шар начал трещать, выбрасывая в душную полутьму хижины снопы искр, завертелся вокруг своей оси, все быстрее и быстрее; гудение нарастало, до такой степени, что уже давило на уши. Наконец Калинор громким голосом выкрикнул последнюю строфу заклинания, и резко, почти неуловимым движением развел руки в стороны. Гудение достигло высшей ноты и оборвалось. Шар рассыпался дождем оранжевых огнистых капель, забарабанивших по телу лежащего отшельника.
- Отойди, - бросил Калинор, беря жезл и упирая его в землю у носка левой ноги. Классическая поза, из которой производится Вспышка Света. Марика расширенными глазами смотрела на своего учителя. К чему это?
- Он же… он…
- Не вмешивайся! – отрезал наставник.
Тело Гарольда засветилось, замерцало, по коже забегали оранжевые змеящиеся огоньки.
- Что это за заклинание? Как оно лечит? Я не читала о таком даже в…
Долгий, мучительный крик разорвал воздух. Нет, не показалось – отшельника приподняло над лежанкой, тело выгнуло дугой, Марика явственно услышала, как захрустели сухожилия. Она рванулась вперед – и отлетела, словно натолкнувшись на мягкую, но упругую преграду, упала, больно ударившись спиной о стоящую у двери кадку с бельем.
- Учитель!
Не отпуская посоха, Калинор повел в ее сторону рукой, на кончиках пальцев его плясали багровые огоньки.
- Я предупреждаю в последний раз – не мешай, девочка. Не хотелось бы тебя парализовывать. Но придется, если вынудишь. Я не шучу.
Гарольд уже не кричал, он снова безжизненно распластался на своем ложе, раскидав обвитые тряпицами руки и ноги. Это Марика видела лишь краем глаза. Она неверящим взглядом смотрела на Наставника Калинора, на ее учителя, ее защитника, на человека, которому она всегда верила так же, как и своему отцу (а временами – даже больше, чем ему, потому что Наставник Алимар был частенько слишком занят, чтобы вникать во все беды и проблемы дочери).
- Видимо, хочешь задать банальный вопрос? – устало произнес учитель. – Или даже не один? Не трать времени. Сейчас тебе все станет ясно. К сожалению.
- Вы… я вам…
Ее слова оборвало вновь возникшее гудение – но теперь оно не рвало слух, а мягко вибрировало, нарастая и убывая, словно источник звука то приближался, то отдалялся.
- Вот и все, моя милая. Дальше сиди тихо и не мешай.
Все еще не вставая с пола, Марика увидела, как по телу лежащего расползлась яркая желто-оранжевая пленка, обтекая его контуры, словно хорошо, по мерке, сшитая перчатка обхватывает кисть придворной кокетки. Гарольд открыл глаза. Взгляд его бездумно уперся в дощатый потолок хибарки, не отвлекаясь ни на кого из присутствующих.
- Гарольд!
- Он пока не слышит, - раздался голос учителя. – Нужно время. Это не лечащее заклинание – в полном смысле этого слова. Но оно поддержит его живым ровно столько, сколько будет действовать. И он сможет отвечать на вопросы того, кто это заклинание наложил.
- У некромантов Катана… - зло прошипела девушка.
- Да-да. Именно у них. Точнее, у их предшественников. Знаю, что ты учила в Академии. Знаю, что это противозаконно. И знаю, что именно я это тебе и преподавал. Сейчас та ситуация, когда закон только помешает.
- Вы же можете исцелить его!
- Могу. Но от этого будет хуже. И ему – в первую очередь.
За дверями затопал ногами йети.
- Как ты ухитрилась приручить его? – спросил Калинор. – Неспецифичный Помощник… мда, Марика… даже при твоей известной тяге к авантюрам тут ты явно перестаралась.
Отвечать девушка не собиралась, но слова эти подстегнули ее:
- Я не приручала! Вы меня совсем дурой считаете, мастер?! Мне не нужен этот…
Маг оборвал ее слова нетерпеливым жестом.
- Гарольд. Слышишь меня?
- Слышу, - прозвучал в хибарке сухой, полностью лишенный эмоций, голос. Говорил, несомненно, отшельник. Он продолжал лежать в оранжевом энергетическом коконе, неподвижно, глядя в потолок. Он был жив – грудь его, стянутая повязкой, поднималась и опускалась, глаза, хоть и редко, но моргали. Лицо его как-то неуловимо изменилось, черты заострились, исчезла дурашливость и рассеянность, у губ залегли складки, оно словно одним мигом постарело на многие годы.
- Узнаешь?
- Узнаю, Калинор.
- Уже проще, - учитель отошел к стене, снова упер посох в землю. Вид у него был очень усталый. – Ты знаешь, зачем я пришел.
- Знаю.
- Тогда сэкономь мне время. Просто скажи Слово, и я оставлю тебя в покое.
Смех, изданный лежащим, был страшен – колючие, неприятные звуки, словно у него в горле перекатывались камешки.
- Ты считаешь меня идиотом, Крот?
Ахнув, Марика смотрела на Наставника широко раскрытыми глазами. Крот!
- Точно, узнал, Волк, - маг продемонстрировал, что может улыбаться еще более невесело. – А я был почти уверен… Как же ты так, а?
Гарольд не ответил, все так же безразлично глядя вверх.
- Я не спрашиваю о мотивах, потому что они мне известны. Твой дневник я читал. Ту часть, что мне удалось найти. А теперь меня интересует оставшаяся часть. Та самая, куда ты вписал Слово-деактиватор. Где она?
- Ищи.
- Волк, - вздохнул Калинор. – Ты очень сильно ошибаешься. Ошибался с самого начала. Я не враг, поверь мне.
Снова этот жуткий смех.
- Поверить тебе? Тебе?
- Нет времени на иронию, - голос учителя стал тверже. – Если ты не поверишь мне, в скором времени тебе придется верить…
- … Ястребу, - закончил отшельник. – А ты его всегда боялся. И, сдается мне, сейчас Яс не в курсе, что ты здесь, а, Крот?
- Нет.
- Я догадывался, что между вами не все так гладко. Еще тогда. Теперь это неважно.
- Слово, Гарольд! Мы теряем время. Ты совершил ошибку, и это допустимо, но не надо ее повторять.
Сухие губы искривились насмешливой гримасой.
- Может быть. Но это моя ошибка и платить за нее буду только я. Но не она. Ее я тебе тронуть не дам.
Марика сидела, забыв о неудобной позе, закусив кулак, затаив дыхание. Корд в ножнах, но до него она дотянуться не успеет…
- Если ее не станет, это все исчезнет, Волк. Ты знаешь. И всех этих смертей не было бы, если бы ты тогда не распустил слюни и не разрушил Над-кристалл! Она не должна была выжить, понимаешь?
- Она – живое существо, - в первый раз в голосе Гарольда прозвучали эмоциональные нотки – отголосок былой муки. – И имеет право жить так же, как и мы с тобой.
- Волк… - Калинор помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил, чеканя каждое слово, - ты сейчас соображаешь ясно, так же, как и раньше. Постарайся понять. Да, я ее уничтожу. Ради этого и пришел. Потому что эта девушка стала чудовищем. Мы ее сделали такой.
- Не мы, а вы, - холодно ответил отшельник.
- Это уже не имеет значения. Она то, что она есть. И становится сильнее с каждым днем. Я боюсь, что с течением времени и Кристальная Долина не будет способна удержать ее. Ты хочешь, чтобы все это хлынуло в Мир? А это случится, вопрос времени.
Словно сквозь пелену Марика почувствовало, что отпустило напряжение. Речь шла не о ней. Речь шла о…
- Девушка-из-кристалла – угроза. А ведь есть куда более паршивые варианты. И один из них – Ястреб. Если он доберется до пещеры первым, он не станет ее уничтожать. И это будет еще хуже, ты это прекрасно знаешь.
Грудь Гарольда медленно поднималась и опускалась.
- А с чего ты решил, что мне не все равно, Крот? – наконец спросил он. – Я уже мертв. В загробную жизнь не верю, а то, что будет после меня, меня может и не волновать.
- Я могу исцелить тебя.
- Не можешь, - хрипло ответил отшельник. Его губы на миг скривила насмешка, более похожая на гримасу боли. – Никому не под силу разорвать договор с Тремя-из-под-Тверди.
- Это ложь! – крикнул Калинор. – Ты не мог! Ты бы никогда…
- Мог и сделал. Я отдал за ее жизнь свою душу. Ястреб помешал, и я потерял разум. Но я жив, потому что жива она. Когда ее не станет, не станет и меня. Таковы правила игры, Крот. Я поставил все. Что поставил ты?
В хибарке наступила давящая тишина. Слышно было, как за стенами ветер гоняет по двору солому, слетевшую с крыши, перекатывает мелкие камешки и посвистывает в щелях между досками. Калинор молчал. Было видно, как на его виске, у края седеющих волос, бьется жилка. Молчал и Гарольд, обвитый переливающейся оранжевой оболочкой, все так же безучастно глядя в потолок.
- Какой же ты, все-таки, глупец, Волк… - медленно сказал Наставник. – И, проклятье, это же я когда-то тебе описал ритуал!
- Ты думаешь, я пошел на это от безделья и скуки, Крот? – отозвался лежащий. – И у меня не было на это причин?
- Она – не человек! – рявкнул маг. – И никогда им не станет! Ты бы никогда не смог… проклятье, да о чем ты вообще думал, когда читал формулу, кретин?
- Тебе не понять, Калинор. Вы с Ясом относились к ней потребительски, как к инструменту, к ступеньке, которая возведет вас на пьедестал величия. И плевать вам было на то, что она живет и чувствует. Вы бы, если возникла нужда, выпотрошили бы ее с той же легкостью, с какой первокурсники Академии потрошат жаб на занятиях.
- Где дневник, Гарольд?
- Где-то. Я не стану тебе помогать.
Где-то очень далеко раздался гул сорвавшихся со склона камней. Марика сидела на полу, боясь пошевелиться.
- Я могу заставить, - негромко произнес Калинор.
- Заставь.
- Учитель… - Марика не узнала свой голос. – Учитель, вы же не собираетесь…
Маг посмотрел на нее. Она осеклась под тяжестью его взгляда.
- Ты слишком много уже услышала, девочка, чтобы не понять, что сейчас не время для сантиментов. Гарольд поставил в этой, как он выразился, игре, на кон свою душу. Это его душа и его дело. А с моей стороны на кону жизни – не только наши с тобой. И они сейчас болтаются на очень тонком волоске – из-за вот этого упрямца.
- Я не позволю пытать его!
- Думаешь, мне этого сильно хочется?
- Вы же лекарь! - взорвалась Марика. – И не можете…
- Ты даже не представляешь, сколько я всего могу, - такого выражения лица у Калинора она еще не видела – он ощерился, словно хищный зверь. – И сделаю без колебаний. Мы трое когда-то совершили ошибку. Исправлять ее предстоит мне одному, и, проклятье, я ее исправлю, пока все не зашло слишком далеко.
- Даже ценой его жизни?
- Даже ценой своей. Сейчас не до церемоний. Ты видела поселки – точнее то, что от них осталось? Хочешь видеть то же самое в окрестностях Рондо? Хочешь тварей из Долины на его улицах?
Он стронулся с места, легко оттолкнувшись плечом от стены. Марика одним прыжком оказалась на ногах. Оружие не доставала, глупо это – угрожать кинжалом Высшему магу, просто шагнула вперед, загородив собой лежащего отшельника.
- Отойди, девочка, - устало произнес Калинор. – Нет никакой нужды в этих красивых и крайне глупых жестах. Ты понятия не имеешь, во что ввязалась и понятия не имеешь, что и от чего защищаешь.
- Я защищаю своего пациента, - тихо, с ненавистью сказала девушка. – Вы же этому учили, мастер Калинор? Благо больного превыше собственного? А я всегда была вашей лучшей ученицей! Так принимайте экзамен!
Грохот обвала повторился, уже ближе. Маг как-то жалко дернул головой, словно его кто-то сзади взял за шею холодной рукой.
- По-идиотски все получается, честное слово…
Мир утонул в белой вспышке, мягко обнявшей ее, как невесомое одеяло из лебяжьего пуха. Тело словно потеряло вес. Отстраненно Марика ощутила, как она плавно оседает на пол, с которого только что вскочила, как растягивается на покрывающих доски козьих шкурах, как странное онемение растекается по всему ее телу. Она лежала у неровно обтесанной ножки лежанки, остановившимися глазами глядя на торчащий сучок, который миновало лезвие топора, не в силах даже поднять голову, кожу лица словно распирало изнутри – парализованные мышцы уже не могли поддерживать ее тонус.
Руки Наставника развернули ее. Перед глазами замелькала пыльный край дорожного плаща и жесткая кожа сапога, подбитого металлическими шипами – такой не соскользнет на горном склоне. Потом он размылся, уплыл и растворился в переливах разноцветных лопающихся шаров.
Марика заснула.
* * *
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Пауза. Снова вдох. Тяжелый, как скала, выдох. Легкий, как воздух, выдох. И множество мелких игл, волной прокатывающихся по грудной клетке, вонзающихся в каждый дюйм тела.
Тошнота… слабость… что-то мокрое и горячее упорно толкается в лицо…
Мелодичный перезвон.
Вой обжигающе холодного ветра.
Под ногами хрустела каменная крошка, осыпавшаяся в незапамятные времена с потолка, слышались звонкие удары капель, срывающихся со сталактитов, где-то пищали невидимые летучие мыши, напуганные резким, бьющим по их полуслепым глазам, светом, который исторгал мой посох. Выл ветер, беснующийся в узких проемах, отделяющих одну пещеру от другой, выл громко, угрожающе, бил в лицо мягкими, но настойчивыми ударами, словно сдерживая. Словно стараясь вернуть меня обратно. Напрасно старается. Я не вернусь. Наклонив упрямо голову, я шел вперед, стараясь не рухнуть под весом моей ноши. Ноши, которую я боюсь уронить больше всего на свете.
Шаг, другой, еще один, еще два, ногу на скользкую пологую ступень, отшлифованную водой, второй нащупываю опору ниже, и продолжаю свой путь. Меня уже шатает, ноги словно налиты свинцом, и дышать становится тяжело, но я иду дальше, все ближе к выходу, прочь из этой проклятой пещеры. Руки гудят от усталости, но я лишь крепче сжимаю их, до боли, вгрызающейся зубами в суставы и мышцы.
- Глупый… - прошептала Ликир. Ее тонкие руки, словно два застывших голубых ручейка, обнимают мою шею. – Погибнешь…
Я не отвечаю, берегу дыхание. Лишь прижимаю ее к себе крепче, выдавливая из стонущих от боли мышц последнее, все, на что они способны. Она очень тяжелая, тяжелее, чем был бы человек ее размера. Она – не человек. Она – кристалл. Хотя мне плевать, будь она хоть полностью из камня, хоть из воды, хоть из живого пламени – донесу, чего бы мне это не стоило.
Пафосно, Гарольд, черт возьми. Вроде и не перед кем распинаться, а?
Я сплюнул. Мне все равно.
Четвертая пещера. У входа я останавливаюсь – в пещере беснуются коатли, здоровенные кожекрылые твари, мечутся, будто кто-то стегнул их плетью, вереща и сверкая своими острыми зубами. Я замираю - и они, словно получив приказ, устремляются ко мне. Закрываю глаза, прижав Лику к себе, и снова, уже в третий раз, выбрасываю Волну Страха. Знакомое ощущение холода, прокатывающегося по мышцам-разгибателям, характерная колющая боль между лопаток – и эта машущая крыльями свора, получив пинка, с дикими воплями, роняя помет, бросается прочь. Так-то лучше. Хотя третья Волна меня хорошо истощила – донорской ауры Крота мне сейчас ой как не хватает. Последний кусок аффарготской дыни, потенцирующей выработку маны, съеден уж полчаса как. Это был действительно последний кусок, оставленный на черный день, все, что мне из запасов оставил, уходя, на, проклятье, недельку, Крот. Перед тем, как пропасть окончательно. Скотина…
Оскальзываясь, шагаю дальше, прижимая ее к себе. Прочь из этого гнусного карста, прочь отсюда. Будь проклята и эта пещера, и кристаллы Дарфана, и этот эксперимент, в котором и я принял далеко не последнее участие. Но я не знал, чем это кончится… никто не знал!
Хрустящее позвякивание и мерзкие хлюпающие влажные звуки слева и справа. Осьминогоподобные твари, сплошные зубы и щупальца, сползают по отполированным ими граням горного льда, шипя, подбираются ко мне. Уж если гранильщики, которые всегда игнорировали мое присутствие…
- Даххата-аэлл инкр`ф да-тао!
Подействовало – но отчасти. Маны мало, о полноценной ауре мага-лекаря остается только мечтать, а их шкуру Святое Пламя просто так не пробьет. Трое – или четверо, я не считал – скорчились на мокром каменистом полу, почернев и исходя струйками дыма и зловонного пара от закипевшей в сосудах крови, остальные лишь отпрянули, и не так далеко, как бы мне хотелось.
Никто не знал? Трое-из-под-Тверди, да никогда я не поверю, после все случившегося, что Крот с Ястребом… а-а, мор на вас, Калинор с Таргиилом не знали, что этим все кончится! Да, наивный я простачок, болван, шатающийся по горам и изредка почитывающий свитки, чтоб совсем уж не одичать, вот и обвели меня вокруг пальца эти два книжных червя, сукины дети, друзья, ваш-шу мать! Если бы не знали – не пропали бы так внезапно, молча, ничего не объясняя. Не бросили бы меня тут одного! С ней…
- Что с нами будет? – тихо, почти неслышно прошептала мне на ухо девочка-из-кристалла.
Я прислонился к стене, переводя дыхание – да что там, хрипло, с присвистом, дыша, чувствуя, как ошалевшее от двойной нагрузки сердце яростно колотится о грудную клетку, гулко отдаваясь в ушах пульсирующим гулом. По щекам бежали струи пота, холодя кожу шеи и змеясь за ворот некогда белой рубашки. Гранильщики кристаллов, переговариваясь своим странным шипением, клубились в углах пещеры, бешено жестикулируя своими многочисленными педипальпами и дрожа мокрыми от ядовитой слюны хелицерами.
- Ничего… выйдем на свет. Там хорошо. Там солнце… Ты же даже не знаешь, что такое солнце. Увидишь, тебе понравится. Я построю дом… пока у меня только палатка, но будет дом, обещаю, потом сделаю тын, и ни одна тварь, я тебе обещаю, нас не потревожит! А когда ты увидишь рассвет над…
Синяя, индигового цвета, ладошка скользнула по моей щеке – холодная на ощупь, словно кусок стекла, скользнула, перебирая пальчиками мою уже многодневную щетину, бессильно обвиснув и упав на грудь той, кого я держал на руках. Держал не сам, сделал примитивный бандаж из веревок, которые в большом количестве мы – я, Ястреб, и, главным образом, Крот, оставили в пещере Над-Кристалла, когда таскали туда на себе компоненты для голема. Веревки врезались в плечи, в грудь, в живот – но Ликир была опутана ими, как кокон, и надежно держалась, будучи привязана ко мне.
- Бунхэридда аффа эк`хи ад да-тао!!
Огненная стена с ревом понеслась по второй пещере. Воздух, до этого затхлый и сырой, внезапно стал сухим, как в бане, насыщенным запахом горелого рога и кожи. Я лишь бегло отметил, как забились в пламени почти человеческие фигуры – разве что их отличало от человека нетипично удлиненный сплющенный сверху череп и наличие костяных мечеобразных выростов вместо кистей рук – после чего, хромая, зашагал мимо дымящейся и исходящей чадом пещеры в Преддверие - большую карстовую полость, за которой, хвала Высокому, уже был выход наружу. Прочь, прочь отсюда!
- Я боюсь…
- Я тоже, - признался я. – Очень боюсь. Но не за себя.
Ответом мне было слабое пожатие ладони, лежащей на моей груди.
Протяжно стонал ветер, вьюном метавшийся между огромными сталагмитами, мокро поблескивающими в неверном свете, который давал огонек лампы. Ее я оставил здесь час назад, и огневик еще не успел выгореть полностью. Мы добрались. Где-то сзади, в глубине горы, остались извилистые проходы, трупы магически мутировавших тварей, замерший навсегда дезактивированный Кристаллино, незрячими глазами смотрящий на исходящий мерцающим голубым сиянием проход, ведущий в пещеру, где до сих пор беснуется холодная, нечеловеческая ненависть, излучаемая кристаллами Дарфана, волны которой докатываются даже сюда, отдаваясь слабым эхом в голове. Даже я чувствую ее, что говорить о Лике – она дрожит всем телом, словно от холода.
- Что это?
Преддверная полость заканчивалась узким, извилистым проходом, заваленным огромными, расслоенными кусками аспидной сланцевой породы. Слюдяные прожилки ярко сверкали, отражая все великолепие яркого солнечного дня, находившегося от нас всего в трех десятках шагов.
- Это солнце, милая. Закрой глаза, с непривычки это может плохо кончится.
Ликир помолчала, неподвижно лежа на моих руках.
- Мы не вернемся? – спросила она наконец. – Никогда?
- Очень надеюсь на это.
Она потянулась к моей шее, обняла, прильнула головой к моему плечу.
- Вернемся… - услышал я ее шепот. – Знаю…
Сжав зубы, я сделал первый шаг к выходу.
Тугие волны тошноты накатывались, как прибой. Слабость, странная слабость окутывала все тело.
Гулко отдавались в ушах какие-то непонятные скулящие звуки.
Лезвие топора с хрустом вошло ствол дерева, издав легкий вибрирующий звон, вошло глубоко, почти по самый обух. Я помотал головой, рванул его на себя, и вторым ударом перерубил ствол окончательно. Шумя листьями, ольха со скрежетом повалилась, подминая под себя мелкую поросль. Зелье Единства Хищника действовало безукоризненно, наполняя мои мышцы силой, невозможной для обычного человека. Оно стоило бешеных денег и хранилось мной, словно бриллиант короны, но сейчас я без малейших колебаний вышиб пробку и в несколько глотков заглотал, давясь, густую маслянистую, отдающую вкусом яичного желтка, жидкость. За три часа его действия я успею нарубить еще много деревьев, и сделать вокруг хижины прочную надежную ограду, чтобы ни волки, ни шакалы, ни кто иной не смогли даже близко подойти.
Подбросив, словно пушинку, тяжелый колун в руке, я принялся обрубать ветки с поверженного дерева. Не знаю, сколько у меня отпущено времени, но я сделаю все, что в моих силах… все, чтобы защитить ее. Возможно, Лика бессмертна, раз не нуждается ни в еде, ни в питье, ни в воздухе, но сейчас она беззащитна, как никогда. Солнечный свет пугает ее, он слишком ярок для той, которая выросла в вечной полутьме, днем я не разрешаю ей снимать толстую повязку с глаз - лишь ночью, когда светило уходит за Каменную Стену, и небо рассыпается мерцающими алмазами звезд, я позволяю ей это сделать. Вчера Ликир первый раз увидела луну – и долго, очарованная, не отрываясь, смотрела на серебряный шар, висящий в бездне неба в невообразимой дали. Как я понимаю ее, выросшую в каменном мешке, где все, что она видела – это лишь потолок над головой и жадные голубые иглы кристаллов Дарфана, тянущиеся со всех сторон. Она смотрела и смотрела, держа меня за руку, а по ее щекам катились слезы. Странно, но в тот момент меня, ученого, почему-то не занимала мысль, откуда может взяться слезная жидкость у существа, целиком и полностью состоящего из связанных в решетчатую структуру мотивно организованных атомных единиц – я сидел рядом, обняв ее сзади, чувствуя, как ее пальцы крепко сжимают мои. Кто знает, может со временем, она привыкнет и к солнцу…
Очистив ствол, я взвалил его на плечи и быстрым шагом направился через яр вверх, взбираясь по заросшему ольшаником склону. Он вскоре кончился, резко оборвавшись колючим кустарником, дальше, за небольшим лугом, начиналась осыпная круча, по которой трудно взобраться даже налегке – шансы скатиться вниз, поскользнувшись на камешках, были очень велики. Впрочем, я и не собирался – поднатужившись, я зашвырнул обтесанный ствол на самый ее верх и зашагал влево, чтобы обойти ее с юга: там, скрытая зарослями куманики и ядовитого пиериса, вилась вверх тропинка, по которой на кручу можно было подняться почти что без проблем. Почти. Пару проблем для непрошенных гостей я организовал чуть выше. Возможно, я становлюсь параноиком, но сейчас я, как никогда, чувствую невнятную угрозу, исходящую неизвестно откуда. Может, все дело в неопределенности моей ситуации и моем полном непонимании того, как мне поступать дальше. Сейчас я чувствую себя загнанным преступником, честное слово. Хотя, если разобраться, наверное, так оно и есть. Мы – я и Крот с Ястребом – создали нечто, неподвластное нашему пониманию, тем более – контролю, и, что самое страшное, понятия не имеем, как это все обуздать или, если понадобится, остановить. А понимать рано или поздно придется: вчера, поднимаясь по этой же самой тропинке, я споткнулся обо что-то в траве, да так, что растянулся во весь рост, едва не напоровшись на свой топор. Пошарив в том месте, я обнаружил предмет преткновения, и его вид заставил мое сердце заколотиться в диком ритме. Среди травы, раздвинув лишайник и голубые венчики горечавки, блестели в солнечных лучах три прозрачных многогранных пальца горного льда – два рядом и один отстоял назад, словно трехпалая кисть, схватившая меня за ногу. Я присмотрелся. Нет, это были не кристаллы Дарфана, обычный кварц, но такого размера и здесь, на расстоянии почти двухдневного перехода от пещеры? Опустившись на четвереньки, я принялся ползать по траве, едва не перепахивая ее носом, и вскоре обнаружил еще несколько кристаллических побегов, показавшихся из-под земли. Всесильный Высокий, что же мы натворили? Да, сейчас это просто безобидные, лишенные всякой магии, блестящие камешки, но то, что они появились здесь, недвусмысленно говорит о том, что вскоре прорастут и другие. И во что превратится долина вокруг этой горы, даже думать страшно. Если пещерные рудные полозы уже мутировали в коатлей (самый крупный размерами не уступает мне), что станет с остальной живностью, населяющей склоны – с малышами-йети, с племенем кентавров, живущем на перевале, с синими пикси, стайку которых я видел недавно? Во что превратятся гранильщики кристаллов, некогда бывшие обычными рачками, живущими в лужицах грунтовых вод? Что выползет из второго, так и не исследованного мной, прохода, ведущего к Пещере Над-кристалла? Нет, надо скорее заканчивать строительство тына. Проще всего, конечно, сбежать отсюда – но как и куда? Я-то ладно, но Ликир? Свитком Возврата в Академию Рондо, прямиком на секционный стол лаборатории, под резец и магические зонды? Будь я проклят, если я допущу это! Пока я жив, я не дам ни одной живой душе прикоснуться к ней.
Среди камней тропинки что-то заблестело. Еще один кварцевый побег. Проходя, я пнул его ногой, и он со стеклянным хрустом отломился, улетев в заросли куманики. Сколько же их будет через неделю, через месяц? И ограничится ли это только долиной Кристальной горы?
Место для хижины я выбрал на верху кручи, где после давнего схода ледника образовалась отложенная морена, небольшая, но относительно пригодная для постройки жилья, в частности - ровная утрамбованная площадка, с одной стороны обрывавшаяся крутым склоном, с другой - упиравшаяся в скальную стену, пронизанную толстыми жилками слюды. Место очень удачное – над площадкой нависает козырек, защищающий ее от самого палящего полуденного солнца, а стена слегка прогнута внутрь, что позволит пристроить к ней остальные три без боязни, что вся конструкция рухнет от малейшего тектонического толчка. Я не строитель, скажу честно. Впрочем, навыков моих вполне хватило на то, чтобы вкопать и утрамбовать четыре опорных столба, обить их мной же выструганными досками, настелить пол, даже вырубить окно и закрыть его большим куском слюды, найденным мной во время исследования окрестностей. Для Лики я сколотил… ну, кроватью это назвать сложно, больше это похоже на лежанку, зато, сгубив свой плащ и комплект одежды, я сделал для нее настоящий соломенный матрас. Лежанку я поставил у самого окна, и теперь девочка-из-кристалла может любоваться открывающимся видом тогда, когда захочет – разумеется, когда глаза ее привыкнут к яркости дневного света. Это то немногое, что я могу сделать для нее пока. Увы. Сама выходить она не может - из-за особенности строения тела. Да, сверху она точь-в-точь как самая обычная девушка – красивое лицо, мягкие скулы, огромные синие глаза, пухлые губы, покатые хрупкие плечи и идеально красивая грудь, бедра потрясают своей совершенной формой и округлостью, но ниже щиколоток сходство с человеком заканчивается, ее ноги переходят в бесформенную кристальную глыбу с бугристыми оплавленными краями, криво обрубленными с двух сторон – там, где ударила Разрубающая Плеть. Не знаю, возможно, если взять резец, можно будет придать ее ногам форму – но я не забыл тот крик боли, когда пытался сколоть кусок Над-Кристалла.
