Говорят же: надо жить так, будто это твой последний день. Последний – не модно, крайний. Пусть так. А ещё, что советуют? Психологи разные, жизнезнайки. В виде вопроса: что бы ты сделал в первую очередь, если бы тебе оставалось жить часов так двадцать. Вот это и есть, мол, главное в жизни, это и надо выполнять, к этому стремиться.
Подумал я, подумал. Как живу-то? Так себе. Бесцельно, бестолково. И что ж. Как надо-то, если крайний, и что бы сделал, если на часы счёт? Так, так, так, так, так.
Сына увидеть, встретиться, подвиг совершить, с парашютом прыгнуть… Что там ещё? Подвиг, подвиг. А, дерево, дом. Нет, какое дерево. Дом – вообще нелепость, некоторые всю жизнь строят. А тут один день.
Сын за тридевять земель, в другой, далёкой стране. По телефону и то раз в год по обещанию, на войну какую - ехать только несколько дней, а сначала надо военную обязанность приобрести заново. Что остаётся, парашют только.
Это что, мечта жизни? О чём я грезил, чего хотел? Карьера, успех, семейное благополучие? Наверное. А если конкретно? Если конкретно.
Ладно, это всё лирика. Пора действовать. И так, мыслим логически. Что точно не нужно в крайнем-то дне? Конечно, вот именно. Работа. Она не нужна. Эта ненавистная трудовая обуза. Жить, чтобы работать или работать, чтобы жить? Первым делом пойду и уволюсь, а заодно и морду своему начальнику отдела набью, давно напрашивается, давно об этом мечтал. С этого и начнём.
Прихожу, открываю двери пинком, в том числе и начальника своего. Вхожу в кабинет. Он там уже, естественно. Смотрит на меня своими лиловыми глазами сквозь, точнее, наискосок, удивлён даже. Без стука, без здрасте и разрешите.
-Тебе чего, Сидоров?
-Ха, за двадцать лет совместной работы даже фамилию мою не запомнил. Не Сидоров я, сударь, а Петров. И не ты, а вы.
-Ты не в себе что ли?– смотрит слегка ошарашенно.
-В себе, в себе, – отвечаю уверенно и нагло. – Увольняться пришёл.
-С ума сошёл что ли, отчёт не доделал, конец квартала, - не верит.
-Да плевал я и на твой отчёт, и на твою лысину, понял, - у меня теперь другие приоритеты, - говорю.
-Заболел что ли, перенервничал, - всё никак понять не может, как это я всегда покладистый и робкий таким тоном с ним.
-Э, нет, здоров. Так, где букмашка? Писать буду. И вообще, у меня мало времени.
-Да не у меня же пишут, в отделе кадров, - наконец, начал понимать суть разговора начальник.
-А… Что ж. Там, так там. Но, всё равно, прощай, заканчиваю тет а тет.
Что бы ещё такого сделать, как-то буднично получается. Плюнуть на лысину, шалбан дать? А вот, пепельница на столе.
-Курить-то не положено у нас. Не знали, Сергей Сергеич? - беру пепельницу и высыпаю содержимое ему на голову, а оставшийся прилипший окурок отдираю от днища и о лоб его мну, будто тушу.
Он в шоке, хотел за воротник меня схватить, но я увернулся и отбежал.
-Да я тебя, я тебе, - бежит ко мне, но я отбегаю и - к окну, к столу, к двери.
Побегал он за мной немного, понял, что какой-то сюрреализм получается. Встал возле стола и крикнул секретарше:
-Люба!
-Что, Сергей Сергеич? – пропела та голосом наложницы.
-Вызывай… полицию, а нет, скорую, а нет, звони в психбольницу! – прокричал он.
-А что случилось, Сергей Сергеич? – та понять не может.
-Ну, ладно, вы тут разбирайтесь, а я в кадры, - вежливо проговорил я и пошёл из кабинета.
Начальник проводил меня всё ещё недоумённым взглядом, молча.
Вышел оттуда. Как гора с плеч. Так легко стало. Никаких тебе отчётов, обязанностей, начальников и сослуживцев-сплетников да завистников. Лишь бы подколоть да подтрунить. Не коллектив, а сброд бездарей и бездельников.
