Приученная службой в таможне ко всяческим неожиданностям, Мара тем не менее удивилась, когда Семарг придумал жалобу на Чигина. Тем не менее ей было любопытно, как поведёт себя следователь. Все эти шоколадки на праздники ничуть не забавляли её, более того, казались глупыми и неуместными. На её взгляд, если мужчина решил добиваться внимания, то нужно что-то более весомое предъявить. Ну а как иначе? Назвался Петрушкой – делай праздник. Разве настоящие кавалеры так себя ведут? Поэтому решила подыграть хранителю.
– То есть, я правильно понимаю, все ваши ухаживания ничего не стоят?
– Работа прежде всего, – с монолитным выражением лица ответил сыщик.
– И как вам после этого доверять?
– Уважаемая Мара Филипповна, ну сами посудите, может, через мгновение мир исчезнет навсегда, а мы сейчас чувствами будем мериться?
– Пусть катиться куда и не надо! А вот ваше поведение меня просто-напросто бесит! Сначала все эти ваши намёки, подходцы, а потом припомнили, что у меня был настоящий марсианин? Кто вы после этого?
Как не хотел Чигин ввязываться в скандал, но посчитал за лучшее честно ответить:
– Патриот Империи!
– Вы?! Ой, держите меня за юбки. Это что за патриот такой, который предаёт любимую женщину?
– Извините, я, конечно, посылал презенты, но повода не давал полагать меня вашей собственностью!
– Вы и собственность – понятия несовместимые! Я вообще сначала решила, что эти шоколадки – шутка маленького такого пуселька.
– «Пуселька»? Кто такой?
– Всё, я поняла – вас мучает ревность скупердяя! Вы не способны на широкий поступок. Генерал де Галь рисковал, а привёз в подарок грызохвоста. И сейчас рискует: его могут арестовать за контрабанду. А вы? Что из себя представляете вы? Так, маленькую такую, просто микроскопическую шоколадку. Пуселька – вот вы кто!
– Подумайте сами, нет времени выяснять отношения! Разве жители высотки ничего не значат для вас?
– Для меня – да! А для вас пустой звук, если так вот запросто портите настроение председателю Домового комитета.
– Неправда. Вы только что признались в связи с генералом де Галем.
– И чё дальше?
– Подождите, разве не вы кричали всякую глупость?
Молчавший до этого момента Семарг решил плеснуть бензина в топку правды:
– Вы начали оговаривать Мару – это не по-мужски. Я, к примеру, ничего не спрашивал насчёт вашего де Галя. Могли бы и смолчать.
– Да как же молчать, когда решается судьба двадцати тысяч человек?
– Подобным образом?!
– Если серёжки имеют такое значение, что де Галь готов жизнью рисковать лишь бы они остались здесь! Что вам ещё нужно? А-а, я понимаю – опять нас взорвать придумали?
– Это вас не касается, это моё самоличное дело. Хочу, и взорву. Вы лучше за себя отвечайте. Обидели женщину, а теперь обществом прикрываетесь! Тогда да, тогда вас нужно взорвать навсегда. Вдруг здесь все такие? Тогда зачем мне такая высотка.
Доводы товарища Семарга ввели в ступор логически устроенный мозг сыщика. Что здесь можно сказать разумного? Зачем, к примеру, он обвинил сыщика в обыске у Мары? Разве можно назвать обыском просьбу показать фотографию бывшего кавалера? В конечном счёте это нужно в интересах следствия! И то, что Мара так активно защищается, говорит лишь о её участие в шпионском деле. Другого и придумать трудно! А Семарг принял её сторону! Великий Космос, значит, он участвует, коль защищает эти проклятые серёжки.
«Здесь уже заговор планетарного масштаба! Но кто мне поверит, когда сам хранитель в деле. Он быстро отговорится. Вон взял и прикрыл смерть Архангела. Что ему стоит заклепать двери наперекор фактам. Эх, зря не написал рапорт товарищу Аристову. Решил сыграть в благородство. А оно вон как обернулось! Нужно действовать. Они могут не выпустить меня из бункера. А что, очень даже может быть», – размышлял сыщик, но его прервал звон телеграфа Якоби, очень даже своевременный звон. Академик Плещеев зачем-то просил ткнуть в плесень карандашом.