Словно отголосок этого воспоминания, уже подходя к хижине, я услышал крик - тонкий, мучительный крик смертельно испуганной девочки. Словно ужаленный, я бросился, взяв наизготовку топор, готовясь снести голову любому, кто переступил порог нашего дома. Дверь была заперта, как я ее и оставлял.
- Лика!
Крик стих, сменился надрывным плачем.
- Лика, что с тобой?! – проклятый засов никак не хотел поддаваться, словно специально заклинился в пазах. – Я здесь!
Распахнув дверь, я замер на пороге с занесенной рукой. В комнате никого не было, кроме девочки-из-кристалла, которая, сжавшись в комок, вздрагивала от рыданий. Снятая с глаз повязка лежала на полу. Я отшвырнул топор, шагнул вперед.
- Да что с тобой, милая? Почему ты плачешь?
Она вцепилась в мою руку, словно утопающий – в спасательный круг, обхватила меня руками и заплакала еще громче, уткнув личико мне в живот. Да какой она, к забытым демонам, кристалл? Ни одно бездушное, пусть и магическое существо, не способно на такую реакцию. Я крепко обнял ее, прижимая к себе, как делал это уже бесчисленное количество раз, начал гладить ее по плечам.
Не знаю, сколько времени это продолжалось.
Она подняла лицо – мокрые дорожки блестели на синем стекле ее кожи:
- Ты вернулся.
- Конечно. А ты испугалась, что я ушел навсегда? – такое уже бывало. Хвала Высокому, я-то думал, что что-то…
- Нет, я хотела, чтобы ты ушел.
- Хотела? – не веря, переспросил я. – Почему?
- Боялась.
- Чего?
Ликир не ответила, села. Ее глаза были прямо напротив моих.
- Зачем я тебе?
- Не понимаю.
- Понимаешь, - упрямо сказала девушка. – Ты – человек, я… не человек. Мы слишком разные с тобой, чтобы быть одним целым. Я мало знаю про это, но ты знаешь.
Наверное, со стороны забавно было видеть, как я впервые за многие годы покраснел – да так, что загорелись щеки.
- Лика, я…
- Зачем я тебе? – настойчиво повторила она, не сводя с меня своих огромных, безумно красивых глаз. Глаз, в которых так хотелось утонуть. – Зачем?
Она не человек, она кристалл, повторял я себе вновь и вновь, когда мои руки притянули ее к себе, а губы искали ее губы. Ликир вздрогнула, когда они соприкоснулись, и слегка подалась назад – но лишь на мгновенье, а затем, словно где-то рухнула неведомая преграда, обвила мою шею. Ее губы были холодны и тверды, как стекло, но я не ощущал этого – голова была как хмельном тумане. Закрывая глаза, я чувствовал ее тепло – не настоящее, живое, но странное, исходящее не от ее кожи, тепло, и оно лишило меня остатков сомнений и остатков воли. Скептик глубоко во мне, все время повторявший, что я целую статую, заткнулся. Ее прикосновения, робкие и жадные одновременно, дрожь ее тела, ее пальцев… я словно выпал из времени, из пространства, окунулся в бурлящий водоворот, где были только мы и никого более.
Наконец она отстранилась, снова глядя на меня.
- Наверное, поэтому, - тихо сказал я. Язык слушался меня с трудом. – Хотя я и не знаю, как это назвать.
- Я хочу быть с тобой, - просто сказала Ликир. – Всегда.
- Ведь я и так с тобой. И никуда не уйду.
- Ты не отдашь меня л`икам?
- Не бойся. Они слишком далеко от нас с тобой.
Лицо ее исказила гримаса страха:
- Они уже здесь.
Она протянула руку. Похолодев, я посмотрел в указанном ей направлении. Разломав доски у северной стены хижины, из пола вырастал двадцатидюймовый, идеально ограненный голубой конус кристалла, ярко, словно торжествующе, мерцающего знакомым ненавистным мертвенно-синим цветом.
Странное чувство – словно тела нет, есть бесформенное нечто, отягощающее, сковывающее, не дающее вздохнуть и сделать хотя бы одно движение. Мутный свет мельтешит перед глазами. Острый запах пыли и кислого молока…
Почему-то я люблю ночь. Сложно объяснить эту любовь, да и не к чему, наверное – просто мне нравится то время, когда на земле стихает жизнь, умолкает шум, замирает суета дня, и все накрывает темное прохладное покрывало, скрадывающее все недостатки, которые так безжалостно вскрывает и выставляет напоказ солнечный свет. Он развеивает морок, обнажает тайны, разгадывает загадки, делает все явным, будничным и банальным. Сейчас же меня окружала мерцающая, дрожащая от трелей сверчков, полутьма, где каждое дерево казалось затаившимся великаном, каждый валун – уродливым карликом, скрючившимся на земле, торчащий из земли корень - извивающейся змеей, шелест листьев ольх – шепотом черных ночных духов. Все, абсолютно все приобретает загадочную мистическую окраску, словно много раз исхоженная мной тропа, огибающая крутой сброс, ольшаник, растущий у ее начала, кусты бересклета и куманики, густо покрывающие склон – все это внезапно было перенесено неведомой силой в параллельную реальность, в царство снов и загадок. Ночь окружала меня, пульсируя в ушах своей непередаваемой, неповторимой музыкой, воспроизвести которую не взялся бы ни один музыкант. В такую ночь хочется разлечься на вершине холма, раскинув руки и ноги, запрокинуть голову, подставить лицо льющемуся с небес серебру и медленно растворяться в таинстве владычества этой темной богини. Хочется тихо смеяться, шептать стихи, танцевать в круговерти бликов лунного света… И уж точно не хочется убивать. А именно это мне, возможно, сейчас и предстояло.
Я сидел на крупном камне, вросшем в тропу в месте ее резкого крутого изгиба вверх, покрытом мягким желтым мхом, не таясь, широко расставив ноги и положив руки на плечи толстого охотничьего лука, лежащего у меня на коленях. Передо мной светлой полосой уходила вниз тропинка, иногда взблескивающая искрами кварца. Порой по ней с шорохом струились каменные ручейки битой сланцевой породы, потревоженной лапами пробегающего ежа или чешуйками торопливо пересекающей открытое пространство гадюки. Справа и слева тропинку сжимали крутобокие скальные выросты, образующие узкую горловину перед выходом на маленькое плато, где стояла моя хижина. Идеальное место для засады. Впрочем, те, кого я ждал, вряд ли окажутся настолько глупы, что дадут поймать себя в такую очевидную ловушку. Я и не рассчитывал застать их врасплох. Более того, куда мне тягаться с ними – опустошенному магу с давно исчерпанными запасами маны. Без природных стимуляторов количество ее, необходимое мне, чтобы успешно прочитать хотя бы Стрелу Света, будет восстанавливаться еще месяца два. Поэтому я провел два дня, вырезая из облюбованного ясеня лук, стараясь вспомнить все, что мне говорил об их изготовлении знакомый охотник из Горизона. Помнится, говорил он много и достаточно подробно, но это было давно, и множество важных деталей я точно упустил. Получилось почти халтурно, долго такой лук не прослужит, но на сегодняшнюю встречу его хватит. Тетиву, сделанную из сыромятного шнурка, я натянул час назад, и почти неделю возился, вырезая костяные наконечники для стрел. Будем надеяться, что для встречи моих гостей этого вполне хватит.
Внизу что-то деревянно хрустнуло и зашуршало. Я поднял голову. Снизу слышались явственные шаги – неторопливые, но не осторожные. Те, кто шли, прекрасно знали о моем присутствии и давали мне понять это. Тем лучше. Я вложил пятку стрелы, оперенной совьими перьями, в тетиву и натянул ее, отводя лук левой рукой от себя.
Две фигуры – одна высокая, одна пониже - показались в створе каменных стен, угрожающе черных в тени, отбрасываемой ими в зыбком лунной свете.
- Стоять. Дальше ни шагу.
Силуэты остановились. Тот, что повыше, развел руками, показывая, что в них нет оружия. Я не опустил лук. Он опасен и без оружия.
- Ты рехнулся, Гарольд?
- Повторять не буду. Еще шаг – и я стреляю.
- Мда… Ну, хорошо. Ты хоть понимаешь, что ты сейчас делаешь?
- Отлично понимаю, Ястреб.
- Ладно. Пусть будет так. Мы стоим на месте. Теперь объясни, что это все значит.
Я усмехнулся.
- Мне кажется, ты это знаешь не хуже меня, Яс. Но изволь, если хочешь, я объясню. Если очень коротко и очень сдержанно – я вами очень недоволен. Настолько, что словами это передать даже затрудняюсь.
- Чем же мы вызвали твое недовольство?
- Не разыгрывай оскорбленную невинность, Яс. Ты настолько же хороший Маг Хаоса, насколько паршивый актер. Поэтому не смущай фальшью сына трагика из Лаксийского Театра, - я изгнал усмешку из голоса. - Вы знали, чем кончится наш эксперимент – вы оба. Ни слова не сказав мне. Поэтому и бросили меня здесь, чтобы его чистоту не нарушать. Я был частью вашего эксперимента, правда?
Где-то совсем рядом завыл волк. Я уже начал привыкать к его еженощному вою. Волки никогда не трогали меня, не трогал и этот. Зато мелких хищников от моей хижины он отгонял.
- Гарольд, ты не понимаешь, - это Крот. – Никто из нас не знал, во что выльется попытка достигнуть такой концентрации маны в замкнутом…
- Ты, может, и не знал. А наш друг из Катана знал прекрасно. Правда, Яс? Валяй, признавайся без стеснения – тут все свои, не считая волка.
В воздухе повисла пауза.
- Возможно, - медленно произнес Таргиил.
- Еще как возможно. Настолько возможно, что ты решил, что сможешь обвести вокруг пальца всех – и Коллегию в Рондо, и Стражу, и своих же соратников в Катане, и нас, двух простачков, которые помогали тебе достичь того, чего ты, подозреваю, всегда желал.
- И чего же я желал?
Рука, держащая рукоять лука, начинала уже уставать, но я не ослаблял натяжение.
- Думаю, ты нам сам можешь рассказать. А мы послушаем. Послушаем же, Крот?
- Это был всего лишь эксперимент, Гарольд, - негромко сказал Калинор. – Беспрецедентный эксперимент, равного которому еще не проводила ни одна школа магии. Предсказать, что именно могло появиться в качестве квинтэссенции сфокусированной мощи дарфановских кристаллов – тоже никто не мог.
Я издал громкое фырканье, стараясь вложить в него как можно больше презрения:
- И ты всерьез рассматриваешь возможность, что совершенно случайным образом появилось на свет живое существо, так поразительно напоминающее человека? И, скажу больше - вполне конкретного человека?
Наступила тишина.
- Что ты имеешь в виду, Волк? – наконец спросил Калинор.
Одна из рук Таргиила скользнула в карман его балахона. Я поднял лук повыше, со скрипом растягивая тетиву.
- Не валяй дурака. Даже если тебе удастся попасть в кого-то из нас…
- Не валяю, - кивнул я. – Крот, зажги свет. Ненадолго. Только свет и ничего более. Помни, я слежу за каждым движением.
Помедлив, тот повиновался – повинуясь пассам его указательного и большого пальца, в воздухе вспыхнул, рассыпав искры, маленький шар огня. В его свете, резко ударившем по привыкшим к темноте глазам, я поболтал обеими ногами, показывая привязанные к ним две толстые льняные веревки, уходящие вправо и влево, на вершины скальных выступов, ограждающих тропинку.
- Я понимаю, что я не успею прикончить вас обоих. Возможно – даже не успею выстрелить и в одного из вас. Но эти вот веревки привязаны к очень ненадежно зафиксированным упорам, которые сдерживают нагромождение булыжников весом в несколько тонн. Специально для вас собирал это все по камешку, цените. Если я упаду с камня, живым или мертвым, подпорки выдернет, и вы получите всю эту коллекцию себе на головы. Убежать вы не успеете, телепортироваться – тем более. Поэтому не делайте резких движений, и особенно ты, Яс. Убери руки туда, где они были. Повторять не буду.
В свете догорающего шарика я увидел, как лицо Таргиила исказила злая гримаса. Уже лучше.
- Хорошо, ты нас поймал, Волк, - наконец произнес он. – Перехитрил хитрецов. Мои искренние поздравления. Чего же ты хочешь в качестве награды за это?
- Прежде всего, скажи, откуда взялась девочка-из-кристалла. Честно и открыто, без мычания и лжи.
- Почему же ты уверен, что я могу дать тебе объяснение этого?
- Хотя бы потому, что ты не кажешься удивленным. Ни ты, ни Крот. Вы оба, втайне от меня, бывали в пещере, и неоднократно, не ставя меня в известность. Куда был провешен путь телепорта, Яс? Смелее, смелее – я весь превратился в слух.
- Пещера Кристаллино.
- Я так и думал. К самому Над-кристаллу страшно, вдруг эхо портала породит ненужный резонанс, взрыв, обвал, крушение всех надежд. Большая, очень большая потеря для всего магического сообщества. Но теперь, когда портал выдохся, а новый провесить уже нет возможности, вы…
Я замолчал, поймав себя на том, что становлюсь слишком многоречивым. Нервы, нервы...
- Мы пришли к тебе с предложением, Волк, - мне не показалось, Калинор выглядел очень несчастным, насколько можно было разглядеть его лицо в неверном свете луны. – Не знаю, что ты вообразил себе, но я…
- Не ты. Ты лишь озвучиваешь это предложение. Да, Ястреб?
- Ты испытываешь мое терпение, Гарольд, - мягко произнес хаосит. Я без удивления обнаружил, как вспотели мои ладони – подобная мягкость в его голосе всегда была предтечей взрыва.
- Ты мое испытывал больше года.
- Мы же друзья, Гарольд. Так ведь?
- Я так считал.
- Ничего не изменилось. Мы по-прежнему друзья, и по-прежнему хотим лишь помочь тебе. А ты сейчас в благодарность угрожаешь нам оружием – примитивным, как я вижу, но оружием. Это твой выбор, но стоит ли он той цены, которую ты за него заплатишь? Опусти лук, распутай эти веревки, сядем и спокойно обсудим втроем сложившуюся ситуацию. И обязательно придем к выгодному для всех нас решению.
Признаюсь, был соблазн в его словах. Ясно же, что одиночная война против двух крайне сильных Высших магов нелепа, недолга и гарантированно обречена на провал. К тому же, никто из них, кажется, не собирается меня убивать за мою попытку бунта. Всего-то надо ослабить тетиву, положить руку каждому на плечо, покаяться, рассказать все, привести в мою хижину.
И отдать им Лику.
- Ты не представляешь, сколько усилий мне приходится тратить, чтобы не загнать тебе стрелу в глаз прямо сейчас, - резко сказал я. – Не зли меня, Таргиил. Говори правду. Пока у меня не пропало желание тебя слушать.
Маг Хаоса громко и очень наигранно вздохнул, осторожно разводя руками – мол, я сделал, все, что было в моих силах. Сощурив глаза, я следил за обоими. Впрочем, Калинор имел слишком пришибленный вид, чтобы казаться угрозой.
- Над-кристалл рос слишком медленно, - заговорил Ястреб. – Даже при совокупном потенциале всех кристаллов он достиг бы максимальных размеров не раньше, чем через три десятка лет. Мы не могли столько ждать.
Я молчал, хотя на языке уже крутилось язвительное выражение. «Мы», зараза!
- Мне пришлось… ммм, потенцировать его рост. Заодно и проверить свою теорию, как влияет на развитие магической неорганики органическая составляющая.
- Что было этой составляющей? – хрипло спросил Калинор. – А впрочем, я, кажется…
- Моя кровь, - спокойно ответил Таргиил. – Вычерченная золотым кинжалом правильная гексаграмма, в средний день недели, в момент полудня, а после – кровь из вен на острие каждого луча, против движения солнца.
- Сколько? – голос Калинора снова подвел, съехал на сипение. – Сколько крови?
- Больше, чем ты подумал. Намного больше.
- Вряд ли там была только кровь, - произнес я. – Мощь ритуала Муард-Хан`Аала мне хорошо известна, но и ее не хватило бы, чтобы…
- Да, ты прав, Волк. Хочешь знать остальные составляющие?
- Я и так уже догадался. Слюна, лимфа, моча, жидкий кал? Не противно было?
- А еще ликвор, желчь, сок из желудка, жидкость из глазного яблока, - ровным голосом сказал Таргиил. – Продукт выделения потовых желез. И мое семя. Противно, если тебя это так интересует. Но результат того стоил.
Против воли я скривился. Да уж. Сдается мне, даже создатели Ритуала Оживления, легендарный клирик Муард и темный маг Хан`Аал не заходили в экспериментировании с предметной магией так далеко. А если и заходили, то точно позаботились о том, чтобы никто не узнал об этом. Впрочем, и у них, при их знаменитой тяге к опасным авантюрам, хватило ума не проводить Ритуал в месте, где сконцентрировано такое количество неконтролируемой маны, да еще и включать в него свои собственные, в прямом смысле этого слова, составляющие.
А я-то все гадал, откуда взялись шесть вторичных кристаллов, окружавших кризалис!
- Только вот я одного понять не могу – почему девочка? Твоя кровь и все прочие жидкости должны были создать существо мужского пола.
- Ты невнимательно читал первоисточники, Волк, - усмехнулся хаосит. – Гексаграмма, помимо множества своих функций, олицетворяет слияние двух начал – женского и мужского. Как и в зачатии ребенка, пол его определяется лишь волей случая. Впрочем, может быть, хотя я и не уверен, сыграло роль и то, что глазная жидкость и ликвор были взяты у пятилетней девочки.
Не знаю, что меня удержало от того, чтобы спустить тетиву немедленно – может быть, Крот, который, издав хриплый крик, попятился назад. В тени, отбрасываемой скальной громадой, я не видел его лица, но то, что он в ужасе, было понятно и без этого.
- Ах ты паршивый ублюдок! – я не узнал голоса, пока не понял, что голос был мой собственный.
Таргиил выпрямился, словно став выше и грознее. Голос его зазвенел знакомым мне металлом:
- Ты все равно не выстрелишь, Гарольд. Я слишком хорошо тебя знаю. Если бы ты хотел меня убить, ты бы это уже сделал. Так что давай без всех этих ненужных жестов. И начистоту, как ты и хотел. Отдай ее нам. Ты сам видишь, что она – чрезвычайно мощный артефакт, как знать, не самый ли мощный, который был создан в этом Мире когда-либо. И с той силой, которой она обладает, она справиться не в состоянии. Пройдет время, и Кристаллино уже не сможет охранять тайну пещеры – мутации флоры и фауны будут распространяться и дальше. Они уже стали опасны, вопрос времени лишь, когда они станут опасны смертельно. Для того, чтобы остановить это, тебе нужны мы. Ты же понимаешь, что ты в одиночку ничего не сможешь сделать?
Что-то глухими ударами колотилось в ушах, а глаза застилала пелена. Я даже не подозревал, что способен на ТАКУЮ ненависть.
Убить обоих я не смогу… но я нужен им, пока они все еще уверены, что Ликир находится в Пещере, а деактивировать голема могу только я. А пронюхали бы два этих сукиных сына, стервятника проклятых, что она здесь, совсем рядом, в десяти минутах неторопливой ходьбы…
- Зато я знаю, что я буду делать сейчас. Я буду считать до пяти – ровно столько времени у тебя будет, чтобы прочитать свиток и исчезнуть отсюда ко всем существующим и надуманным демонам. И если еще раз ты покажешься здесь, смрадная тварь из гнилой могилы, я не буду тратить время на переговоры. Раз!
- Гарольд!
- Два!
- Ты хорошо подумал? – угроза в голосе Мага Хаоса была ледяной, как дыхание ветра на хребте Кристальной Горы. Он понимал, что я не шучу. Я понимал, что не шутит он.
- Три!
- Ты очень сильно пожалеешь об этом, Волк. Остановись – я ухожу. Но, клянусь запретными именами Троих-из-под-Тверди, ты дорого заплатишь за это.
В ночном воздухе разлилось золотое сияние, когда Таргиил подрагивающим от злости голосом прочитал содержимое белого свитка и исчез вместе с ним.
Я сместил прицел, переводя острие стрелы на прислонившегося к каменной стене Калинора:
- Теперь ты.
- Гарольд… - голос мага был слаб. – Я не знал… честное слово, не знал!
- Теперь знаешь. Раз!
- Послушай, но он ведь сказал правду – ты не сможешь со всем этим справиться один! Позволь мне…
- Два!
- Да подожди ты! – тонким голосом закричал Калинор. – Ты не понимаешь, с чем играешь! Ты не хочешь понимать!
- Три, проклятье!
Лицо моего некогда друга блестело от пота в лунном свете. Подозреваю, что так же блестело и мое.
- Четыре! Не вынуждай меня, Крот!
Дико надрывались сверчки в темноте.
- Пять!
- Какой же ты болван… - прошептал он.
И исчез за миг до того, как стрела, повинуясь толчку тетивы, разжатой моими пальцами, ударила в поросший мхом каменный бок скалы.
* * *
Мутное светлое пятно стало ярким, приобрело цвета, оттенки, разрослось и заполнило мир.
Марика лежала на полу, неотрывно глядя в потолок, словно силясь рассмотреть там что-то, неподвластное обычному глазу. По ее щекам стекали две струйки. Йети, тревожно фыркавший рядом, торопливо слизнул их горячим шершавым языком, тоскливо заскулил. Ожерелье из кристаллов, которое он принес, звякнуло под его лапами.
- Зачем ты так поступил, Гарольд? – язык казался чужеродным телом, толстым отростком, неуклюже ворочающимся во рту. – О чем ты думал?
- Ты еще слишком молода, - после некоторого молчания донеслось сверху, от изголовья лежанки. Лежанки, сделанной отшельником не для самого себя, и не для нее, Марики. А для девушки-из-кристалла, для существа, не предназначенного для этого мира.
- Так обычно мне говорили Наставники, когда не хотели отвечать на мои вопросы. Калинор – тоже.
- Уходи, - помолчав, произнес слабый голос. – Как только вернется чувствительность, уходи. Беги так далеко, как сможешь.
- И бросить тебя?
- Меня? – Гарольд сделал попытку засмеяться, но смех вышел жутким, и он его тут же оборвал. – Меня уже нет. Я умер много лет назад, когда мне пришлось вернуться в Пещеру и вернуть туда… ее. То, что ты видишь сейчас – это кукла, зомби, пустая оболочка, назови, как пожелаешь.
- Ты ешь, дышишь, смеешься. Разве в состоянии кукла делать то же самое?
- Как видишь.
- О каком ритуале говорил Наставник?
- Тебе лучше не знать.
- Я хочу знать.
- Ты понятия не имеешь, о чем просишь, глупая девчонка.
- Знаешь, - медленно произнесла Марика, с трудом выговаривая каждое слово, - если бы я могла, я бы на тебя сейчас заорала. Но не могу. Странно, правда?
- Нет.
- Нет? Заклинание должно было парализовать нервные окончания. Но не узлы.
Гарольд хмыкнул.
- Чудесное место для научных дискуссий. Мне знакомо это заклинание. Чувствительность вернется в течение получаса, не позже. Вставай и уходи.
- Но…
- Уходи, - голос его, казалось, звякнул льдинками. – Шутки кончились, твой Наставник прав. Игра ведется на таком уровне, который даже для меня теперь недосягаем. Ты ничего не сможешь изменить.
- Зачем меня было сюда вообще посылать? – вяло поинтересовалась девушка. В кончиках пальцев начинало покалывать. – Если я ничего не смогу изменить? Если я не справилась и не оправдала надежд?
- Ты прекрасно справилась. Нашла меня, разбудила мой разум настолько, насколько это было возможно, заставила вспомнить все и вернуться в Пещеру Над-кристалла.
Марика на миг закрыла глаза. Вот оно что!
- Это тебя … она?
Гарольд не ответил.
- Как это случилось?
Он молчал так долго, что девушка уже махнула рукой на вопрос.
- Она обезумела. Мы оба обезумели… Я вынес ее из пещеры, принес сюда, разрушил кризалис, думал, что здесь, вдали от этих вампиров, она сможет…
- Стать человеком? – тихо спросила Марика.
- Наверное. Влюбленные безумны. Тогда мне казалось, что все наши трудности – временны, что рано или поздно найдется средство, как превратить ее, изменить ее сущность… или, если не получится, изменить мою.
- Ты и вправду любил ее.
- Я был глуп. Крот сказал правду.
- Почему?
- Ты уйдешь отсюда сразу же, если я тебе расскажу? Уйдешь, как только сможешь?
Марика вздохнула.
- Уйду.
- Тогда слушай.
Чувствительность и вправду возвращалась – неприятный колющий зуд разлился уже в кистях и стопах, и поднимался все выше, заставляя девушку кусать губы. Но она терпела, не решаясь прерывать рассказ. Глуховатый голос невидимого Гарольда, лежащего в энергетическом коконе, заполнял хибарку.
- Прошло не так много времени, как мне хотелось – после того, как я… намекнул им обоим, что им не стоит появляться в Долине. Не считал… может, полгода, может побольше. Мы жили здесь, я охотился, делал запасы на зиму, даже огородничать пытался. Смех-то – выпускник Академии Рондо, с отличием закончивший факультет Знахарства и Дрессуры, ковыряется с мотыгой здесь, на плато, как крестьянин с Красной Фермы… Но, наверное, я был счастлив. Она – точно была. Я еще никогда не встречал такой… такого существа, которое бы настолько любило меня, искренне, бескорыстно, всей душой. Я был для нее целым миром, его основой и смыслом, каждое мое слово для нее было музыкой, каждая моя мысль – аксиомой, каждый поступок – единственно правильным. Неудивительно, ведь других людей она не видела. И я старался сделать все, чтобы она их никогда не увидела. Если бы была возможность, мы бежали бы на Туманный остров. Идеальное место для нас, чтобы скрываться если не вечно, то очень долго. Я вырос неподалеку, знаю те места. Ты бывала там?
- Нет.
- Не удивлен. Скорее всего, портал на него давно под охраной и недоступен для любопытствующих. Там красиво. Пологие берега, всегда ослепительно белый снег, легкий морозец, чистый воздух, ледяные ключи на отрогах Драконьей горы. Людей почти нет… после того, как Даргэнни принялся выводить породу волков-фенрис… удачно для эксперимента и неудачно для него. Волки бы меня не тронули… и Ликир им тоже вряд ли была бы интересна.
- Почему же вы не сбежали?
- Каким образом? Пешком? У нее и ног-то нет для этого.
- Портал?
- Да, разумеется, - усмешка была грустной. – Портал. Вся проблема в том, что прямой канал туда не провешен, а промежуточный порт…
- … в Рондо, у Северных Врат.
- Именно. Я почти уверен, что мои… друзья ждали от меня именно этого шага. Таргиил - точно ждал. Мы жили здесь, потихоньку обзаводясь хозяйством, встречая рассветы и провожая закаты, смотря ночью на звезды. Как-то днем, когда позволила погода, мы с ней даже выбрались на Ледяной Ключ – большой родник неподалеку отсюда, там водопад и небольшая каверна под ним, пригодная для купания. Видела бы ты, как она…
Голос Гарольда прервался, раздался звук, словно он пытался что-то проглотить.
- Прости.
- Не за что тебя прощать. Это уже в прошлом. Все это не могло продолжаться вечно, и я, и она это понимали. И ждали мести. Но я не ожидал, что она будет настолько жестокой.
Марика смогла приподнять голову с пола. Голова кружилась, но язык слушался лучше. Действие парализующего заклинания заканчивалось. Суди по красным оттенкам в сместившихся солнечных лучах, день уже клонился к закату.
Да, денек выдался еще тот.
- Они вернулись?
