Студенту Максиму Ленивову снится сон...
Он с приятелями корчит рожицы: чья смешнее выйдет на фото. Запивают хрустяшки энергетиком. Сейчас - по домам, тик-ток смотреть.
Вдруг некто схватил Макса за плечо крепче, чем отец. Студент обернулся и увидел питекантропа.
- Ван...Дал - с паузами представился тот, - вон! - Ван Дал указал на высоченные угрюмые двери представительного серого здания.
- Э, те чо надо?! Ван твою вон! - возмутился Макс, выворачиваясь от него.
Остальная компания кликала на фотосенсоры. Питекантроп в отчаянии взвыл - и к нему откуда-то прибыла компания сородичей. За руки, за ноги, за уши питекантропы дотащили Макса до дверей. Двери распахнулись. За ними стояла богиня: величественная изящная женщина в аметистово-серебряном одеянии. Что-то в ней отдаленно знакомо... А-аа, это - препод по лит-ре, в пищевой цепи где-то возле амебы.
- Максим, приветствую Вас. Прошу! - Радолика Радомировна посторонилась.
- А чо тут? - заглянул внутрь Макс.
- Здесь - то, что поможет Вам и Вашим друзьям, - приветливо утвердила богиня,- Николай Семенович, окажите любезность, сопроводите молодого человека.
Макс оглянулся на друзей. Те уже снимали селфи с питекантропами, сливаясь в единую компанию. О нем никто не думал. Ладно! Седой и бородатый, но не очень старый господин, да и на господина-то не очень схожий со вниманием склонил голову:
- Прошу пройти со мной, юноша.
- Какая еще "юноша"! - скривил усмешку студент. Сами Вы...
Но придумать что-то язвительное про нестарика Макс не смог.
Он не запомнил коридора, ковра, мраморных перил. Не запомнил и того, был ли внутри здания кто-то еще. Николай Семенович подвел Макса к дверям с витиеватыми ручками, постучал и произнес:
- Михаил Васильевич, юноша доставлен.
Двери очень приветливо распахнулись. За ними было светло, но свет не резал глаза. И в этом свете Макса принял немолодой человек с молодой дерзостью во взгляде:
- Здравствуй, подопечный!
- Сами Вы "запечный"! - проворчал Макс.
За это был схвачен за ухо. Крепко.
- Почто так дерзок, а? - но с тем Михаил Васильевич и рассмеялся молодо и вольно, отпустил ухо студента, - уж не решился ли на парнасское состязание? Да всему свое время.
Макс оказался среди бесконечных книжных стеллажей.
- Понял ли ты, какой прекрасный удел тебе достался?
- Какой еще удел? Сами Вы...
Зашла "Рэрэ".
- Благодарю Вас, Михаил Васильевич. Позволите мне заняться нашим будущим книгочеем?
- Изволь, матушка. У меня дела-то немало, да! Желаю сему дерзкому такую же дерзость и в науках явить.
- Максим, значит, так,- сосредоточилась богиня "Рэрэ", - это теперь Ваш дом. Здесь - туалет, - она указала на дверь, спрятанную за занавеской, -"и ванна там есть. Все для ухода за телом. Сюда, - было указано на окошко в двери, в которую только что его ввели, - трижды в день подается полезная еда. В семь утра из динамика будут передавать утреннюю гимнастику. Очень рекомендую. А потом - вот, - "Рэрэ".воздела руки, указывая на книжные стеллажи, - выйти отсюда Вы сможете только после экзамена. Когда выучите наизусть и с выражением прочтете сотню или больше стихов из хотя бы русской классики, плюс перескажете хотя бы всю программную прозу да напишете десять положенных сочинений, тогда - освободитесь.
- Чооооо???
- Я могу повторить, если нужно. Но считаю, что Вам дорого время. Вас ждут дома и в компании. Вам надо продолжать взрослеть, общаться, жить. Не теряйте минут зря. Успехов Вам. Канцелярит - вон там, - "Рэрэ" указала на шкафчик, - до встречи, Максим.
И она... ВЫШЛА!!!!!!!
Дверь тихо затворилась. Устучали, стараясь не грохотать и не цокотать, каблучки "Рэрэ". Напротив туалета - тоже занавеска, за ней оказалась скромная узкая кровать, рядом - тумбочка и светильник для удобства лежачего чтения. А в междурядье стеллажей возникло аскетичное кресло и столик. Над междурядьем со сводчатого потолка словно вот-вот канет прямо на столик хрустально-кружевная люстра.