Так, а зачем в кадры-то? Что это я. В крайний день. Начальнику сказал, о чём долгие годы мечтал, сделал, душу отвёл. Что ещё?
«Парашют, парашют, чинчигруля баламут», - пошёл я довольный подальше от бывшего места работы.
Денег на карточке полно, не то, что на день, намного больше хватит, даже если погулять, полетать, попрыгать и повеселиться. Отметить, как следует, енто дело.
Что я ещё должен сделать, что важно в такие часы и минуты? Разве, к Светке сходить? Первой и, можно сказать, единственной своей любови. Как она тогда меня кинула да за другого вышла, из параллельного класса. Я тогда в армии служил. Хотя, нет, пришёл же уже, встречались с ней, а потом она с Макеем переспала. Так мне рассказали.
А я в это время в стройотряде был. В армии – это Маринка замуж вышла, одноклассница тоже, что-то было с ней, вроде встречались тоже, целовались, но не так, как со Светкой. Со Светой было аж, ух как, и когда узнал, больно, по-настоящему, больно, в самом сердце.
Маринка сейчас во Владике живёт. А Светка в соседнем микрорайоне. Видимся иногда: привет, привет. Даже не разговариваем никогда. А ведь такая любовь была. Двое детей у неё. Эх! Как чужие. Пойду-ка к ней. Поговорю уж, раз такой день. Выясню, наконец, что да как. А потом можно и с парашютом, как в омут головой.
Прихожу. Звоню. Открывает. Надо же, дома оказалась, как ни странно, глаза по семь копеек:
-П-при-вет.
-Привет, - говорю, - как дела, как живёшь, - будто вчера только расстались на вечеринке, - давненько не виделись.
-Да, давно, – отвечает, - лет десять.
-Лет десять, да ты что, не может быть? – удивляюсь искренне.
-Да, если не пятнадцать, - говорит тихо, неуверенно как-то.
-Ничего себе…
-Ты откуда взялся-то?
- Да, известно, откуда, из соседнего микрорайона. А ты чего не на работе-то?
-Выходной у меня.
-Как дети, учатся, работают?
-Работают давно. Да ты что смотришь, как блаженный? – не перестаёт удивляться.
-А я ведь, что пришёл-то. Спросить хочу, почему всё же ты тогда с Макеем переспала, а меня не подпустила к себе?
Она посмотрела сначала ошарашенно, но потом пришла в себя и спрашивает спокойно:
-А ты чё, сейчас заинтересовался, лет через двадцать ещё бы поспросил, в самый раз было бы.
-А, не знаю, решил вот сегодня узнать, интересно вдруг стало, - отвечаю со скромной улыбкой.
-А, понятно. Так не было у меня никакого Макея, это ты со своей Машкой или Наташкой мне изменил, где-то в стройотряде, так мне сказали, а ко мне после этого и не пришёл ни разу. Я поначалу ждала, а потом поняла, что бесполезно, замуж вышла за того, кто всерьёз отнёсся ко мне и предложение сделал. Только и всего.
-Да ладно!..
-Уж как есть.
-А мне сказали…
-И мне сказали. И что? А тебе кто сказал?
-Макей и сказал.
Я молчу, она молчит.
-Так что, только из-за этого пришёл? – спрашивает грустно.
-Да, хотя не только из-за этого. Последний день сегодня, то есть крайний.
-Какой такой последний? – не понимает.
Так и так, я рассказал, в чём суть идеи и всего расчёта.
-Ты что, с ума сошёл? – вновь удивляется неподдельно.
-Да нет, просто решил жить по-настоящему. Разве у тебя нет таких желаний? Самых главных в жизни?
-Ну, есть, конечно.
-Например?
-Например, тебе пощёчину дать за то, что бросил тогда, ничего не сказал, на другой потом женился, - резко так говорит, аж краснея.
-И всё? - тоже краснея, отвечаю. – Может ещё какие есть? С парашютом там спрыгнуть, на Гималаи залезть.
-Нет, залезть никуда не хочется, а с парашютом я и так напрыгалась, инструктором работала, мастер спорта международного класса, категория D.
