ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
ОЖЕРЕЛЬЕ ДЛЯ КОРОЛЕВЫ
Москва, Россия. 17 мая, 2008 год
-----------------------------------
Янина Станиславовна любила миндальное печенье и заварные пирожные из кондитерской «Волконский». Там, в очереди за сладостями, мы и познакомились. Дочь потомственного офицера, вдова генерала жила по соседству, близ Патриарших прудов. В этой немолодой женщине было что-то царственное: прямая осанка, степенная речь и манера высоко держать подбородок. В то же время, некая чудаковатость придавала ей притягательную простоту, которой обладают по-настоящему счастливые люди. Иссиня-черные волосы всегда были тщательно уложены тяжёлым узлом и подхвачены шелковой лентой. Крупные и эффектные украшения, добавляли даме шик. В молодости она определенно была из разряда тех
женщин, которым достаточно один раз пройти по улице, чтобы остаться в памяти мужчины навсегда.
Субботним вечером, 17 мая 2008 года я вёл концерт в концертном зале имени П. И. Чайковского. Громкое «браво» из первого ряда, адресованное ведущему, сразу выдало присутствие в зрительном зале Янины Станиславовны. После концерта я предложил соседке проводить её. Несмотря на то, что зал находился не так уж и далеко от дома, оставлять пожилую даму одну поздним вечером на улице было негоже. Тем более, что сверкающее ожерелье, украшавшее шею женщины, очень
уж привлекало внимание прохожих.
Шли мы неторопливо, наслаждаясь теплым московским вечером. По дороге Янина
рассказывала о своем детстве, проведенном в Крыму, о поселке Краснокаменка, что в километре от пионерского лагеря «Артек», куда в середине пятидесятых командировали её отца.
Миновав любимую пекарню, мы свернули на Малую Бронную, с которой вышли в Ермолаевский переулок. Подойдя к дому № 5, знакомая неожиданно предложила:
— А знаете что, Дима, пойдёмте-ка пить чай с тортом?
— Из «Волконского»? — задал я не совсем бонтонный вопрос.
— Другого не держим! — улыбнулась Янина.
От сладкого я никогда не отказывался, ибо верил, что Бог дал ангелам крылья, а людям — пирожные! К тому же, супруга с сыном уехали на выходные на дачу, так что дома меня никто не ждал.
Пока я рассматривал старинные картины в генеральской гостиной, хозяйка успела переодеться в домашнее платье, но украшения снимать не стала. За пару секунд был разрезан фруктовый торт и разлит в чашки чай:
— Вы спрашивали, сколько мне было лет, когда наша семья переехала в Крым? Чтобы не соврать… Тринадцать! Ох, я была не девочкой, а сорванцом в юбке…
Фонте, регион Шампань, Франция.
---------------------------------
1763 год — Бар-сюрОб, регион Шампань, Франция. 1780 год
--------------------------------------------------------
— Мадам, будьте милосердны, не дайте умереть голодной смертью шестилетней сиротке из королевского рода Валуа! — на улицах Фонте попрошаек, выдающих себя за потомков знатных фамилий было пруд пруди, собственно, как и во всех
провинциальных городках Франции.
— Дитя моё, держи пару су, только избавь меня от вранья, — ответила сердобольная маркиза Буленвилье.
— Что Вы, мадам, я никогда не лгу! — улыбнулась малышка ангельской улыбкой.
Жанна де Валуа родилась 22 июля 1756 года в очень бедной семье, которая, увы, не отличалась высоконравственными принципами. Так что поговорка «Мы бедные, потому что честные» в ее случае была совершенно неуместной. Отец девочки — Жак де Валуа, барон де Сен-Реми действительно был прямым потомком сына короля Генриха II. Правда, сына незаконнорожденного, от связи монарха с фавориткой Николь
де Савиньи. Неизвестно от кого передалась Жаку страсть к бутылке, но «залить за воротник» он любил изрядно.
Жил Валуа за счет своей жены — женщины распутной, зарабатывающей на жизнь, мягко говоря, «позорным ремеслом». Да и дети не брезговали мелкими кражами и попрошайничеством.
— Детка, это чудовищно! — растрогалась маркиза, услышав историю маленькой нищенки. — Потомки благородного рода не имеют права опускаться до уровня черни! Садись в карету, милая, я позабочусь о тебе и твоих близких.
Благодаря хлопотам маркизы Буленвилье, положение несчастной семьи поправилось: родители получили поддержку от местной церкви, брат Жанны поступил в школу офицеров, а девочек определили в пансион. Маркиза настолько привязалась к Жанне, что часто забирала любимицу в свой замок.
Так продолжалось семь лет, пока мадам Буленвилье не почуяла неладное:
— Ты жалкий потаскун и грязный сладо… сладосра… сладостра… сладострастец! — захлебываясь слезами, стонала благородная дама.
— Да, я же… Да, ты же… Да, мы же… — пытался оправдаться супруг, чей грех заключался лишь в чувственных взглядах, брошенных в сторону юной кокетки.
— Как ты мог, она же еще ребенок! Ненавижу! — в маркиза полетела старинная китайская ваза.
Успокоившись на следующий день, мадам де Буленвилье простила мужа, но так как «осадок всё-же остался», решила отправить свою воспитанницу от греха подальше в монастырь. А за одно, и её младшую сестру.
