ЧАСТЬ 4. НА РАЗЛОМЕ
Глава 1. Столкновение
И шла бы она, жизнь, своим чередом, где-то удачная, а где и не очень, так нет же, надо ей стало устроить такой зигзаг, что небо показалось с овчинку. А закрутилось все и завертелось совсем на ровном месте, как бы ни на чем. Как-то в феврале 2011 года заглянул Скалов к приятелю, лейтенанту милиции Матвею Благину, обсудить очередную поездку на рыбалку. Дверь в квартиру оказалась приоткрытой, внутри крики, что-то неладное. Скалов вошел и увидел картину из какой-то трагической сцены: на коленях стояла женщина, в слезах умолявшая не бить ее. Бить женщин, пусть она даже трижды виновата, было не только не в правилах Скалова, но он не мог позволить и другим подобное кощунство, таким уж был он от природы. Иначе, какой же он стрелец?
Женское счастье короткое
В лоне семьи и детей,
Женщина – хрупкая лодка
Между опасных камней.
Женщина ни в чем не виновата,
Лишь мужчина у нее в долгу,
Он крылатый, и она крылата,
Предал он – у ней душа в снегу.
Как был воспитан Александр, так и поступил, решительно заступившись за женщину.
Я сам себя боюсь порой
И за себя не отвечаю,
Когда мой гнев встает горой
Случайно или не случайно.
Без колебания – бросок,
Затем удар врагу в висок,
Без колебанья – на курок,
А нет, тогда и финку в бок.
За выстрел в спину, за плевок,
За женщину и свой чертог
В мозгу лишь бешеный огонь,
Зубами рву, как злобный конь.
Не знаю в драке я про страх
С девизом смерти на устах,
Не пожалею ни о чем,
Последствия придут потом.
Себя боюсь. Пора остыть
И по теченью тихо плыть.
Женщина быстро исчезла, а лейтенант удвоенную ярость обратил на некстати появившегося защитника. Матвей налетел на «приятеля», но кулаки только разрезали воздух, не доставая боксера. В бешенстве от неудачного нападения, противник схватил откуда-то взявшийся топор и обрушил его на Скалова. Тот опять увернулся, но удар скользом пришелся по голове. Тяжелый гул прокатился в голове, но было не до контузии.
Боюсь себя в моменты гнева,
Он дремлет грозно, как вулкан,
Как мне терпенье надоело!
Попал я в собственный капкан.
Дело приняло паршивый оборот. Скалов увидел перед собой зверя в человечьем обличье. На кону – жизнь. Напротив – крупный бугай с топором в руке. Чем защититься? Александр бросил взгляд вокруг и увидел на столе маленький ножик, размером с перочинный, но хоть что-то! Маневр – и нож в руке. Сейчас все решает быстрота, реакция, скорость.
Благин совсем рассвирепел. Он снова кинулся в атаку, размахнувшись топором, но тут же осел, получив стремительный укол в шею, всего-то небольшой надрез сонной артерии, но больше ничего и не требовалось. Так змея в неподвижной стойке готовит нападение на врага. Она вроде замерла на месте, но мелькнет неуловимое движение, и смертельный удар уже нанесен.
В отчаянье на стол взглянул,
И острый нож на нем сверкнул,
Толчок – и я лечу в броске,
И тонкий нож зажат в руке.
Со стороны – смешное дело,
Огромный жлоб, и с топором!
Против него – худое тело
С карманным маленьким ножом.
Взмах топором над головой,
А нож на шее той порой
Врагу оставил след кровавый,
«Готов», - сказал боец устало.
После схватки Скалов вызвал милицию и скорую помощь. Раненого увезли, он еще пообещал компаньону по рыбалке, как вернется в строй, закопать его живым.
Я очень опасный,
Когда оскорблен.
Конец был несчастный
Владельцу погон.
Но я не жалею,
Раскаянья нет!
Небесным жокеем
Скачу на тот свет.
Тут лица погибших
В последнем бою,
Но где-то я слышал:
- Они не в раю!
О пострадавшем отзывы были далекими от положительных, его жена, уже находившаяся в разводе, отзывалась одним словом - «зверь». Она молилась за судьбу своего избавителя от мучителя. Соседи по дому придерживались схожего мнения. Понятно, что схватка со «зверем» могла произойти по любому поводу или без него, она и произошла.
Я готов был за Матвея
Жизнь отдать и жизнь забрать,
Мы могли любого зверя
Без проблем захомутать.
Сколько лет уху мы ели
У костра из котелка
И совсем не надоели
Два друг другу рыбака.
Только в страшном оскорбленье
Проявил мой друг сомненье
И предал он, и продал,
Подозрений вздыбил вал.
С подлой, маленькой душой
Оказался мой герой.
Скалова арестовали. Произвели домашний обыск. При этом милиция не закрыла дверь квартиры на ключ, оставив без внимания возражения владельца, и из нее были похищены все документы арестованного. Прошло несколько дней, и народная милиция превратилась в государственную полицию, но от этого обвиняемому не стало ни холодно, ни жарко.