- Кто? Крот и Ястреб? Нет, конечно. Не думаю, что они испугались меня, скорее – испугались чего-то, на что я был способен повлиять, сам того не зная. Но уж точно не стрелы из моего лука. Нам отомстили кристаллы. Л`ики, как она их называла.
Он помолчал.
- Первый появился здесь за неделю до визита Таргиила с Калинором – пророс прямо сквозь пол. Напугал ее. И меня тоже, чего скрывать. Я выдрал его голыми руками, вынес во двор и разнес в пыль молотом. Это мне удалось довольно легко, вдали от сосредоточения их сил кристалл был хрупок, как яичная скорлупа. Потом появились другие – один пророс в клети для животных, два – на тропинке… Потом были и еще. Почти каждый день появлялись все новые и новые. Я стал плохо спать, каждый раз просыпался со страхом, боялся увидеть проклятое голубое мерцание рядом с собой. Да, моя девочка была права, эти твари, действительно были разумными, если их настойчивость можно принимать за разум. Они нашли нас и теперь стремились довести меня и ее до сумасшествия. Каждое утро у меня начиналось с того, что я вооружался молотом и обходил двор, разыскивая новые побеги, выламывал их и швырял в пропасть. Но скоро и этого стало не хватать – кристаллы росли все быстрее и становились все крупнее. Я уходил на охоту, а, вернувшись, заставал весь двор и окрестности усеянными крупными, толще моей ноги, л`иками, и с каждым днем их было все труднее выкорчевывать. Я почти перестал спать, есть и, проклятье, забыл, когда я последний раз смеялся. Все свободное время у меня уходило только на борьбу с кристаллами, пока в один день я не заметил, что не в силах их больше уничтожать. Они стали слишком крупными и слишком сильными. Неудивительно - рядом был источник их мощи.
- Ликир…
- Да. Они росли, а она слабела. И я снова не мог ей ничем помочь. Она уже не вставала с постели, почти все время лежала с закрытыми глазами. Я тормошил ее, говорил с ней, пытался хоть как-то вдохнуть в нее жизнь – все было тщетно, ее сил хватало лишь на то, чтобы слабо сжимать мою руку. Я часами сидел рядом с ней, обнимая ее, прижимая к себе, забыв про голод и жажду, лишь иногда отвлекался на то, чтобы выйти во двор и бессильно бить молотом по гудящим голубым иглам, некоторые из которых уже были выше моего роста. Но я был не в силах даже отколоть от них кусок…
- Почему вы не ушли?
- Нам некуда было идти. Неужели ты не понимаешь, что мощь л`иков была не просто страшной, она была почти безграничной? Куда бы мы ни сбежали, они нашли бы нас, рано или поздно – если уже сейчас они проросли сквозь скалы на такое расстояние. Она притягивает их, как магнит – железные опилки. Невозможно скрываться и бежать вечно, особенно если с тобой девушка-из-кристалла, неспособная ходить самостоятельно, зато способная привлечь алчное внимание таких, как Ястреб. Кроме того, за счет огромного количества генерируемой ими маны они начинают изменять все вокруг, как органику, так и неорганическую природу. Привести их в те места, где они начнут калечить природу живых и разумных существ - это подло. Хватило кентавров с Горбатого перевала … Ты видела.
Девушка невольно поморщилась.
- Видела. Мне жаль.
- Мне тоже, - тихо сказал отшельник. – Они лишь несчастные существа с магически искалеченным геномом. Впрочем, мы с ними в равном положении.
- Мы?
- Я, по крайней мере. Удивлена? А чем я отличаюсь от тех же кентавров? Мана, генерируемая кристаллами… и Ликой, воздействовала и на меня. Впрочем, это уже неважно. Но ты здесь пробыла не так долго, поэтому если уйдешь сразу же после нашего разговора, то не пострадаешь. Надеюсь, что не пострадаешь.
Луч солнца, проникавший в хибарку сквозь окошко, заиграл красными тонами. День догорал, и закат принялся привычно раскрашивать сверкающие искрами огромных кристаллов горы в багровые оттенки.
- Она умирала. Это понимал я и это понимала она. Кристаллы забирали ее, снова, как тогда, в Пещере, и теперь я не в силах был им помешать. Некстати вспоминались слова Крота о том, что я понятия не имею, с чем имею дело. Ты когда-нибудь оказывалась в такой ситуации, когда поступала вопреки всем советам, а потом осознавала, что советовавшие были правы, а ты уже увязла по уши?
- К сожалению, - угрюмо пробормотала Марика. – И до сих пор в ней нахожусь.
- Ирония была в том, что иначе я поступить не мог все равно. Вот и сейчас – они не оставляли мне выбора. Я снова решил бежать, той же ночью, как принял это решение, бежать куда угодно, лишь бы подальше от них.
- Ты же говорил, что это подло.
- Сейчас я это понимаю. Тогда… не понимал. Точнее, старался не понимать. Закрывал на это глаза. Хотел выгадать для нас еще немного времени.
- Почему же не бежал?
- Потому что она была против. Еще никогда Ликир не возражала мне, за все время нашего общения. Но в этот раз, когда я завел речь о сборах и о том, что это место пора покинуть, она внезапно остановила меня. «Если останемся – погибну я. Если уйдем – погибнут все», - тихо сказала она. И она была права.
«Я не хочу, чтобы ты умерла!», - закричал я. «Я не могу тебя отдать!».
«И я не хочу. Но я не из твоего мира. Нужна им. Л`ики убьют все, чтобы вернуть меня. И тебя убьют. Мне придется».
Она лежала, где лежу сейчас я, а я стоял на коленях перед ней, обняв ее, не решаясь разомкнуть рук. Ладошка Ликир гладила мои волосы.
«Я не человек», - произнесла она наконец. «Пойми».
«Мне все равно. Для меня ты больше, чем человек».
По ее губам скользнула слабая, почти невидимая улыбка.
«Не хочу больше. Я бы все отдала, чтобы быть обычным человеком. С тобой».
Это были ее последние осознанные слова. Она закрыла глаза и, казалось, уснула. Но утром она уже не открыла их. Знаешь, я даже не впал в отчаяние, воспринял это с каким-то пугающим и отупляющим спокойствием. Ведь подспудно, хоть и гнал от себя эту мысль, я понимал, что рано или поздно этим все и кончится. Ликир лежала неподвижно, словно умерла, лишь кристалл ее тела слабо пульсировал голубым светом. Но с каждым днем этот свет становился все бледнее и слабее. Л`ики вокруг хижины уже образовали небольшой лес, их уже было столько, что в голове снова стал появляться гул от концентрированной в пространстве маны. Дальше тянуть было бессмысленно.
- И что же ты сделал?
- То, что мне и оставалось. Думаю, заклинание Ментальной Концентрации тебе знакомо, не так ли?
- Да.
Разумеется, знакомо. Одно из самых основных заклинаний Гайя, повышающее возможность простого удара стать критическим, легким толчком свернуть шею, пробить простой стрелой боевой доспех, а слабеньким Шаром Огня превратить в угли даже саламандру. Наверное, своевременное открытие этого, несложного на первый взгляд, заклятья и спасло гайянцев в Семидневной битве, когда волны угрюмых черноглазых воинов Катана шли на Рондо, но были остановлены в Цери, тогда еще не пустыне…
- Открытие принадлежит Халгаду, как ты помнишь, наверное. Талантливый был друид, безумно талантливый. Может, сыграл какую-то роль тот факт, что я прихожусь ему потомком, может – простое везение, но так или иначе, я открыл побочный эффект Концентрации. Думаешь, за счет чего вообще возможно повышение критичности атаки при применении заклинания? Я лично всегда считал, что кто-то из Пантеона Высокого, следящих за битвами, смеясь, подбрасывает многогранные кубики, и в нужный момент просто добавляет граней с твоим именем.
- Этот эффект необъясним. Нам так рассказывал Наставник Нэрман. Как и эффект Продуманного Уклонения у асурийских асассинов.
- Необъясним и не объяснен – все же разные понятия. Я наткнулся на разгадку случайно, копошась в Пещере Над-кристалла и проводя очередные тесты. Не буду вдаваться в ненужные подробности, но суть такова – открытое Халгадом заклинание концентрирует ману читающего его, после чего сливается с рассеянной маной в теле атакуемого объекта, образуя на короткое время некую связь… ммм, если хочешь, магическую пуповину, по которой и направляется воздействие. На очень малый миг – это полное слияние двух живых существ, когда ты осознаешь себя им, видишь его сильные и слабые места. Эта связь живет недолго, потому что потребляет много маны, но порой этого хватает… Сейчас же маны у меня было с избытком. Я вышел во двор, положил руки на самый большой кристалл и прочитал заклинание Концентрации. Резонанс был такой, что меня сначала оглушило - я рухнул на колени, чувствуя, как пылают ладони, лежащие на гладкой поверхности л`ика, как сводит судорогой мышцы рук и ног. Каждое новое чтение заклинания было для меня, как удар плетью, но именно это и позволило мне совершить почти невозможное – говорить с ними. Говорить короткими фразами, тщательно выбирая слова – но говорить!
«Вы победили», - сказал я. «Справились. Прекратите».
Волны ненависти, гнева, неистощимые запасы накопленной злобы.
«Она умирает. Умрет она – умрете вы».
Презрение в ответ. Не умрут. Ослабнут – да. Но не умрут, потому что не являются живыми в прямом смысле этого слова.
«Чего вы добиваетесь?»
Алчная, невиданной силы жажда.
«Вы же убиваете ее!».
Равнодушие. Спокойное равнодушие к смерти существ, которые никогда не жили. Убивают. И что?
«Если я верну ее, вы перестанете?».
Снова ненависть. Кто я такой, чтобы ставить им условия?
«Я могу убить ее сам. Сейчас. Смог разрушить Над-кристалл, смогу разрушить и ее».
Поток леденящей ненависти был такой, что у меня из носа и из ушей
потекли струйки крови. Не в силах удержаться, я просто сполз на землю, прижимаясь к холодному телу л`ика, не отрывая ладоней. Мне не показалось, он сильно вибрировал.
«Но я не хочу убивать. Прекратите истязать ее – и я ее верну. Обратно в Пещеру».
Гневная дрожь охватила все кристаллы, они громко зазвенели. Я понял причину их ярости. Над-кристалл разрушен, рост Ликир невозможен. Она оторвана от самой сути л`иков, и теперь может лишь излучать сохранившуюся в ней ману, но не сможет ее накапливать. Для них она теперь – как последний пир перед дальнейшим бесконечным голодом. Вырастить второй такой Над-кристалл без помощи мага, равного Таргиилу, они не смогут еще очень долго, возможно - никогда. Ее возвращение ничего не изменит.
Тогда я и решился… про ритуал Муард-Хан`Аала ты уже слышала, к сожалению. Это один из девяти ритуалов, входящих в реестр категорически запрещенных к использованию. Тот, который я провел, был вторым в этом реестре. Его название, ход, составляющие, да что там - даже имя некроманта, открывшего его и впервые осуществившего, нельзя произносить вслух.
- Ты же произносишь…
Глухой смешок.
- Муард и Хан`Аал не имеют к этому никакого отношения, девочка. Это миф. Настоящее имя изобретателя ритуала засекречено. Ритуал - это не что иное, как прямое обращение к Троим-из-под-Тверди. Что, сама понимаешь, нарушает все, какие есть, законы Пантеона Высокого.
- Легенда о скульпторе, который отдал свое сердце статуе… - прошептала Марика.
- Это не легенда. Некромант, разработавший литанию этого ритуала, действительно увлекался скульптурой. Правда, конец у той истории был далеко не так романтичен, как нам повествует предание. Ритуал есть, и он работает. Платой является душа, но зато почти любое твое желание осуществимо. Правда, если ты помнишь «Введение в теогонию», Трое никогда ничего не делают без тройной лжи, семи подвохов и десяти обманов. Так и есть. Обмануты были все, кто их о чем-либо просил.
- Чего же попросил ты?
- То, чего так жаждали л`ики. Восстановить Над-кристалл и вернуть Ликир в него. Вернуть все, как было, до того безумного момента, когда меня угораздило… влюбиться в нее и сотворить то, что я сотворил. Что будет со мной, мне было глубоко безразлично. Я рассказал все это л`ику, клялся самыми страшными клятвами, давал все обещания, которые был способен дать. И внезапно понял, что я остался один. Кристалл, только что бившийся в судорогах ненависти, молчал, его мерцание погасло. Молчали и другие. Наверное, это можно было считать согласием. Они победили меня.
Марика молчала. Онемение рук и ног уже давно прошло, но она продолжала лежать на полу, в той самой неудобной позе, в которой ее застало незнакомое парализующее заклинание, брошенное Калинором. Луч над головой погас, вместе с ним погас и день. Хибарка наполнилась предсумеречными тенями, отбрасываемыми оранжевым мерцанием кокона, поддерживающего жизнь отшельника. Где-то за стеной, заглушив на мгновение блеяние некормленых коз, застрекотал сверчок.
- Ты вернулся обратно, так ведь?
- Да, - помешкав, ответил Гарольд. – Не сразу. Я готовился к обратной дороге три недели, и все эти три недели л`ики ждали, прекратив на время свой рост. Иногда, проходя мимо, я слышал тихий нетерпеливый звон, который они издавали. Но они были вынуждены ждать – сбор ингредиентов для ритуала требовал времени и терпения. Наконец все было готово. Я взял с собой только кошель с составляющими для ритуала, палатку со спальным мешком и лук со стрелами. Обратно возвращаться я уже не собирался. Ликир лежала в своем глубоком сне, и вряд ли она почувствовала, как я опутал ее веревками, поднял ее с ложа и вынес в эту самую дверь…
Рассказ прервался. Отшельник тяжело задышал, словно в горле у него что-то застряло. Девушка молчала. Любые слова утешения были бы сейчас неуместны.
- Мы шли долго. Не знаю сколько, кажется, не меньше недели. По утрам становилось холодно, трава хрустела от инея, а на Горбатом перевале уже виднелась полоска выпавшего снега. Зелий у меня больше не было, а нести в гору такую ношу было тяжело. Тяжело не только физически… Ночами, в палатке, я часто лежал без сна, обняв ее, пытаясь согреть, оживить своим теплом, все ждал, что она откроет глаза, назовет мое имя… хотя бы просто сожмет мою ладонь. Наверное, если бы так случилось, я стал бы клятвоотступником, и никакие кристаллы не заставили бы меня продолжить путь к Пещере. Но Ликир не просыпалась. Мне приходилось изматывать себя долгими переходами, чтобы как можно быстрее добраться до места; часто я просто падал на землю, не в силах не только поставить палатку, но даже утереть пот с лица. Мои ноги были в кровавых мозолях, плечи были содраны веревками, спина стонала от боли, стоило мне только сесть прямо. Обезболивающие зелья у меня давно закончились, я жевал листья вербены, горца и базилика – все, что мог найти. От вербены меня часто и долго рвало… Последнюю ночь я провел перед входом в Пещеру, завернувшись в спальный мешок, даже не ставя палатку. Если честно, надеялся, что какая-нибудь тварь вылезет из карста на свет костра и избавит меня от мучений. Но окрестности молчали. Даже в пещере тишина была мертвой, лишь выл ветер и падали капли со сталактитов. Зато кристаллы… они встретили меня прямо в Преддверии. Они заполонили все, каждый дюйм пространства, торчали из пола и стен, свисали с потолка, раскалывая гранит и базальт, монокристаллы, одиноко выделяющиеся среди кристаллитов самых разных форм, и агрегации, образующие огромные жеоды, заполненные друзами, бешено, торжествующе сияющие в темноте. Мана, плескавшаяся в закрытом пространстве, хлынула в меня, обожгла, как струя крутого кипятка. Сразу ушла из тела боль, вернулись силы, Ликир, обвисшая на моих руках, из тяжелой ноши превратилась в почти невесомую. Сейчас, наверное, при такой поддержке, я безо всяких донорских аур мог бы развеять в прах и Ястреба, и Крота, и всю Коллегию, если бы в том возникла нужда. Дорога обратно давалась мне гораздо легче, чем путь наружу не так давно – словно чья-то мягкая, но сильная рука подталкивала меня в спину, поддерживала, направляла. Я возвращал этим… существам источник их жизни, разумеется, они не жалели для меня ничего. Надо ли говорить, что на пути я не встретил ни одной хищной мутировавшей твари? Каверны как вымерли, даже коатли не метались под потолком предпоследней пещеры, хотя вонь в затхлом воздухе красноречиво говорила, что убрались они недалеко. Стоило мне сделать один лишь шаг назад – и вся мощь Пещеры обрушилась бы на меня. Поэтому я шел, шел и шел, стараясь не думать ни о чем.
- Мне очень жаль, - прошептала Марика. – Я даже примерно не могу представить, что ты чувствовал.
- Ничего. Совершенно ничего. Внутри меня как будто все умерло. Последние дни я жил словно по инерции, и сейчас, когда что-то заканчивалось, наверное, самым правильным чувством было бы облегчение. Я уже простился и с ней, и с собой, и сейчас хотел все только закончить поскорее…
Его слова прервал нарастающий гул – начавшийся издалека, он приближался, усиливался, грозно рокоча, так, что вибрировали доски пола. Громко зазвенела посуда на столе. Девушка неуклюже перекатилась со спины на бок, пробуя встать. В кончиках пальцев еще покалывало, но они слушались – уцепившись за край кровати, она оперлась на колени, а затем поднялась на ноги. Они дрожали, как у больного человека, долгое время лежавшего в постели и почти разучившегося ходить. Впрочем, дрожали они не только поэтому.
- Что это, Гарольд?!
- Камнепад. Идет с хребта. И идет очень быстро! Беги к скале, тебя не зацепит!
- А ты?
- Беги, проклятье! Ты обещала уйти!
Завыл йети, до этого судорожно нюхавший воздух. Марика косо взглянула на него и провела рукой по воздуху, формируя первый завиток руны «аррфад`кэа».
- Обещала. Но я не обещала, что уйду одна!
По телу побежали горячие ручейки активирующегося заклинания Единства, наполняя мышцы заимствованной силой. Не слушая Гарольда, она рывком подняла ставшее легким тело отшельника, прижимая его к себе, пинком открыла дверь хибарки. Гул стоял такой, что оглушал, земля ощутимо дрожала под ногами, мелкие камешки подскакивали на несколько дюймов. Козы в клети блеяли так, словно уже лежали на земле под ножом мясника. Сверху, со скального козырька уже сходили пыльные струи и летели отдельные камни, громко барабанившие по деревянной крыше хижины. Один из них, отлетев рикошетом, больно ударил девушку по щеке. В несколько прыжков Марика достигла каменной стены скалы, швырнула Гарольда наземь, как мешок с мукой.
- Я сейчас… там сумка… и жезл.
- Погибнешь, безумная! – хрипло крикнул отшельник. – Остановись! Не ходи!
Махнув рукой, девушка побежала обратно. Рядом с ней ударил в утоптанную землю двора здоровенный базальтовый камень, выворотив большой пласт. Марику осыпало дождем острых осколков. Пыли, стекавшей уже непрерывно с края козырька, становилось все больше. Кашляя, она добежала до колышка, к которому был привязан лидиец, и пинком выбила его из земли.
- Беги!
Ездовой кот, дрожавший всем телом, не отреагировал. Ругнувшись, Марика ударила кулаком по сбруе в привычное место. Тот взвыл, встрепенулся и в несколько прыжков скрылся за тыном, из которого уже выпадали отдельные бревна. Еще несколько крупных глыб упали рядом. Одна обрушила навес, где хранились дрова.
Девушка ворвалась в хижину, судорожно вертя головой. Сумка с зельями, посох, сверток с боевой робой – где они? Если они погибнут – погибнет все, вся ее безумная вылазка окажется напрасной. За ее спиной с хрустом проломилась крыша, и в образовавшуюся дыру посыпалась камни, комья земли и полетели облака густой пыли. Со звоном вылетело стекло в окне, брызнув осколками. Проклиная темноту, Марика упала на колени, шаря под кроватью. Да, сумка тут, пальцы нашарили ее обшитый кожей вола бок. Остальные вещи искать уже некогда. Она побежала к двери, когда сквозь рев сходящего камнепада услышала хныканье. Йети! Его глаза блестели из-под стола!
- Что же ты, дурачок?! – отчаянно закричала Марика. – Убирайся отсюда! Скорее!
Тот трясся со страха, скулил и не двигался с места. Слышно было, как во дворе с сухим треском переламывались бревна тына под ударами глыб. Дико взвизгнув, замолчали козы. Следом обрушился угол хибары, и доски пола беспокойно задвигались, расходясь и выкидывая гвозди из пазов.
Марика рывком распахнула сумку, выдернула из нее драгоценную бутылку с зельем регенерации маны, выбила пробку и в три глотка осушила ее до дна.
- Камма-ор да`тао! Кэсса камма!!
Ее тело окутало голубое мерцание защитной сферы. Форсированное заклинание Щита, активно потребляющее ману, но обладающее повышенной устойчивостью к воздействиям извне. Она отшвырнула стол, сгребла скулящего малыша, бросилась к двери. И упала. Ноги запутались в нити лежащего на полу ожерелья Гарольда. Прямо перед ней, разнеся доски пола в щепки, в пол вонзился кусок сланца, длинный и острый, как меч. Дверной проем был заблокирован. Марика прижала к себе Помощника, скорчившись в позе эмбриона. Гул нарастал и нарастал, сфера, мерцающая над головой, гудела от отскакивающих и дробящихся об нее булыжников. Южная стена хибарки, зашатавшись, рухнула, обрушивая крышу; расщепленное бревно ткнулось в энергетический щит, вспыхнуло. Марика поймала себя на том, что уже давно и громко кричит, кричит, не переставая с тех пор, как над ней раскинулось обманчивое тонкое защитное поле, одной рукой обнимая йети, уткнувшего морду в ее живот, другой бездумно вцепившись в ожерелье из кристаллов, которое так и не успела сдернуть с одной ноги. Камни падали и падали…
Она даже не поняла, когда наступила тишина, гулкая и пульсирующая в ушах после грохота каменной лавины. Йети длинно, тоскливо выл, взревывая, словно оплакивал чью-то смерть.
- Да тихо ты… - хрипло произнесла Марика. – Без тебя тошно.
Заклинание Щита еще действовало, мерцание, хоть и потускнело, но надежно отгораживало девушку от густого облака поднятой пыли, заволакивающей то, что не так давно было комнатой.
- Кина-тао аррэ…
Вспыхнул оранжевый шарик заключенного в сферу живого огня, повиснув в двух ладонях выше головы Марики. Дрожащий неверный свет озарил разрушенную хижину. Южной и восточной стен не существовало вообще, они были полностью погребены под грудой здоровенных базальтовых отломков, выщербленных по краям от ударов. Завалило и тот угол, где лежала сумка Марики с алхимическим инвентарем, одежда и скипетр с аккуратно сложенной боевой робой – теперь-то она вспомнила, куда их складывала; завалило хорошо, тяжелыми глыбами и щедрой порцией сыпучей породы. Откопать это одному человеку точно не под силу. В отчаянии Марика громко застонала. Все. Теперь точно – все. Погиб посох, погибла броня, погибло драгоценное зелье стабилизации выносливости, погиб дневник Гарольда и даже те листы, на которых она так тщательно выписывала из дневника то, что можно было разобрать в кривом почерке отшельника. Все, что теперь оставалось – плестись в Рондо пешком, на своих двоих, потому что даже лидиец убежал. Плестись, явиться в Академию под град обвинений, насмешек, публичного позора – чтобы тут же быть выгнанной оттуда.
- Прелестно. Так тебе и надо, идиотка.
Звук собственного голоса, еще дрожащего и чуть хриплого после долгого крика, прозвучал неестественно, словно говорил кто-то другой. Кто-то, очень недовольный всем происходящим с самого начала, кто-то, предупреждавший о том, что эта авантюра закончится плохо, кто-то, кому теперь останется лишь угрюмо наблюдать за закономерной, вполне предрекаемой ее концовкой.
Звякнуло, словно соглашаясь с этим, ожерелье, которое она все еще бездумно держала в руках…
Марика выбралась через окно, лишь отметив взглядом преобразившийся двор, напоминавший теперь подошву гранитного карьера после взрывных работ, и, кашляя, полезла через нагромождения породы к скальной стене.
Гарольд лежал на том месте, где она его оставила, все так же окутанный оранжевым сиянием, вытянутый, как струна. Сейчас, как никогда, он напоминал мумию. Сходство усиливалось пропитанными кровью бинтами и неподвижностью черт лица, освещаемых тусклым отблеском горящего огонька. Девушка устало опустилась на колени рядом с ним.
- Жива?
- Жива.
- Тогда уходи.
- Я не брошу тебя.
- Тебе нечего бросать. Меня уже нет.
- Ты говоришь, думаешь, дышишь! Может, есть способ…
- Нет никакого способа. Я уже мертв.
- Но ведь Наставник…
После гула камнепада задыхающийся смех Гарольда прозвучал музыкой.
- Ты так ничего и не поняла. Думаешь, на мне висит лечащая аура?
Марика кивнула.
- Нет, девочка. В моем состоянии не живут. Ты видела раны. И, как маг-лекарь, думаю, сразу смогла сделать выводы. Калинор наложил на меня заклятье Мерцающего тумана Й`варра. Одно из элитных и частенько используемых в свое время заклинаний некромантов Катана. Оно способно поддерживать только что умершего в терминальном состоянии между жизнью и смертью, не давая ни жить, ни умереть своей волей. Приятным компонентом его является полная покорность жертвы воле заклинателя, возвращение ясности ума при подавлении любых реакций, кроме тех, что интересуют некроманта. Вот со мной вышла небольшая осечка – Крот не знал о ритуале, который я провел, когда возвращал Ликир обратно в Над-кристалл.
- Только что умершего… - бледнея, прошептала Марика. – Но ведь ты же был жив…
Голова лежащего отшельника слегка дрогнула, обозначив кивок.
- Совершенно верно. Мерцающий туман не подействует на живого. Мой друг Калинор убил меня прежде, чем наложить его.
* * *
Ночь наступила как-то незаметно, вкрадчиво, ненавязчиво, тихо и мягко окутала все вокруг своей темной, подернутой дрожащими звездными бриллиантами, шалью. Обычно наступление темноты сопровождалось здесь целой концертной капеллой – возились, устраиваясь на ночлег, козы в клети, исходили трелями сверчки, жившие в щелях между досками хижины, с небольшого озерца неслись перекрикивающие друг друга голоса квакш, порой со стороны дороги, уходящей на Горбатый перевал, раздавался вой волка. Теперь же царила мертвая тишина, которую иногда нарушал шорох сбегающих земляных осыпей.
- Я не могу тебя оставить, - в пятый, кажется, раз повторила Марика, глядя в землю. Она сидела, прислонившись спиной к еще хранящему дневное тепло камню скалы.
- Исцелить ты меня тоже не сможешь.
- Ты прав. Я вообще ничего не могу…
Слыша зарождающееся рыдание в голосе, она осеклась. Ситуация просто убивала своей безысходностью. Идти некуда – до Рондо не дойти пешком, без еды, воды и элементарной защиты, свитки Возврата похоронены под камнепадом, лидиец сбежал. Гарольд лежит беспомощным, хоть логика и он сам говорили, что гуманнее будет его просто добить, девушка упорно гнала от себя эту мысль. Да и, к тому же…
- Не терзайся, - хрипло сказал отшельник, отвечая на ее мысли. – Я не умру, пока жива она. Калинору не по силам совладать с Ликир, и я, боюсь, в таком состоянии буду вечно.
Марика подняла голову:
- Как ты сумел? Как… как вообще я узнала все это? Твой путь из Пещеры, твоя ссора с друзьями…
- Ожерелье из кристаллов, - тихо сказал Гарольд. – Это все, что осталось мне от… нее. Ни одна бумага не отобразит все то, что я хотел запечатлеть навеки, к тому же, кончились чернила и пергамент. Выход мне подсказали л`ики, когда я возился в Пещере, готовя ритуал. Однажды, перечитывая список компонентов для третьего этапа, я оперся спиной об один из крупных кристаллов – спина болела после переноса Ликир очень долго – и так просидел с полчаса, повторяя очередность. Потом, случайно, через несколько дней, я коснулся этого же кристалла снова – и в голове совершенно отчетливо всплыла та самая последовательность действий, словно я только прочитал это в свитке. Л`ики – уникальные создания. Помимо того, что они способны аккумулировать магическую энергию, они обладают возможностью запечатления и энергии духовной. Воспоминания, эмоции, чувства, даже запахи и тактильные ощущения, если кристалл достаточно большой. Еще одно открытие, которое уже никому не будет нужно… Пол в Пещере был усыпан осколками над-Кристалла, и я, готовясь к ритуалу репликации, взял за привычку каждый вечер, лежа рядом с Ликир, держать в руках очередной осколок и перебирать в голове ключевые события этого года. Кристалл впитывал все, как губка, и каждый из них я нанизывал на нить, создавая ожерелье. Но потом все оборвалось, когда ритуал все же начался…
- Почему?