- Да ну, блин! - бормотнул Макс и толкнулся плечом в дверь. Заперто и глухо. Так надо взять телефон и сказать друзьям, чтобы отперли снаружи. А где телефон?
ГДЕ ТЕЛЕФОН???????
Макс обшарил все карманы и складки своей одежды, загибая пятиэтажные лексико-грамматические конструкции. Он снял и вывернул куртку, но это не помогло. Сумка его точно осталась у приятелей. Но телефон-то в руках был!
А-аааааа, да! Чертов Ван Дал его отнял и, кажется, разбил. Обезьяна интимно использованная! В извращенной форме!
Макс походил взад-вперед по междурядью и по короткому его перпендикуляру от туалета до спаленки, желая знать ответ, что делать. Откуда-то из другого конца междурядья к нему быстро подошел худой человек с немного вз'ерошенной прической.
- Молодой человек, Вы заперты, но не в затхлом подвале, а в библиотеке. И, как я слышал, Вас намерены кормить бесплатно, да еще и полезно. Это не похоже на Алексеевский равеллин. Возможно, с юридической точки зрения, это - и недопустимое обращение, но если посмотреть философски, то многие узники мечтали бы оказаться на Вашем месте. Постарайтесь даже это заточение сделать полезным для своей натуры. Поверьте мне, даже не в таких узилищах люди не бросают дело жизни!
- Чооооооо? Да кто Вы, вообще, такой? Откуда взялись? Там, что ли, выход?
Схватив куртку, Макс кинулся бегом вперед по междурядью, к светлой точке в конце. Только добежать так и не смог: коридор со стеллажами будто удлиннялся! Студент рухнул лицом вниз и заколотил кулаком по ковру от отчаяния.
Над ним кто-то стоял.
- Сударь, не изволите ли Вы принять иное положение, более присущее человеку? Я вижу, Вам доставили ужин. Позволите ли составить Вам компанию на променаде? Позволите ли еще заметить, что теперь никто уже столь не печется о трапезе, как это делывали наши предки, Вы согласны? Доводилось ли Вам пробовать галушки? А расстегаи? Я уж не хочу и думать, чем заменяют домашний квас!
Макс смотрел на этого человека, чувствуя отвращение к его длинным гладко лежащим волосам и носу, вылазившему из них, как соглядатай вылазит из кустов.
Поднос с чашкой молока и блюдцем творожка без добавок и заправок торчал в дверном окошке. Макс убрал его на пол и выглянул. Прежние незнакомцы непостижимо исчезали. А за окошком был совсем молодой некто.
- Э, как тебя?
- Вам угодно знать мое имя?
- Ну, да.
- Сожалею, но нам не полагается самим себя называть. Подскажу только, что поэт-певец, чья кончина совпала с международными спортивными состязаниями, сам любил поэзию некоего предшественника-участника Великой войны, а тот любил стихи и поэмы того предшественника, который любил уже мои думы
- Ооооо! У меня башка щас треснет! Черт с ним, как тебя зовут! Открой по-братски!
- Я сожалею,
но таков наш долг святой:
не открывать двери до зорьки той, когда Вы нас поименуете, собрат. Скажу по чести, буду очень рад!
И ОКОШКО ЗАКРЫЛОСЬ!
После ужина Макс посетил туалет да и лег спать.
Утром студента разбудила радиозарядка. Полупроснувшись, Макс стал шарить по тумбочке: рука хотела телефон! Да его же нет! Не приснилось, он реально заперт! А ведь это незаконно! Надо погуглить, какое наказание присуждают за удержание в плену. Нет, надо отсюда выбираться!!!!
Макс заколотил в дверь кулаками и ногами.
- Прошу Вас, не надо шума, - тихо и почти ласково по тону, но строго по сути попросил некто в пиджаке асфальтового цвета и таких же брюках. Судя по достоинству в лице, фрак, черная мантия или офицерская амуниция подошли бы ему больше.
- Да блин, откуда вы все беретесь?!
- Как я могу понять, Вы чем-то раздражены. Вас интересует, откуда берутся люди вообще или определенные личности?
- Меня интересует, почему заперли в этом отстое, и откуда здесь возникает то один, то другой "кекс", если заперто?
- Кажется, я догадываюсь. Ваше будущее предстает ужасным: Вы колотите и кричите здесь, как вандал...
- О! Вы тоже его видели? - оживился студент, - гибрид еще!