Страшней себя я только сам,
Святой огонь сжигает мозг,
Несусь по каменным горбам,
А впереди обрушен мост.
***
Первое жуткое испытание Скалов испытал в психиатрической больнице. Перед иезуитской методикой заведения были бессильны все пациенты. Скалову в тех непрестанных допросах казалось, что психиатры сами и есть помешанные люди, старые и сладкоречивые, с подозрительно странными манерами и заранее обвинительным уклоном. Это было страшное и жуткое время, которое в прежней жизни казалось немыслимым и невероятным. Все происходящее живо напоминало ему окаянную «Палату № 6», где герой чеховской повести оказался в доме умалишенных. Скалов благодарил судьбу за то, что в том адовом чистилище он был признан вменяемым.
Начинаю свой поход,
Расскажу, что там нас ждет,
Там дурдом от сих до сих,
Помещен я в нем как псих:
«Я убийца, я злодей!
Я опасен для людей!
Да к тому – с башкой разбитой
И с какой-то думой скрытой».
Начинаю я сказанье
И в деталях описанье:
В «хате» дверь с тугим затвором,
Запах тлена в коридоре,
Всё в решетках как в зверинце,
В белых робах – «пехотинцы».
В том дурдоме есть спецназ,
Он уймет дубинкой враз.
Бабки в штопаных рейтузах
Мечут в «хаты» хлеб, как в лузы.
Санитары «на продоле»
Раздают посылки с воли.
Сигареты – сквозь решетку,
Сквозь решетку даже щетку
Для мытья на шконке досок
И пилюли от поносов.
И на всё один ответ –
Только слышишь: «Нет!» да «Нет!»
Всех готовы сдать «на мыло»,
В каждом видят Чикотилло:
"В шахматы здесь не играем,
Кипяток опасен с чаем,
Письма написать – запрет!
Также – чтение газет".
Посетим теперь врачей
За решетками дверей.
Нервов врач стервоза злая,
Основательно тупая,
С виду старая мартышка
Бьет по нервам молотком,
Нос картошкой, щеки пышкой,
Страшная сама притом.
Далее вампир-психолог,
Словно он свалился с полок.
Тетка с наглыми глазами
Мне картинки раздает
Со зверушками, котами
И мозги мои дерет,
А засос полуприкрытый
на груди полуоткрытой.
Во главе профессор-пень
Древний ходит, словно тень,
Сладкие слова как мед,
Улыбается как кот.
Компостирует мозги,
Лапшу вешает на уши,
Вьет словесные круги,
Лезет в душу, бьет баклуши,
Мягко стелет – жестко спать,
Как удав, едрена мать!
Вот и кончилась путевка
Санаторская моя,
Пригодится мне сноровка,
Если дурнем стану я.
Началось содержание под стражей в хабаровском СИЗО. На первом же допросе старший оперативник усадил арестанта на стул и без лишних объяснений ударил его по лицу, пообещав наперед много неприятностей. Его ждала угроза стать «опущенным» или привязанным на несколько дней к нарам. Конечно, согласно статье 51, подозреваемый имел право не давать показания против себя, но ведь он мог оказаться в «пресс-хате», а в ней администрация с помощью заключенных, отъявленных и «ссученных» душегубов, создавала невыносимые условия для неугодных и особо упорных арестантов. Скалова такая перспектива не устраивала, и он заявил следователю, что подпишет любой протокол, какой ему будет предъявлен.
Не плачь, не ной и не стони!
Живи бунтующим и шалым,
Верь в силы честные свои,
Довольствуйся большим и малым.
Дерзай, ликуй, люби мятежно!
Играй и ставок на боись!
И не теряй в беде надежды,
Хоть все мечты оборвались.
Фортуна любит непокорных,
Настойчивых удача ждет,
Кто в рабство падает позорно,
Тот существует словно скот.
Себе лишь верь, и то с оглядкой,
У тайны есть своя цена,
Кто там играет с нами в прятки?
Конечно, это Сатана.
Следствие по делу Скалова продолжалось. Допросы, очные ставки, следственные эксперименты и сбор обличительных материалов. Обвиняемый сообщил следователю об избиении старшим уполномоченным на первом допросе, но тот отмахнулся под тем предлогом, что, видите ли, все подследственные о том же говорят. Факт первого нападения и удара топором со стороны Благина – иначе, откуда могли появиться ссадины на голове Скалова? - также не был принят во внимание. В результате в протоколе ни слова не сказано о самообороне. Скалову было приписано убийство, хотя пострадавшего увезли в больницу живым.
Волк кинулся на девушку -
Не сплоховал стрелок,
И вот под старость дедушке
Назначен в зоне срок.