- Потому что ритуал был прерван.
Марика настолько устала, что в первые секунды и не сообразила, что эти слова произнес не Гарольд. Голос прозвучал за ее правым плечом, и она узнала его. Но даже не обернулась.
- Пришли завершить начатое, маг-ректор?
- Именно, - Таргиил неторопливо спустился к ним, мягко ступая по камням. Сейчас, с заострившимися резкими чертами лица, в черной, чешуйчатой броне Демона Шаа, с толстым черным же плащом на плечах, он как никогда напоминал ястреба. Прозвище, которое он носил, было оправдано. Он остановился в нескольких шагах от них, оперся на посох. Несмотря на усталость, Марика расширенными глазами смотрела на Драконий Вопль – посох, о существовании которого она знала только из книг. Слегка искривленный, оплетенный тонкой платиновой сеткой, имитирующей драконью чешую, с впаянными в нее иолитами и аквамаринами, с хищной рептилией, раскинувшей крылья перед атакой. В подошву его был вделан багровый драконий коготь, инкрустированный голубыми камнями.
Какое-то время тянулось молчание, разбавляемое лишь уханьем совы в лесу, что находился ниже плато.
- Как давно вы здесь? – наконец произнесла Марика.
- Достаточно давно, - холодно ответил хаосит. – Вот, значит, где все это время было Слово, деактивирующее Кристаллино. А Калинор все эти годы искал дневник…
Гарольд промолчал.
- Что скажешь, старый друг? Кто из нас был прав тогда? Я, алчный асуриец, которому было плевать на всех, в том числе, и на вас, ради достижения своих корыстных целей – или ты, герой-любовник, защитник девочек-из-кристалла? Кто из нас сейчас лежит в состоянии, которое и смертью-то назвать нельзя?
Отшельник снова не ответил.
- Я предупреждал, что ты не сможешь справиться с ситуацией? Предупреждал, что ты не понимаешь, что с чем имеешь дело?
- Маг-ректор…
- Помолчи, девчонка, - голос Таргиила и раньше не отличался бархатными тонами, а сейчас он просто источал ледяной яд. – Тебе я, кажется, тоже говорил, что нечего тебе делать в Кристальной Долине. Однако сейчас ты здесь, а не за партой Академии, а мой близкий друг и один из лучших педагогов сейчас в Пещере, пытается обуздать то, что ты разворошила своим появлением. И жив ли он сейчас – вопрос интересный. Если бы не твой амбициозный зуд в одном месте, его бы там не было.
- Я…
- Есть что возразить? – прищурился ректор. – Давай, я внимательно слушаю.
Когда-то Марика считала выражение «проглотить язык» лишь фигуральным. Теперь же она воочию убедилась, что бывают моменты, когда оно кажется наиболее отражающим суть. Возразить хотелось, и очень много чего, но все возражения носили только эмоциональный характер и разбились бы о холодную логику Мага Хаоса, как дряхлая лодка об утес в шторм.
- Злорадствуешь, Таргиил? – раздался хриплый голос отшельника. – Упиваешься победой и собственной силой, Высший Маг, перед полудохлым безумным калекой и отчаявшейся девочкой-студенткой? Достойно…
- Надо же, а ты не разучился говорить, прожив столько лет среди камней. Но почему Таргиил? Куда же делся Ястреб, а, Волк?
- Прозвища мы придумывали, когда были друзьями, Таргиил.
- Да, ты прав, - хаосит склонил голову. Черных хвост его волос, перехваченный синим шелковым шнуром, скользнул по плечу. – Мы давно уже не друзья. Хотя это было твое, и только твое решение. Впрочем, для того, для чего я пришел сюда, дружба не понадобится.
- Тебе никогда не овладеть ей.
- Да, безумие не пошло тебе на пользу, - маг-ректор с сожалением поцокал языком. – Безумен – да, но ты еще и глуп. Неужели ты до сих пор не понял, что нельзя овладеть тем, что неподвластно ничему изначально? Ты пытался поймать ветер в ладони? Затолкать лунный свет в реторту? Очистить шум прибоя от посторонних звуков в кальцинаторе? Она – квинтэссенция чистой магии, пытаться хоть как-то подчинить ее себе – это так же разумно, как пытаться заставить реку течь вспять.
- Тогда зачем ты здесь?
- Затем же, зачем и Калинор.
- У меня не создалось впечатления, что вы действуете сообща.
- Да, к сожалению. Как я понял, в этой ситуации вообще никто не действует сообща. Моя студентка сама решает влезть в Кристальную Долину, куда не решаются ходить даже патрули Огненных Ангелов; мой бывший друг сам решает провести запрещенный всеми правилами ритуал и воззвать к Троим-из-под-Тверди; мой оставшийся друг опять-таки самостоятельно покровительствует афере своей студентки и самостоятельно же отправляется в Пещеру, чтобы в одиночку убить то, что мы, возможно, не сможем уничтожить даже силами Коллегии Магов Академии. Но я не обижен, хотя мог бы, и имею на то кучу оснований. Сейчас не та ситуация, когда надо заниматься перекапыванием прошлых грехов друг перед другом. Ты мне нужен сейчас, Гарольд. Хочешь ты этого или нет.
- А ты уверен, что от моей помощи будет много толку? – хрипло усмехнулся отшельник.
- Уверен, - отрезал Таргиил. – Группа, конечно, получится крайне халтурного состава, но с твоими боевыми аурами и двумя лекарями вытянет. Может быть.
- Двумя?
- Конечно, - острый взгляд хаосита на миг остановился на съежившейся Марике. – Она тоже идет.
- Ты не…
- Это вопрос необсуждаемый. Никто не заставлял ее совать нос туда, куда не следовало. Это тоже было ее решение.
- Маг-ректор… - прошептала Марика. – Я… никогда еще… я…
- Знаю, что в качестве мага-лекаря ты будешь крайне паршивым лекарем, - в голосе Ястреба не было ни намека на потепление. – Вместо тебя я предпочел бы иметь рядом того же Экзарада с твоего курса. Но чего нет, того нет. Привлекать кого-то еще у нас возможности нет. И времени – тоже.
- Как ты хочешь… убить ее?
- Не твоя забота. Твоя забота – знать, как она будет стараться убить меня и это предотвратить.
Отшельник замолчал, закрыв глаза. Казалось, он умер, и лишь мерцающая пленка заклинания Мерцающего тумана говорила об обратном.
Марика ошеломленно смотрела на них обоих. Сейчас, без отсрочки – в бой? Под удары магической энергии, под атаки существа, которого просто не должно быть на свете и мощь которого неизвестна? Да, на практических занятиях они отрабатывали работу боевой группы, и работу лекаря в частности – но таких занятий было все четыре, и все ее обязанности сводились к одномоментному наложению аур на ударный костяк, состоящий из одного агр-рыцаря и двух истребляющих – неофита с отделения Магии Хаоса и совсем молодого колдуна, учившегося в рамках обмена опытом с аналогичным Академии учебным заведением в Катане. Дважды она использовала заклинание Восстановления, когда агр-рыцарь получал раны, но раны были учебные и не требовали больших усилий в лечении.
- Когда? – наконец спросил Гарольд.
- Сейчас. Сию же минуту, Волк. Мы и так слишком долго ждали. Тебе понадобится вот это, - рука мага-ректора скользнула куда-то вглубь балахона и извлекла оттуда необычное перо – ярко-зеленое, светящееся, причем зеленый цвет все время менял гамму, колеблясь от салатового до цвета морской волны.
- Перо Перемещения? Только мне?
- Да. Ты не в состоянии идти сам, и тащить тебя мы не сможем. Ты прыгнешь к Калинору, где бы он ни был сейчас – оно синхронизировано. Мы дойдем сами – если вы оба еще будете живы к тому времени.
- Ты все так же тактичен, как и раньше.
- Ты пойдешь со мной, - сказал хаосит Марике, не обратив внимания на язвительный тон отшельника.
- Но… сколько времени мы будем добираться до Пещеры, маг-ректор?
- Достаточно долго, чтобы не делать этого. Поэтому сейчас – доставай свиток Возврата, прыгай в Рондо, жди меня у Привратника. Дальше вместе со мной перенесемся к входу в Пещеру. Вопросы, если они у тебя есть, задашь потом. Все понятно?
- Мои вещи погибли под камнепадом.
- Я заметил, - желчно ответил Таргиил, вынимая свиток оттуда же, откуда только что достал загадочное перо. – Не медли, девочка. Каждая минута, которую ты сейчас потратишь на топтание на месте, может стоить твоему Наставнику жизни.
Марика молча взяла свиток – ее пропуск домой, подальше от всего этого кошмара – и замерла, поймав взгляд лежащего Гарольда. «Уходи», - читалось в этом взгляде. «Активируй его и уходи как можно дальше».
Где-то на дальнем склоне, не тронутом камнепадом, завыл волк. Она обвела взглядом плато, понимая, что, возможно, уходит отсюда навсегда: вкривь и вкось торчащие бревна под грудой камней, бывшие когда-то хижиной, изуродованный тын, Таргиила, закутанного в черный плащ и очень напоминающего гигантскую летучую мышь, вытянувшегося у каменной стены Гарольда, больными глазами смотрящего на нее…
- Не медли, - подстегнул ее голос мага-ректора.
Руки дрожали, когда девушка развернула свиток. Перед глазами на ее пергаменте, повинуясь движению глаз, зазмеились голубые письмена, ярко светящиеся в темноте. Дрожал и голос, когда она читала их, дрожал и казался чужим, словно где-то рядом с ней говорила какая-то другая, насмерть перепуганная девушка. А когда вокруг все окуталось золотым сиянием и слилось на миг в сплошное яркое пятно, дрожь охватила и все ее тело.
Мир словно схлопнулся вокруг, съежившись до одной маленькой точки, а потом, после краткого мига темноты, снова развернулся вокруг, оглушив шумом и светом. Марика стояла в середине каменного круга портала Северных Врат своего родного города, оставленного почти месяц назад. Рондо… Словно во сне, девушка жадно вдыхала уже забытые ароматы городской пыли, острый запах дубильных кислот (Кожевенный квартал прилегал непосредственно к городской стене), запах ярмарки, запах Рынка, запах жженой извести и торфяной смолы, доносившийся отсюда с Красной Фермы, даже запах хлева от находящейся за ближним холмом Фермы Существ – все это обрушилось на нее сразу, до слез. Стоя под раскидистыми ветвями королевского палисандра, увенчанными фиолетовыми цветами, она не верила, что она – дома. И сейчас, стоит только войти в Северные Врата, вдоль улицы Цветочников, свернуть на Торговую площадь, и, миновав знаменитый Столб Рондо, можно оказаться перед старым домом, облицованным тесаным гранитом, увитым жимолостью, толкнуть дверь, услышать голос отца…
- Девушка, поспешите, - донесся до нее голос Привратника. Тот стоял всегда на одном и том же месте, поддерживая аурами магическую силу Круга Призыва, позволявшего порталу функционировать. Марика торопливо сбежала с мерцающей линиями октаграммы Круга площадки, отметив, как попятились двое стоящих дворянчиков, франтовато одетых и явно собранных куда-то в злачные закоулки Горизона – судя по алым бантам на тощих шеях. Да, видок у нее, надо понимать, еще тот – разодранный плащ, куртка и брюки, все в прорехах, грязных пятнах, пыли и подтеках крови.
- В таком неприличествующем виде – стоило ли появляться в приличном обществе, дама? – насмешливо поинтересовался один из них. – Может…
- Отстань, - буркнула девушка.
- Не очень она учтива, м-м? – хмыкнул второй. – Для девчонки явно низкого сословия, да еще в присутствии двух аттестованных членов Корпуса Альмансура. Может, стоит поучить даму манерам?
За спиной у Марики зашипело, хлопнуло, лица пареньков синхронно вытянулись, и они, как по команде, сломались в торопливом поклоне.
- Маг-ректор…
- Ты готова? – спросил Таргиил, игнорируя обоих.
Не желая говорить, она просто устало кивнула.
Жесткая рука хаосита взяла ее за плечо.
- Идем.
Марика, повинуясь нажиму ладони, затянутой в тугую перчатку из кожи баллока, с вшитыми в нее адамантовыми вставками, спотыкаясь, вернулась обратно в центр площадки Портала. Обвела взглядом все вокруг, как недавно сделала это на плато – ведь и Рондо она могла сейчас видеть в последний раз. Шумящие деревья, колышущаяся трава у края тракта, сияние высоких стен, отделанных белым камнем, огромная луна над Палмирским хребтом, даже два дурачка, так и не разогнувшие спин – она старалась запечатлеть это все. Кто знает…
Потом мир погас, завертелся, вспыхнул, и холодный, ощутимо пахнущий снегом, ветер обжег ее лицо.
Рука Ястреба отпустила ее плечо.
Девушка открыла глаза.
Земля сильно вздрогнула под ногами.
Они находились на голом месте, где-то высоко в горах, продуваемом мощными ледяными ветрами. Где-то далеко внизу белели вершины пиков, на которые она совсем недавно любовалась, задрав голову. Вниз уходила, петляя, дорога, некогда соединяющая это место с остальным Миром – сейчас заросшая кустарником, засыпанная камнями, с глубокими промоинами и оборванными оползнями краями. И где-то далеко внизу, многократно свернув с прямой линии, она заканчивалась на маленьком плато, ныне заваленном камнепадом, уничтожившим хижину, в течение месяца бывшую для нее приютом.
Прямо перед ней в небо уходила громада Кристальной горы, вся сияющая переливами оттенков синего, уходила вверх, влево и вправо, докуда хватало взгляда, заслоняя обзор. Напротив стоящих разверзлась черная пасть карстовой пещеры, неправильные формы который были некогда сглажены ударами кайла и кирки. По краям отверстия были воздвигнуты две массивные фальш-колонны из базальта с сохранившейся еще резьбой – руны и ритуальные рисунки, призывающие благословение больших и малых духов Подземного мира, обязательная составляющая любой шахты, над входом – не менее массивная базальтовая доска с выведенным грубыми, ломаными буквами гайянского наречия надписью «Шахта «Кристальная Долина-первая».
Над головой плыла круглая луна, и, казалось, она тоже дрожит от лютого холода, рвущего тело острыми зубами, проникавшего в каждую щель в одежде. Дрожала и земля. Но не от холода.
- Что это, маг-ректор? – прокричала Марика – ветер выл так, что собственный голос она слышала с трудом.
- Она становится сильнее! - сверкнув глазами, ответил хаосит. Пластины на его броне переливались в свете луны. – Руку, девочка, быстрее! Мы и так опоздали!
Не понимая, Марика протянула ему ладонь. Маг стиснул ее железной хваткой своих цепких пальцев, поднял вторую руку – в ней сиял переливами фиолетового странный, прежде не виденный ей, амулет. Таргиил нараспев произнес несколько длинных фраз на незнакомом языке – модуляция его голоса скакала, от непривычно тонкого до ревуще-низких тонов – и, завершив фразу, вложил амулет в ее ладонь, сжав ее пальцы своими. Марика закричала, когда жидкий огонь заструился по ее жилам, и крутящая боль бросила ее на колени.
Тяжело дыша, она смотрела снизу вверх на Таргиила, возвышавшегося над ней черной зловещей фигурой.
- Что вы со мной… сделали?
- То, что надлежало сделать годом позже, - холодно сказал Маг Хаоса. – Дар, который позволит тебе стать полноценным магом-лекарем. Впрочем, поскольку ты получила его раньше, полноценным тебе уже не быть. Вставай, у нас очень мало времени!
Словно в полусне, Марика неуклюже поднялась на ноги. Боль уже прошла, и по телу растекалось непривычное покалывание – своя, не заемная, мана, освобожденная заклинанием Дара, струилась сквозь нее. «Полноценным магом не быть?». Да, она слышала про такое – сбитую эволюцию магической сущности у магов, получивших Дар, не пройдя полный цикл обучения и посвящения, и презрительное клеймо, которое до конца жизни носил каждый такой недоучка. Через год, когда все ее сокурсники закончат Академию, она будет слабее любого из них. Спазм стиснул ее горло.
- Без сцен, - буркнул Таргиил. – Я предупреждал, что мы не в игры играем. Там, - он махнул рукой в сторону входа в шахту, - сейчас, возможно, уже погиб, а возможно – погибает твой Наставник Калинор, всегда принимавший твою сторону, и твой друг Гарольд, который, если я не ошибаюсь, спас тебе жизнь. Сорванная эволюция – не такая уж и большая цена за их жизни.
- Я… - голос снова, уже в который раз, подвел ее. Даже плакать не получалось – слезы мерзли на ветру.
- Ауры! – зло рявкнул хаосит. – Живее!
Словно подтверждая его слова, земля снова задрожала, завибрировала, словно под тонким слоем почвы и скальной породы ворочалось гигантское существо, давно спавшее, пробудившееся и стремящееся выбраться на волю.
- Живее, проклятье!
Что-то огромное, темное, с большой круглой головой, с шипением кинулось на них из темноты. Таргиил одним текучим движением выбросил руку с посохом, выкрикивая заклинание – ярко-белый луч сорвался с навершия, на миг разорвав темноту и осветив оскаленную пасть, полную грязно-желтых острых зубов. Утробно взревев, глазорвач – крупный экземпляр, в разы больше того, которого некогда привезла во двор Академии рейдовая группа Огненных Ангелов – шумно повалился на землю. Толстые лапы, на которых держалась эта жуткая зубастая башка, несколько раз конвульсивно дернулись, царапая толстыми когтями каменистую почву. Маг Хаоса, словно танцуя, развернулся, и посох полетел, казалось, прямо в лицо Марике. Девушка зажмурилось, и тут же ее щеку опалил жар пронесшегося рядом живого пламени Огненной стрелы. Что-то сзади с надрывом завизжало, скатываясь по пологой заброшенной дороге.
- Сейчас их будет больше, - услышала она словно сквозь толстый слой ваты голос мага-ректора. – Шевелись!
Новое шипение раздалось со стороны спуска к плато, и оно уже было многоголосым. В зыбком, обманчивом свете ледяной луны было видно, как по склону вверх взбираются нелепые фигуры глазорвачей, как раскрываются, словно цветочные бутоны, их пасти, и как хищно блестят их неестественно длинные зубы.
Что-то толкнуло ее в бок. Девушка повернула голову и увидела своего йети – маленького, взъерошенного, с ободранным в кровь боком, со сбившейся в колтуны шерстью, увешанной репьями и чередой, но хищно оскалившегося зубы – он, не сводя глаз с приближающихся порождений Кристальной горы, утробно рычал, подняв перед собой лапы с выпущенными черными коготками. Готовился биться до последнего, защищая хозяйку, биться с существами, каждое из которых в несколько раз больше и сильнее его.
Пришел! Да, она забыла о своем Помощнике, когда читала свиток, и йети сам, ведомый незримой путеводной нитью магического Единства, бросился к Шахте в ночь, сквозь орды тварей, стекающихся сейчас сюда. Один, в темноте…
Но - не испугался. А она сейчас стоит тут, как истукан в Цери, не в силах пошевелиться от страха. Маг-лекарь боевой группы! Позор!
Кровь бросилась в голову девушке. Ноги сами встали в начальную стойку для активации каналов магических аур. Девушка вскинула руки вверх, словно стараясь обнять луну.
- Ауна ал`ната интерво кэ! – яркая вспышка сорвалась с ее ладоней, защекотав кожу запястий сотней крыл бабочек. Марика почувствовала, как кровь быстрее заструилась в жилах, как ушла боль в натруженных мышцах, как обострилось зрение и слух. Аура Массового восстановления здоровья всегда была приоритетной в боевых группах.
- Нэрго ал`ната каммиро кэ! – и мана, наполнявшая тело, вскипела, словно вода в гейзере. Вторая аура, повышающая скорость восстановления волшебной энергии у каждого члена боевой группы, окутала девушку, хаосита и даже йети – тот недоуменно помотал головой, не понимая, что произошло, и снова зарычал.
- Сэртэнн ал`ната хаадо кэ! – хоть на ней сейчас и не было брони, но третья аура, повышающая ее прочность, сейчас была не лишней.
- Эффа ал`ната мурго кэ!
- Сэшалла эрта мантуро хоо! – проревел почти одновременно с ней ставший неузнаваемым голос Таргиила, переплетаясь со словами Массового благословения магической силы. Словно темная вуаль подернула лунный свет, на миг затмив его. Марика узнала заклинание, хотя никогда не видела его в действии – та самая Сила Тьмы, тайна школы Хаоса, сейчас легла на них троих. Сейчас, при желании, Марика могла убить даже медведя из Тропы простой Оглушающей Булавой – настолько возрос ее магический потенциал.
Она повернула голову к Таргиилу – и шарахнулась в сторону, едва не упав. Маг Хаоса на пике своей силы был страшен. Черный плащ за его спиной бился под яростными ударами холодного ветра, словно крылья гигантской птицы, длинные волосы цвета воронова крыла, всегда завязанные шнурком в хвост, растрепались, и лицо, и без того резкое, заострилось, словно у умирающего – на нем двумя рубинами выделялись горящие кроваво-алым демоническим светом глаза. Он словно стал выше ростом, словно раздался в стороны, и сходство с хищной птицей усиливалось воздетыми вверх и согнутыми в локтях руками, в одной из которой был цепко зажат мощный посох с изготовившимся к атаке драконом.
Слов заклинания она не разобрала – слишком уж изменился голос Ястреба, но эффект увидела сразу. Повинуясь движению посоха, воздух над беснующейся толпой тварей сгустился, закрутился, образовав мутную воронку из тумана темного цвета, которая, вытянувшись острым концом вниз, внезапно разлетелась в разные стороны. Грохнуло так, что ни Марика, ни йети на ногах не устояли. Даже самые громкие удары грома, которые девушка когда-либо слышала, не могли идти в сравнения с прочитанным сейчас хаоситом Раскатом. В ушах запульсировала острая боль, отдаваясь где-то в глубине черепа. Марика застонала, торопливо поднимаясь на ноги, слыша, как скулит, катаясь по земле, оглушенный йети. Провела рукой по лицу – пальцы были измазаны кровью, текущей из носа… Внизу заброшенная дорога просто взбурлила – разбросанные мощным акустическим ударом глазорвачи беспорядочно размахивали онемевшими конечностями, стараются подняться…
Но подняться им было не суждено – голос Таргиила прогремел, пересиливая вой взбесившегося ветра, и на тварей, возникая из ночного воздуха, посыпались багровые шары кипящего темного пламени. Каждый, падая, расплескивался в разные стороны блестящими красным искрами, которые, прилипая к беснующимся телам, разгорались все сильнее, словно кипящее осадное масло, смешанное с известью. Вой и визг взвился до небес, набрав неслыханную силу, став нестерпимым, режущим слух. Глазорвачи метались, дико вереща, извиваясь от страшной боли, катались по земле, вонзали зубы в стремительно обугливающиеся конечности, стараясь перегрызть их, лишь бы унять это страшное, ни с чем не сравнимое жжение, пожирающее ткани со страшной быстротой. Некоторый, обезумев, кидались друг на друга, иные, обессилев, откатывались в стороны и лежали, мелко вибрируя всем телом. Смрад горелого мяса и рога поднимался над всем этим. Некоторые из них даже не кричали, а надрывно выли, и голоса их почти напоминали человеческие.
Марика упала на колени, и ее бурно вырвало. Голова кружилась, в висках сильно колотило, и ком в горле, появившийся еще в момент падения первого шара Спирали Тьмы, не желал пропадать. Отстраненно она услышала, как маг-ректор выкрикнул еще какое-то заклинание, как на миг ее окатило теплом и как что-то зашуршало рядом.
Жесткая рука схватила ее за плечо и, больно стиснув, подняла на ноги.
- Вставай! - глаза хаосита горели, как два раздутых в кузнечном горне угля. – Некогда… валяться!
Таргиил стоял не один. Рядом с ним, непрерывно приподнимаясь и опускаясь, словно качаясь на невидимых волнах, находилась неизвестно откуда взявшаяся фигура, закованная в броню из белой, как показалось девушке, кости, украшенной щетинящейся шипами. Шлем-топфхельм с толстым забралом полностью закрывал ее лицо, оставляя узкие прорези для глаз, и лишь стройность тела, подчеркнутая доспехом и длинные чернильно-черные, как и у Ястреба, волосы, выбивающиеся из-под хауберка, позволяли узнать в этом существе женщину. Хотя женщиной оно не было. Чуть ниже кирасы тело его переходило в толстый змеиный хвост, усеянный чешуйками, на который существо и опиралось. В левой руке странное существо сжимало тяжелый пехотный щит-рондаш, в правой – глевию с тяжелым наконечником.
Марика никогда не видела настоящую, прирученную нагу – слишком опасны были эти твари, куда опаснее кентавров из Черного леса, поскольку они, будучи изменены магией, не пали ее жертвами, а сумели взять ее на вооружение. Мало кто мог пережить их магическую атаку, щедро сдобренную калечащими, сжигающими и парализующими компонентами, поэтому охотников за такими Помощниками было мало, а успешных попыток приручения – и того меньше.
Под ногами снова грохнуло, и, казалось, вся Гора заходила ходуном. Где-то загремели обвалы и взревели сходящие лавины. Несколько камней упало и на площадку перед входом в шахту. Один, летевший прямиком в голову, Таргиила, нага отбила молниеносным, почти незаметным движением, вскинув щит над головой хозяина.
Хаосит, словно не заметив этого, испытывающе смотрел на девушку.
- Ты оказалась куда слабее, чем я ожидал, - процедил он. – Но сейчас выбирать не из чего. А жаль.
Он повернулся и быстро зашагал в сторону темнеющего входа. Нага, не издав ни звука, устремилась за ним, скрипнув доспехами.
Марика обернулась. Крики на заброшенной дороге стихли. Лежащие тела исходили жидким, смрадным дымом. Ветер сносил его вниз, в долину. Луна равнодушно заливала побоище зыбким, дрожащим серебром.
Йети, вопросительно ворча, ткнулся ей в ногу. Девушка провела ладонью по его поросшему жесткой шерстью затылку.
- Ничего не поделаешь, малыш, - произнесла она. – Наставник Калинор оказался прав – мы все инструменты. В той или иной мере.
Последнее, что она запомнила, входя в темный портал Шахты – это серебристое мерцание и неистовый, словно издевающийся, голос ветра, стегавшего ледяным хлыстом скованную холодом землю, и мертвые, неподвижные тела на ней.
* * *
Бой начался раньше, чем она успела хотя бы осознать это – в лицо пахнуло жаром брошенного заклинания, и отдачей, сопровождающей Огненную стрелу, взлохматило волосы.
Пещера была огромна – потолок терялся где-то далеко наверху, и непроглядный мрак, никогда не видевший солнечных лучей, беспредельно царил в огромной каменной полости, скрывая углы, повороты и уступы. Таргиил, окутанный мерцанием защитных аур, казался светлячком в безбрежном океане густой темноты. У самых его ног, еще подрагивая лапами, лежало странное существо, словно выдернутое из ночного кошмара – худое, с длинным продолговатым телом, разделенным сегментами, как торакс насекомого, и головогрудью, переходящей в один большой рот, без намека на глаза и уши. Изо рта торчал, мелко вибрируя, неестественно длинный язык, на конце которого блестело маслянистыми каплями яда тонкое жало.
- Что это?
Таргиил, игнорируя ее вопрос, что-то прошипел. Нага ответила таким же модулированным шипением и устремилась вперед в темноту.
- Следи! – бросил маг, направляясь за ней.
Длинный извитой коридор впереди озарился вспышкой. И еще одной. Что-то протяжно пискнуло, и тут же смолкло.
Поскальзываясь на мокрых камнях, Марика бросилась следом за Таргиилом. За поворотом коридора в неверном свете, источаемом аурами, она увидела гибкую фигуру наги, с неестественной быстротой размахивающую глевией, и большой шар ярко-голубого пламени, танцующий вокруг нее.