Сейчас уже было без разницы, чем во что тыкать, лишь бы вырваться из бункера, поэтому Чигин с радостью согласился исполнить просьбу. Он буквально выскочил на лестничную площадку под прикрытием секретера, всегда обеспечивающим отход своего начальника.
Факты, факты, фактики всегда занимали Чигина, он вспомнил ноты Рахманинова на пюпитре клавесина. Семарг никогда не исполнял концерт 2,3. Как он утверждал: у него с этой музыкой связаны трагические воспоминания. И вдруг ноты оказались раскрыты именно на этом произведении. Ещё одно наблюдение смутило Чигина – эмалированный бидончик! Зачем вдруг Семаргу понадобилось пить манговый сок, который он на дух не переносил за приторность? Рафинированный Семарг, манговый сок, концерт 2,3 – что объединяет все эти три явления? Только приём высокого гостя. Но кого? Не Зыбина же! Чтобы старший советник ЦУП начал пить манговый сок из картины, об этом и думать невозможно. Здесь Чигин вспомнил об внезапном исчезновении Аристова. В министерстве ВТС сказали, что генерал отправился расследовать дело об исчезнувшем самокате в аномальную зону.
Картина складывалась совсем неприличная: ЗАГОВОР с целью уничтожить Империю Архонтов!
«Академик там балуется с карандашиками, а здесь банда негодяев во главе с хранителем планирует захват планеты. Вот что они хотят! Так, первое – нужно немедленно избавиться от серёжек, и второе – сообщить Зыбину о предательстве, больше некому. Неизвестно вообще, как глубоко проникли метастазы зелёной плесени в правительство. Только он продолжает бороться с захватчиками. В любом случае я ничего не теряю», – подумал Чигин, ощущая в кармане злополучные серёжки.
Конечно, он мог сбежать к себе в управление, спрятаться, но чтобы это дало? Временную передышку? От чего? От дождя? Смешно. Поэтому он вернулся в бункер, чтобы сообщить академику результат эксперимента. Аппарат Якоби стоял только в бункере, задумай Чигин бежать, как бы он связался с Зыбиным? Сыщику пришлось рисковать, но жизни тысяч ни в чём не повинных людей представлялись ему несравнимо более важными, чем его собственная.
– Можно я сам отвечу? – попросил товарища Семарга в надежде придумать способ, как предупредить Зыбина о заговоре.
На удивление, заговорщики и не собирались ему препятствовать. Наоборот, Семарг указал на аппарат. Он не желал обсуждать с академиком его безумную идею подвергнуть рентгеновскому облучению загадочный астероид в точке Лагранжа.
После сообщения о реакции плесени на карандаш Чигин ожидал продолжения, и уже приготовился быстро набрать клавишами предупреждение об опасности, но академик бесцеремонно оборвал связь. На торопливые вызовы отвечать не стал.
– Вы что там названиваете? – поинтересовался Семарг.
– Хотел предупредить о заговоре.
– Заговоре? Где? Кого?
– Вашем. Я всё знаю. Можете не отпираться! Это вы сюда принесли серёжки, чтобы вызвать дождь.
– Вот это баранки с маком! Мара, вас опять обвиняют в шпионаже. Решительно он влюбился. Странновато, ну здесь сами знаете… – в этом месте Семарг многозначительно развёл руками, подразумевая, что любовь творит с людьми весьма странные вещи.
– Вы так считаете? Это бы многое объяснило, но что делать с его скупердяйством ума не приложу.
– Да-с, здесь я вам не помощник. Дорогуша, вы уж сами как-нибудь.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.
Глава 19 Жёсткий рентген
Глава 20 Самокат Германа
Весь текст "Дождя" на дзен-канале ГИПЕРПАНК
Ссылка в подвале авторской страницы