В нашей судоходной компании была такая практика. В рейс помимо постоянных членов экипажа уходили различные прикомандированные. Это были то научные работники, которые собирали какие-то данные для своих исследований, то ремонтники, которые в рейсе должны были помочь штатным механикам и мотористам устранить какую-либо поломку, то кто-то ещё. Например, когда было очевидно, что в рейсе предстоит выполнить большой объём работ и требуется усиление машинной команды – на судно направлялась пара человек из БТОФ (Базы технического обслуживания флота). Понятно, что все эти прикомандированные не так хорошо ориентировались в морских делах, как постоянные члены экипажа, а многие выходили в море вообще впервые. Поэтому, иногда находились желающие их разыграть. Делалось это не из злобы, а, скорее от скуки, чтобы как-то скрасить унылое единообразие дней.
В тот раз в рейс отправился сотрудник одного крупного НИИ, который занимался исследованиями в области дальней радиосвязи. Это был его первый в жизни выход в море. Внешность у него была соответствующая его роду занятий – его легко можно было бы снимать в каком-нибудь художественном фильме в роли учёного. Мудрый взгляд, красивые очки, аккуратная бородка. Не помню уже его имя, но с самого первого дня его начали звать Наука. Поскольку эта кличка была скорее уважительная, чем фамильярная – он и не возражал.
Известно, что все моряки ежегодно проходят медицинскую комиссию. С годами у многих появляются разные болячки, но всеми правдами и неправдами они доказывают медикам, что ещё в полном порядке и годик уж точно протянут. Через год история повторяется. У Второго механика на судне были проблемы с желудком. То ли гастрит, то ли язва, то ли что-то ещё. Сам он на эту тему не очень любил распространяться, но все знали, что время от времени у него случается небольшое обострение и в это время он сам садится на строгую диету, после которой организм довольно быстро приходит в норму. Повар хорошо знал эту его особенность и старался по возможности в такие дни идти ему навстречу. Так получилось, что на второй день после отправления в очередной рейс из родного порта у 2-го механика случились очередные проблемы с пищеварением.
На обед тогда подали очень вкусную и наваристую солянку (шефу она особенно удавалась). При этом, механику принесли куриный бульон, абсолютно прозрачный и абсолютно пустой, в том смысле, что в нем не было ни мяса, ни риса, ни чего бы то ни было ещё. К тарелке бульона прилагался лишь маленький ржаной сухарик. Второе ему не принесли вовсе. Когда похожая картина повторилась и на ужин, Наука тихонько спросил нас, сидящих рядом, почему Михалыч (так звали 2-го механика) ничего не есть? Тогда мы с 3-м помощником, не сговариваясь на ходу придумали и поведали ему такую историю.
- Понимаете, у него трое детей, при этом ещё надо выплачивать деньги за купленную недавно квартиру, поэтому, он для экономии решил воспользоваться возможностью отказа от питания. Конечно, шеф входит в положение и иногда даёт ему то сухарики, то остатки бульона. Плюс он берёт в артелке за свой счёт какие-то сухофрукты, печенье итд. Так и перебивается.
- А разве так можно?
- В принципе это в компании не приветствуется, но, если капитан подпишет рапорт, где грамотно будет указано почему необходим этот режим экономии (большие алименты, необходимость выплатить деньги за кооператив итд), то подаётся радиограмма в бухгалтерию и начальство, как правило, «входит в положение».
- И что?
- Как что? Человека снимают с довольствия. Соответственно, валюта, выделяемая на питания одного члена экипажа, не учитывается при заказе продуктов в очередном порту захода и одновременно приплюсовывается к суточным валютным выплатам, положенным данному члену экипажа по штату.
После этих слов на некоторое время Наука как бы ушёл в себя. Наверное, начал в уме прибавлять к своим суточным те деньги, которые положены в день на питание, а потом полученную сумму умножать на количество суток, которые предположительно мы должны были провести в рейсе. Отужинав, мы с Третьим помощником пожелали Науке хорошего вечера и пошли каждый по своим делам.
Через минут сорок из каюты капитана (моя располагалась как раз по соседству) послышались какие-то громкие голоса, если не сказать крики. Как потом выяснилось, после ужина, Наука написал рапорт о том, что в связи с тяжёлым материальным положением и необходимостью починки крыши в тёщином доме, он просит снять его с судового довольствия, учитывая это при начислении суточных. Эту бумагу он и потащил на подпись. Капитан был не очень склонный к юмору человек. Кроме того, для него всегда было сложно понять, что же именно сказано в каких-либо официальных бумагах (Приказах, Распоряжениях, Постановлениях итд, принимаемых по радио из пароходства). Он всегда по долгу их перечитывал и в некоторых случаях просил Старпома объяснить нормальным человеческим языком, что всё это значит и, что именно следует делать? Думаю, что рапорт Науки он читал раза три, пытаясь вникнуть в суть, пока наконец не понял, чего от него хотят.
Выйдя из каюты, в коридоре я увидел такую картину - в дверном проёме своей каюты стоял капитан. В руках у него была какая-то бумага (как я понял – это был рапорт Науки). Он кричал что-то вроде: «Вы что ненормальный?! Ехали бы лучше крышу своей тёщи чинить, а не в море отправлялись!» Наука стоял напротив весь бледный и какой-то растерянный. Было видно, что он хочет поскорее уйти и закончить всю эту историю, но капитан никак не мог остановить свой монолог. Наука же, будучи человеком интеллигентным, не мог повернутся спиной к тому, кто с ним разговаривал и терпеливо ждал, когда можно будет ретироваться. Я, сделав вид, что тороплюсь по своим делам, быстро прошёл мимо них и поднялся на мостик, где как раз находился Третий помощник. Там я ему поведал о случившемся. Мы даже немного растерялись, так как при всей неопытности Науки в морских делах, мы не ожидали, что он среагирует так быстро. Третий лишь поблагодарил судьбу, что при такой доверчивости Науки мы должны быть рады, что хотя бы посоветовали ему сначала подать рапорт и ждать решения капитана, а не наоборот – ничего не есть весь рейс, а потом уже заявить об этом факте в рапорте, требуя компенсацию.
Впрочем, история закончилась в принципе нормально. Наука, будучи человеком интеллигентным, простил нам этот розыгрыш. Однако ко всему, что мы с 3-м помощником говорили потом в течение всего рейса, он относился с большим подозрением.