Жизнь монахини пришлась Жанне не по вкусу. Она твердо решила сбежать из монастыря. Когда девушке исполнилось 22 года, она покинула обитель, лихо перебравшись через стену в монастырском парке. Без гроша в кармане Валуа добралась до городка Бар-сюр-Об. Там на молодую особу обратил внимание
жандармский офицер Николас де Ламотт, имевший в родных краях репутацию повесы и проходимца:
— Держу пари мадемуазель, что вы не встретите в этом городе более галантного кавалера, чем я! — прошептал нахал в соблазнительное ушко девушки.
— Что Вам нужно, месье? — Жанна не ожидала такой бесцеремонности.
— Один Ваш поцелуй, красотка. А лучше — два!
— За кого Вы меня принимаете?
— За свою будущую супругу, которая и в горе, и в радости… Как там говориться? Вообщем, пока смерть не разлучит нас...
Лёгкая интрижка вскоре переросла в бурный роман. Но, жениться на Жанне офицер не спешил. Пара обвенчалась только в июне 1780 года, когда девушка была на девятом месяце беременности. Через пару недель после скромной свадьбы у супругов родились близнецы. Малыши были слабыми и прожили всего неделю.
Жанна не долго лила слёзы. Вскоре чета решила перебраться в столицу. Ведь, как говорил классик: «Кто не жил в Париже, тот не жил никогда!» А когда ты беден, у тебя есть, по крайней мере, одно утешение — тебе есть, о чем мечтать...
Москва, Россия. 17 мая, 2008 год
----------------------------------
— Училась я не ахти как, — хозяйка подложила в мою тарелку второй кусок торта. — Но обожала историю. Особенно, когда дело доходило до королев и принцесс, я зачитывала учебник до дыр. Хорошие книги в то время были в дефиците, но в библиотеке при войсковой части у отца был блат. Вы же понимаете, что только тесные связи распахивают двери возможностей. Так вот, когда в тринадцать лет я прочитала «Трех мушкетеров», возомнила себя Миледи.
Янина Станиславовна встала в эффектную позу, и в ту же минуту комнату наполнил её низкий бархатный вокал:
— Но что с женой? Помилуй бог!
Конь рухнул сгоряча.
И граф, чтоб облегчить ей вдох,
Рвет ткань с ее плеча.
И платье с плеч ползет само,
А на плече горит клеймо.
Есть в графском парке черный пруд.
Там лилии цветут, цветут...
Роскошное ожерелье Янины сверкало, словно похищенные подвески королевы. Я искренне осыпал даму комплиментами, после чего на столе появились «корзиночки» со смородиной и знаменитое миндальное печенье.
— Но больше всего я любила страшную историю о «Белой леди», которую вожатые «Артека» в начале каждой смены рассказывали «свеженьким» пионерам. Я знала её наизусть! Дети местных татар, сделав лаз в заборе, бегали в лагерь за конфетами, я же — послушать о призраке, разгуливающем по укромным аллеям «Республики детства». Представляете, Дима, ночью все рассаживались вокруг полыхающего костра и под треск мерцающих огненных языков, заслушивались ужастиками об эфемерной бабке. Мелкие школяры дрожали от страха, старшеклассники хихикали, но искренне верили в присутствие беззубой старухи, которая по ночам выходила из могилы и пугала нарушителей, неугомонившихся после отбоя.
Артистическая натура Янины Станиславовны не позволила ей банально пересказать историю. Она решила разыграть её в лицах. Свет в комнате был погашен. В тот же миг на столе появился огромный бронзовый канделябр с горящими свечами.
По всей вероятности, он должен был изображать пионерский костер. Разумеется, о «корзиночках» со смородиной я моментально забыл. Но когда во мраке дама подсветила свое лицо фонариком, тут уж мне, действительно, стало не по себе.
— Из какого ты отряда, отрок?
— Из десятого, — почему-то ответил я.
— Будь готов! — закричала Янина.
— Всегда готов! — моя правая рука по старой памяти взметнулась вверх, отдав пламенный пионерский салют.
Когда шоу «Приведение в Артеке» было окончено, хозяйка задула свечи и продолжила рассказ:
— Загадочная пожилая леди действительно жила в тех краях в 1724 году в крошечном домике, одиноко стоявшем на холме. Крымские старики рассказывали, услышанную от прадедов легенду о «милой старушке», которая подчинила себе местных
контрабандистов. Хотя, легенды всегда берут верх над историей, но аборигены были уверены, что через руки этой мадам проходили огромные богатства. В ее жилище по ночам всегда горел свет, туда заходили маргинальные личности, но не всегда выходили обратно. Оттого эту хижину прозвали «Чертовым домиком». Она до сих пор стоит в центре лагеря «Морской».
— Даже у призраков есть прошлое... — философски подумал я.
— Бабулю часто видели верхом на чёрном коне, в мужском камзоле из серого сукна и шароварах. Ее седую голову украшал черный бархатный берет с перьями. Из-за пояса торчали два грозных пистолета, с которыми она не расставалась никогда.
Часы пробили полночь.
— Что-то, Дима, Вы приуныли, — уязвлено произнесла Янина Станиславовна. — А ведь у нас остался еще нетронутым виноград…
Париж, Франция. 1780-1784 годы
--------------------------------
В Париже Жанна быстро освоила изящные аристократические манеры, обучилась правилам этикета. Вот только наука скромности ей никак не давалась. К тому же она была ужасной лгуньей. Да и Николос не отличался добропорядочностью. Офицер ни с того ни с сего объявил себя графом, а его супруга стала всем представляться, как графиня де Ламотт-Валуа.