- Боги…
Это была синяя пикси – но таких пикси Марика еще не видела. Обычно эти водные существа обитали в низинах, у озер и речных пойм, сбиваясь в стаи, и всегда, сколько с ними приходилось иметь дело, были крайне дружелюбными, до тех пор, по крайней мере, пока никто не пытался разорить их домики (а туда часто ныряли охотники за пыльцой фей). Но эта отличалась от всех синих эльфов, которых девушке приходилось видеть. Голубая аура, обычно окружающая парящую женскую фигурку, не просто сияла, а бешено горела переливами всех оттенков синего, яростно пульсируя в такт взмахам стрекозиных крыльев; руки у пикси были нелепо длинными и заканчивались острыми когтями, а личико было превращено в страшную маску, на которой сияли ярко-белые глаза без зрачков. Пикси, уворачиваясь от ударов глевии, тонко крича, непрерывно атаковала нагу, с такой дикой яростью, что Марика невольно отшатнулась. Наге приходилось туго – на броне пузырились вскипевшим от ударов магической энергии металлом несколько больших проплешин.
Не останавливаясь, Таргиил взмахнул посохом, швыряя атакующее заклинание. Эльф, словно ждал этого, вспорхнул к самому потолку, пропуская под собой белую ленту Разрушающей молнии, и бросился на хаосита, воздев к потолку свои длинные руки. Атака последовала незамедлительно – похолодев, девушка увидела, как частые голубые вспышки забарабанили по чарованной броне. Маг-ректор упал, роняя посох.
- Карнум оллэа да`тао!
Тонкая струйка целительной энергии устремилась к лежащему, растекаясь по его телу и словно впитываясь в него. Таргиил вздрогнул, откатился, увернувшись от очередной серии вспышек, и гортанно выкрикнул заклинание, махнув рукой. Воздух словно сгустился, став плотным, как кисель, и разорвался с треском. Сияние пикси погасло, а она сама задрожала в воздухе, словно лист на ветру, ошарашено мотая головой. И не увидела, как взлетело и опустилось лезвие глевии…
Марика закрыла глаза.
- В следующий раз – голову оторву! – яростно проревел Таргиил. – Лекарь, твою мать! Гордость факультета!
Чувствуя, как горят щеки и пульсирует кровь в жилах, Марика кинулась к наге, которая, шатаясь, стояла над поверженным эльфом, наложила руки на ее плечи, прошептала заклинание. Ладони слегка засияли, когда мана, трансформированная в заклинание Восстановления, потекла между пальцами, впитываясь, как вода в песок, в тело дрожащего от боли Помощника. Обожженные раны на груди наги затянулись, оставив багровые шрамы на бледной, покрытой недоразвитыми чешуйками коже.
Коридор оборвался, открыв небольшую пещеру. Пещера была освещена – мерцающим, дергающимся сиянием порхавших в сыром воздухе существ.
Таргиил напружинился, расставляя ноги в атакующую позицию.
- Ну, держись. Сейчас начнется!
Шесть больших пикси, зависших в середине пещеры, ринулись на них.
Марика закричала.
Удары магической энергии били, словно раскаленные прутья – защитные ауры гасили их, но не до конца, и боль, растекавшаяся по телу, казалась бесконечной. Сквозь пелену дурноты девушка видела ревущий огонь, вырывающийся из посоха Мага Хаоса, слышала треск дестабилизирующих заклинаний, сбивавших магическую защиту противников, чувствовала назойливо лезущую в ноздри смесь запахов горящего скального мха, паленого рога, раскаленного металла и особенно отвратительную вонь вскипевшей крови. Получив насколько ударов, она упала, и, не вставая, перекатилась под ноги Таргиила, расставила руки, выкрикивала, срывая голос, заклинания Исцеления и Восстановления поочередно, чувствуя, как тают, стремительно тают запасы накопленной маны. Последнее заклинание она бросила в извивающуюся тонкую фигуру наги, чувствуя, как немеют кончики пальцев – и без сил опустилась на холодный камень пола. Над ее головой что-то грохнуло, зашипело, приподняв волосы, и растаяло.
«Конец?» - вяло всплыла усталая мысль. Конец так конец. Пусть будет так.
Рука Таргиила снова легла ей на плечо, поднимая и прижимая к себе.
- Отдыхай, - хрипло произнес он. – Нам нужно выждать. Помощников в защиту, живо!
Вокруг дымились обгорелые останки пикси, наполняя воздух удушливым смрадом – магия школы Хаоса всегда отдавала приоритет калечащим заклинаниям огненной стихии. Из пещеры вело два выхода, и напротив того, что был прямо, сейчас замерла нага с поднятой над плечом глевией. Рядом с ней стоял йети, опустившийся на четвереньки и смешно рычавший, когда порывы пещерного ветра, вырывавшиеся из прохода, ворошили его шерсть.
- Мы не прорвемся, маг-ректор, - произнесла она, мимоходом удивившись, насколько слабым был ее голос.
- Там – нет, - хаосит кивнул в сторону прохода. – Даже если перейдем за Мост, гранильщиков точно не осилить. Мы пойдем вон туда.
Марика повернула голову за его жестом – справа темнел незамеченный ей сперва провал второго выхода из пещеры, более узкий и тесный. Если коридор там той же высоты, то идти придется, согнув головы.
- А что там?
Лицо Таргиила исказила усмешка, дикая на его смуглом, покрытом копотью, лице:
- Вот заодно и узнаем.
- Вы ведь были здесь неоднократно, Наставник, - тихо сказала девушка. – Гарольд был прав? Все это – ваших рук дело?
Маг-ректор не ответил, провел ладонью испачканному лицу.
Пол под ногами снова вздрогнул, с опасно затрещавшего потолка пещеры посыпались камешки.
- Это… она?
- Нет, - бросил Таргиил. – Это Кристаллино. К сожалению, твой друг все же смог его активировать, прежде чем я успел ему помешать. Я даже представления не имею, как, если честно… И сейчас, в добавок к той головной боли, которую представляет из себя девочка-из-кристалла, нам предстоит еще и встреча с ним.
- С ним? Кто это?
- Это боевой голем. Уверен, ты слышала про битву в Цери? Про Огненную ночь?
Марика кивнула. Да, на лекциях по истории им это преподавали, довольно подробно – Семидневная битва, столкновение войска Гайя и сумрачных орд боевых магов Катана, буйство неконтролируемой магической энергии, более трех тысяч сгубленных жизней, до сих пор остающееся загадкой заклинание, которой Высший некромант Харриэ поднял земляных элементалов, против которых были бессильны и стрелы, и боевые заклятья… И заклинание Огненного Шторма, стоящее во главе реестра запрещенных заклинаний самым первым, которое обрушил на них глава Гильдии Магов Рондо Альмансур, накрывшее кипящим пламенем оба войска, превратившее некогда плодородную долину в выжженную пустыню, в которой до сих пор, как немой укор и напоминание, возвышаются среди песка уродливые огромные фигуры, с распахнутыми ртами и воздетыми к небу руками. В той битве погиб почти весь цвет магического сообщества гайянцев, включая самого Альмансура. Впрочем, и от войска Асура остались лишь разрозненные единицы, которых не смело волной огня. Не было в той битве победителей, остатки обоих армий уходили обратно молча, глядя в землю, с пустотой в глазах и пеплом в сердце…
- Вы узнали, что за заклинание прочел тогда Высший некромант?
- Нет. О некоторых деталях мы смогли догадаться, но повторить такое… - Таргиил качнул головой. – Этот голем был создан на базе живых кристаллов Дарфана, и активирован артефактом Грунэра, обеспечивающим замкнутый цикл циркуляции маны. Он практически неразрушим и непобедим – кое-какие компоненты заклинания мы все же смогли применить, и, как видишь, удачно. Вся беда в другом – когда Гарольд бежал отсюда, он вновь активировал его, а ключевое Слово-деактиватор сообщить нам как-то не удосужился.
- Оно здесь, - Марика нащупала ожерелье, спрятанное под одеждой.
- Мило, - скривился хаосит. – Но только теперь это не имеет значения.
- Почему?
- Потому что мутации затронули и кристаллы, из которых собран голем. Кроме того, изменилось эхо артефакта – я проверял. Боюсь, он тоже стал… живым.
Тяжелый удар сотряс стены, обрушив несколько камней с потолка. Заверещал йети, которому осколок базальта придавил лапу.
- Отдых закончен, - бросил Таргиил. – Поднимайся!
За узким коридором снова открылась небольшая пещера, и она тоже не была пустой – но маги уже были настороже, хаосит, не входя в полость, швырнул туда Волну Страха, и после по одной перебил мечущихся анатэм, воющих и размахивающих неестественно длинными верхними конечностями, заканчивающиеся костяными мечами вместо ладоней. Марике даже не пришлось произносить заклинание Лечения. Последних шевелящихся добила нага.
В лицо ударил сильный ветер, настолько сильный, что ноги идущих заскользили назад по мокрому сланцевому полу назад.
- Я был прав, - криво усмехнулся маг-ректор. – Этот путь короче. Мы пришли.
- Что там впереди? – тяжело дыша, спросила Марика.
- Пещера Кристаллино. И большие неприятности.
Но впереди была не пещера, а очередной извилистый проход, уходящий вверх. Проход был завален дымящимися телами пещерных глазорвачей, чья шкура, в отличие от их сородичей из Долины, была покрыта роговыми шипами, мокрыми от яда.
- Интересно… - пробормотал хаосит.
Перед ними что-то ярко вспыхнуло и погасло.
- Дальше ни шагу!
Таргиил остановился, и устало засмеялся:
- Трагедия повторяется как фарс. Калинор, ну хоть ты-то не валяй дурака!
Марика замерла, не сводя глаз с Наставника. Проход заканчивался небольшой площадкой наверху, окаймленной сталагмитами, как заборчиком. Калинор полулежал, привалившись спиной к крупному сталагмиту, держа левой рукой вытянутый вперед посох. Посох сильно дрожал.
- Если ты пришел помешать мне..!
- Я пришел помочь тебе, старый дурень. Помочь убить ее.
- Как я могу тебе верить, Таргиил?
- Мне можешь и не верить, - фыркнул маг Хаоса. – А ей?
Мутный взгляд Калинора скользнул по Марике:
- Она пришла с тобой. Возможно, и ей уже верить нельзя.
- Он говорит правду, учитель.
- Правду… - горько усмехнулся Калинор. – Ты еще слишком наивна и молода, девочка. Иначе бы знала, что в споре двоих бывает, как минимум, две правды.
- У нас нет выбора, Крот… - раздался слабый голос. – Пропусти их.
- Гарольд! – невольно вырвалось у Марики. – Ты…
- … жив? – прозвучал тихий смешок. – Если это можно считать жизнью, то – да. Подходите.
Обходя убитых пещерных тварей, маги поднялись на площадку. Калинор опустил посох. За то короткое время, которое прошло с момента их расставания, он сильно изменился – словно усох и еще больше сморщился, морщины углубились, глаза впали и потускнели. Лоб Наставника пересекал рваный шрам – рана нанесена была недавно, залечена наспех… Боевая роба была покрыта вмятинами, запачкана кровью, в нескольких местах прожжена и разорвана.
- Тяжело пришлось? – спросил Таргиил. Спросил серьезно, участливо, без издевки.
Калинор нехотя кивнул.
- Нам не пробиться. Он слишком силен. Я пытался его деактивировать… ну, я думаю, ты понял, с каким результатом.
- Мутации зашли так далеко?
- У него появились даже зачатки речи, - хрипло ответил Наставник. – Речь, представляешь? Я пытался его хотя бы связать Параличом, думал, успею пройти – он меня, как тряпку…
- Ясно, - отрезал Таргиил. – Суть я понял, причитать будешь потом. Гарольд, ты здесь бывал чаще нашего. Думаю, и о Кристаллино знаешь больше, чем мы. Что нам делать?
Отшельник, лежавший рядом с Калинором, все так же окутанный оранжевым мерцанием заклинания Й`вара, прикрыл глаза.
- Не знаю. Можно попытаться атаковать вместе. С аурами и двумя магами-лекарями есть мизерный шанс, что кто-то прорвется… дальше идет сужение прохода, и Кристаллино не сможет преследовать – слишком вымахал. Только я не вижу в этом смысла, с Ликир вам все равно не справиться.
- Очень похоже на тебя – предложить заведомо проигрышный… что это? – хаосит поднял голову.
Из темного зева пещеры Кристаллино донесся отчетливый хлопающий шум, словно где-то под порывами ветра бился огромный парус.
- Проклятье… - отчетливо прошептал Гарольд.
Калинор тяжело поднялся, откашлялся, сплюнув на пол кровавый сгусток:
- Возвращаются… давай, Волк, ты знаешь, что делать. Таргиил?
- Уже, - процедил хаосит. – Встаем! Гарольд, Марика – лечите. Как хотите, хоть досуха выжмитесь, но мы сейчас не должны упасть!
- Что они там налечат… - тихо сказал Калинор, но осекся под взглядом хаосита.
Хлопающий шум повторился, в него вплелся писк и верещание. Многоголосое верещание. Маги встали в центре прохода плечом к плечу, подняли посохи. Их фигуры окутало мерцание защитных полей, подернутых яркими нитями донорских аур Марики и Гарольда. Краем глаза девушка успела заметить, как зашевелились пальцы отшельника – какие-то заклинание он приводил в готовность заранее.
- Свет!
Повинуясь жесту руки Калинора, яркий шарик синего пламени взмыл к потолку, освещая проход.
Из провала прохода ударила струя невообразимой вони, и на стоящих магов хлынула волна атакующих. Раззявленные пасти, острые зубы, машущие черные кожистые крылья, длинные когти на рудиментальных пальцах… словно горячечный кошмар, который внезапно стал явью.
Два голоса слились в один, швыряя дестабилизирующие заклинания. Волна тварей остановилась, словно наткнувшись на стену, они заметались, дико вереща – по их телам забегали голубоватые всполохи пламени, когда Таргиил ударил Штормовым всплеском. Некоторые упали на пол, парализованные атакой. На миг, в тот момент, когда их тела коснулись пола, на нем проступили алые линии наложенной пентаграммы – активировалась ловушка Каменного Взрыва. Замелькали вспышки боевых заклятий, срывавшихся с посохов обоих магов. Запахло паленым мясом, и писк сменился диким визгом.
- Про…рываются! – задыхаясь, выкрикнул Калинор. – Волк, проклятье, чего ты ждешь?!
Что сделал Гарольд, девушка не увидела, но на миг воздух вдруг сгустился, стал вязким и плотным – почти как тогда, в первой пещере. Движения атакующих тварей замедлились, стали тягучими, словно они сейчас все попали в невидимую паутину. Вперед метнулась фигура наги, взмахнувшая глевией, следом за ней устремились маги. Что-то полыхнуло и грохнуло. В огненном облаке заплясали силуэты сражающихся.
- Лечи!!!
Словно во сне, Марика протянула трясущиеся руки, бросая заклинание Восстановления на упавшего Калинора. Бросила прицельно, максимально его векторизируя, но недостаточно – несколько коатлей, заложив крутой вираж под потолком, бросились на нее. Девушка завизжала. Первая тварь царапнула ее когтями сверху, вырвав клок волос, вторая вонзила зубы в запястье, третья упала сзади, вцепившись в плечи и сбивая с ног. Марика вслепую размахивала руками, бесцельно швыряя в никуда Энергетические стрелы, тратя драгоценные запасы маны… Боль от укусов разгоралась все сильнее – твари были ядовитыми. Она лежала на полу, скорчившись, закрывая лицо и дико крича, когда коатли вонзали в нее зубы. Миг, когда терзающие ее твари вдруг исчезли, она не заметила – глаза застлала багровая пелена. Подняв голову, она увидела, как Таргиил и Калинор, отступившие из прохода, закрывают ее, а нага, вся залитая темной кровью, глевией рубит мелко подрагивающих коатлей, сброшенных с нее заклинанием Паралича. Йети, рыча, перегрызал горло ближайшему из них. По телу прошла прохладная волна, в которой девушка узнала Родниковую воду – слабенький аналог Восстановления. Это было все, чем мог помочь ей Гарольд…
- Марика, поднимайся! – услышала она хриплый крик Наставника. – Мы их долго не сдержим!!
Встать полностью она не смогла, кое-как на коленях, опираясь на изодранные руки, доползла до стены, привалилась к ней спиной, как Калинор недавно, попыталась сконцентрироваться, собирая остатки растраченной маны. Восстановление, Лечение, Восстановление, Лечение… Воспрянувший после ударов Таргиил сбивает посохом коатля, ногой давит его на полу, но тут же отлетает в сторону, сброшенный атакой трех других… Лечение… коатль кидается на девушку, но падает, рассеченный почти надвое ударом глевии… короткий взблеск Энергетического удара Калинора, прожигающий в крыле крупной твари черную дыру… Восстановление… Таргиил мотает головой, кровь из распоротого бока перестает течь, подбирает посох, поднимает его вверх, бьет чем-то, напоминающим черное облачко, в гущу мельтешащих змеевидных тел… дикие вопли, брызги крови… падает теперь уже Калинор, пытаясь содрать с груди коатля, бьющего крыльями и тянущегося к горлу… рывок маленького йети, зубами стаскивающего мечущуюся тварь с Наставника, на него сзади падает крылатая тень… Лечение… йети выворачивается, ударом лапы ломает шею нападавшему и снова кидается в атаку…
Таргиил внезапно распрямляется, и раздается тяжелый, страшный, рвущий слух, удар, настолько громкий и неожиданный, что, казалось, завибрировала вся Гора.
Тишина наступила внезапно, как-то сразу, словно оборвавшись. Бой был окончен. Единственными звуками было лишь тяжелое дыхание выживших и неправдоподобно громкий звук падающих со сталактитов капель.
Лежа на полу, Марика мутным взглядом смотрела, как поднялся с пола Таргиил, качнулся и оперся на посох, согнулся в приступе жесткого кашля. Попыталась подняться – и не смогла. Не было ни сил, ни маны, все тело было словно из пропитанной водой ваты.
- Лежи, Марика, лежи, - прозвучал непривычно хриплый голос мага-ректора. – Незачем тебе вставать.
Девушка беззвучно открыла и закрыла рот. Ее взгляд скользнул по пещере, по раскиданным дымящимся телам мутантов, по неподвижной фигуре, лежащей среди них…
- У..чи…
- Да, Калинор, боюсь, выбыл, - покачал головой Таргиил. – Жаль, очень жаль… хотя он, в отличие от вас двоих, знал, на что шел. Придется подыскивать другого Мага-Наставника для Лечебного факультета.
Он выпрямился, встряхнул головой - и сразу стал как-то выше, стройнее. И сильнее – словно не было только что жестокой схватки, в которой он получал удары, падал, истекал кровью.
- Ну и спектакль пора заканчивать. Вы сыграли отлично, за что моя вам личная благодарность.
Две ладони, затянутые в чешуйчатые перчатки, несколько раз хлопнули друг о друга. Таргиил улыбнулся.
- Правда, кроме благодарности, больше вас ничем одарить не могу. И помочь ничем не могу, великодушно простите. Дальше я сам.
- Какая же ты тварь, Таргиил… - слабо раздалось справа от Марики. Гарольд. – Жаль, что не застрелил тебя тогда…
Лицо хаосита исказила слабая усмешка, больше похожая на гримасу боли.
- Никогда я не любил с тобой соглашаться, Волк, но, да – сейчас ты прав. Надо было стрелять, когда была такая возможность. Хотя стрелок из тебя, подозреваю, такой же паршивый, как и герой-любовник. Твой папаша, актер Лаксийского театра, точно бы не гордился тобой сейчас.
Отшельник издал горлом натужное рычание, скрипнули камни, когда он попытался пошевелиться.
- Перестань, перестань, - Таргиил опустился на колени рядом с Марикой. Жесткие пальцы рванули ворот ее рубашки на себя, раздирая ее, обнажая грудь. Девушка закричала и рванулась, но снова упала от сильного толчка.
- Полегче, девчонка. Не переживай, твои прелести меня не интересуют, - маг проворно выудил из-за ее пазухи звякнувшее ожерелье из кристаллов. – И ты, в принципе, мне тоже не нужна – свою роль уже сыграла, за что я тебе, наверное, даже благодарен. Убивать я тебя не буду, невелика радость, думаю, родичи этих милых созданий все сделают за меня. Сейчас или чуть позже – неважно, отсюда тебе все равно никуда не деться.
Он встал – длинная черная фигура в опаленном плаще при тусклом голубом свете догорающего под базальтовым потолком магического шарика – выпрямился и шагнул к лежащему отшельнику.
- Теперь ты, Гарольд.
- Не… трогай…его… - Марика едва узнала свой голос, настолько слабым и чужим он показался. Она с трудом повернула голову, увидев, как хаосит опустился на одно колено, склонившись над лежащим.
- Знаешь, в чем твоя беда, Волк? Даже не в том, что ты наивен – это рано или поздно прошло бы с возрастом – а в том, что ты глуп. И Крот, как бы я не ценил его, тоже был глуп. Вы слишком сложно смотрели на простые вещи, не пытаясь за нагромождением ложных гипотез увидеть одну, самую очевидную. Ты был прав, девочка-из-кристалла – мое творение, пусть и созданное с вашей помощью, но мое. Неужели ты мог на секунду вообразить, что я отдам вам то, над созданием чего я трудился всю свою жизнь? Глупец ты, Гарольд… Хотя, знаешь, мне тебя даже жаль: бросить столичную жизнь и стать вонючим отшельником, заложить душу Троим-из-под-Тверди, сойти с ума, стать полуживым недотрупом – такой судьбы и врагу не пожелаешь…
Таргиил помолчал. Его ладонь легла на грудь Гарольду.
- Но, как бы то ни было, ты не враг мне. Поэтому я помогу тебе, Волк. Не такое уж оно и сложное, это заклинание Мерцающего Тумана, если посидеть над формулой десяток лет… Оно тяготит тебя, я знаю. Поэтому – в знак нашей прошлой дружбы…
Из ладони мага-ректора вырвалась яркая, ослепившая девушку, вспышка. Гарольд закричал – страшным, диким криком умирающего, и этот крик заметался под сводами, заглушив все остальные звуки, эхом отдался по всем закоулкам пещеры и оборвался коротким хрипом. Тело отшельника забилось в судорогах, выгнулось дугой, резко опало и замерло на мокром от грунтовой влаги и крови полу. Над ним, тая, поднялась оранжевая дымка, рассыпаясь в холодном воздухе гаснущими искрами.
Марика рванулась, изо всех своих оставшихся сил, которых было мало, очень мало, нашарила руку Гарольда. Рука была холодной, мертвой, как те камни, на которых он лежал. Девушка зарыдала, изо всех сил сжимая его пальцы, судорожно пытаясь выжать из себя, из тех ничтожных запасов маны, которые были, заклинание Лечения. Лежа на полу, она вновь и вновь срывающимся, дрожащим голосом произносила текст заклинания, сбивалась, запиналась, начинала снова, пытаясь ощутить хотя бы малейший отклик в теле Гарольда…
Она лежала, уткнувшись лбом в безжизненную руку, слыша, как за ее спиной шелестит плащ Таргиила.
- Что же, девочка, - раздался его голос. – Ты действительно была одной из лучших учениц факультета. Если бы ты…
- Я убью тебя, Таргиил, - тихо, не поднимая голову, произнесла Марика. – Клянусь…
В гулкой тишине пещеры прозвучал смешок.
- Ты сейчас даже комара убить не сможешь – слишком истощила себя, героически исцеляя меня и своего Наставника. Прощай.
Злые слезы снова потекли из ее глаз, оставляя на щеках холодные дорожки.
- Ты тоже истощен, - сказала она глухим от рыданий голосом вслед удаляющейся фигуре. – Вашему голему ты и покажешься комаром… трусливый убийца… которому грош цена без донорских аур и чужой маны…
Таргиил обернулся, замерев черным силуэтом в проеме выхода из пещеры. Его рука скользнула куда-то в карман робы, доставая пузатую бутылку, слегка сияющую синим. Густая жидкость в бутылке лениво колыхалась
- Боюсь, что и ты, как и твои друзья, совершила ту же ошибку – недооценила меня. Знакомая вещица, правда ведь? Твой дружок Экзарад действительно постарался на совесть, должен признать - даже мне никогда в голову не приходило в виде сухой теории то, что он ухитрился воплотить практически. Зелье регенерации маны, надо же… хотя, по сравнению с теми возможностями, которые мне даст контроль над кристаллами Дарфана, оно все равно проигрывает. Тем не менее, парень заслужил награду… заслужил бы, если бы так долго не упирался, не желая отвечать на простые вопросы.
Марика молчала, ненавидящим взглядом смотря на мага-ректора. Он кивнул, вытянул пробку из горлышка, вскинул руку, припав губами к бутылке, и его кадык заходил в такт глоткам. Пустая бутылка зазвенела по камням пола, скатываясь куда-то в завал тел убитых монстров. Зашуршал плащ, и Таргиил пропал.
Как только он исчез, девушка с трудом перекатилась на бок, чувствуя, как камни впиваются в спину острыми краями. Перекатилась еще раз, и еще. Замерла, чувствуя, как колотится сердце – гулкими, отдающимися в ушах, ударами. Маг без маны – это еж без иголок, вспомнились ей слова Наставника… Нет даже сил встать. Марика вцепилась дрожащими пальцами в неровный выступ на полу, попыталась подтянуть вперед непослушное тело, но со стоном разжала их. Все. На сей раз она действительно проиграла. И осталась сейчас одна, обессиленная, посреди пещеры, куда давно уж не ступала нога человека, без надежды на помощь, рядом с трупами уничтоженных порождений магии кристаллов, мертвым Калинором и Гарольдом. Девушка закрыла глаза.
Жаркое дыхание ударило ей в лицо, и горячий язык забегал по щекам, слизывая слезы.
Йети! Израненный, но все же живой! Она забыла о нем. Малыш скулил, бестолково топчась на месте.
Марика слабо мотнула головой, отдавая мысленный приказ. Йети понял, бросился в сторону нагромождения мертвых тел, схватил зубами бутылку за горлышко и поволок. Девушка с трудом нашарила ее рукой, поднесла к глазам – на донышке осталось еще немного жидкости.
- Ты меня тоже недооценил, Таргиил… - хрипло произнесла она.
Зелья не хватило даже на глоток, но эффект наступил почти сразу – Марика почувствовала, как закололо кончики пальцев. Заклинание Лечения мягкой волной прокатилось по телу, она, шатаясь, смогла подняться на ноги. Голова кружилась, но девушка уже решила не обращать внимания на такие мелочи; если уж ей все равно не суждено выбраться из этой пещеры, то головокружение и подкатывающая к горлу тошнота – наименьшее из зол.
Она скользнула взглядом по телам Калинора и Гарольда, сглотнула горький ком в горле, подобрала Вершитель Наставника, отброшенный последним ударом далеко в сторону, и зашагала в сторону прохода, в котором исчез хаосит. На миг она помедлила, пристально всмотрелась в навершие – когтистые пальцы набалдашника слегка светились оранжевым. Камни посоха еще активны, маны на один, точно направленный, удар точно должно хватить. Остальное неважно.
Йети снова отрывисто тявкнул, почти как щенок. Марика кивнула ему головой и вошла холод пещеры Кристаллино.
* * *
Наверное, эта пещера могла соперничать размерами с Пещерой Над-кристалла – она была настолько огромной, что ее потолок и дальний край тонул во мраке. В самом центре ее рассекал надвое глубокий разлом с неровными краями, из которого топорщились, точно всползали, толстые кристаллы, мерцающие голубым. Ассоциация с червями, выползающими из зияющей раны, напрашивалась сама собой. Стены, словно колоннами, были окаймлены толстенными, не обхватить, сталактитами, мокро светящимися в полумраке. Дул постоянный, промозглый пещерный ветер, забиравшийся под отвороты рукавов плаща. Казалось, эту пещеру создало нечто, прорвавшееся ударом из земных недр наружу, и волны кристаллической породы, лезущие из разлома, только усиливали это впечатление. Нечто, что уже не может сдержать даже тяжелый камень Кристальной Горы.
В дальнем конце мелькнула вспышка оранжевого света. Еще одна. Тяжело переставляя подгибающиеся ноги, Марика зашагала туда, силясь разглядеть что-то во мраке – тусклый свет, даваемый кристаллами, скорее слепил, чем освещал. Гулкий раскат донесся до нее, видимо – следствие вспышки. Никто, кроме Таргиила, не мог быть источником его, и девушка стиснула зубы. Заклинание Стрелы Света было готово, а там уж…
Мрак разорвала еще одна вспышка, и девушка поняла, что в пещере есть кто-то еще. В распахнувшемся на миг покрывале тьмы она увидела нечто огромное, гораздо выше человеческого роста, устремившееся к крохотной фигурке, замершей на краю разлома с вскинутыми вверх руками.