Существенное значение имела квалификация средств, примененных участниками схватки. Канцелярский нож с длиной лезвия менее девяноста миллиметров и толщиной менее двух и шести десятых миллиметров, однозначно не считался холодным оружием. А вот топоры, согласно Федеральному закону «Об оружии» от 13.12.1996 года, № 150, могли подпасть под категорию холодного оружия. Если по сути, то есть ли разница между боевым и бытовым топором? Даже если бы экспертиза не признала домашний топор холодным оружием, то он от этого не становился менее опасным.
Вот где требовалась адвокатская помощь, но и здесь в следственном производстве творился полный бедлам. Скалову, словно в насмешку, а может быть, и с умыслом, была предоставлена женщина-адвокат, находящаяся на последнем месяце беременности. Адвокат на сносях вместо того, чтобы давать консультации подзащитному, сама принимала консультации у гинеколога, и воспринимала свои служебные обязанности как пособие по беременности. В результате всего, статья 39 (покушение на убийство при ранении пострадавшего) или статья 108 (превышение пределов обороны при самообороне) были подменены на статью 105 (убийство), а отсюда и тяжесть вины, и сроки заключения совсем иные. Вот они, две большие разницы.
Заключение для поэта
Смерти равносильно,
И страшней всего при этом –
Полное бессилие.
Александр Скалов в печатных органах Хабаровска был человек достаточно известный по изданной детской книге и сатирическому памфлету «333». Он печатался в газетах и журналах, разместил в них с десяток рассказов, поэтому на судебных заседаниях по его делу всегда присутствовали журналисты и телерепортеры. Сенсация! Писатель-интеллигент убил офицера МВД! Им было не безразлично, как проходят слушания, какие обвинения выставляются собрату по перу, который являлся в суд, щегольски одетым в великолепной белой тройке-костюме, словно находился на курорте, вел себя уверенно, хотя и вынужден был под угрозами следствия признать за собой вину. Журналисты писали о нем, пытаясь разобраться, как это вполне благополучный и порядочный человек мог стать преступником? Некоторые из «верных друзей» с арестом и началом следствия отшатнулись от преступника, заставив его пересмотреть прежние представления о дружбе и товариществе. Жизнь начала преподносить ему новые, ранее скрытые уроки.
Был нужен всем, теперь забыт,
Уж лучше был бы я убит.
Собрали б денег на венок –
И весь для фирмы мой оброк.
Подумаешь, десяток лет
Им песни пел чудак-поэт,
Есть у него жратва-баланда
От государства, ну и ладно.
***
О пытках можно написать отдельную книгу, но ограничимся кратким изложением темы, имеющей многовековую историю и отражающей уровень нравственности каждой эпохи. Чем большей жестокостью отличались исторические времена, тем более массовыми и бесчеловечными были пытки и способы мучительных убийств. Организаторы и исполнители большого террора 1937-38 годов без промедлений ввели применение пыток в ходе следственных действий, ведь признания обвиняемых становились единственным уличением и доказательством существования «шпионских организаций», в пользу которых якобы работали «враги народа».
Горе-теоретиком пыточных средств дознания выступил Генеральный прокурор СССР А. Вышинский, чем и прославил себя в веках. Пытками были вырваны признания маршала Тухачевского и других «военных заговорщиков» о подготовке переворота и захвата политической власти, после чего Сталин уверовал в их действенность и утвердил физические методы дознания. В январе 1939 года в шифрограмме органам НКВД и парткомам, подписанной секретарем ЦК ВКП(б) Сталиным, говорилось: «Метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь...». Практика пыток стала повсеместной. Под пытками смерть допрашиваемому казалась лучшим избавлением от страданий, и он подписывал себе смертный приговор. Тем более, обвиняемые по не расстрельным статьям соглашались под пытками на любые наветы и клевету, ведь здоровье дороже.
Наивная и мудрая
Жила в нас чистота,
Нас радовало утро
И дружбы простота.
Предательство не мыслилось
Под пыточным огнем,
Но вот мелькнули числа -
Былое стало сном.
Изломана, измучена
Страдалица-страна,
Судьбы ее излучина
Видна нам из окна.
В апреле 1953 года Министр внутренних дел СССР Л. Берия издал приказ о запрещении пыток, но традиции, укоренившиеся еще с давних царских времен, сохранялись и проявляли себя долго и болезненно. В 2012 году пятьсот зеков колонии № 6 города Копейска (Челябинская область) объявили голодовку, требуя прекратить поборы и пытки. По итогам акции было возбуждено уголовное дело о фактах превышения должностных полномочий начальником и другими сотрудникам ИК-6. Случаи тотальных поборов и избиений копейских заключенных подтвердили члены областной Общественной наблюдательной комиссии. Наконец, совсем недавно, в октябре 2021 года Уполномоченный по правам человека Российской Федерации Татьяна Москалькова сообщила о подготовке проекта об отдельном наказании за пытки в колониях и СИЗО. Проект поступил в разработку в Совет Федерации РФ. Вывод однозначен: если появился проект, значит, имелись подтвержденные факты пыток.
Нам псы необходимы
В защите от волков,
Поскольку уязвимы
Мы от любых клыков.