Присвоив громкий титул, было бы неразумным не заявить о себе в высшем свете. Тем более, что материальное положение молодых супругов оставляло желать лучшего. Не откладывая в долгий ящик задуманного, новоиспеченная «графиня» стала появляться в Версале, но пока лишь как просительница, добиваясь приема у министров и влиятельных вельмож. Авантюристка уверяла, что обширные поместья ее предков незаконно перешли в руки дельцов-мошенников и молила восстановить справедливость. Доказательств у неё, разумеется, никаких не было. Но разве порядочному человеку пристало лгать? Тем более, графине из рода Валуа? Однажды она даже эффектно упала «в обморок» у ног самой королевы. И тогда при дворе
зашептались:
— Вы слышали? Графиня де Ламотт-Валуа чуть не умерла
от голода в королевском дворце!
— Scandale! Неужели, королева оставит малышку без внимания?
— Говорят, государственный министр уже распорядился облагодетельствовать несчастную.
— Charmante! Граф Морепа такой душка!
Жанна добилась своего — о ней заговорили в высшем свете! А слава — открывает любые двери. Вскоре супруги обзавелись особняком на улице Нёв-Сен-Жиль и зажили на широкую ногу. В их дом зачастили знатные господа, жадно ловившие
каждое слово хозяйки о тайнах Версаля, в которые она была посвящена и делилась ими «под большим секретом». Жанна то и дело рассказывала о закадычной дружбе с Марией-Антуанеттой. Эта легенда настолько укоренилась в обществе, что
версальские кумушки начали сплетничать об амурной связи между очаровательной графиней и королевой, неудовлетворенной в браке.
Но, как говорится: «Аппетит приходит во время еды». Мадам Валуа, считала, что она рождена не для мелких афер и плутней. Ее призвание — великие авантюры! Большому кораблю, так сказать, большое плавание! Очень скоро Жанна познакомилась с Его Высокопреосвященством, кардиналом Луи Рене Эдуардом принцем де Роганом-Гемене, человеком благородным, богатым, честолюбивым, хотя не очень умным.
Разумеется, все имеют право на глупость, но Его Высокопреосвященство, порой, этим правом злоупотреблял. Так что он вполне подходил на роль той «дойной коровы», которую так долго искала девушка!
У кардинала было всё, кроме одного — он мечтал занять должность первого министра Франции. Однако королева, без одобрения которой Людовик XVI неохотно принимал решения, не питала к Рогану симпатии. Эту неприязнь к Его Высокопреосвященству внушила Антуанетте её мать — австрийская императрица Мария-Терезия. В бытность свою послом Франции в Вене, Роган вёл чересчур роскошную жизнь. Несмотря
на свой сан, кардинал любил изысканный стол и веселое общество, особенно женское, чем и вызвал гнев набожной католички Марии-Терезии.
— Meine Liebe, — писала австрийская королева дочери, —
прошу тебя, избавь благословенную Австрию от этого расфуфыренного павлина!
— Nat;rlich! — отвечала французская королева матери. — Я отзову этого либидиниста и безбожника в обратно Париж!
С тех пор Мария-Антуанетта не удостаивала Рогана ни словом, ни улыбкой. Жанна де Ламотт умела играть на чувствительных струнах мужской души. И не только души. Едва познакомившись с кардиналом, она стала его любовницей. Девушку нисколько не смущала эта роль. Да и супружеские отношения с Николасом давно сменились на партнерские. Ее даже не тревожило, что во дворце священнослужителя уже обитал
другой проходимец — граф Калиостро, который давно присосался к тугому кошельку Рогана. Алхимик, предсказатель и чудодей обещал Его Высокопреосвященству изготовить эликсир бессмертия. Разумеется, не бесплатно.
— Содержимого кошелька кардинала хватит на всех! — решила графиня де Ламотт, — нужно только предложить ему достойный товар.
И такой товар нашелся — дружба и покровительство королевы!
— Монсеньор, ради Вашего Преосвященства я готова на всё!
— Но всё чего я хотел от Вас, мадам, я получил.
— Нет, нет… Вы неправильно меня поняли, монсеньор. Всем
известно об охлаждении возникшем между Вами и Антуанеттой. Но старые раны можно вылечить. Я замолвлю за Вас слово перед королевой. Мы всё таки подруги, если не сказать больше…
— И вы сумеете убедить её? Графиня, в обмен на что?
— Мне достаточно одного Вашего поцелуя, дорогой!
— Жанна, любое ваше желание, если Ее Величество проявит
ко мне благосклонность …
— У меня только одно желание — любить Вас, Рене…
И тут началась упоительная игра. Миру давно известно: «Кто не играет, тот не выигрывает». Через несколько дней графиня сообщила кардиналу, что ей удалось растопить сердце августейшей особы, и она сменила гнев на милость:
— Ее Величество была бы рада получить от Вас покаянное письмо, монсеньор, — Жанна отлично играла свою роль, — сегодня вечером я передам его королеве.
Кардинал пришел в восторг и написал Марии-Антуанетте подробное послание, в котором признавался в преданности и покорности. К великой радости Рогана, очень скоро на письмо пришел ответ. Его состряпал на тисненой бумаге с королевскими лилиями еще один любовник де Ламотт — аферист и фальсификатор Арман Рето де Виллет. Он был мастером на все руки, но особенно удавалась мошеннику подделка чужих почерков и подписей на ценных бумагах. Так завязалась переписка между
кардиналом и «королевой». Но всему приходит конец. Пришел он и терпению де Рогана:
— Mon amour, я больше не в силах томиться в ожидании встречи с Ее Величеством! Вы же обещали… В конце концов, я Вам платил… — выговаривал кардинал любовнице
— Тихо, тихо, mon ch;ri, Вас могут услышать! — Жанна закрыла уста кардинала сладким поцелуем.