Пещеру сотряс тяжелый удар, швырнувший ее на колени. Сверху посыпались камешки, и водяная пыль, сдернутая с пола акустической волной, на миг застлала обзор, встав облаком. Вспышки замелькали чаще – одна, вторая, третья… по числу огненных шаров в Спирали Тьмы хаосита, растекаясь алым пламенем по груди гигантской фигуры, неудержимо шагающей вперед. Упираясь руками в пол, Марика силилась рассмотреть атакующего голема.
Кристаллино был велик, куда больше размеров, описанных в дневнике Гарольда – в нем было три, а может, и более, человеческих роста. Все его тело было сложено из непостижимым образом скрепленных между собой кристаллов Дарфана, смещающихся туда-сюда при движении, но не распадающихся при этом, словно их удерживало какое-то силовое поле. Правой руки не было – вместо нее из запястья вырастал огромный гладкий кусок отполированного кристалла, горящего ярко-синим, наподобие костяного меча у анатэм. С граней кристального лезвия то и дело срывались языки аквамаринового пламени. Все остальное – мешанина из мельтешащих призм, пирамид, диэдров и тетраэдров, то и дело складывающихся в некое подобие тела, ног, рук и человеческого лица. Лица, искаженного ненавистью и гневом. Марика пригляделась – в груди мерно пульсировал рубиновый огонек, пробивающийся сквозь настойчивое сияние дарфановского льда. Артефакт Грунэра, поняла она. Небольшой, с ладонь, медный амулет с рубином, окруженный кольцом активированных огневиков, настроенных на определенный ряд звуковых колебаний, после произнесения которых произойдет немедленная детонация и взрыв.
Спираль Тьмы заставила голема пошатнуться, но не остановила. Замерев на миг, он снова зашагал в сторону замершего на краю провала мага-ректора, занося кристальный меч для удара – удара, которым можно разнести даже Центральный Столб в Рондо. Тело хаосита окутала зеленая пленка защитной ауры, с посоха сорвалась желто-красная капля. Марика не знала такого заклинания.
Воздух мгновенно нагрелся, словно в бане, когда на камни кто-то щедрой рукой плеснул воды, нагрелся сразу и резко, выдавливая жаром дыхание из легких и обжигая кожу. Из трещин и щелей стен и пола ударили вверх струи белого пара. Марика закричала, не слыша своего крика, чувствуя, как невидимый огонь обвивает ее вокруг, смыкаясь на губах и веках. Она не ощутила удара под уже подкашивающиеся колени, не видела, как упала и скатилась по высохшим и начинавшим трескаться камням в неглубокую, когда-то вырытую ручьем, ямку, наполненную недавно водой, а теперь – жидкой липкой грязью, забившей нос и рот, но – божественно прохладной! Сверху на нее навалилось мохнатое, пахнущее мускусом и псиной, тело, вдавившее ее глубже в грязь. Она слышала, как йети сначала рычал, а потом уже визжал от боли, но закрывал ее собой, не давая двинуться.
Оглушающее шипение заполнило все пространство пещеры, и в его свист внезапно вплелся рев огромного существа, рев, рожденный не глоткой. Гулкое эхо заметалось под сводами, перекрывая шорох испаряющейся воды. Приподнявшись, Марика увидела, как голем медленно накренился вперед, рухнул сначала на одно, потом на другое колено и, наконец, распластался на полу. Огромный меч, заскрежетав, высек искры из камня, и замер у ног мага Хаоса.
- Неплохо, - долетело до девушки. – Даже очень. Я ждал чего-то в этом роде, поэтому подготовился как следует. Но все равно – попытка неплохая.
Фигурка Таргиила шагнула к лежащей громаде кристаллического стража. Марика услышала певучий звон – маг бесцеремонно постучал посохом по лезвию меча, засмеялся. Затем он перебрался через лежащего голема и пропал в темноте.
Хныкал йети, судорожно пытаясь добраться до спины и боков, покрытых ярко-бордовыми лишаями ожогов. Девушка стерла грязь с лица, попыталась подняться, но поскользнулась и снова рухнула в ямку.
- Проклятье…
Она прижала к себе йети, чувствуя ладонями его дрожь, жар, исходящий от обожженной кожи и запах паленой шерсти.
- Потерпи, - прошептала она. – Не суетись только, прошу… Карнум оллэа да`тао.
Мана заструилась между пальцев, трансформируясь в заклинание Лечения. Крупные пузыри, покрывавшие кожу Помощника, на глазах опали и втянулись, сменившись розовой кожицей. Будь у нее сейчас сил чуть побольше – может, и не осталось бы шрамов.
- Легче? – пробормотала Марика, все еще держа йети в руках, словно младенца. – Ну, ничего, побегаешь так. Потом, боюсь, лечить тебя будет некогда…
Йети вздернул морду вверх и зарычал. Девушка повернула голову вслед за его взглядом:
- … и некому, - устало закончила она.
Прямо над ней, нависая, словно атлант, один из четырех, что подпирали здание Коллегии Магов в Рондо, стоял Кристаллино – огромный, сияющий и смертоносный. Стоял молча, не издавая ни звука, лишь слегка позванивали подвижные кристаллы, заменяющие ему лицо.
Пауза начала затягиваться.
- Я не причиню тебе вреда, - наконец произнесла Марика. – Клянусь.
Могла бы и не клясться… причинит она вред, как же…
Голем молчал, наблюдая за ней. Глаз у него не было, но девушка могла поклясться, что он видит каждое ее движение.
- Ты пропустишь меня?
Реакции не последовало, лишь сильно, хлопающим рывком, налетел ветер, словно где-то далеко в глубине Пещеры хлопнуло огромное полотнище.
Девушка с трудом поднялась. Йети занял выжидательную позицию у ее правой ноги – зубы оскалены, когти выпущены, остатки шерсти на загривке топорщатся. В нем сомневаться не стоит – отдаст жизнь за хозяйку без раздумий. Разве что толку в этом не будет – этот гигант смахнет его одним ударом и не заметит. И ее не заметит, если размахается от души.
Она сделала шаг назад. Еще один. И еще. Кристаллино стоял, не двигаясь и не препятствуя ей. Видимо, его задачей было только не пропускать никого вглубь. Это радовало… с кровожадной твари вроде Таргиила вполне могло статься немножко дополнить формулу мотивирующего заклинания строкой, приказывающей выпотрошить любого, кто окажется в Пещере. Значит, ей теперь одна дорога – назад. Прочь отсюда, на горный склон, залитый ледяной луной, к трупам мутировавших тварей, и к их куда более многочисленным живым сородичам, которыми кишат окрестности бывшей шахты. И если даже удастся пройти мимо них, в предгорье ее ожидают безумные кентавры, и теперь уже не будет Гарольда с луком, чтобы защитить ее… Гарольд сейчас лежит совсем недалеко от нее, мертвый и неотомщенный, поверивший ей…
Стиснув зубы, Марика решительно направилась вперед.
Голем пришел в движение – мгновенно, словно только этого и ждал. Огромный меч грациозно, словно невесомый, взметнулся вверх, на миг замер, и рухнул, раскалывая базальт пола в том месте, где только что стояла девушка. Марика откатилась, чувствуя, как в спину впиваются острые камешки, вскочила, поднимая руки, взмахнув посохом. Заклинание Стрелы Света полыхнуло с его навершия – полыхнуло куда более тускло, чем хотелось бы… часть маны уже была пожертвована на лечение Помощника. Следующий удар снес два здоровенных сталактита над ее головой, принуждая отступить назад снова. На миг ее глаза заволокло каменной пылью, заставив заслониться… и прежде, чем она успела сообразить, что происходит, серое тело йети метнулось ней, снова сбивая ударом под колени с ног. Вовремя – следующий удар бы точно разрубил бы ее надвое.
Лежа на полу, девушка почти вслепую швырнула заклинание. Яркая вспышка, глухой рев… она увидела, как отшатнулась огромная фигура, вскидывая руки к лицу. Марика вскочила рывком, выдирая из своего измученного тела все силы, которые в нем оставались, и бросилась вперед. В несколько прыжков она оказалась у ног голема, упала на колени, скользнув между ними по жидкой грязи. Впереди чернел проход, ведущий в Пещеру Над-кристалла. Он был маняще, неправдоподобно близким, Марика даже разглядела здоровенный плоский камень, установленный у входа, и его испещренную значками поверхность - наверное, маги его использовали в качестве доски для записей.
Рев, который раздался за ее спиной, оглушил девушку. Она не стала оборачиваться, хромая, спотыкаясь, бежала к входу. В голове бились слова Гарольда «…дальше идет сужение прохода… Кристаллино не сможет преследовать… слишком вымахал». Еще несколько шагов, и она будет вне досягаемости проклятого истукана. Марика бежала. Всего несколько шагов. Несколько… шагов…
Громкий, рвущий уши, скрежет. Она не видела, как гигант вонзил свой огромный меч в камень под ногами, и, сделав шаг вперед, резко рванул его вперед, словно дергая рычаг, выбросив волну странно дрожащего, мерцающего фиолетовым, воздуха. До зева прохода оставалось лишь два шага. Может – три. Может – даже один. Все этот уже не имело значения. Волна накрыла Марику, и швырнула ее на пол, полностью обездвижив. Заклинание Паралича, узко, почти профессионально, векторизованное. Уровень Высшего Мага Академии. Такого, как маг-ректор. Или Наставник Калинор.
Лежа на полу и не чувствуя холода камня, уронив откатившийся Вершитель, Марика смотрела, как к ней приближается огромная фигура, странно изящная в своей нелепой величине, играющая мельтешением граненых кристаллов там, где должно было бы быть лицо; как она останавливается, наклоняется, как заносит свой чудовищный меч из голубого льда…
- Прости, Гарольд… - прошептали губы девушки. Она закрыла глаза.
Значит, смерть. Здесь, в неизвестности, нелепая, глупая, смерть, обрывающая все. Еще секунда – на нее обрушится удар, и Марика, студент-выпускник факультета Лечебной магии Академии Рондо, дочь Наставника Алимара, перестанет существовать.
Пауза затягивалась. А может, все закончилось так быстро, что она ничего не почувствовала?
Нет. Марика слышала вой ветра, слышала шум далекой воды в разломе пещеры, даже позвякивание кристаллов, образующих лицо голема, не прерывалось.
Она открыла глаза. Кристаллино стоял над ней, нависая грудой блестящих льдин. Но его меч уже не был занесен. Расширенными глазами девушка смотрела, как гигант опускается на колени, наклоняется над ней. Кристаллы на его груди внезапно разошлись, открыв взору яркую сиящую искру артефакта Грунэра. Марика замерла. Чего он хочет?
Голем поднял левую руку и осторожно показал пальцем на артефакт. Палец сместился, коснулся девичьей руки, и снова вернулся обратно.
Девушка замотала головой.
Гигант еще раз настойчиво ткнул пальцем в грудь.
Марика повиновалась. Вытянула руку. Дрожащими пальцами коснулась мерцающей рубиновой капли.
Капля превратилась во вспышку, и поглотила ее.
… везде горели огни. Яркие, алые, сиреневые, розовые, желтые, они плясали и сливались друг с другом, после очередной линии гексаграммы, которую вычерчивала худая фигура на полу пещеры. Каждый завершенный угол вызывал их дрожь, рост и перемещение, их становилось все больше, и в их, казалось, бессмысленном мельтешении уже угадывались буквы давно забытого языка, складывающиеся в заклинание, которое было запрещено везде и всеми магическими сообществами. Пол пещеры был ровным, рисунок ложился на него легко и плавно, без искажений, неизбежно возникших бы в такой ситуации. Мужчина остановился, тяжело дыша, вытер пот со лба, огляделся. Вокруг горело синее пламя огромных кристаллов, облепивших стены и потолок… все, кроме пола – те, что росли на полу, к его приходу сами по себе рассыпались мелкой искрящейся пылью, освобождая место. В центре – и пещеры, и рисуемой гексаграммы, украшенной шестью сложными геометрическими дополнениями в виде октаэдров, с размещенными в них грубо выструганными из дерева чашами – высилась огромная, слегка скошенная набок, глыба темно-синего кристалла, оплавленного по верхнему краю. Кристалл закрывало одеяло из шерсти яка, а на одеяле неподвижно, сложив руки на груди, лежала девушка, чья кожа цветом ничем не отличалась от кристалла. Сапфировые волосы волной разметались по одеялу, беспомощно соскользнув вниз, лицо василькового оттенка было неподвижным, как у статуи, глаза закрыты, грудь не поднимается в такт дыханию. Ноги ее были закутаны в одеяло, стянутое растрепанными льняными веревками, бывшими когда-то упряжью, в которой мужчина принес ее сюда.
Охотничий нож нанес последний штрих, замыкая линию. Огни взметнулись вверх, на миг засияв переливами радуги, и заструились в центр гексаграммы, обтекая лежащую на кристалле.
Гарольд, сильно хромая, пересек начертанные им линии, бросил нож под ноги, положил одну ладонь на грань глыбы, второй сжал пальцы девушки. На миг помедлил, опустив голову.
Словно что-то сгустилось в воздухе, незримой волной пронеслось над ним, заставив его колени подогнуться. Кристаллы задрожали, завибрировали, излучая нетерпение. Они ждали.
- Кааш-кун`даа… тихо начал маг. – Кааш-ноэ. Кааш-ша!
Цветная круговерть пришла в движение, дрожью красок реагируя на каждое из произнесенных запретных имен.
- Ирхэ-ш, та аварри наурэ манхл!
На миг наступила тишина. По исхудавшему, заросшему многодневной щетиной, лицу Гарольда струился ручьями пот. Глаза горели лихорадочным огнем.
- Ирхэ-ш!
Мерцающая волна слилась в одну вращающуюся колонну, цвета мелькали так быстро, что невозможно было выделить взглядом хотя бы один.
- Ирхэ-ш! Кьян кауна! Ирхэ-ш!!
Темная жидкость в чашах, стоящих в октаэдрах, вскипела и забурлила, выбрасывая темные брызги.
Демоны услышали.
Сначала тихо, потом все громче и громче, нарастая и набирая силу, Пещеру Над-кристалла заполнила гудящая вибрация. Пол ощутимо задрожал, мелкие камешки начали подскакивать и скатываться к центру. Линии гексаграммы вспыхнули бордовым.
Не отпуская руки Ликир, маг подобрал с пола кинжал, стряхнул с его лезвия мелкую пыль, успевшую осесть на нем. Гул нарастал, становился сильнее, превращаясь в почти различимый вой. Казалось, три голоса, никогда не говоривших человеческим языком, выводят где-то глубоко внизу жуткую, непонятную, песнь, пытаясь каждую новую строфу петь громче и еще жутче. Ей вторил мелодичный, переливчатый перезвон.
Гарольд поднял голову. Казалось, кристаллы Дарфана сжались от этого страшного звука, которым наполнилась Пещера, попятились бы, если бы смогли, самые мелкие из них уже пошли трещинами и осыпались на пол осколками. На миг измученное лицо мужчины исказило подобие слабой улыбки – так улыбается лежащий на эшафоте, видя, как палач, взявшийся за топор и успевший замахнуться, внезапно охнул и схватился за поясницу от внезапно вступившей в спину боли радикулита…
Лезвие ножа скользнуло по его запястью, рассекая кожу. Шатаясь, Гарольд вытянул руку над первой из чаш, сжал кулак, позволяя темным каплям стечь в бурлящую жидкость зелья Призыва. Бурлящая кипень зелья мгновенно опала, впитывая в себя кровь.
- Кай та аэллау…
Кровь полилась во вторую чашу.
- Кай та аэллау.
Гул нарастал. Теперь уже не только пол – стены тоже ходили ходуном от страшной, беснующейся силы, нашедшей путь на поверхность. Где-то далеко загрохотали камни – обвалился проход, давя верещащих коатлей, вившихся под его потолком.
- Кай та…
Гул превратился в рев. Яркий цветовой столб метался над огромным мертвым кристаллом и над неподвижно лежащей на его вершине Ликир.
Четвертая чаша ждала долго, не удовлетворяясь кровью, которая в нее уже лилась струей. Трое-из-под-Тверди хотели больше. Закрыв глаза, Гарольд опустил лезвие на локоть, повернул его к запястью, сжал зубы – и рванул его, раскраивая кожу от локтевого сгиба до пальцев. Жидкость замерла, когда в нее густо плеснуло красным, словно сытая пума, сожравшая орнито вместе с путником…
Маг повернулся к следующей чаше – и упал. Кровь разливалась по базальту пола, струясь карминовыми змейками по выбоинам в камне. Помотав головой, он оперся на руки, с явным трудом поднялся, сильно пошатнулся, сделал несколько неверных шагов к следующей чаше. Опустился перед ней на колени, вытянул трясущуюся, измазанную бордовым, руку:
- Кай та аэллау!
Красная жидкость сбегала по его ладони, собиралась каплями на пальцах, падала в нетерпеливо бурлящее зелье. Долго, очень долго.
Он повернул голову, мутным взглядом смотря на Над-кристалл. Яркие огни окутали его, лаская некогда тусклые, а теперь – снова сияющие аквамарином грани, сглаживая выщерблины, выравнивая его в прежнее положение. Крутящийся поток поднял Ликир, разметав ее волосы ореолом, заставив выгнуться вперед. Тонкие голубые руки беспомощно обвисли назад, голова задралась. Одеяло давно упало, и стало видно, как неровная глыба, которой заканчивались ее ноги, аккуратно совместилась с огромной оплавленной раной, рассекающей вершину глыбы. Из щелей полыхало золотистое пламя, сращивающее тело девушки-из-кристалла с ее кризалисом, ее вечной тюрьмой, возвращая ее тем, кто сейчас, мерцая голубым, жадно наблюдал за всем происходящим. Веки Лики едва заметно трепетали, словно она видела сон, но никак не могла проснуться.
Оставалась последняя чаша. Она была недалеко, в трех шагах. Надо всего лишь подняться с колен, сделать эти шаги, напоить кровью последнюю часть зелья, завершая ритуал Призыва Троих-из-под-Тверди. Ликир вернется. Л`ики будут удовлетворены. Душа Гарольда – пожрана тремя тварями из недр… но это всего лишь его душа, пылинка в этом Мире, стоит ли сожалеть…
Чаша разлетелась на части, вспыхнувшие на миг лиловым огнем. Смрадным паром взвилось вверх испаряющееся зелье.
Гарольд рывком обернулся, сумасшедшими глазами шаря по Пещере. Увидел. Но даже на крик ярости уже не оставалось сил. Лишь на хриплое:
- Ах ты… с-сука… Яс…
Темная фигура, в бесформенном плаще с накинутым капюшоном, окутанная свечением защитных и инактивирующих полей, замершая в проходе, повела посохом, с которого, догоняя друг друга, стали срываться огненные шары.
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!
Чаши, одна за другой, рвались на части, сгорая и оседая невесомым пеплом на базальт пола.
Рев разорвал воздух в Пещере. Над-кристалл пересекла огромная, змеящаяся трещина, рассекая его почти надвое. Ярко полыхнул столб цветного пламени, исчезая. Кристалл стал стремительно темнеть, становясь почти черным. Тело Ликир забилось в судорогах, рот распахнулся, исторгая дикий крик.
Он взмыл под потолок, теряющийся во мгле, и толстые иглы кристаллов Дарфана стали рассыпаться на части – словно кто-то крошил их ударами молота. Звон заполнил карстовую полость, осколки горного льда летели наземь, с грохотом засыпая стремительно тускнеющую гексаграмму.
Глаза Ликир открылись. Они были не голубыми. Они были багровыми, цвета крови того, кто хотел отдать за нее свою душу.
Оглушительный взрыв разнес остатки кристаллической породы. Осколки разлетелись – и замерли в воздухе, застыли, словно, мухи, застрявшие в гигантской паутине.
Над-кристалл со скрежетом оторвался от пола, приподнялся над ним на целую ладонь.
Фигура мага опустила посох, попятилась.
Девочка-из-кристалла издала еще один вопль – страшный, пронзительный, рвущий слух. Словно повинуясь ему, осколки пришли в движение, сдвинулись, начали вращение вокруг ее фигуры, воздевшей руки. Быстрее, быстрее, еще быстрее – и обезумевшую Ликир окутала круговерть мельтешащих обломков тех, кто жаждал ее жизненной силы. Их поток устремился на мага в проходе.
На миг засверкали защитные ауры, пытаясь погасить кинетическую энергию ударов, но ударов было слишком много. Очередная волна вышвырнула его обратно в проход, ведущий в пещеру Кристаллино, откуда он появился, словно стая разъяренных ос, гнала и жалила до тех пор, пока где-то там не раздался хлопающий звук активированного телепорта.
Гарольд засмеялся. Громко, заливисто, захлебываясь в приступах одолевшего его смеха. В яростном звоне кружащих над ним осколков кристаллов этот хохот звучал жутко. Потом бросился бежать вслед исчезнувшему магу, спотыкаясь, падая, снова поднимаясь, не обращая уже внимания на кровь, льющуюся из его рассеченной руки. Не прекращая смеяться, он выбрался в пещеру, где стоял замерший голем, споткнулся очередной раз, упал у его ног, проехался животом и лицом по жидкой грязи. С трудом поднялся. Провел предплечьем по лицу. Грязь облепила его, смешалась с кровью, превратив лицо в дикую маску.
- Куввэ та… та…
Кристаллино вздрогнул, расправляя плечи.
- Инныэ шэ ниира-кууда… - прошептал маг.
Артефакт Грунэра засиял перед ним. Ладонь Гарольда легла на мерцающий в медном кольце огонек, пачкая кровью медь окантовки.
- Инкатта тэ, лиар…
И снова – безумный смех.
- Лиар-да фиида! Ярьзуд…
Яркая вспышка, слишком яркая для человеческих глаз. Позволяющая увидеть лишь, как голем ожил, взмахнул своим мечом, смыкая броню из кристаллов на груди, выпрямляясь в свой, в несколько раз превосходящий человеческий, рост. Нависая могучей громадой над сгорбленной фигуркой под ним…
- Так ты… - прошептала Марика.
Голем молчал, наблюдая за ней. Его изменчивое лицо, бесконечно создающееся и распадающееся в мельтешении кристаллов, замерло в нескольких ладонях от ее лица. Казалось, эта громада дышала – его грудь шевелилась, когда граненые осколки перекатывались, разрушая и вновь создавая ее форму.
- Ты… Гарольд? Часть его – ты?
Девушка, лежа на холодном полу, замерла, обхватив голову руками. Теперь и этот фрагмент трагедии, разыгравшейся здесь, под сводами этой пещеры, становится понятным.
Таргиил прервал ритуал, обращенный к Троим-из-под-Тверди. Незавершенный ритуал… даже Коллегия Магов Рондо, наверное, не смогла бы внятно ответить на вопрос, как это отразиться на том, кто его проводил. Что, по сравнению с ним, сорванная эволюция у нее? Она, всего лишь заплатила за свою попытку выделиться среди сокурсников… Гарольд же был готов отдать свою душу, лишь бы спасти Ликир. И отдал – почти. Но ритуал был прерван – и его разум, соединенный заклинанием с теми существами, которых он призывал, не выдержал. Не выдержал и разум девушки-из-кристалла…
- Лика обезумела, да? – прошептала она, обращаясь к мельтешению осколков, внимательно ее разглядывающих. – Тоже заплатила – чтобы спасти тебя?
Кристаллино не ответил, он просто навис над ней угрожающей громадой, опустив свой огромный меч рядом с ней.
Марика с трудом поднялась. Поколебавшись, коснулась пальцами холодного лезвия кристального клинка.
- Он хочет убить ее, Гарольд! Знаю – тебя сейчас очень мало, чтобы услышать меня, но ты не тронул меня! Ты слышишь меня! Помоги мне! Я не справлюсь одна!
Вопреки ее ожиданиями, лезвие не пошло на замах и не раскроило ее напополам. Не снес ее и удар второй, вполне человеческой, руки, на которой угадывались даже пять, вполне человеческих, пальцев – если бы они не были бы одинаковой длины, и каждый из них не превосходил бы размером ее руку. Голем не двинулся. Просто ждал. Не пытался убить – и не пытался помочь. Словно предоставлял ей право следующего хода.
А действительно, дальше – что? Девушка прислонилась к стоящему голему, благо, кажется, он не собирался ее потрошить. Бежать следом, в проход за Таргиилом, с надеждой убить? Не смешно даже. Остатки маны были израсходованы на противостояние (даже язык не поворачивается назвать это боем) с Кристаллино.
Марика посмотрела на темный зев прохода, слегка подсвеченный сиянием кристаллов. Прямо за ним находится Пещера Над-кристалла и где-то там сейчас Маг Хаоса пытается подчинить себя дитя порочной магии кристаллов. Помешать ему – не хватит ни сил, ни воли, разве что швырнуть ему камень в затылок, пока не видит. Правда, и от этого толку будет чуть, Таргиил сейчас на пике своей силы, из которой он не израсходовал ничего в недавней драке с коатлями в преддверии пещеры – поскольку (Марика даже сумела искривить губы в горькой усмешке – могла бы догадаться и раньше) успел влить в себя зелье стабилизации выносливости. Дорогое, недолгосрочное, но способное сохранить весь его потенциал к ближайшему серьезному бою. Та атака коатлей, весьма вероятно, была спровоцирована им же – дабы обессилить и устранить временных, а теперь уже ставших ненужными, попутчиков. Даже голема он свалил без труда, не зная Слова…
Или зная?
Рухнув на колени, в неверном мерцающем свете кристаллов, Марика принялась шарить руками по полу. Кристаллино упал здесь, Таргиил сбил его незнакомым, вряд ли типовым, заклинанием, вывод из чего можно сделать только один – он влил в атакующий выброс магической энергии фрагменты Слова-деактиватора, взятого из ожерелья. А раз голем был обезврежен – ожерелье ему уже не нужно. Тащить его с собой дальше – бессмысленно.
Пальцы натыкались на камешки, расщелины, липкую глинистую грязь, мерзкий слизистый мох, несколько раз под ними начинало что-то извиваться, прячась в щели – девушке уже было не до церемоний. Сопя, Марика ползком перемещалась по полу пещеры, пачкаясь, ломая остатки ногтей, выискивая то, чего здесь могло и не быть, если маг-ректор все же сентиментален, и решил себе оставить сувенир. На миг, забравшись пальцами в очередную, разящую мерзким запахом насекомых, щель и выдернув их, не нащупав искомого, она почти равнодушно отметила, как же изменилась за это недолгое время… в Рондо бы, где-нибудь на приеме у дожа, она завизжала бы громче кукури, если б увидела паука на расстоянии вытянутой руки.
Ожерелье болталось на краю провала, зацепившись тонкой жилой, заменяющей нить, за каменный скол. Марика сгребла его, прижала к себе, изо всех сил стиснула пальцами, заставляя растворенные в кристаллах воспоминания ожить, разыскивая то самое, где три Высших Мага стояли перед холодной грудой обломков, вытянув руки, сияющие формирующими эманациями. Первая, яркая и сияющая, повинуясь строфе заклинания, сорвалась с рук Калинора, растеклась по куче кристаллов, заставив их зашевелиться, громко загромыхать друг о друга, подняться вверх, создавая некое подобие человеческой фигуры. Вторая, темно-лиловая, пронизанная черными струящимися полосками, принадлежащая Таргиилу, сопровождаемая резким баритоном его голоса, стекла по этой фигуре, принуждая ее встрепенуться, подобраться и угрожающе расправить руки. Третья, нежно-розовая, пастельного цвета, тонкой струйкой влилась в грудь, и замерцавший грунэровский артефакт слегка завибрировал, оживая, заставляя голема сделать первый шаг, одновременно приводя в готовность темно-серые огневики, окружающие его.
Марика повернулась к замершему, наблюдающему за ней Кристаллино, подняла руку, сжимая ожерелье.
- Гарольд! Что бы от тебя ни осталось в этом существе – ты мне нужен!
Никакой реакции.
Голем молчал, неподвижный в бесконечном мельтешении формирующих его кристаллов.
- Ковл Котр Ярсбет, - тихо произнесла девушка. Тихо, но четко. Деактиватором было не одно слово. Их было четыре.
