И сотрясая землю громом,
Глуша подспудную печаль,
Во мне гудят аэродромы,
Зовут и плачут по ночам.
(автора стихов, к сожалению, уже не помню, писал по памяти).
За 32 года службы в Морской авиации не раз, к сожалению, приходилось хоронить друзей и своих подчинённых. Когда думаю об этом, первое, что вспоминается – это день Космонавтики – 12 апреля 1989 года.
«В небесах мы летали одних. Мы теряли друзей боевых. Ну, а тем, кому выпало жить, будем помнить о них и дружить...» (из песни «Нормандия — Неман)
12 апреля 1989 года на аэродроме Морской авиации СССР Кульбакино (Николаев) погиб экипаж начальника исследовательского отдела 33 ЦБП и ПЛС полковника Багаева Анатолия Ивановича в составе второго пилота майора Анатолия Полтавцева и штурмана – оператора Александра Полинера. Штурману корабля ТУ-22м2 Александру Ручко удалось спастись. Саша за счёт высочайшей выучки и психологической постоянной готовности к покиданию ЛА сумел катапультироваться при крене самолёта 90 градусов и высоте 20 метров … Оператор, которому он левой рукой успел дать команду – «УХОДИМ», вышел на «свежий воздух» вслед за ним, но уже при крене «Бэкфайера» 110 градусов – в итоге выстрелил себя прямо в землю, рядом с полосой.
Я никогда не забывал об этом событии, т.к. вся картина падения самолёта у меня до сих пор стоит перед глазами, и тому же мы в тот день с Анатолием Ивановичем впервые за нашу лётную карьеру сходили тогда на сверхзвук. Он на «двойке», я – на «тройке» (ТУ-22м3), а в следующем вылете, свидетелем которого мне довелось быть от начала и до конца, всё и произошло. У самолёта Багаева в момент отрыва, или сразу после, при взлёте отлетела правая ПЧК (правая поворотная часть крыла). На Бэкфайере мы взлетаем при стреловидности крыла 20 градусов, потом переставляем на 30, и в дальнейшем, если согласно заданию предстоит полёт на разгон сверхзвуковой скорости или на предельно – малых высотах, ставим крыло на стреловидность 69 градусов.
Я на "тройке" раскочегарил 1,62 М, Анатолий Иванович на "двойке" 1,24 М. Руководитель полётов Паша Химченко его ещё "подколол": "Ты что разогнал так мало"? На что Багаев ответил: "Да я сегодня какой-то не симметричный". А в следующем полёте у него всё это и произошло...
Я начал запуск двигателей на второй полёт, взгляд был устремлён вниз приборной доски, вдруг боковым зрением я увидел, что с самолётом, который взлетает что-то не так. А когда поднял глаза, увидел страшную картину. За взлетевшим самолётом тянулся огненный шлейф метров сорок. Самолёт при этом перевернулся и вошёл в землю. Я увидел огромной силы огненный взрыв и рядом всего один купол парашюта. Я помню, что провёл рукой по глазам, как делаешь в дурном страшном сне, чтобы скорее проснуться. А когда открыл глаза, взрыв стал ещё больше, шутка ли — 36 тонн керосина жахнуло, именно с такой заправкой мы взлетаем в зону сверхзвука.
В общем, я уже описал этот случай в одном из своих опусов, и не собирался повторяться, но вчера мне переслали слова командира корабля, если не ошибаюсь, Мамонтова, выражающие его эмоции, экипаж которого уже собирался запускать двигатели и взлетать. Т.к. полковник Багаев на полёты опоздал, даже на предполётных указаниях не был. Я уже собрался отстранить его от полётов, но командир АЭ подполковник Грибанов уговорил меня не делать этого, мол, он все «указивки» РП Анатолию Ивановичу доведёт.