Авантюристка и сама понимала, что одними письмами ограничиваться нельзя. Нужно было устроить встречу Его Высокопреосвященства с королевой. Но как? Графиня де Ламотт-Валуа всегда умела подбирать отмычку к любой проблеме. А как известно, если проблему можно решить с помощью денег, то это уже не проблема. Это — расходы.
За 15 000 ливров на роль Марии-Антуанетты была приглашена близкая знакомая Николаса де Ламотта — Мари Николь Леге. Николь была модисткой — из тех парижских модисток, которые «еще и немного шьют». Девушка походила на французскую королеву и ростом, и фигурой. Жанне очень быстро удалось убедить простушку разыграть комедию и встретиться с де Роганом под видом супруги короля.
В полночь 11 августа 1784 года, когда молодой месяц, полный сарказма, осветил своим тусклым светом версальский парк, на узкой дорожке в «Роще Венеры» Его Высокопреосвященство кардинал Луи Рене де Роганом ждал королеву. Ее Величество опаздывала. Когда мужчина уже потерял всякую надежду на встречу, в проеме кустистого баскета появилась Она.
Лицо «королевы» скрывала густая вуаль, в руке дама держала алую розу.
— Ваше Величество, я помню нашу первую встречу в Версале... — по щекам кардинала текли слёзы радости.
— Можете считать, что все прошлое забыто... — королева
протянула Рогану цветок.
Он припал на одно колено, чтобы поцеловать подол королевского платья.
Глупенькая Николь от неожиданности выронила розу и напрочь забыла заготовленный монолог, который долго разучивала с Жанной, повторяя интонацию и жесты королевы.
Чтобы спасти положение, графиня тревожно прошептала: «Сюда идут!» и быстро увела «королеву». А счастливый кардинал продолжал стоять, прижимая поднятую розу к груди. Никаких сомнений в благосклонности королевы не осталось.
После желанной встречи Роган был готов на все. На следующий день он получил от королевы очередное письмо, в котором она попросила кардинала помочь некой обедневшей дворянской семье пятьюдесятью тысячами ливров — сама она
в данный момент стеснена в средствах. Роган с готовностью вручил графине де ла Мотт кошелек с наличными, на которые семейка мошенников вскоре купила загородный особняк в Бар-сюр-Об.
Москва, Россия. 17 мая, 2008 год
---------------------------------
Несмотря на поздний час, Янина Станиславовна выглядела свежо и бодро. Ей непременно хотелось рассказать историю со всеми подробностями, не упуская деталей. Это означало, что домой я попаду не раньше утра. Хозяйка положила в рот виноградину и, проглотив ее, продолжила:
— Старуха, поселившаяся в «Чертовом домике», оказалась знатной француженкой. Звали ее — графиня де Гаше де Круа. Эта экстравагантная особа приехала в Крым из продуваемого всеми ветрами Петербурга, в который ее занесло зимой 1791 года.
Вы же знаете, Дима, в то время в России часто можно было
встретить аристократов, бежавших от репрессий нового французского правительства. Некоторым удалось, покидая свои дворцы, прихватить деньги и драгоценности. Но большая часть беженцев оказалась без гроша в кармане. Я Вам так скажу: «Нищета ведет к революции, а революция — к нищете». И с этим, мой друг, не поспоришь…
Разумеется, спорить с Яниной в первом часу ночи я не собирался. Но слушал ее с интересом.
— Графиня приехала в Россию налегке — пара сундуков с книгами и платьями. Но главное, из рук она не выпускала небольшую темно-синюю шкатулку. Может, в ней хранились важные документы, а может сокровища.
Поселившись в столице, аристократка жила скромно, выходить в свет не стремилась. Разве что любила бывать в гостях у графа Валицкого, с которым не прочь была перекинуться в «Фараона». Несмотря на то, что граф с регулярным постоянством
проигрывал де Гаше, встречал он француженку всегда радушно.
Со временем графиня, не знаю как, но добилась российского подданства, вокруг нее образовалась компания дам приятных во всех отношениях. Особым расположением графини пользовалась англичанка Мари Бирх, фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны.
— Мадам, — обратился однажды Валицкий к Брих, — что Вы скажете о нашей дорогой графине де Гаше? Неправда ли, премилая особа?
Янина Станиславовна принялась изображать действующих лиц. В ход пошла салфетка, из которой соседка сложила веер, пустая чайная чашка превратилась в бокал со шнапсом.
— Несомненно. Очень достойная леди, — обмахивалась опахалом «Брих».
— Мы любим с ней иногда перекинуться в картишки, — Велицкий с «бокалом» в руках, в исполнении Янины , явно выглядел не совсем трезвым. — Признаюсь Вам, как близкой подруге, она жульничает. Но меня это ни сколько не огорчает. Ведь
на камешках, которые беру у неё на продажу, я зарабатываю
гораздо больше.
— Вы сказали «камешках»? — дама взвизгнула и рухнула на диван, изображая обморок, которому могла позавидовать сама Сара Бернар!
Тут уж пришла моя очередь кричать Янине «Браво». Она поднялась с ложа и, откланявшись, продолжила:
— Больше он, конечно, ничего не сказал, но Мария Брих стала проявлять к де Гаше повышенный интерес. Однажды фрейлина, как бы между прочим, рассказала о своей новой знакомке Елизавете Алексеевне. Императрица пересказала за ужином
историю супругу. Услышав о таинственной эмигрантке, торгующей бриллиантами, Александр I раздраженно воскликнул:
— Немедленно привезите графиню во дворец!