- А, Вы - о Вашем потомке? Ведь если человек не возделывает свою высшую природу, тогда низшая берет верх, что очень печально... Так вот, чтобы этот гибрид не сбылся, точнее, чтобы он был другим, Вы и направлены сюда. Благодатное место для чтения и размышлений. Кесария Стратонова!
- Чооооооо?
- Да, опасность велика, - пробормотал посетитель, - но мы все поможем Вам. Здесь нет ничего опасного для Вас. И к привычной жизни Вы непременно вернетесь, когда прочтете то, что должны и напишете сочинения. Пожалуй, ради такого места я отказался бы и от медицинских опытов, и даже от театра, хотя...театр - это целый мир!.. однако, Вам пора завтракать, а я злоупотребляю Вашим временем? До встречи, до обязательной теперь-то уж встречи!
Чо там надо? Сочинения настряпать? И разом выпустят? Да не вопрос! Щас нагуглим! Аааааа...где? ГДЕ КОМПЬЮТЕР С ИНТЕРНЕТОМ?????
Этого не было здесь! Макс опять толкнул дверь плечом. Окошко открылось. Худенькая женщина приняла поднос с посудой после его завтрака.
- Здрассте. А ноут дадите? С выходом в Сеть.
- Довольно странна Ваша речь, - с прискорбной интонацией ответила женщина, - не пойму, что Вы просите. И какой же это выход, если в сеть? Наверное, новая аллегория?
- Вот вы стремные! Интернет мне нужен! Как я сочинения писать буду?
- Нужна...междусеть? А почему Вы не можете писать? Вас пытали в НКВД и повредили руки? Или Вам не довелось овладеть грамотой?
Макс в ответ расхохотался. Смешны были не столько слова женщины, сколько тон яркого сострадания.
- Да чо вы такие темные! - выходил из себя студент, - дайте мой телефон! Планшет дайте, черт с ним, хоть старый! Компьютер хоть какой-нибудь!
Окошко закрылось. Но сама дверь отворилась. Рэрэ пришла навестить.
- Максим, спасите мир! Ван Дал со своей братией скоро разгромит город. Он не может найти здоровую пищу, пугает людей. Его не смогли забрать ни в полицию, ни в лечебницу.
Рэрэ подвела Макса к стеллажам, протянула руку влево и вниз, книжка сама прыгнула с полки к ней в ладонь.
- Начните вот с этого. Спасите мир!
- Чооо? Надо же там спецназ вызывать, вязать этого гибрида! Причем здесь...?
- Ван Дал - Ваш внук. Фантасты пишут, что иногда волны времени перекрывают одна другую. Это и произошло. Волна будущего принесла Вашего внука к нам. Если настоящее не изменится к лучшему, будущее может стать и хуже. У меня еще много таких же суперменов, как Вы, мне пора направлять их. Прочтите, и будущее на чуть-чуть улучшится. Потом напишете Ваш отклик.
- Да? А если там - чушня полная?
- Так и напишите!
- Да, а Вы "пару" поставите...
- А "двойка" по литературе - это, по-Вашему, самое страшное? Давайте для начала примем как данность, что поставлю. И что же теперь, не самовоплощаться? А если я поставлю Вам "два" за дыхание - Вы перестанете дышать? Читайте и пишите хотя бы назло. Дышите!
А что ж еще делать в этом плену? Студент познакомился с обложкой: "Слово о полку Игореве". Сел на койку, открыл. Возник перед ним человек, вспотевший в шлеме и кольчуге, с обнаженным мечом:
- Ворожишь ли, русич? Коня моего не видел? Когда ты сын родной земли, вставай в ряды воинов. Меч повелю - скуют, кольчугу сам сплетешь. Не время тешиться буковицей, когда братья воюют.
- Вы - Игорь, что ли? - догадался Макс.
- Почто "Вы" мне речешь? Русич ты, не чужак.
- О! Там конь Ва...твой ржет... - спасся от древней мобилизации студент, - причем над тобой, "витязь запеченный в кольчуге, подаваемый на апперитив".
Игорь ушел по междурядью.
Прошло некое время. Макс познакомился с Владимиром Мономахом, назвав его аб'юзером, и с другими "кексами". Вот и Михаил Васильевич, и покатушки от хохота, когда вник в его "Гимн бороде". А потом спрашивал Николая Михайловича, не нудно ли было семнадцать томов писать.
Кондратий Федорович поинтересовался, как живет молодежь двести лет спустя после...ну, ладно. Александр Сергеевич в ответ на юношеское брюзжание предложил эпиграммное состязание, судить которое просили Михаила Юрьевича. Макс просил их обоих как-нибудь избежать дуэлей.