-Да ладно…
-Уж как есть. Хотя, знаешь, есть ещё одно желание, - говорит так, слегка задумавшись.
-Какое же?
-Банк ограбить, американский!
-Серьёзно?..
-Шучу, конечно. А вот морду набить одному ухарю надо бы, – говорит серьёзно и уверенно.
-Кому ж ещё кроме меня? - не понимаю тоже всерьёз, неужели и у неё такие есть.
-Да есть тут один, деятель.
-Общественный?
-Типа того…
-Так что, может так и сделаем?
-Что ж, можно. Как в крайний день, говоришь, - она так загорелась, что у меня аж мурашки по коже, волей-неволей.
-А потом и с парашютом, в спаренном прыжке, как в омут?
-Можно и в спаренном… Пошли.
Она быстро оделась, и мы отправились бить морду какому-то деятелю.
-Далеко идти-то, - спрашиваю.
-Да нет, тут рядом, через два дома.
Приходим, поднимаемся на девятый этаж, звоним. Открывает… Макей.
-Ну, здравствуй, - говорит Светка, - и прямо с порога давай лупить его по щекам и по затылку.
Тут жена его выбегает. В крик. Макей понять ничего не может, кое-как в себя пришёл, когда Светка отступила от него.
-Ты чего? – спрашивает. – Вместо приветствия что ли? Давно не виделись.
-А ты не понял? – Светка смотрит на него своими глазищами.
-Понял, - говорит. - Так ведь, сколько лет прошло.
-Лучше поздно, чем никогда, - Светка отвечает.
-Прости уж, Свет.
-Бог простит, и я прощаю.
Я смотрю на них удивлённый, молчу, в две дырки соплю.
Жена:
-Что здесь происходит, это кто такие? – да криком.
-В одной школе учились, - отвечает Макей, друзья детства.
Жена смотрит недоумённо:
-И что? Давно не виделись, поэтому так тепло встретились.
-Да, давно, поэтому, - отвечает Макейка.
-А, понятно тогда, - говорит супруга, ну приглашай в дом, чай будем пить.
Мы прошли, попили, поели, где чай, там и коньяк, конечно. И разговор как-то получился, и по душам, и даже со смехом, и с горечью. Было что вспомнить и кого. Но не так долго. Впереди ещё дел целый ворох. А главное, попрыгать и полетать, точнее, прыгнуть и полететь, как в омут. Чтоб уж наверняка, чтоб не зря увольнялся.
Вышли, времени ещё полно. Макей проводил. Извинился ещё раз перед Светой. Она лишь рукой махнула, как-то так безразлично вроде. Ведь, на самом деле, сколько лет-то прошло.
-Ну что, поехали, - говорит мне Света.
-Куда? – не понял я.
-Как куда, на аэродром. Устрою я тебе прыжок, мечту твою давнюю исполню.
-А как же без тренировки, без инструктора? – не верю как-то.
-Почему же, с инструктором, в тандеме. Совместный или спаренный, как ты говоришь. Со мной прыгнешь.
-С тобой?
-Да.
-С тобой хоть в огонь, хоть в воду, хоть в медные трубы.
-Не надо в трубы, обойдёмся небом.
Так и сделали.
Приезжаем, её все знают, как раз полёты и прыжки. Она берет два парашюта, всё необходимое снаряжение и в самолёт. Даже на стапелях не повисел. Вперёд, как говорится, точнее… пошёл.
Так и прыгнули. Только не обнимались в полёте, я же спиной к ней полетел.
Уже к земле подлетая, слышу:
-Вставай, Иван, на работу пора, Сергей Сергеич уже звонил, сказал, чтобы месячный отчёт, распечатанный и готовый, с собой захватил, - жена с утра толкает, будит.
Наверное, многие такого завершения сюжета и ждали. Только, пошутил я. Не сон это был. Увы.
А как на работе обошлось? Простил Сергеич. На нервный срыв списали, специально врача по мою душу приглашали хорошего, даже лечили немного на дому, в отпуске за свой счет, в начале следующего квартала как раз.
Такими работниками не разбрасываются: грамотными, исполнительными, трудягами, которые тихо, но уверенно делают своё дело. Ведь на них всё и держится.
Со Светкой тоже общаемся. Иногда.