О чем он говорил с француженкой на тайной аудиенции — неизвестно. Но выйдя из покоев Александра, де Гаше объявила:
— Я еду в Крым. Такова воля императора!
Париж, Франция. 1784-1785 годы
-------------------------------
В конце 1784 года до графини де Ламотт дошли слухи о чудесном ожерелье, которое одиннадцать лет назад заказал для своей фаворитки мадам Дюбарри дед нынешнего монарха — король Людовик XV. Придворные ювелиры Бомер и Бассанж работали над украшением более двух лет и создали настоящий шедевр — колье сказочной красоты и фантастической ценности. Оно состояло из 629 бриллиантов чистейшей воды, общим весом 2500 карат. Дюбарри уже мысленно примеряла на себя сокровище, представляя, как оно будет сверкать на ее роскошной груди. Но вдруг… В жизни мы так часто сталкиваемся с этим «но вдруг»… Но вдруг Людовик XV умер. Смерть всегда
приходит раньше времени, а в этот раз она поторопилась неимоверно. Дело в том, что король не успел заплатить ювелирам обещанные 1 600 000 ливров. А мастера не только вложили в это изделие все свои наличные средства, но и влезли в колоссальные долги.
После коронации девятнадцатилетней Марии-Антуанетты Бомер и Бассанж поспешили предложить ожерелье ей. Но король, не испытывающий особых чувств к супруге, заявил:
— Миллион шестьсот тысяч ливров за безделушку? Да за эти деньги я куплю несколько военных кораблей!
— Но, сир, смогут ли корабли доставить королеве такое же удовольствие, как это колье? — ювелиры чуть не плакали.
— Мне кажется это украшение несколько вульгарным, господа! — нехотя подыграла мужу Мария-Антуанетта.
Хотя, можно предположить, что ожерелье созданное для «закадычного» недруга Её Величества — куртизанки Дюбари, действительно не грело королеве душу. На этом аудиенция была окончена. Положение придворных мастеров становилось
критическим — проценты по кредитам росли, а покупатель не
находился.
Ювелиры стали искать посредника,который помог бы им сбыть драгоценность, обещая 20 000 ливров комиссионных. Таким образом они вышли на графиню де Ламот, «имеющую огромное влияние королеву». Жанна не горела желанием
брать на себя хлопоты за такие «копейки». Но заполучить само
ожерелье — это совсем другое дело!
Для аферы требовалось всего ничего — надежный покупатель и вызывающий доверие посредник. На роль покупателя графиня выбрала, как не сложно догадаться, ничего не подозревающую Марию-Антуанетту. А честь быть посредником в этом щекотливом деле, была оказана, разумеется, кардиналу де Рогану. Со слов де Ламот, Ее Величество в данный момент не могла себе позволить такие траты, а просить деньги у мужа — не самое подходящее время, ведь голодный народ еще не простил ей совета «есть пирожные».
— Да и требуется от Вас, монсеньор, сущий пустяк, — щебетала мошенница, — оформить сделку на свое имя, купив ожерелье в рассрочку. Только ради Бога, Рене, эта сделка должна остаться тайной.
— Я понимаю, дорогая. Эта тайна умрет вместе со мной.
— Ну что Вы! Умирать никому не потребуется. Антуанетта расскажет королю о колье, как только долг будет выплачен полностью.
— Но…
— Вы передумали, дорогой?
— Нет, нет, что Вы! Но речь идет о колоссальной сумме. Не могли бы убедить королеву письменно заверить ее просьбу?
Жанне пришлось вновь обратиться за помощью к своему старому приятелю Рето де Виллету. Конечно, вовлекать в дело еще один рот ей не хотелось. Но де Ламотт прекрасно понимала: не надо бояться больших расходов, надо бояться маленьких доходов.
Не забыла Жанна и о графе Калиостро. Последнее время де Роган попал в такую зависимость от медиума, что и шага не делал без его одобрения. Во время спиритического сеанса, Калиостро, которому графиня обещала внушительный процент от мошеннической сделки, окончательно развеял все сомнения
кардинала:
— Благодаря Вашим редким талантам, монсеньор, солнце взойдёт над Францией. Между Вами и королевой не будет более преград, и милости прольются на святую главу Вашу!
Через несколько дней де Ламот принесла кардиналу завизированный документ. Рядом с каждым его пунктом было приписано: «Согласна», а внизу стояла подпись: «Мария-Антуанетта».
Таким образом, 29 января 1785 года во дворце кардинала был подписан договор между придворными ювелирами Бомером и Бассанжем и Его Высокопреосвященством кардиналом Луи Рене де Роганом-Гемене. 1 февраля ювелиры привезли ожерелье кардиналу, а на следующий день он передал украшение «посыльному королевы», с ролью которого отлично справился де Виллет. С этого момента бриллиантовая петля пристрастийначала затягиваться в плотный узел страстей!
В тот же вечер Калиостро, де Виллет и чета де Ламотт принялись делить добычу. Они, не церемонясь, доставали бриллианты из ожерелья, ломая оправу. Некоторые камни были безнадежно испорчены. Николас с большей частью товара отправился в Лондон. Остальное Жанна с любовником начали сбывать в Париже.
Время шло, но платить ювелирам никто не собирался. Справедливо рассудив, что обычно, кредиторы отличаются лучшей памятью, чем должники, Бомер и Бассанж решили напомнить Марии-Антуанетте о долге. Они отправили королеве любезное
письмо: «Мы счастливы, что прекраснейшее из существующих
в мире бриллиантовых украшений будет служить самой очаровательной и благородной королеве, а так же уверены, что причитающееся нам вознаграждение будет передано Вашим Величеством в ближайшие дни, согласно договору».