- Понимаете ли, юный друг, если они предпочтут жизнь чести, Вы будете не Вы, такой ладный, сообразительный и дерзкий, а такой, как тот Ван Дал. Видите, иначе хотелось бы, да нельзя, - об'яснял Николай Алексеевич, после того как студент вспомнил фильм - бабушкин любимый - "Звезда пленительного счастья", и доспрашивался, не по его ли поэме поставлен. Только вот что такое фильм, классик так и не понял.
- Ну, был бы здесь мой телефон - я бы показал!..
- Позвольте, я попытаюсь Николаю Алексеевичу об'яснить, уж как смогу? Николай Алексеевич, знаю, что Вы для театра тоже писали? Молодежь-то только стихи Ваши вспоминает, и то две строчки. А ведь и водевили - были?
- Александр Николаевич, это Вас Мельпомена любит, а со мной даже не дружит. Ну, было дело, писал кое-что, голодать не хотел.
- Так вот, дорогой друг. Представьте, что есть такие устройства, новыми Кулибиными сработанные, какие Ваш спектакль запечатлевают в подвижности и в звучании, а потом в любой час владельцу и представляют запечатленное!
- Чудо!
- Подумаешь, чудо - телевидение! - отозвался Макс, - я бы вам про интернет рассказал - вы бы, вообще, трехнулись!
- Простите, мы не совсем Вас понимаем.
- Ну, с ума бы сошли, - усмехнулся Макс.
И Константин Дмитриевич надоел Максу своим солнцепоклонничеством, и Валерий Александрович - своей геральдикой, после чего как следует взбодрил Владимир Владимирович (как ни странно, не Путин).
Странно другое: ряды стеллажей стали понемногу сжиматься. Светлая точечка в их конце теперь была размером уже не с одноименный знак препинания, а с кофейную чашку. Стало понятно, что это - окно. Манило белым светом.
Зашла Радолика Радомировна, все увидела и правильно поняла.
- У меня для Вас новости, Максим. Во-первых, Ван Дал перестал быть вандалом, работает в горзеленхозе. Ну, правда, говорит мало, рычит больше. Но думать - начал. Прогресс! А во-вторых, за этим окном - тоже не простой дворик. Там - место, аккумулирующее изменения. Можем взглянуть, что там было в первый день Вашего заточения и что сейчас.
- Во-первых, не нарушим ли мы природу Ван Дала? Не навредим ли?
- Как Вы изъясняетесь, Максим! Просто музыка! А вреда мы не нанесем, разве что с пользой переборщим.
- Во-вторых, как за окном может отразиться прошлое?
- Вследствие волновой природы времени.
- Веремя…то, что вертится, ворочается, ВЕРНО?
- Потрясающе, Максим! Демонстрируете задатки филолога-исследователя!
Как раз дошли до окна. Богиня Радолика Радомировна отдернула газовую занавеску. Студент увидел КОШМАР!
Стена, окружавшая дворик, покрыта черной плесенью и почти вся забрана безлистными кустами. А в них преют изорванные листы книг и рваные жалкие картины. За стеной – загаженный тротуар и шоссе, на котором когда-то столкнулось да так и осталось ржаветь несколько машин. Питекантропы все новые и новые появляются на этом тускленьком заднем дворике библиотеки. Более развитые особи что-то грызут из красивых упаковок и мохнатыми пальцами тычут в сенсоры телефонов, поднимая вопли при попытках сородичей отнять игрушку. Менее развитые пытаются охотиться на кошек или прыгают на четвереньках, ероша опавшую с конских каштанов жухлую листву, в которой нет-нет да мелькнет клочок с буквами.
Максим отшатнулся, помня, что это - внуки его товарищей. Радолика задернула шторку.
- Так могло бы и остаться. Но мы с Вами этого не допустили. Взгляните снова!
Занавеска откинута, Макс набрался смелости и взглянул опять.
Машины ездят, люди ходят. Стена просто светло-серая, под ней – никакого хлама. Три питекантропа сидят на пнях и камнях и, издавая звуки, тычут в изображение медведей на репродукции Шишкинской картины.
- Работает!!! А ну, кто там у меня дальше? Радолика Радомировна, еще что-нибудь изменится, улучшится, если я еще почитаю?
- Наверное. Я – не астроном и не физик.
- Эксперимент! Круто!
