Ты мне крылья сожгла, остудила мой пыл, я из чаши любви твоей лишь пригубил. За измену не вправе тебя я винить, ты вольна была ждать меня или забыть.
За соседним столом кончен был разговор. Но, во взгляде ее была грусть, не укор. Слезы прятал платок, взгляд его провожал и дрожащей рукой опрокинут бокал.
Я подал ей воды, к сигарете - огня. Дама, тяжко вздохнув попросила меня - мне сейчас тяжело, я хочу рассказать... Я ее понимал и не мог отказать.
Нам удары судьбы не дано предсказать. Помню визг тормозов и склоненную мать, как очнулась калекой без мечты и надежд, обреченная впредь видеть жалость невежд.
Написала письмо, в нем просила забыть. Солгала, что другого смогла полюбить. Правду я не открыла, она ни к чему - мне уже не помочь, боль доставит ему.
Женщина помолчала и смутилась слегка. Со стаканом воды задрожала рука. Ей подали коляску, помогли пересесть. Я остался стоять и не мог уже сесть.