Но королева даже не поняла, о чем идет речь. Она беззаботно бросила письмо в камин и забыла о ювелирах. Когда же ей снова намекнули, что пора платить, государыня, изменив своему правилу: «Забудь о проблеме, и она исчезнет», пригласила ювелиров во дворец. Из их путанных объяснений Антуанетта
поняла, что ее имя использовали для какой-то грязной аферы и замешан в ней коварный кардинал де Роган. Он обесчестил ее имя, приписывая ей какие-то тайные сделки за спиной супруга. Мария-Антуанетта бросилась к королю и потребовала
наказать интригана.
15 августа 1785 года кардинал прибыл в Версаль отслужить мессу в честь праздника Успения Богородицы, но его внезапно пригласили в кабинет Людовика XVI:
— На основании устного допроса ювелиров Бомера и Бассанжа мы можем сделать вывод, что Вы умышленно использовали доброе имя королевы, дабы приобрести колье для личных
целей?
— Для личных? Но Вы же сами, Ваше Величество, — обратился де Роган к Антуанетте, — просили выступить в этой сделке в качестве поручителя!
— Как Вам могло прийти в голову, что я выберу Вас в поручители? Вас, человека с которым не разговариваю почти десять лет!
— Как же так? А наша встреча в версальском парке?
К де Рогану начало приходить понимание:
— Графиня… Это все графиня… Сир, я вижу, что меня обманули, но сам я никого не обманывал!
— Я вынужден опечатать ваш дом, а вас — арестовать. Имя
королевы скомпрометировано, и я не имею права быть снисходительным, — король дал понять, что разговор окончен.
На глазах у всего двора гвардейцы взяли кардинала под стражу и отвезли в Бастилию. В этот же день в соседней камере оказался Калиостро. Вечером арестовали и графиню де Ламотт, беспечно проводившую время в своем парижском доме.
Ее удачливый супруг успел улизнуть в Англию и там скрыться. Чуть позже были задержаны Рето де Вийетт и Николь Леге. За сладкое всегда приходится горько расплачиваться...
Москва, Россия. 17 мая, 2008 год
--------------------------------
Время было до неприличия поздним, но Янина Станиславовна отпускать меня не собиралась. Она вошла в раж, и крымская сага французской графини начала набирать обороты. Я уже не сомневался, что история — действительно, была ее любимым предметом в школе, однако, таких обширных знаний, от соседки не ожидал.
— В то время, — продолжала Янина, поправляя свое ожерелье, — Крым был мало известен в России и тем более в Европе.
Толстосумы хотели превратить его в русскую Италию и начали возводить у моря особняки и виллы. Направилась туда и знаменитая княжна Анна Сергеевна
Голицына. Она собиралась обосноваться там и создать мистическую колонию. В Крым она приехала уже старухой, и поражала всех своим мужественным видом и повелительными манерами. Княжна не торгуясь купила на Южном берегу роскошное имение, где поселилась со своими компаньонками — красавицей баронессой Варварой Крюденер, известной в высших кругах безудержной страстью к мистицизму, её дочерью Юлией Беркгей, с её супругом. Несчастный вскоре вернулся в
Санкт-Петербург, узнав о романе своей миленькой женушки со
старой перечницей Голицыной.
На этом месте я заерзал и попросил Янину Станиславовну подлить кипяточку. Но она, то ли не расслышав моей просьбы, то ли посчитав, что ее история и без кипятка достаточно горяча, продолжила рассказ:
— Графиня де Гаше, воспользовавшись случаем, присоединилась к этой веселой компании и даже поселилась в имении княжны, приняв её любезное приглашение. Но очень скоро она поняла, что даром только птички поют, и не выдержав помыканий Голицыной, перебралась в уже известный Вам, Дима, «Чертов домик».
— Так что же, графиня, привыкшая к роскоши, повидавшая немало блестящих европейских столиц, согласилась поселиться в таком Богом забытом месте?
— У Голицыной она точно оставаться не могла. Представьте себе, вечно недовольную старуху, с кнутом в руках, который она пускала в ход при малейшем неудовольствии. Да и мешать счастью Анны Сергеевны с Юленькой компаньонка, наверное, не хотела… — Янина Станиславовна громко хихикнула. — Но,
разумеется, долго жить в этой избушке на курьих ножках де Гаше не думала . Очень скоро она переехала в Старый Крым,где ее последним пристанищем стал наемный дом, в котором мадам поселилась со своей служанкой из местных армян.
Недалеко от ее нового дома продавалось имение с шикарным садом. Вот его-то и решила приобрести де Гаше.
Хозяин,барон Боде, просил за него три тысячи рублей, графиня же давала две с половиной. Барон согласился уступить поместье за предложенную цену. Тогда нахалка отступилась и стала давать только две тысячи. Посердившись за такую недобросовестность месяца три-четыре, продавец согласился. На на этот раз
графиня предложила полторы тысячи. Тем временем, живя по
соседству, она отбивала всех покупателей, говоря, что сама уже
купила и дом, и сад. Вообщем, барон считал такое поведение
мошенничеством, а де Гаше — бизнесом!
— И чем же все закончилось? — мне не терпелось услышать развязку этой затянувшейся истории и отправиться спать.