- Ярьзуд!
После чего направилась к узкому проходу. На миг обернулась – Кристаллино пришел в движение, и зашагал следом. Рядом снова зарычал йети, прижимаясь к ноге хозяйки, скаля зубы. Успокаивающе погладив его по ушастой голове, девушка указала голему на проход.
- Сломай!
Громадная фигура пришла в движение, распростершись над узкой горловиной. Вверх взметнулась здоровенная рука – и с грохотом ударилась о стену. Гул разнесся по пещере, посыпались камни. Удар, более сильный, обрушил груду камней, ломая потолок прохода. Кристаллино взревел, вперед устремился его сияющий меч – под его лезвием, кроящим остатки потолка, рванулись в стороны волны пыли, на миг застлав обзор. В темноте мелькали искры, которые высекали удары, сносящие новые и новые груды породы, расширяя проход. Хрустел битый камень под циклопическими ногами магического существа, скрежетали о его грудь обломки базальта, гранита и сланца. Удар за ударом – голем продвигался вперед.
Йети заскулил, слегка куснул девушку за ногу, привлекая внимание.
- Не бойся, - негромко произнесла Марика. – Он нам не опасен.
Проход ширился. Фигура Кристаллино уже почти скрылась во все более густеющей пыли. Сил у него явно хватало, до Пещеры Над-кристалла он точно пробьется – если не рванет метан в какой-нибудь внезапно и некстати прилегающей каверне.
«Если»… слишком много этих «если»
Девушка с трудом села – йети, словно ждал команды, кинулся к ней, принялся облизывать горячим шершавым языком ее лицо. Она отстранила Помощника, отвлеченно глядя, как в грохоте ударов беснующегося голема ей открывается дорога к главной тайне Кристальной Горы.
А все же – глуп был не Гарольд. Глуп был Таргиил. Ведь, наверняка же, за все эти годы, он перетряс все записи своего друга, бывал в этой самой пещере много раз, пока был жив телепорт, перепробовал на неприступном големе, оживленном безумцем, множество слов, найденных в письмах и дневниках Гарольда, произнося из по одиночке, слагая их в комбинации, меняя фонемы, выворачивая их наоборот, разделяя на слоги, перебирая названия, имена, даты, разыскивая среди всего этого одно-единственное Слово…
Болван.
«Ковл Котр Ярсбет». Марика снова улыбнулась – измученной, кривой улыбкой. «Волк, Крот, Ястреб». Все так просто было, на самом деле. Три имени активировали огневики.
«Ярьзуд».
Последнее слово было произнесено уже после завершения ритуала формирования голема, и Таргиил не мог его знать, не коснувшись артефакта Грунэра – что сделал Гарольд. Оставив себе маленькую лазейку, не доверяя тем, кто привел его в эту пещеру. Оставив слово-корректор, подчиняющего голема себе. Или тому, с кем он находится в эмпатической связи.
Ярьзуд. Простая анаграмма.
«Друзья».
Марика повела головой. Один его друг лежал мертвым в преддверии пещеры. Второй – был целью ревущей ожившей груды кристаллов, ломающей проход где-то там, за облаком пыли.
Друзья…
Она осталась последним живым существом в этой пещере, которое погибший Гарольд мог назвать другом. Не зная ее толком, доверившись настолько, что отдал за нее жизнь, оставшись где-то там, на холодном полу, под мерцающим светом догорающего огненного шарика, среди трупов мутировавших тварей, оставив лишь часть себя в бездушном создании…
Что-то обрушилось вдалеке, и вздох пещерного ветра швырнул ей в лицо длинную струю пыли. Воздух пронзил торжествующий рев.
Кристаллино пробился.
Марика поднялась. Покосилась на Помощника – тот с готовностью заворчал, оскалив мелкие, но острые, зубы. Помотал головой, словно отговаривая ее идти.
- Я рада бы, дурачок, - произнесла девушка. Сжала Вершитель, вливая в его рукоять остатки маны, пока когтистые пальцы навершия не замерцали оранжевым свечением.
- Рада бы. Но нельзя. Он прав. Мы друзья. У него не было выбора.
Пыль рассеялась, открывая взгляду битый камень развороченного прохода.
- И у меня нет.
* * *
Яркий, мерцающий, мертвенно-голубой свет, льющийся отовсюду. Капель грунтовых вод где-то у дальней стены, змеящиеся, тускло поблескивающие струйки, пробивающие себе дорогу среди густой грязи, покрывающей пол. Пыль, поднятая ударами, голема, оседала на ней седыми пятнами. Кристаллино замер, поводя мечом – наверное, ждал команды, кто его знает. Марика обошла его, сильно хромая, оперлась на камень, выпирающий из пола.
Эта пещера была еще больше, чем предыдущая. Она была больше, чем любая пещера, которую девушка когда-либо видела, в разы больше той, которую охранял Кристаллино. Возможно, стрела, выпущенная из лука, не достигла бы ее дальнего края… Формой она напоминала почти правильную сферу (несомненно, такая форма не могла образоваться естественным путем), возвышаясь к стенам и спускаясь к центру, словно амфитеатр. Пол усеивали обломки, огромное их количество – громоздясь в кучи битого стекла, тускло сияя гранями, образуя холмики и разломы, они закрывали собой всю центральную часть Пещеры, хороня под собой грязь пола… и остатки гексаграммы, вычерченной когда-то обезумевшим от любви Гарольдом. Но, в отличие от покоев голема, темно тут не было – стены и пол покрывали остатки горного льда, похожие на выбитые зубы, выщербленные, жалкие, покрытые трещинами и сколами, едва заметно мерцающие. В этом осторожном мерцании угадывался страх.
Девушка перевела взгляд с них на центр пещеры. Внизу, в центре, среди горы битых кристаллов высился один, огромный, матово-черного цвета. В неверном свете Пещеры Над-кристалл замер зловещей статуей, по которой хлестал ветер, выносящий из прохода остатки пыли. На его вершине угадывалась фигура, вросшая в него по пояс, сейчас бессильно обвисшая, опустившая руки вниз. Ярко-голубые волосы слегка колыхались в такт налетающему холодному воздуху.
У подножия Над-кристалла стоял Таргиил, вскинув руки, вращая запястьями. Вокруг его пальцев клубилось что-то темное, бесформенное, поблескивающее фиолетовыми всполохами. Марика не знала и этого заклинания. Впрочем, вряд ли его знал бы хоть один из членов Коллегии Магов Рондо… да и не только Рондо. То, что сейчас собирался обрушить на девушку-из-кристалла хаосит, вряд ли можно найти в реестре заклинаний, содержащемся в Библиотеке Альмансура. Не стоит сомневаться в том, что формулу этого заклинания маг-ректор выводил очень долго, собирая ее элементы из всех запретных знаний, которые смог раскопать в подвалах Анклава Некромантов Катана, из записей Гарольда и Калинора (девушка сжала зубы, чувствуя, как глаза предательски начинает щипать подступающими слезами), из работ выпускников и мэтров Академии, из собственных исследований. И сейчас, шарахнув всем этим по замершей Ликир, он полностью подчинит ее себе, весь этот гигантский потенциал магии, сосредоточенный в ней, превратившись в…
Марика зажмурилась.
Она не успеет.
Темное облако, которое сплетал над собой хаосит, взмыло вверх, обнимая Над-кристалл. Огоньки замерцали на его гранях, растекаясь по ним, казалось – впитывались внутрь, растворяясь в антрацитовой черноте неподвижного артефакта.
Таргиил слышал удары рук Кристаллино, несомненно – видел, как обрушился проход, возможно – знал о присутствии голема и Марики здесь. Но не прекращал плести сеть заклинания, окутывавшего кристалл Ликир пульсирующими клубами вязкого дыма – размеренно, спокойно, даже неторопливо, как может это делать только человек, который полностью уверен в том, что ему не помешают. Бежать сейчас к нему, перебираясь через завалы, распарывая руки об острые края мертвых кристаллов Дарфана, размахивая даже не вполовину заряженным Вершителем, швырять в него простенькое атакующее заклинание? Смешно.
Кристаллино ждал, словно врос в пол. Глухо урчал йети, пушистым комком замерший у ее ног. Оба ждали команды, наверное. Только ее не было.
Поздно.
Черный дым свился спиралью, поднимаясь к потолку. Над-кристалл засиял, словно этот дым впитал в себя всю черноту, которая его пронизывала.
Таргиил что-то выкрикнул, громким, гораздо громче, чем способна на это человеческая глотка, голосом.
И Пещера ожила.
Девушка, замершая у прохода, расширенными глазами смотрела, как осколки пришли в движение, задрожали, завибрировали, рассыпавшись стеклянным звоном. Звон этот разнесся по всей Пещере.
Марика сумасшедшим взглядом следила, как один за другим, обломки кристаллов Дарфана, повинуясь неведомой силе, дрожа, поднялись в воздух. За ним – еще десяток. И еще, один за другим. Вокруг стоящей вдалеке и кажущейся крохотной фигурки Таргиила вверх взмывали все новые и новые кристаллы, загораясь ярким сиянием.
Маг Хаоса снова что- то выкрикнул – за нарастающим звоном это уже невозможно было расслышать.
Ликир подняла голову.
Нежно-голубое лицо, правильные черты, пухлые губы, высокие скулы, ореол волос, взметнувшихся и растекшихся по спине… багровые глаза, пустые, ненавидящие все, на что падал их взгляд. Опершись на грань кристалла, девушка выпрямилась, изогнула спину. Нашла глазами хаосита, замерла. Рывком вздернулась вверх, словно кукла, которую дернул за ниточки кукловод. Приподняла тонкие руки, слегка изогнув их в запястьях.
Все, абсолютно все осколки с гудением взмыли в воздух. И ринулись на Таргиила. Марика успела заметить зеленый просверк защитного кокона, окутавшего мага, прежде чем волна осколков скрыла его.
Шатаясь, Марика оперлась на посох. В центре Пещеры бесновался голубой вихрь, вздымающийся и опадающий, атакующий нечто невидимое, находящееся у подножия Над-кристалла. Изредка из этой яростной кипени били оранжевые всполохи, один за одним, но каждый последующий был заметно слабее предыдущего. Личико девушки-из-кристалла кривилось безумной ухмылкой, она замерла, расправив, словно крылья, руки с выгнутыми вниз ладонями, запрокинула голову вверх. По телу Горы прошла дрожь, на миг заглушив гулом звон беснующихся кристаллов Дарфана – хотевших когда-то подчинить себе это чудесное существо, а ныне – ставших ее оружием.
Наверное, что-то пошло не так. Да, Таргиил? Ошибся, не рассчитал все до конца? Предусмотрел все, не то, что твои недалекие покойные друзья, и все же просчитался точно так же, как они? Ублюдок!
В чувство девушку привел горячий язык Помощника, вылизывающий ей лицо. Марика встрепенулась, осознав, что она стоит на коленях, утонув в грязи, и истерично хохочет. Она отстранила йети, рукой провела по глазам, словно сдирая налипшую на них паутину. Вспомнились слова Гарольда про то, что мана кристаллов влияет на все живые существа – и на нее тоже.
Подземелье сотряс глухой удар.
Повинуясь ударившему Искажению Линий, мелькающие обломки на миг сфокусировались в одной точке, скованные формулой заклинания, взлетели к потолку, проструились вдоль дрожащих от страха л`иков, ударились звенящей волной над головой девушки. На нее посыпались осколки скальной породы. Кристаллино взревел, замахиваясь мечом.
- Вот и все… - успела прошептать Марика.
Сверху ринулся поток. Наверное, давно, очень давно, вода прокладывала себе путь сквозь камень Горы, растворяя ее дюйм за дюймом, оставив лишь тонкую каменную перемычку, которую сейчас разнес в клочья этот направленный удар.
Тугая струя ледяной воды сбила с ног девушку и йети, поволокла обоих вниз, к центру пещеры. Захлебываясь и кашляя, девушка каждую секунду ждала, как в нее вонзятся жалящие осколки кристаллов, начнут рвать ее тело на части острыми гранями… ведь так и было с Гарольдом, когда он пришел сюда вчера. Но этого не происходило. Прижав к себе брыкающегося и воющего на одной ноте йети, Марика зацепилась пальцами за торчащий из пола скальный выступ, вздернула голову, давая бурлящей воде стечь, не позволяя ей залить рот. На миг, пока ей удалось открыть глаза, она увидела, как рой обломков кружит над ней, как разъяренные пчелы над медведем, разорившим улей, они падают вниз и снова взмывают, словно обжигаясь.
«Вода…» - с каким-то вялым удивлением отметила девушка. «Они боятся воды».
Помощник рванулся, сильно ударив ее задними лапами в живот – и она разжала пальцы. Вода поволокла ее дальше, несколько раз приложила о что-то угловатое и острое, заставив изогнуться от боли – и оставила в покое, остановив бег в ширящейся огромной луже, заполняющей центре Пещеры, сильно ударив затылком о камни напоследок, с которых до этого содрала грязь, смягчившую бы удар…
Отплевываясь, Марика с трудом поднялась на четвереньки, но рухнула, не удержавших на дрожащих руках, чувствуя, как все вокруг подергивается какой-то дрожащей дымкой, а во рту откуда-то появился кислый привкус. Сильно болела голова. Сотрясение? Да, вполне возможно. Почему бы и нет, раз день этот так удачно начался?
Она снова попыталась подняться, на этот раз – удачно. Барахтаясь, она ухитрилась встать на колени, совладав с качающимся миром вокруг. Огляделась. Рядом, надо же, покачивался на воде Вершитель, который она выронила, когда поток сбил ее с ног. В каком-то локте от безжизненно лежащего лицом вниз на воде Таргиила. Мертв? Скорее всего. Рядом кружились на воде щепки – все, что осталось от его посоха.
Марика подняла голову, борясь с тошнотой, и ее взгляд столкнулся с другим взглядом – яростным, горящим багровым.
Ликир, так и не опустившая рук, смотрела на нее с высоты Над-кристалла. Стройное тело изогнулось, черты лица снова исказились…
Взметнув вверх, роняя гроздь брызг, рука в черной перчатке, обхватывая девушку и снова погружая ее в воду. Сжав ее стальной хваткой, хаосит что-то закричал – сиплым, сорванным голосом. Вокруг него снова полыхнула зеленая сфера защиты – и вовремя. Кристаллы, кружившие рядом, словно взбесившись, кинулись на лежащих у подножия Над-кристалла, налетая на мерцающую пленку заклинания, крошась, с шипением отскакивая обратно.
- Я… не сдержу их… долго… - прохрипел маг – безумные глаза на изодранном в кровь лице, сожженные волосы, брови и ресницы, наспех сращенная глубокая рана на шее, начинающаяся от ключицы и уходящая куда-то за ухо. – Зачем… д-дура..?
Сфера все сужалась и сужалась, дюйм за дюймом, проседая от каждого удара. Сквозь атакующий рой Марика с трудом различила нависшую над ними Ликир, страшную и смертоносную, беспощадную, как рвущаяся со склона лавина.
Девушка перевела взгляд назад – где-то там, у обрушенного прохода, стоял голем.
- ГАРОЛЬД! ПОМОГИ!
Окружающая их защита сузилась до угрожающих размеров, почти вплотную касаясь тел, зеленое мерцание становилось все тусклее, по мере того, как таяла мана у истощенного Таргиила.
Издалека донесся рев – рев исполинского существа, взбешенного и готового убивать.
Словно откликаясь на него, кристаллы взметнулись вверх, повинуясь жестам девушки-из-кристалла, свились в сияющую аквамариновую спираль, и устремились на источник звука.
Вовремя. Именно в этот момент блокирующая аура погасла, рассыпавшись зелеными огоньками. Маг Хаоса обмяк, придавив Марику тяжестью своего тела.
Серия вспышек озарила Пещеру. Кристаллы вились вокруг голема, нападая, отступая, и вновь нападая – гигант, словно не ощущая ударов, размахивал огромным мечом, с воем рассекавшим затхлый воздух подземелья, и от каждого удара с жалобным звоном в стороны летели осколки разбитых л`иков. Личико Ликир исказилось яростью и злобой, тонкие запястья снова изогнулись – осколки разделились на два больших потока, и снова бросились на Кристаллино. Первый, рванувшийся сверху, голем рассек надвое ударом клинка, второй же, скользнувший низом, ударил по его ногам, сбивая и роняя на колени.
Девушка, отвернувшись, приподняла голову Таргиила. Из горла у того шла кровь, пузырящаяся воздухом из поврежденных легких. Маг умирал. Черная броня Демона Шаа, не так давно изящная и эффектно смотрящаяся, была покрыта вмятинами, разрывами и отверстиями, откуда с каждым судорожным вздохом плескало красным. Его рука еще цеплялась за ее плечо, но пальцы слабели с каждой минутой.
- Зачем… маг-ректор? – тяжело дыша, спросила Марика. – Зачем это все? Зачем?!
Последнее она выкрикнула, срываясь на визг. Схватила его за плечи, встряхнула.
- Не смей умирать, сволочь!! Зачем?! ЗАЧЕМ?!
Некогда пронзительный взгляд Таргиила стал размытым, тусклым, бесцельно шарящим вокруг, словно он не видел лица девушки. Скорее всего, так оно и было.
- ... на… я… очь… - вырвалось из скривившегося спазмом рта вместе с кровавым всплеском.
- Что?
Глаза закрылись, голова мага запрокинулась, остатки волос расплылись по воде. Марика, ненавидя себя за это, рванула его на себя, коротко размахнувшись, ударила его по щеке. От удара изо рта брызнуло темно-вишневыми каплями.
- Скажи! Почему?! Зачем?!
Таргиил открыл глаза – неожиданно ясные, прозрачные, лишенные той темной пронзительности, которой кичились все уроженцы Катана.
- Она моя дочь, - тихо, но неожиданно четко произнес он. Две карминовые струйки зазмеились от уголков его рта по щекам.
Девушка разжала руки. Маг-ректор Академии Магов Рондо мягко опустился в воду все расширяющейся лужи, не сводя этого своего нового взгляда с девушки… или с потолка, усеянного пульсирующими голубым осколками некогда могучих л`иков, или с чего-то другого, находящегося дальше, выше…
Мокрый комок встрепенулся рядом, напоминая о себе. Йети рычал, глядя на возвышающуюся над ними девушку-из-кристалла. Посмотрела и Марика.
«Дочь…»
Ликир, словно забыв о них, напряженно вглядывалась в дальний конец Пещеры, направляя движениями запястий обломки кристаллов на новые и новые атаки, которые голем продолжал отбивать, продвигаясь вперед. Артефакт Грунэра, скрытый в его торсе, яростно полыхал оранжевым.
На миг Марика зажмурилась – вспоминая слова Таргиила о том, что в ритуале Муард-Хан`Аала он использовал ликвор и жидкость из глазного яблока пятилетней девочки… Он не сказал, какой именно девочки.
Дочь?
Расшвыривая кристаллы, голем широко шагал вперед, благо идти предстояло под уклон. Что выражало его, постоянно меняющееся, лицо, трудно было сказать, но намерения были понятны.
Ликир вскинула руки вверх. По ее телу заструилось переливающееся всеми оттенками синего пламя. Словно зачарованная, стоя на коленях, по пояс во все прибывающей воде, Марика смотрела, как вверх ударил столб синего света, отразившись от потолка и рассыпавшись по всей Пещере, осветив ее полностью. Чем именно ударила девушка-из-кристалла по голему, Марика не знала… но, судя по тому, как забился резонирующий от обратной волны магии Вершитель на воде, вспенивая ее, этой силы вполне хватило бы, чтобы разнести белокаменные стены Рондо в мелкую асбестовую пыль.
Кристаллино покачнулся, остановился, сделал неуверенный шаг назад. Но не упал.
Ритуал, вспомнила Марика. Они оба связаны тем самым ритуалом, разорвавшим душу Гарольда, отдавшим ее Троим-из-под-Тверди. Пока жив один, жива вторая. Они могут биться вечно, и ни один не возьмет верх. Именно поэтому Гарольд и смог добраться до своей хижины этим утром, имея раны по всему телу, с которыми обычно если и живут, то крайне недолго. Потеряв почти всю кровь, истерзанный болью, он бы никогда не дошел бы из этой пещеры до плато…
Меч Кристаллино взмыл вверх, обрушиваясь на Ликир. Короткий жест тонкой ручки ультрамаринового цвета – и поток кристаллов сгустился перед ним, приняв на себя удар, от которого снова, с дребезжащим звоном, воздух пронзили осколки. Второй удар – и вторая волна, сбившись в тесный щит, отразила его.
Очередная голубая вспышка, разогнавшая остатки тьмы по щелям, дикий рев голема, шаг вперед – и сильный толчок в грудь, отшвыривающий его обратно.
Йети снова зарычал, на этот раз – глухо, сдавленно. Марика обернулась – Помощник держал в зубах ожерелье из кристаллов, с которого сбегали тяжелые капли, то самое, которое забрал маг-ректор, невесть как найдя и выловив его в мутной воде. Глаза существа горели гордостью, словно он уже знал, что делать.
Кристаллино сделал еще один шаг, предпоследний. Он возвышался над Ликир почти на высоту человеческого роста, огромный, непоколебимый, неубиваемый, способный на своем пути сокрушить абсолютно все.
Меч снова пошел на взмах – хороший, свободный, способный одним ударом срубить хрупкое тело девушки-из-кристалла, словно сорняк ударом тяпки. Взвыл распарываемый воздух. Наперерез мечу снова поднялась девичья рука – тонкая, полупрозрачная, словно сотканная из внезапно загустевшей воды, с растопыренными пальчиками.
Оглушающий скрежет разнесся по Пещере. С хрустом сломался меч Кристаллино. Со стеклянным звоном рассыпалась рука Ликир.
Марика, рывком поднявшись, раскинула руки – одной коснулась холодного бока Над-кристалла, второй – дрожащей от напряжения ноги голема. И до боли стиснула ожерелье пальцами той руки, что касалась Ликир…
- Расскажи. Я не могу понять.
- Если бы я сам понимал. Точнее, понимаю, но как такое объяснить, - он издал нервный смешок, - понятия не имею.
- Ты хочешь со мной. Я хочу с тобой, - тонкий, словно перезванивающиеся хрусталики, голосок. – Как это? Назови?
- Это… - на миг он помедлил. – Это называется «любовь», Ликир.
- Незнакомое слово. Непонятное. Не объясняет.
Он взял ее за руку, на миг задержал ее пальцы в своих, наслаждаясь гладкостью того, что она бы могла назвать кожей.
- Любовь невозможно объяснить. Она не нуждается ни в объяснении, ни в доказательствах. Она просто или есть, или ее нет.
- Почему она сейчас есть?
Он молчал, гладя ее по запястью, чувствуя, как в ответ на его прикосновения пальчики Ликир неловко, словно стесняясь, отзываются ответными прикосновениями.
- Потому что есть. Потому что я люблю тебя.
- Гарольд?
- Да?
- А я… я могу любить тебя?
Против воли он засмеялся – натужно, смех вызвал вопрос, но не интонация, с которой он был задан.
- Об этом никогда не спрашивают, родная. Это приходит изнутри. Из сердца.
- Из сердца… - на миг голосок смолк, словно раздумывая. – У тебя сердце. Ты человек. Я не человек. У меня нет сердца. Не могу?
Стараясь сдержать дрожь в руках, таких уверенных в обращении с мотыгой, топором и луком, плетении силков и корзин, а сейчас – почти беспомощных, он аккуратно сжал ладонями ее щеки.
- Ты сама - одно большое сердце, Лика. Если кто-то и может любить по-настоящему в этом Мире, то это ты…
Ответное касание его, заросших щетиной, прорезанных ранними морщинами, щек – тонкими, гладкими, холодными пальцами существа, никогда не бывшего живым, но все же живущего. И…
- Я люблю тебя. Люблю, Гарольд.
Холод прикосновений растворяется в жарком пламени ее простых слов.
- Люблю. Навсегда. Больше всего. Ты мой. Я твоя.
Не слыша своего голоса, он ответил:
- И я люблю тебя, Лика. Пусть это… глупо, но будь оно проклято, это все, если там нет тебя. Я твой. Ты моя. И пусть мое сердце превратится в кристалл, если я когда-нибудь отрекусь от своих слов.
- Сердце… - прошептала Ликир.
- Кристалл… - едва слышно ответил он.
Два порождения магии застыли, словно слившись – искаженное яростью лицо Ликир, бешено мельтешащая маска Кристаллино, упавшего на одно колено. Один за другим, словно капли начинающегося дождя, начали падать кристаллы – и те, что кружили в воздухе, и те, из которых состояло тело голема. Марика, схватив Помощника за шкирку, спотыкаясь, бросилась прочь. По ее голове, плечам, спине забарабанили обломки л`иков. Споткнувшись, она упала. Лежа по грудь в воде, она мутным взглядом смотрела, как рассыпается Кристаллино, как гаснет бордовый взгляд Ликир, как она опускает руки – и ту, что осталась, и ту, что расколота по локоть. Слышала, как начинает где-то снова просыпаться жуткий гул, сотрясающий всю Гору. Краем сознания отмечала, как рассыпаются мелкой, искрящейся пылью остатки некогда могучих кристаллов на стенах.
Рядом раздался звонкий хлопок, и чьи-то руки рванули ее на себя.
- Мари! - задыхающийся голос Экзарада. – Успел… успел, проклятье! Уходим живее! Портал нестабилен, долго не протянет!
Над-кристалл с хрустом раскололся, падая звенящими обломками в кипящую от всплесков воду. На миг мелькнули голубые волосы Ликир, стеклянистые и дробящиеся в пыль. Марика повела головой, чтобы убедиться – голем разваливался на части, словно карточный домик, и кристаллы, создававшие его тело, волной хлынули в пенящуюся лужу.
- Уходим! – орал Экзарад. – Быстрее!
Марика вырвалась, с трудом – но вырвалась, слыша, как схлопывается окно телепорта. Плевать. Она обещала! Шатаясь, она бросилась в растущую лужу, заполняющую Пещеру Над-кристалла, все больше превращающуюся в подземное озеро, окунулась в холодную, пахнущую камнем, воду.
Две искры – ярко-оранжевая и холодно-голубая – танцевали друг вокруг друга.
Пальцы девушки дотянулись до них, сжали – прежде, чем зубы йети вонзились в ее плечо, выдирая обратно из воды. Что-то кричал Экзарад, она не слышала, и не понимала, зачем нужна эта спешка, раз портал, многократно искаженный гибнущими источниками магической энергии, уже закрылся… с трудом поднялась на ноги, опираясь на подобранный Вершитель. Упала снова, судорожно сжимая посох.
Портал еще существовал – дергающийся, пульсирующий, словно сердце, ярко-фиолетовый круг, разрывающий воздух, подернутый жилками направляющих заклятий. Очень нестабильный, но все же достаточно сильный, чтобы перенести двоих. Или троих, считая йети. Даже позволяющий рассмотреть точку переброски – залитый летним солнцем луг, за которым в мутном мельтешении угадывались стены Рондо…
- Да живее ты!! – подхлестнул крик Экзарада. – Уходим! Я тебя не дотащу, Мари, ну же!!
Оказывается, все это время он волок ее по полу, приподняв за подмышки. Она пыталась подняться – но не могла, все резервы сил, что у нее были, исчерпались. Рядом метался йети, огрызаясь то на Экза, то на портал, то на…
Марика гаснущим взглядом смотрела, как окончательно разрушился Над-кристалл, осыпавшись в воду, хороня своими отломками то, что было недавно големом. Как обрушивался потолок, большими глыбами, грациозно, словно нехотя, падая в растущее озеро, вздымая высокие горы брызг… раскалывая остатки л`иков, судорожно мерцающих умирающим голубым сиянием…
Как большой осколок кристалла, яркий и сверкающий, вытянутый, словно копье, упал сверху, вонзаясь в ее правое колено, дробя кости и связки, взметнув вверх по бедру жгучую волну боли.
Марика услышала свой надрывный крик – почти растворившийся в грохоте гибнущей каверны.
Последнее, что она запомнила, когда холод портала накрыл ее – камнепад из того, что недавно было потолком, хоронящий Пещеру Над-кристалла и тайну Кристальной Горы…
* * *
Ледяной ветер на Туманном Острове завывал, словно голодный пес, превращая падающий с неба снег в струящуюся по растущим передувам поземку. Казалось, огромные сугробы, покрывающие берега озера Кайнен, кое-где пронзенные тощими, дрожащими от ветра и холода деревцами йанххи, растут прямо на глазах. Небо и земля, одного цвета – слепяще-белого, сливались, задернутые полотнищами снегопада. Но у самого края воды сугробы заканчивались – ветер, извиваясь, сметал снег со льда, сковывающего воду озера, и уносил его прочь, в сторону едва видимых холмов, образующих предгорье Драконьей горы.