В итоге, они высадили экипаж Мамонтова, и те наблюдали всю картину со стороны, осознавая, что они могли быть на месте экипажа Багаева. Все эти события на меня как-то нахлынули вновь, хотя 34 года прошло с тех пор, но по традиции мы всегда в этот день собирались на кладбище у братской могилы и поминали экипаж. У меня же каждый раз возникали воспоминания о всех погибших друзьях и пилотах, кого я знал и не знал… И эти размышления, как правило, заканчивались мыслью – «Как же нам повезло, что мы живы! !!! Ведь ребята за это время, что их нет, столько могли сделать добрых дел, пережить, перечувствовать – насладиться жизнью, но их нет. Значит мы, живые, должны жить за них, и не абы как, а достойно, помня слова Николая Островского:
«Жизнь дается всего один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое прошлое. Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай ее полезной. Проповедь читать легче, чем быть святым. Вот как иногда поворачивается жизнь: то темь беспросветная, то снова улыбается солнце. Человек управляет привычкой, а не наоборот»… (Книга «Как закалялась сталь»).
В общем, главную идею, почему я вдруг написал этот, фактически некролог, вы поняли – чтобы каждый прочитавший его, задумался о собственной жизни – а правильно ли он живёт? И вспомнил бы добрым словом своих близких, друзей и товарищей…
«В этом нету трагедии, полноте.
Лишь бы только сердца не остыли.
Вы живёте, покуда вы помните
Всех, кого хоть немного любили..."
(Из песни Константина Фролова:
("Вы меня всё равно не поймёте»)…
https://www.youtube.com/watch?v=4fhcN79OtR4
П.С. Рецензия на «Памяти экипажа полковника Анатолия Багаева» (Полковник Чечель)
Я на "тройке" раскочегарил 1,62 М, Анатолий Иванович на "двойке" 1,24 М. Руководитель полётов Паша Химченко его ещё "подколол": "Ты что разогнал так мало"? На что Багаев ответил: "Да я сегодня какой-то не симметричный". А в следующем полёте у него всё это и произошло...
————————
Почему борт так и остался в плановой после первого полёта и не был остановлен?
Сергей Иванов 177 13.04.2023 11:28
ВВЧ - Александру Ручко удалось спастись. Саша за счёт высочайшей выучки и психологической постоянной готовности к покиданию ЛА сумел катапультироваться при крене самолёта 90 градусов и высоте 20 метров …
————————
Не загружен штурман на этом этапе полёта, как лётчики, поэтому и успел выйти.
Вот и вся «постоянная психологическая готовность».
А ребята боролись, но при таких разрушениях и отсутствии высоты - шансов у них не оставалось.
Сергей Иванов 177 13.04.2023
ВВЧ - Борт был исправен, просто на двойке движки уже старые с суммарной тягой всего 40 тонн, поэтому ТУ-22м2 разгонялся слабо, а тройке тяга 50 тонн, поэтому сверхзвук на нём - одно удовольствие...
Что касается штурмана, то посуди сам - штурмана сидят позади пилотов, отделённые своей приборной доской. Перед ними нет КПП, (АГД), Показывающие крен с-та. Если руки не держать заранее на рычагах катапульты, то при вращении с-та и боковых перегрузках руки быстро и безошибочно на поручни не перенесёшь. А у них всего две секунды до достижения крена 90. Т.е. за 2 сек надо было понять обстановку, принять решение и главное - его успеть реализовать.
Я тебе как Инструктор ПДП, у которого за плечами более 800 прыжков с парашютом и 2 отцепки, говорю - успеть катапультироваться в той ситуации можно только за счёт высочайшей психологической готовности покинуть с-т на любом этапе полёта немедленно. Просто у Ручко погиб друг. тоже штурман на аэродроме Белая - не успел выскочить, и Саша сказал себе - на режимах взлёта и посадки штурману не надо крутить ручки прицела - руки свободны, так пусть они будут на катапульте...
Вот это его и спасло...
Ближе к вечеру с Москвы прилетел Главный конструктор КБ Туполева и с ним комиссия по расследованию данного ЛП. Когда конструктор увидел по записи видео магнитофона, как на самолёте после отрыва отлетает правая (ПЧК) — подвижная часть крыла, он сказал: «Мне всё ясно», - забрал запись, нам оставив копию, и улетел в Москву.