— Чтобы не быть занудной, расскажу вкратце: однажды, мадам выехала на прогулку верхом на своем резвом скакуне. То ли конь оступился, то ли судьба пошутила над графиней не очень остроумно, только старуха упала с жеребца, повредив
позвоночник. Через несколько дней, когда ее самочувствие резко ухудшилось, де Гаше послала барону письмо, в котором писала, что предчувствует близкую кончину. Она раскаиваласьв том, что причинила такому милому человеку значительный
убыток при продаже поместья и просила простить ее. А главное, назначила барона Боде своим душеприказчиком.
Я решил, что история Янины Станиславовны подошла к
своему логическому финалу, стал благодарить хозяйку и прощаться.
— Димочка, куда вы собрались? Ещё и трёх нет — детское время! Разве вам не интересно узнать, чем все закончилось?
Плюхнувшись обратно в кресло, я понял, что был для Янины идеальным гостем: в моем присутствии, хозяйка чувствовала себя как дома:
— Даже не спрашиваю, что в это время суток вы пьете! Шампанского в доме все равно нет, так что остается кофе. Вам с молоком?
Париж, Франция. 1785-1787 годы — Лондон, Англия. 1787-1791 годы
Слухи об истории с ожерельем вмиг расползлись по Парижу. Имя королевы полоскали на каждом углу. Народ, по своему обыкновению, винил во всем ненавистную австриячку. Сплетничали, что она не только была связана с мошенниками и обманула короля, но и облицевала бриллиантами свою огромную спальню. Людям всегда было свойственно слышите то, что им нравится, о тех, кто им не нравится. А посему, совершенно неудивительно, что этот скандал послужил первой ступенькой
к началу революции, закончившейся казнью Людовика XVI и
Марии-Антуанетты.
Процесс над мошенниками начался 22 мая 1786 года.
— Жанна де Ламотт-Валуа, мы собрались здесь, чтобы вершить справедливый суд над вами и другими подсудимыми по указу Его Величества короля Франции Людовика XVI. Прежде чем будет зачитан протокол расследования, суд желает задать
Вам вопрос: занимали ли вы крупные суммы в прошлом?
— Занимала, Ваша честь! Но я никогда не забывала о своих долгах, я только забывала их отдавать, — Жанна держалась уверенно, даже с вызовом.
Правда, сначала она все отрицала. Потом пыталась повесить всех собак на кардинала, а себя выставить невольной соучастницей, даже жертвой. Но после показаний Рето де Виллета и Николь Леге решила изменить тактику и обвинить во всех грехах графа Калиостро. Опытный авантюрист начал свою защиту
с рассказа от сотворения мира и далее со всеми подробностями и остановками, чем в конец заморочил судьям голову.
31 мая 1760 года 48 судей судей собрались для вынесения
приговора:
— Кардинал Луи Рене Эдуард принц де Роган-Гемене — не
виновен!
— Жозеф Бальзамо, граф Калиостро — не виновен!
— Мари Николь Леге, модистка — не виновна!
— Арман Габриэль Рето де Вилетт, аристократ — виновен!
Приговаривается к высылке из Франции сроком на два года.
— Граф Никола де Ламотт — виновен! Приговаривается к
вечной каторге, заочно.
— Графиня Жанна де Ламотт-Валуа — виновна! Приговаривается к бичеванию, клеймению и пожизненному заключению в тюрьме «Сальпетриер».
21 июня 1786 года, в пять часов утра графиню де Ламотт
вывели на Гревскую площадь. Несмотря на ранний час, народ высыпал на улицы, поддерживая заключенную криками и улюлюканьем. Пока Жанну волокли на эшафот, она осыпала бранью монаршую чету, кардинала и всех причастных к «бриллиантовой истории». Засвистел кнут. После, женщину раздели до пояса и палач попытался поднести к ее плечу раскаленное клеймо в виде буквы «V». Именно так клеймили во Франции воровок. При виде клейма де Ламотт бросилась на палача и
прокусила ему ухо. От неожиданности рука карателя дрогнула, и вместо плеча клеймо обожгло обнаженную грудь. От боли Жанна потеряла сознание.
После экзекуции графиня де Ламотт была отправлена в тюрьму. Но удача всегда любила смелых! И то, что Жанна из своей камеры не видела свет в конце тоннеля, еще не значило, что впереди ее ждала темнота. Ровно через год — 19 июня 1787
года, кто-то из влиятельных врагов королевской семьи устроил графине побег. Переодевшись в мужской костюм, она вышла из тюрьмы на глазах одураченных надзирателей.
Через несколько дней графиня де Ламот-Валуа объявилась в Лондоне, где ее ждали избежавший наказания супруг и вывезенные им бриллианты. Разумеется, Николас не был в восторге от встречи с женой, ведь ей причиталась большая половина
драгоценных камней. Но когда у супругов «много общего», это упрощает дележ.
После того, как бриллианты были мирно поделены, Жанна объявила, что собирается издать мемуары, в которых честно расскажет историю о злополучном колье. Это известие быстро дошло до Версаля. Испугавшись нового скандала, Антуанетта послала в Лондон свою преданную подругу — герцогиню де Полиньяк, которая предложила Жанне 200 тысяч ливров за молчанье. Разумеется, де Ламотт от денег отказываться не стала. Но уже через месяц вся Англия обсуждала новый бестселлер — «Жизнь Жанны де Сен-Реми де Валуа, графини де Ламотт, описанная ею самой».
