ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ТАНЕЦ СМЕРТИ
Она заглянула к нему просто так. Поболтать. Или опрокинуть пару стаканчиков виски без содовой. Он не ждал её.
Во всяком случае, не сейчас.
— На сегодня я закончила все дела, — успокоила она его. —
Захотелось провести вечер в приятной компании.
— Тогда, почему ты пришла в обличье уродливой старухи, а
не красавицы?
— Чтобы ты не бросился в мои объятия раньше срока. Хотя…
Хотя если хочешь, можешь соблазнить меня…
— Тебя?
— Почему бы не попробовать? Ведь любовь — это лекарство
от одиночества. А мы с тобой так одиноки.
— Будь ты моложе лет на пятьдесят...
— Я бы выглядела точно также. За последние пять тысяч
лет, я почти не изменилась. Плесни мне чего нибудь.
— Со льдом?
— Мне все равно.
Она залпом выпила дешевый виски:
— Хочешь, я заплачу тебе?
— В моем положении было бы глупо отказываться от денег.
— У меня никогда не было денег. И, вообще, ты не думаешь, что мужчине брать деньги за любовь — это безнравственно?
— Чем же ты собираешься расплачиваться?
— Я дам тебе больше чем деньги. Я научу тебя умирать!
— О нет! Я думаю, тебе лучше уйти.
Она подошла к нему совсем близко и положила ледяную
руку на его плечо.
— Ты не оригинален. Все просят меня уйти когда доходит
до дела. Налей ещё! Двойной!
Осушив второй стакан, она бросила взгляд на экран компьютера и чеканно прочитала название его нового романа: «Танец смерти».
— Что ты знаешь о смерти? Никто не может знать о смерти
больше, чем сама Смерть…
— Ты была знакома с Гретой?
— Наивный вопрос. Разумеется, если её уже нет в живых. Маргарета Гертруда Зелле... Агент «Эйч-21»… Мата Хари…
Она подвела компьютерной «мышью» стрелу к крестику в правом верхнем углу экрана и закрыла рукопись.
— Твоя писанина — сопливая лирика...
— Ты хочешь унизить меня?
— Нисколько. Я хочу правду… А еще я хочу выпить. Ты плохо ухаживаешь за дамой.
— Не люблю пьяных женщин.
— Пьяная женщина может много чего рассказать!
— Расскажи, как она умирала?
Старуха сама налила остатки виски в стакан:
— Ранним утром, 15 октября 1917 года в камеру смертников тюрьмы в Сен-Лазаре прибыла охрана. Грета еще надеялась, что ее помилуют. Но я уже держала ее за руку. Мои губы шептали ей: «Чего ты боишься? Того, что обязательно произойдет с каждым? Никто не хочет умирать, потому что не знает, что будет после смерти. После не будет ничего. Ни-че-го…». Если тебе будут рассказывать, как Маргарета была безразлична к смерти — не верь. Она умоляла меня подарить ей еще год, час, минуту…
— Неужели, в тебе не было ни капли сострадания?
— Знаешь, молодые умирают красиво...Она была забавна, не более того. Ранее замужество, жизнь в Индонезии с ненавистным мужем, побег в Париж и головокружительная карьера танцорки, куртизанки и шпионки... Многие в то время говорили о необычной танцовщице, выросшей на Яве и воспитанной в индийских храмах, где она постигла искусство келейного танца. Сама она щедро «кормила» журналистов рассказами о том, что приходится внебрачной дочерью индийского императора, рассказывала, что воспитана жрецами Канда Свани, что с тринадцати лет обнаженной танцевала в храме. В результате — сотни любовников, деньги, слава… Признаюсь, как женщина, я даже завидовала ей.
— Значит, ты ей мстила?
— Нисколько! Ее все предали. Любовники, друзья... Она спустила все свое огромное состояние в карты. Даже, единственный любимый человек, молодой русский офицер Вадим Маслов, был ей неверен.
— Ты лукавишь. После того, как французы объявили Мату
Хари двойным агентом и взяли под стражу, он с горя постригся в монахи.
Она рассмеялась:
— Я пришла за ним в ноябре 1920 года, когда он прибыл в составе белой Добровольческой армии в Турцию. Перед смертью Вадим признался, что работал на немцев. Красивый был мужчина. Мне даже было жаль его. Но ты хотел услышать о
Маргарете.
— О ее последнем дне.
— Утром, скрипнула дверь камеры. Как ты знаешь, в этот момент я уже была рядом. Охранник приказал готовиться к казни. Грета решила сыграть со мной в игру, в которую нельзя выиграть. Даже свести вничью. Она понимала, что все козыри были у меня на руках. Да и в азартных играх ей никогда не везло. Но смертник имеет право на последнее желание. Перед казнью Маргарета возмутившись, что ее ведут на расстрел голодной, пожелала позавтракать. Завтрак подали. Ела она медленно, надеясь,что я сдамся. К концу трапезы привезли гроб. Бросив на него взгляд полный наигранного безразличия, приговоренная спросила, будет ли проводиться фотосъемка? Ей ответили, что фотографы центральных газет уже прибыли.
— Ты считаешь, ее безразличие к смерти было игрой?
— Меня боялись, ненавидели, ждали и даже желали, но никто не был ко мне безразличен. Она была довольно глупой, чтобы не бояться меня, но достаточно сильной, чтобы признаться в этом.
Расстрел происходил в Венсене на военном полигоне. Маргарета в туфлях на высоких каблуках, в модном платье и роскошной шляпке спокойно прошла к месту казни. Одна я знала, чего стоило ей это спокойствие. Грету привязали к столбу и надели черную повязку на глаза.
— Развяжите меня и снимите повязку. Я хочу встретить смерть с открытыми глазами, — прозвучал ее твердый голос.
— Мадам, — ответил офицер, — снять повязку в моей власти, но развязать вас не имею права.
Подумав, он отдал приказ ослабить веревку и высвободить даме руки. На лбу Маты Хари выступили капли пота. Но голос ее продолжал звучать уверенно. Мне показалось, что она даже немного кокетничала:
— Бокал вина, пожалуйста!
Офицер распорядился открыть элитное бордо. Но бокала не нашлось. И вино подали в обычной чашке. Взяв чашку двумя руками, Маргарета не спеша выпила темно-красный напиток.
Со всех сторон сверкали фотовспышки. Тем временем расстрельный взвод из двенадцати солдат был построен.
— Я готова, господа! – произнесла Маргарета.
— Цельсь! – прозвучала команда офицера.
12 стволов поднялись одновременно.
И тут Маргарета изящным жестом поднесла руку к губам и послала солдатам воздушный поцелуй.
— Огонь!
11 человек выстрелили. Двенадцатый, самый молодой солдат, упал без сознания. Офицер подошел к безжизненному телу Маргареты и выстрелил ей в висок.
Но это была излишняя предосторожность. Я уже успела поцеловать ее…
Старуха замолчала. В воздухе повисла тишина. Он первый
нарушил молчание:
— Не всякий, даже великий актер, сможет превратить свою
смерть, в свое последнее шоу.
— Ты прав, она сделала это блистательно.
Он сидел в одиночестве в продавленном кресле, уставившись немигающим взглядом в черный экран компьютера. Пустая бутылка из-под виски валялась под столом...