Ночь мы не спали, раз за разом прослушивая запись переговоров экипажа, проверяя документацию и сок (Средства объективного контроля), смотря многократное число раз последний взлёт экипажа полковника Багаева А. И. Никак не могли понять одну деталь, почему останки лётчиков лежат вместе, а штурмана-оператора Саши Полинера — метрах в 15 в стороне. И лишь к утру я первый это понял и обратил внимание всех членов комиссии по расследованию: «Смотрите, вот при крене 90 градусов вспышка от катапульты штурмана Саши Ручко. Вот сам взрыв. А теперь смотрите, за долю секунды до основного взрыва, есть ещё вспышка, которую мы сразу не заметили. Это при крене 110-120 градусов катапультируется оператор, чуть в сторону и сразу в землю».
Потом два полковника с Москвы замеряли время от начала отрыва и достижения самолётом крена в 90 градусов на высоте 20 метров. Оказалось две секунды. После чего они официально сделали вывод, что штурман самолёта всегда летал в страхе и только и ждал момента, чтобы катапультироваться, т. к. не может нормальный человек, у которого нет линии авиагоризонта, а лишь небольшое окошко справа сбоку, за такое короткое время всё понять и успеть применить катапульту. Я с этими полковниками тогда спорил до хрипоты, как инструктор по парашютно-десантной подготовке, что Ручко не в страхе летал, а просто был максимально собран и мобилизован на любое усложнение полёта, в том числе и на спасение собственной жизни. Но всё было бесполезно. С этим выводом полковники улетели потом в Москву.
Сашу Ручко в госпитале списали, т. к. получил декомпрессионный перелом позвоночника. А он, который летал «в страхе», через пол года прошёл перекомиссию и восстановился на лётной работе.
Лишь через два года до руководства авиации ВМФ дошло, что штурман совершил подвиг по спасению собственной жизни в безвыходной ситуации, и Сашу наградили орденом Красной Звезды. А на ещё 24 самолётах Советского Союза нашли подобные трещины и на всех вторых сериях были заменены крылья на усиленное «троечное» (ТУ-22м3) крыло.
Так экипаж половника Багаева Анатолия Ивановича, второй пилот майор Анатолий Полтавцев, наш однокашник, и штурман-оператор капитан Александр Полинер ценой своей жизни спасли не один экипаж Дальней и Морской Ракетоносной авиации. Пусть земля им будет пухом, а мы каждый год собираемся 12 апреля в 11.47 местного времени у братской могилы экипажа, поминаем ребят, и пока мы о них помним, они живут...
И пару слов о «мистике» - Анатолий Иванович погиб, так и не успев «обмыть» свой первый самостоятельный вылет на «Бэкфайере» в марте месяце. Он дружил с начальником Центра генерал-лейтенантом Юрием Семёновичем Гудковым. Эта была давняя дружба, начавшаяся ещё на ТОФе. А НЦ – должность хлопотная, у генерала Гудкова всё не было времени, и вот в этот день – 12 апреля время нашлось. Полковник Багаев с утра заехал в гастроном и на рынок, набрал закуси, чтобы, запивая «шлёмкой» и коньяком, можно было после полётов экипажем нормально посидеть, но, увы, Судьба распорядилась по-другому…
Полковник Чечель 13.04.2023
ВВЧ - Борт был исправен, просто на двойке движки уже старые с суммарной тягой всего 40 тонн, поэтому ТУ-22м2 разгонялся слабо, а тройке тяга 50 тонн, поэтому сверхзвук на нём - одно удовольствие...
———————
Понятно, это про разнотяг.
Думал про несимметричность по крылу.
Сергей Иванов 177 13.04.2023
Перед ними нет КПП, (АГД),
——————
На М2 у штурмана нет АГД?
Сергей Иванов 177 13.04.2023
ВВЧ - У штурманов ничего нет, только ПНП-1, (у каждого свой) + локатор, телевизионный ОПБ, энергетика и прочее их штурманское оборудование...
Полковник Чечель 14.04.2023