В своих воспоминаниях бывшая арестантка и страдалица выглядела невинной овечкой, обманутой Марией-Антуанеттой. Без всякого смущения Жанна признавалась, что часто бывала в постели королевы и только из любви к ней на суде всю вину взяла на себя. Так же мошенница опубликовала любовные письма, якобы написанные Её
Величеством кардиналу де Рогану, сопроводив их интимными подробностями. Заканчивались мемуары обширным списком любовников и любовниц Антуанетты.
После этой дерзкой публикации за графиней начали охотиться тайные агенты Людовика XVI. Она потеряла покой и сон, боялась собственной тени, вздрагивала от каждого шороха.
23 августа 1791 года лондонские газеты опубликовали сенсационную новость:
«Французская графиня Жанна де Ламотт-Валуа, 35-ти лет отроду, известная в Европе своими мемуарами скоропостижно скончалась! Леди выпала из окна гостиничного номера, в котором проживала до настоящего времени».
— Она утопила свою честь в чистой воде бриллиантов, — прокомментировал заметку читатель «Times» и смял прочитанный листок…
Москва, Россия. 17 мая, 2008 год
---------------------------------
— 6 мая 1826 года в возрасте семидесяти лет, графиня де Гаше умерла, — бас Янины Станиславовны зазвучал еще ниже.
— Её армянская служанка рассказала, что почувствовав себя плохо, графиня всю ночь сжигала какие-то бумаги. Прислужница никогда не видела, как одевалась и раздевалась ее госпожа — графиня всегда делала это без посторонней помощи в
запертой комнате. Но самое любопытное,что перед смертью де Гаше вызвала ее к себе и вовсе приказала немыслимое:
— Не смейте снимать с меня платье! Похороните в том, в чем я одета сейчас. Поняла?
Армянка плохо поняла госпожу, но на всякий случай кивнула.
— Шкатулку, обитую темно-синим бархатом, отдадите тому, кто за ней придет.
После этих слов графиня отослала служанку, и свет в ее комнате погас.
Последняя воля графини де Гаше не была исполнена. Старушки, обряжавшие ее в последний путь, чтобы омыть тело,
раздели покойницу и…
Тут Янина сделала глубокий вдох и замолчала. В воздухе повисла напряженная тишина. Кофе в чашке давно остыл, так что мне оставалось только терпеливо дожидаться продолжения.
— Знаете, Дима, как сказал какой-то француз: «Последняя воля людей — это их последняя слабость». Согласитесь, необыкновенно точно… На чем я остановилась?
— «Чтобы омыть тело, старушки раздели покойницу…»
— Точно! Чтобы омыть тело, старушки раздели покойницу и увидели на ее груди выжженное клеймо — латинскую букву «V». Оказалось, «и у старушки есть девичья фамилия…»
Едва до столицы дошел слух о кончине Жанны де Гаше, правительство отправило в Крым курьера, который потребовал темно-синюю шкатулку. Опечатанный ларец незамедлительно был доставлена в Санкт-Петербург. Что в нем хранила графиня
неизвестно до сих пор. Может, бумаги, заслуживающие особого внимания правительства, а может оставшиеся бриллианты изожерелья, которое так и не попало к Марии-Антуанетте. Так или иначе шкатулка оказалась пуста. Если не считать, конечно, серебряных часов на цепочке и дешевых побрякушек.
Местные жители не очень удивились этой истории. Они всегда предполагали, что Жанна де Гаше не та за которую себя выдает. Но кто мог подумать, что знаменитая мошенница Жанна де Ламотт-Валуа, похитившая королевское ожерелье и
бежавшая из французской тюрьмы в Лондон, разыграет в 1791 году свое самоубийство, выбросив из окна гостиницы нищенку, похожую на себя, и скроется в России.
Похоронили графиню де Ламотт-де Гаше на армянском кладбище около Эльбузлы. Сейчас, если не ошибаюсь, это село Переваловка. Накрыли могилу каменной плитой, которую усопшая заказала еще при жизни. На ней была высечена ваза, украшенная лилией Бурбонов. В нижней части плиты — щит, на котором обычно помещают имя и даты. Но он остался чистым.
Закончив повествование, Янина Станиславовна сняла с шеи свое роскошное сверкающее ожерелье и положила его в темно-синюю шкатулку. Поймав на нем мой любопытный взгляд, все тем же красивым басом произнесла:
— Чешская бижутерия! Но оно чертовски хорошо…
Тель Авив, Израиль. 11 сентября, 2021 год
-------------------------------------------
Сегодня, сидя в своём рабочем кабинете, в жарком Тель-Авиве, я поставил последнюю точку в последней главе.
Вспомнить вечер, проведенный 17 мая, 2008 года, доме Янины Станиславовны К., побудили меня недавно прочитанные мемуары баронессы М. А. Боде, в которых она описывала последние два года жизни Жанны де Ламотт — де Гаше.
Де Ламот пережила Марию-Антуанетту на 33 года. Прожив жизнь полную лжи, предательства и обмана, она сожалела лишь об одном: «Заблуждения, из-за которых Франция была населена тиранами и рабами, исчезли, умные законодатели создали новые законы, согласующиеся с достоинством человека. Уничтожив столько предрассудков и плодов несправедливости, разве не смогли бы они осветить факелом правды темные, запутанные махинации, погубившие меня…»
P. S.
Тождество двух женщин — Жанны де Ламотт-Валуа и Жанны де Гаше- де Круа , окончательно было подтверждено только в конце XX века. В 1987 году французские и российские историки пришли к выводу, что это была одна и та же женщина,
нашедшая последний приют на старом армянском кладбище близ Феодосии.
P. P. S.
В 1967 году кладбище было снесено. На этом месте проложили дорогу, которая прошла над могилой графини.