Снег хрустел под ногами, так громко, что даже заглушал ветер.
Марика опустила капюшон. Кусачие снежинки накинулись на нее, впившись в моментально онемевшие щеки, заставив сжаться веки, взлохматив волосы, тут же усеяв каштановый цвет пятнами седины. Впрочем, не везде был виноват снег.
- Ты уверена, что пойдешь одна, Мари? – спросил Экзарад, дергая поводья. Килин, на котором он восседал, музыкально взвизгнул, переступил с ноги на ногу, заставив четыре пристегнутые к седлу тяжелые сумки из кожи яка подпрыгнуть. Красивая особь – сильный, стройный, перламутровая чешуя на гладких боках, слегка изогнутые рожки на голове, породистый и очень дорогой. Зелье регенерации маны принесло вчерашнему студенту ожидаемую славу и богатство, вместе с посохом мага-лекаря и ворохом пергаментов от гильдий, зазывающих в свои ряды такой вот самородок…
- Уверена, - спокойно ответила Марика. Ветра она не чувствовала, холода тоже. Разве что боль.
Боль дробилась – ноющая угнездилась в колене, пульсирующая – в правой ладони. С коленом было понятно. Удар магического кристалла, острого и тяжелого, разнес сустав почти в клочья, а мельчайшая стеклистая пыль, бывшая некогда дарфановским горным льдом, успешно отражала все лечащие заклинания магов нозокомиума, пытавшихся исцелить травму. Мелкие, куда мельче, чем мог бы различить глаз, осколки впились в бедренную, и большую берцовую кость, в мягкую ткань менисков, в тяжи связок, блокируя и искажая любые попытки регенеративных заклинаний восстановить сустав. Извлечь их все, один за одним, ковыряя кость и надкостницу распатором – проще ампутировать ногу по колено. Хромота обеспечена пожизненно, если не будет осложнений. Если они все же обнаружатся – одной хромотой можно не отделаться… Это, угрюмо и тяжело, но – честно, смотря прямо в глаза, девушке сказал старший маг-лекарь Тинадд, когда-то курироваший ее первую практику… Видимо, ждал, что она зарыдает, забьется в истерике, это видно было и по его, слегка набыченным, плечам, и по готовому релаксирующему заклинанию, пульсирующему где-то в районе предплечья. Марика не зарыдала, не впала в прострацию, не ушла в себя… лишь спокойно поблагодарила старшего мага-лекаря за лечение и помощь, спросила разрешения поспать, закрыла глаза. Все это время она не разжимала кулак, в который сплелись пальцы ее правой руки.
Она не разжимала его уже третий месяц. И пульсация, вгоняющая в ее ладонь шипы, растекающиеся по нервам струйками огня, за эти девяносто дней стала для девушки привычной. Однажды утром, проснувшись, Марика увидела в зеркале, как косая челка, спадающая на лицо, подернута тремя белыми полосками. Долго смотрела в это зеркало. В нем отражалась совершенно незнакомая девушка – заострившиеся черты лица, высокие скулы, слегка подсвеченные болезненным румянцем, поджатые уголки рта, рождающиеся «гусиные лапки» от каймы губ, равнодушие во взгляде. Прежняя Марика бы закатила истерику, увидев седину… Эта Марика, отвернувшись, принялась неловко поправлять сбившуюся простынь на больничной постели. Одной рукой это делать очень неудобно.
Экзарад приходил каждый день. И не по одному разу. Сидел часами, рассказывал. Рассказывал все.
Марика слушала. И удивлялась, как мало теперь ее заботят эти, с его точки зрения, жизненно-важные подробности того, что началось в Рондо, когда одна наивная дурочка, оседлав лидийца, ускакала в сторону Крепости Скелетов.
Скандал в Академии. Наставник Алимар, ее отец, орущий на весь ректорат. Переполох в городе, группа Огненных Ангелов, бросившаяся на поиски пропавшей студентки. У самого края пустыни Цери был найден лидиец – худой, ободранный, с залитыми кровью впалыми боками, под седлом, к которому была приторочена сума с вещами пропавшей Марики. Ангелы тремя уже группами за месяц переворошили почти всю Цери, сцепились с племенем мутировавших саламандр, потеряв почти треть своего состава - зато удачно открыли оазис посреди пустыни, установив маркер для провешивания телепорта туда. Ликующий ректорат, награды, ожидаемая лихорадка среди гильдий, ведающих телепортами и перевозками, дерущимися за право на патент переброски.
Марика кривилась. Экз понимал, переходил на более актуальное.
Ночью, когда он, как обычно, проводил время в лаборатории, дверь распахнулась, появился маг-ректор. Заклинанием погасил все светильники и огни в тиглях, вторым – запечатал помещение, третьим – швырнул Экза на пол. Все это – за два удара сердца, простым движением головы, даже без вербальной формулы (девушка снова скривилась, Экзарад снова понял). Угрожал, говорил, что знает о сговоре, требовал подробностей. В итоге – выудил остатки зелья грубой дистилляции (квинтэссенцию Экз отдал Марике). Какое-то время молчал, словно принимая тяжелое решение.
- Хочешь спасти свою подружку?
Дождавшись ответа, быстро набросал что-то на пергаменте, лежащем на столе. Ожег студента взглядом, словно измеряя и взвешивая.
И ушел, обездвижив парня почти на два дня вспышкой, брошенной походя, локтем («Локтем, представляешь?!»). Не самые лучшие два дня, за которые в лабораторию никто не входил - не пускало заклинание Печати Майдда. Когда он уходил, швырнул на пол этот свиток. Экзарад подобрал его. Пергамент усеивали письмена, ярко-голубые, выстраивающиеся в совершенно незнакомое заклинание. Внизу, гайянским уже шрифтом, следовали указания «На третий день. За городом. Фокусировка – за двадцать шагов, не ближе! Возможен резонанс и выброс ударной волны».
Выждав три дня, как было сказано, Экзарад вышел за Южные врата, прочитал свиток. Открылся портал…
Снег повалил с новой силой, сменив мелкую крупку на большие, мокрые снежинки, облеплявшие лицо и одежду.
- Подожди тут, Экз, - попросила Марика. Неловко спрыгнула в хрустящий снег с лидийца, оперлась на Вершитель, скривившись от стрельнувшей боли в колене.
Повернулась вправо – йети, вновь покрытый густой белой шерстью, изрядно подросший на активном корме Фермы Существ за это время, вымахавший уже почти ростом с нее – коротко фыркнул и уселся прямо в сугроб. Ему уже не требовались вербальные команды, Единство, некогда слабое и халтурное, сейчас ощутимо развилось. Короткий приказ «Ждать!», отданный молча, он воспринял сразу, без непременного ворчания и протестов.
Марика повернулась к Экзараду. Внимательно вгляделась в его лицо:
- И… не ходи за мной, пожалуйста, ладно?
Наверное, он кивнул, девушка отвернулась, и зашагала к озеру раньше, не дожидаясь и не оборачиваясь.
Идти было тяжело – ноги проваливались, разъезжались, скользили, когда склон становился круче. Тяжело дыша, девушка, опираясь на боевой посох, как на обычную палку, выбралась на лед. Унты, в которые она была обута, предостерегающе скользнули по его поверхности. Марика влила в рукоять Вершителя ману – совсем немного, раскалив изогнутый металлический коготь подошвы докрасна, вонзила его в бугристый лед. Легкое шипение, с которым он вошел в застывшую воду, растворилось в вое ветра.
Марика шла по льду застывшего озера, наклоняя голову, когда порывы ледяного воздуха били в лицо.
Ветер бесновался, набрасываясь на нее и снова отскакивая, завывая, словно волк, почуявший добычу.
Марика остановилась. Опустилась на одно колено, тяжело, с трудом подгибая покалеченную ногу. Зубами стянула рукавицу с правого запястья. Повела рукой…
Поднялась, удовлетворенная результатом. Вершитель ткнулся в лед, и девушка зашагала дальше, оставляя оранжевую искру мерцать на ледяной глади.
Перед ее глазами взметнулось белое полотно поземки – и открылось озеро, гладкое и чистое, забранное в толстый лед, промерзшее почти до самого дна. Туманный Остров – потерянный в океане, с непредсказуемой погодой, связанный с Миром лишь одним порталом Побережья, вечный холод, постоянный снег, дикое и опасное место…
Хромая, Марика добралась до центра озера. Ветер валил ее с ног, но – добралась.
Выдохнув в пушистый воротник дохи, девушка остановилась. Посох взмыл вверх, ударил в лед. По бугристой поверхности озера Кайнен поползли трещины. Она ударила еще раз, углубляя отверстие. На миг помешкала, словно сомневаясь. Потом протянула руку, и разжала кулак.
Голубая искорка соскользнула с ладони, и упала в ямку, мгновенно затерявшись среди ледяного крошева.
Хромая, Марика торопливо отошла подальше, замерла, держа посох чуть отведенным в сторону. Когтистые пальцы навершия едва заметно мерцали красным, готовые в любой момент швырнуть Вспышку Света.
Лед задрожал – почти так же, как некогда дрожал пол в Пещере Над-кристалла. Трещины, идущие от центра ямки, мгновенно разрослись и углубились, паучьей сетью рванувшись во все стороны. Хруст и треск пронзили воздух, на миг даже заглушив вой ветра.
Марика сделала еще несколько шагов назад, покачнулась, но устояла.
Из ямки полыхнуло голубым – просто короткий просверк синевы, появившийся тут же пропавший. Девушка закрыла глаза – а когда снова их открыла, на месте ямки во льду появился кристалл. Размерами он уступал тому, что рассыпался в пыль под рухнувшими сводами Пещеры, но, несомненно, был точно таким же – блестящие грани, чистые и гладкие даже на вид, без единого скола, формой напоминающий дельтоид, суженный книзу и расширяющийся вверх.
Осторожно ступая, Марика приблизилась, чувствуя, как колотится сердце. Кристалл был пустотелым – но не пустым. Из его стеклянной глубины на нее смотрели глаза ярко-голубого цвета. Даже не девушка, совсем девочка, замерла, сжавшись, неловко подогнув под себя голые ножки и крестив на груди ручки.
- Здравствуй… - прошептала Марика. – Здравствуй, Ликир.
Девочка неловко, словно стесняясь, улыбнулась.
- Ты… очень красивая..
Улыбка стала шире, Ликир слегка встряхнула головой, пухлые по-детски щечки забавно округлились. Невольно Марика улыбнулась в ответ.
Задержала взгляд на ножках девочки – вполне нормальных, человеческих ножках, с крохотными пальчиками. Это значит, что через какое-то время, когда кризалис отслужит свое, он просто распадется на части. И девочка сможет ходить – сама, делая шаг за шагом, куда и когда угодно, и ни одна дарфановская тварь не сможет ей помешать, не заставит ее вечно жить прикованной к кристаллу, как к якорю.
Сзади ее обдало волной воздуха, взлохматившей волосы, швырнув их на лицо. Перестав улыбаться, девушка убрала их назад. Не повернулась. Она и так знала, кто это.
- Трудно признать, - раздался знакомый голос, - но ты все же оказалась молодцом. Даже в большей степени, чем я мог предположить. Сделала все, что собирался сделать я, без понуканий и принуждения, избавив меня от ненужных усилий. Кто бы мог подумать - сама догадалась, что кристаллы Дарфана боятся воды, сама сообразила, как забрать самую суть нашего… экспоната, целых три месяца держала ее при себе, никому об этом не говоря, принесла сюда, в место, где ее никто не сможет отыскать… Кто тебе подсказал это, Марика? Или все же сама?
Девушка медленно повернулась. Посмотрела на стоящего.
- Вы же всегда гордились моей успеваемостью, Наставник Калинор. Почему удивляетесь сейчас?
Он почти не изменился за это время – все та же низенькая сутулящаяся фигура, с коротко остриженной лобастой головой, прорезанной глубокими морщинами. Тяжелый плащ из черной кожи, поблескивающий металлическими нитями, явно не декоративного характера, нелепые, совершенно не подходящие к боевой одежде, квадратные роговые очки, грустное выражение лица.
- Удивляюсь, потому что ты способна удивлять. В тебе есть талант и большие способности, которые, думаю, смогут компенсировать даже твою сорванную магическую эволюцию. Хотя…
Калинор вздохнул, потер ладонью о ладонь.
- Мне грустно, даже не представляешь как, говорить тебе это. Впрочем, ты и сама должна понимать, что я не могу позволить тебе уйти отсюда. Слишком уж ты много знаешь.
Марика молчала, не сводя с Наставника взгляда.
- Да, - кивнул он, прочитав в нем вопрос. – Это была моя идея. С самого начала. Думаю, после всего того, что ты пережила, после всего, что ты для меня лично сделала – имеешь право на правду. Да будет так. Я знал, на что способны кристаллы Дарфана, поэтому не мог упустить шанс воплотить все это наяву. Таргиил меня поддержал, но – по своим причинам. Ты знала, что у него была дочь? Нет? Что же, он был не из болтливых, верно. Девочка умирала от болезни крови, все старания наших лекарей в нозокомиуме были напрасны. Я аккуратно подкинул ему мысль о том, что ритуал Муард-Хан`Аала, проведенный с учетом ряда факторов и биологическими компонентами, возможно, позволит воплотить личность человека в артефакте, ускорив его рост и сделав его живым. Он тогда мне ничего не ответил, но я-то видел, как загорелись его глаза.
- А Гарольд?
Учитель засмеялся, потом закашлялся, прикрыв рот рукой – старческим, трескучем кашлем пожилого человека.
- Ну что ты! Этот дуралей влюбился совершенно без моей помощи, сам, по зову своей недалекой души. Влюбиться в кристалл – это же надо! Я знал об этом, да, но даже не предполагал, что у него хватит ума и сил, чтобы извлечь… артефакт из Над-кристалла.
- Ее зовут Ликир! – резко сказала Марика.
Калинор скривился:
- Не начинай и ты, ради всего святого! Мне хватило возни с двумя полоумными, чуть не испортившими все дело своими этими чувствами – один отцовским, второй амурным! Когда я увидел, что ее нет в Пещере, а Над-кристалл расколот, я едва не размозжил Таргиилу голову… размозжил бы, не будь он ошарашенным увиденным не менее, чем я. Мы почти год искали Гарольда, сканировали Кристальную гору по секторам, пытаясь уловить эхо магического резонанса. Даже предполагали, что он сумел уничтожить наше творение, с него станется.
Марика покосилась на кристалл. Девочка с любопытством смотрела на стоящих, распахнув васильковые глазки. Снежинки соскальзывали с граней ее кризалиса.
- Потом я уже узнал, что наш общий друг сумел сохранить ее и даже вернуть обратно в Пещеру. К сожалению, он забыл мне об этом сообщить, а вдобавок – снова привел в готовность Кристаллино, изменив Слово-деактиватор. А потом – спятил, превратившись в человекообразное с мозгами овоща.
- Благодарите за это Таргиила.
- Яса? Нет уж, благодарность не по адресу, - Наставник засмеялся, но сразу оборвал смех. – Ритуал прервал я. Жаль, пришел слишком поздно, торопился как мог, поверь слову, но телепорт выдыхался, активировать его получилось далеко не с первой попытки. Когда я вошел в Пещеру, первое, что я увидел – нашего Гарольда, увлеченно разливающего свою кровь по чашам. Что мне оставалось делать? Отговаривать его? Неблагодарное дело, а еще, как ты, думаю, знаешь, наш влюбленный обещался меня убить, если я еще раз появлюсь на Кристальной Горе. Я был вынужден уничтожить предметную составляющую ритуала… кажется, ты в курсе, чем все это закончилось.
- В курсе.
Переступив с ноги на ногу, маг огорченно поцокал языком.
- Я просто опоздал, девочка. Тут нет моей вины. И, поверь, я сполна был наказан за это. То, что спятил наш Волк, не так страшно… а вот то, что безумие затронуло и ее, - выпроставшись из рукава плаща, рука ткнула пальцем в маленькую Ликир, - вот это был удар по всем моим планам. Как, ну как я мог теперь подчинить себе артефакт, если он неподконтролен даже собственному рассудку?
Передернувшись в очередной раз от слова «артефакт», девушка осторожно сделала шаг назад.
- Все, что мне оставалось – быстренько унести ноги, пока не рассыпался телепорт. Даже новый провесить – не хватило времени, ожил Кристаллино, едва не перерубил меня пополам. Я еще два дня провел на Горе, ворошил вещи Гарольда, читал его дневник, разыскивая Слово-деактиватор – с известным тебе результатом. Ушел ни с чем, понимая, что все наши усилия были лишь пустой тратой времени.
- А как же маг-ректор? Вы рассказали ему обо всем?
- Зачем? – искренне удивился Наставник. – Он сыграл свою роль, дальнейшее его участие было бы обременительным. Боюсь, у него на дитя кристаллов были свои планы, и вряд ли они были созвучны моим. Таргиил мог все испортить, поэтому все это время он был в неведении того, что Пещера уже не пуста.
Еще один маленький, короткий шажок назад.
- Надежды у меня почти не осталось – Кристаллино не обойти, а подчинить себе безумное дитя кристаллов, убивающее все, что появлялось у него в поле зрения – нереально. Все, что мне оставалось, ждать, пока ситуация сама себя не исправит. Увы, дальше все было только хуже – девочка становилась сильнее, за ее счет росли и набирали мощь кристаллы Дарфана, каверна стала им тесна, они проросли сквозь толщу Горы. Это, как ты помнишь, было обнаружено, и горнорудные компании начали разработку в Пещере. К счастью, фауна и голем помещали им добраться до нашего создания.
- Значит, - тихо, отведя взгляд, произнесла Марика, - вы виновны за смерть всех, кто погиб тогда в шахте? И тех, кто погиб в поселках?
- Выходит, так, - легко согласился Калинор. – Не буду распинаться о том, что прогресс в любой науке, в том числе – и в магии, требует жертв, и очень часто – человеческих. Они, если подумать, виноваты сами. Никто не заставлял их лезть в каверну, верно? Лично я их смерти не желал.
- Однако не сильно по ним убивались, Наставник.
- Ты права – не сильно. Жаль, конечно, что столько жизней было бесцельно погублено… но что мне оставалось делать, девочка? Идти в Пещеру напролом? Голем бы от меня места мокрого не оставил бы. Даже одолей я его, что крайне сомнительно, я бы точно не смог бы справиться с ней.
Маг снова махнул рукой в сторону кризалиса.
- Ее сила была не то, что огромна – она была безгранична. Гарольд смог использовать ее, чтобы разрушить Над-кристалл только потому, что она в тот момент была ему содружественна… повезло же, болвану. А теперь она стала враждебна.
- И вы решили послать туда меня.
- Я? – поднял брови Калинор. – Послать тебя?
Усмешка на миг приподняла губы Марики.
- Вы, кто же еще! Три месяца на больничной койке – вполне достаточный срок, чтобы все трезво обдумать. Те обрывки бумаги с заметками, в которых я прочитала о живых кристаллах… я ведь не случайно на них наткнулась, Наставник? Дневник был у вас, ни одна живая душа про него не знала, так как страницы из него могли попасть в библиотеку?
На миг воцарилось молчание. Тут же, словно только этого и дожидаясь, стих ветер, и снежинки снова начали свое грациозное падение с серого от туч неба.
- Твою бы сообразительность да нашему Гарольду, - произнес, наконец, маг. – Цены бы ему тогда не было. Что еще ты поняла?
- Ту атаку тварей тоже вызвали вы?
- Разумеется, - кивнул Калинор. – Ты сбежала, нашла Гарольда, вынудила его вспомнить если не все, то многое, броситься в Пещеру, вернуться хоть и израненным, но – живым. Это могло означать только одно – Слово-деактиватор существует, иначе Кристаллино изрубил бы этого дурачка в капусту. Но я уже тогда подозревал, что, даже вернув ему разум, выудить из него это Слово будет крайне проблемно… а мимо голема надо как-то пройти. Значит – нужна ударная группа. И кандидата, лучше, чем Ястреб, такого, кто не растреплет о тайне Пещеры, я не видел. После того, как ты нашла Волка, я приглядывал за тобой. Выбрав момент, рассказал Таргиилу, что его студентка не погибла у Крепости Скелетов, не разодрана саламандрами в Цери, не сожрана глиняными жабами у Лысых Холмов – а вместе с нашим полоумным бывшим другом затеяла опасную авантюру. Он мне поверил. И понесся к вам. Рассказал ему не все, лишь часть правды. Упомянув, что сам собираюсь в Пещеру – уничтожить порождение магии кристаллов и спасти тебя. Этого хватило.
- На что вы рассчитывали?
- На то, что в итоге и получил, - хмыкнул Наставник. – Таргиил, разумеется, имел свое видение, как разрешить нашу проблему. Со мной он поделиться планами не удосужился, но они были понятны уже тогда, а в Пещере я лишь имел счастье убедиться в своей правоте. Видоизмененное заклинание Приручения, алмазная карта для запечатывания души… а ведь гравировка объекта на этой карте стоит сумасшедших денег, алмаз – это тебе не глина. Он хотел приручить дитя кристаллов, как ты приручила своего йети… кстати, где он?
- Далеко, - спокойно произнесла Марика.
- Возможно. Хотя это не имеет никакого значения. Как бы то ни было, от Ястреба надо было избавляться, что я и сделал. Изобразил собственную смерть, истощил его запасы маны в схватке с пещерными гадами, оставишь лишь дистиллят, который успел изготовить твой дружок Экзарад. Качество этого варева не могло соперничать с тем, что он дал тебе – у тебя, если я не ошибаюсь, был качественный, многократно фильтрованный ректификат. Яс, однако, оказался крепче, чем я думал – ухитрился, хоть и ненадолго, свалить Кристаллино, но вот на нашей подопечной сдулся, как проткнутый рыбий пузырь. За что я ему и благодарен. Изящно и красиво, не находишь? После я получил несказанное удовольствие, наблюдая за его попытками приручить свою… хм, дочь, и за его бесславной гибелью. Очень удивился, что голем слушается твоих команд. А когда Пещера начала разваливаться, каюсь, едва успел уйти – хорошо, что заклинание телепортации привел в готовность заранее. Кстати, ты не объяснишь мне, куда это ты все время пятишься?
В спину девушки уперлась острая грань.
- Решила заслонить собой эту девочку? – без усмешки, даже грустно, спросил маг, не двигаясь с места. – А я тебе только-только комплиментов наговорил… вот чего я никогда не одобрял, так это позерства.
Марика промолчала, коснувшись за спиной ладонью кризалиса. Он слегка вздрогнул.
Кажется, Калинор это почувствовал.
- Ладно, - произнес он, разводя руки. – Ты имела право на правду, ты ее услышала. Еще раз спасибо тебе, что принесла сюда эту… Ликир. Пора заканчивать.
Его ладони засветились ярким светом формирующегося атакующего заклятья.
- Я принесла сюда не только ее, Наставник.
Лед за его спиной раскололся, брызнув крупными осколками в воздух.
- Что за..?! – маг рывком обернулся.
Осколки закружились в воздухе. Замерли, потом сомкнулись, превратившись в фигуру огромного волка.
- Как ты все ухитряешься испортить, Марика? – услышала она голос своего учителя. – Йети без карты приручить, дружка своего подставить, планы Высшего Мага коатлю под хвост пустить…
Две последовательные, одна следом за другой, вспышки, полыхнувшие сильным жаром, испарившие все снежинки, что висели в воздухе над озером. Волк-фенрис, здоровый, размером с ломового битюга, на миг приник к самому льду, распластавшись на нем, потом отпрыгнул в сторону, пропуская обе. Рывком поджал задние лапы – и прыгнул, быстрым, почти невидимым глазу, движением, сбивая мага с ног. Кажется, Калинор еще успел выбросить какое-то заклинание – прежде, чем длинные клыки из острого льда вонзились ему в грудь.
Раздался громкий, мерзкий хруст. Девушка отвернулась.
Снова завыл ветер. В его вой вплелся другой – волчий.
Личико Ликир на миг исказилось гримаской плача. Марика погладила кристалл, так, где находилась голова девочки. Сделав над собой усилие, повернулась.
Волк сидел, словно изваяние, задрав голову, состоящую из перезванивающихся, мельтешащих друг вокруг друга, кристалликов льда. Сквозь них, там, где должна находиться холка, угадывалось яркое, сильное оранжевое сияние.
Марика с трудом подошла к лежащему в луже крови магу. Разодранная ударом лап грудь, сплошное кровавое месиво среди торчащих ребер, свисающий кожный лоскут с головы, откинувший скальп на испачканный багровым снег, разбитые очки, чудом зацепившиеся одной дужкой за разорванное ухо, искаженное болью морщинистое лицо…
Долго смотрела, чувствуя, как порывы ветра жгут кожу на щеках – там, где скользнули из глаз две струйки.
- Простите меня, Наставник Калинор… Мне очень жаль, что все вышло так…
Горло мага задергалось, словно он силился что-то сказать. И замерло.
Марика медленно провела рукавом дохи по лицу, вытирая бегущие слезы.
Подняла голову, посмотрела на волка.
- Я все сделала, как ты хотел, Гарольд. Она здесь, и в безопасности. Л`ики никогда не смогут найти сюда дорогу.
Огромный зверь вскочил, встряхнулся, заурчал. В этом урчании девушка услышала одобрение.
- Береги ее. И себя тоже - береги.
Вновь урчание, волк сорвался с места, и в два прыжка оказался возле кристалла. Снова сел, поскреб лапой лед. Потерся мордой о грани. Кусок льда с его носа сорвался, и шлепнулся наземь. Безносый волк покрутил головой, заставляя новый осколок занять место утраченного.
Девочка-из-кристалла звонко засмеялась.
Они вместе. Теперь – навсегда. Никто больше не сможет их разлучить.
И никто их не потревожит.
Никто – включая ее.
Стараясь не смотреть на мертвое тело, замершее на льду, она зашагала прочь, упираясь посохом в лед. Скоро будет сильный снегопад, он похоронит то, во что превратился Наставник. И ледяной волк-фенрис не даст местным хищникам растерзать его тело. Будет защищать его так же, как защищал свою любовь.
Марика остановилась, чувствуя, как сумасшедше колотится ее сердце. Обернулась.
Сквозь все усиливающийся снегопад она разглядела огромного волка и маленькую фигурку девочки-из-кристалла
Гарольд, сидел, провожая ее взглядом, слегка склонив ушастую звериную голову набок.
Ликир подняла ручку, положив ладошку на грань своего кризалиса.
- Прощайте… - едва слышно прошептала девушка.
Кусая губы, чтобы не заплакать, тоже подняла руку, махнув ей в холодном воздухе.
В тот же миг кристалл ожил – мягкой голубой пульсацией неяркого света.
Больше Марика не оборачивалась. Шаг за шагом она удалялась прочь, направляясь к обрывистому, густо засыпанному снегом, берегу, разыскивая глазами тропку, по которой спускалась. Пройти – всего ничего, разве что больное колено осложнит подъем. Она доберется до оставленного и нервничающего друга, вместе они сядут верхом, вместе тронутся прочь, к далекому порталу, сквозь который видны скалы Побережья и пенные гребни морских валов. Даже слышны крики чаек, гнездящихся в утесах. Пройдя сквозь кольцо фиолетового огня, двумя слаженными, заранее отрепетированными ударами заклятий Паралича обезвредят стражей. Разложат огневики, которыми полны все четыре сумы, притороченные к седлу килина Экзарада, под керамической рамкой, покрытой вырезанными рунами, удерживающими портал в стабильном состоянии. Кто-то, вероятно, это будет Марика, швырнет Стрелу Света, воспламенив их – и портал разлетится в пыль. Кто-то, скорее всего, это будет Экз, скажет что-то донельзя банальное и занудное, напомнив о риске, ответственности и здравом смысле.
Пусть так. Зато больше никогда человеческая нога не ступит на Туманный Остров.
Так будет правильно.
Или нет?
На миг девушка помедлила, остановилась. Прислушалась к чему-то, потом кивнула головой.
Правильно.
Даже сейчас, покидая это место навсегда, она чувствовала, как где-то там, сзади, среди льда и снега, раскрываясь и радуясь этому новому Миру, бьется живое сердце.
Сердце кристалла.
16.11.2016