Александр Степанович все разговоры о своих реальных скитаниях по российским портам переводил на иное – неизведанное, недосказанное. В детстве Макс считал, что его творчество – только для девчонок. А Александр Александрович легко убедил, что сочетание яркой индивидуальности и коллективизма пригождается не только на войне. Александр Иванович поразил своей авантюрностью и оригинальностью как сюжетов, так и видения человека в любви. Михаил Афанасьевич был рад новой встрече, а Макс сначала посмеялся над некоторыми его персонажами, но потом уточнил: «Ведь Вы не придумали почти? Этого типа, от которого один костюм остался? Это…аллегория или гипербола? А суть я понял, не дурак!» Михаил Александрович узнал, что с его главным произведением Макс боялся знакомиться, к тому же, долго не верил, что его написал такой молодой человек. Но решился – и прожил жизнь вместе с героями книги, и искупался в великой реке.
Прошлый раз, спросив о сочинениях, Радолика Радомировна в ответ получила только отмашку в сторону письменного стола, где лежало несколько двойных листочков, причем записи умещались на половине одной странички каждого. Теперь Максим сам подбежал к столу и принес преподавателю восемнадцатилистовую тетрадь. После чего попросил еще раз взглянуть в окно. Радолика Радомировна, сияя ровным ясным светом, шла рядом к окну размером уже не с кофейную чашку, а с нормальную тарелку.
- Смотрите, на здоровье! Это – настоящее!
Стены дворика не было видно: дворик густо засажен цветочными кустами. И, как отличники вдохновенно и энергично тянут руки для ответа, так кусты тянули все свои цветы. А посередине дворика – скамейка, и на ней – одна из девчонок из группы Макса, а вокруг – дети и подростки. Она что-то читает и все то и дело перегибаются от задорного хохота.
- В принципе, Максим, Вы можете быть свободны. Ваша дверь больше не заперта. Можете пойти к друзьям.
- Спасибо! Ура!.. – Макс осекся, - я тут подумал: этот коридор сокращается, значит, когда-нибудь стол окажется сразу возле окна? Эксперимент надо завершить. Мне интересно, пожалуйста!
- О чем Вы просите?
- Не прогоняйте меня!
- Это – публичное место, Вы можете сюда возвращаться когда угодно, за исключением санитарных дней.
- Еще мне интересно, где Ван Дал? И его сородичи – куда пропали?
- Не пропали. Эволюционировали. Был временной отлив, они отброшены в свое время.
Дойдя до входной двери и взявшись уже за витую ручку, после поворота которой – улицы родного города, шаурмячные, приятели, новые ролики в инете и на ногах, Макс покачал головой самому себе.
- Есть же такой рассказ, когда человек на спор сидит в полном одиночестве несколько лет, сначала – за деньги, а потом учит иностранные языки и пишет своему оппоненту, что даже не представляет, как завтра выйдет на волю, и даже отказывается от выигрыша. Похоже, что он не прочь там и еще посидеть.
- Ну, если Вас не огорчила концовка…оставайтесь в Вашем заточении.
- Радолика Радомировна, Вы – серьезно? В заточении не богатеют.
- Уверены? Не нарывайтесь, а то посоветую Вам кое-что из зарубежной классики.
Студент смотрел дерзко и почти коварно.
- Это вызов, Радолика Радомировна? Принимаю!
Разумеется, через некоторое время Максим вышел из своего уже добровольного заточения, доставил преподавательнице несколько общих тетрадей, исписанных до корки. С разрешения автора выдержки из его опусов были размещены на одном учебном сайте. Пара научных статей готовится к публикации. Преподаватели поражаются богатству речи, логике, абсолютно доходчивой аргументации молодого человека. И кстати, всех, с кем общался в запертом помещении, Макс теперь знает пофамильно. Надеемся, что и вы тоже.
Здание, где Максим был заточен, выглядит для него теперь как самый яркий источник вдохновения. А однажды…
- О, радость! Я так и знал, что встречу Вас здесь! Приветствую Вас!
Перед Максимом спешился с диковинного велосипеда некто статный, яркоглазый. Максим никак не мог узнать, кто это. Только когда молодец скривил лицо и спину и хватанул его за плечо, догадался:
- Ван Дал???
- Неверно. С Вашей подачи отец с мамой назвали меня Беримиром.
- Привет! «А почто «Вы» мне речешь? Русич ведь!»
Оба студента взошли по ступеням величественного здания и отворили приветливые двери под сияющей обещанием обновления и высокого счастья вывеской: «Библиотека».