…а в Киеве я, пардон, заарканил на сайте сразу нескольких, причем двое согласились прийти уже сегодня. Ура, у меня даже появился выбор, подумать только!
Один из них требовал полного унижения, в программу входили плевки в ротовую полость, лизание моих мужественных подмышек без дезодоранта, елозение моей, простите, задницей (мытой) по его лицу в положении лежа на спине, засовывание моей ноги (немытой) в его ротовую полость в том же положении, а также моих половых органов туда же с глотанием в конце. Бить по договору было нельзя, но немножко можно. Кажется, мы не упустили ни одной подробности. Он еще хотел золотой дождь, сокращенно зд, но я отказался, не люблю такое. В процессе беседы он признался, что родился в Рязани и за это себя тоже ненавидит.
Подробности мы обговаривали довольно долго, я боялся, что он изольется в процессе обговаривания и исчезнет так же неожиданно, как и появился (цитата Л. Толстой), но нет, он не оказался виртуалом, сокращенно виртом.
Второй вовсе не был мазохистом, мы говорили больше об архитектуре модерна в центре Киева - мне в этом городе больше всего нравится улица Ярославов Вал, там есть великолепные образцы этого стиля. Он предложил сводить меня на иконы кисти Врубеля в церкви близ сумасшедшего дома, пока их еще не закрасили в порядке кэнселинга имперской культуры.
Поскольку я переписывался параллельно с ними обоими, то, чтобы не упускать ни одного из шансов, я предложил этому тоже зайти сегодня ко мне в гости, предварительно справившись у первого (мазохиста), не против ли будет тот, если по его лицу в положении лежа будут елозить сразу две задницы (по очереди, разумеется), плюс двойной ассортимент нижних конечностей и половых частей. Мазохист оказался не против, ему хотелось мучений, как современной российской интеллигенции в изгнании. Звали и того, и другого Владимиром, этим прОклятым историей именем, с которого империя началась и, которым она, вероятно, закончится.
Итак, я стал дожидаться обоих. Некоторая трудность состояла в том, что для одного из этих господ мне не следовало мыться, в то время как для другого как раз наоборот.
Я благоразумно руссудил, что освежиться можно будет и в середине, во время, так сказать, перемены блюд.
Первым пришел Владимир-Мазохист. Тут же на экране появилась смска от другого Владимира, он сообщал, что запаздывает минимум на час. Я подумал, что неразумно будет терять время даром, тем более что мало ли может он вообще сегодня до меня не дойдет - и приступил к делу. Кстати, он так и не пришел.
Я завалил Владимира-Мазохиста на пол, назвал его, уж простите, Ху…ло-Ну-ка-Легла-Быстро и приступил к процессу елозения. Он пытался что-то сказать, видимо, это были возгласы одобрения, но мне было наплевать на мнение снизу, я вошел в настоящий раж. Минут через десять я вспомнил, что обещал ему еще ногу в рот, и чуть было не извинился. Я поднялся из положения сидящего орла и встал над ним, как авторитарный лидер. Глаза его были полны ужаса. Я мельком взглянул на свои ступни - пол на съемной квартире был не самым чистым.
-Давай, облизывай, имперская сволочь, выдавливай из себя по капле своего Чехова, прикроватный коврик империи! -вскричал я.
Я разошелся не на шутку. Он опять как будто хотел мне что-то сообщить, наверное что-то про либеральную оппозицию, но мне было плевать, пусть оппозиция тоже лижет.
В этом что-то есть, господа: ты стоишь во весь рост над распростертым на паркете наверняка вполне достойным человеком и подробно засовываешь ему в рот свою немытую, как Прощайроссия (цитата М. Лермонтов), ступню.
В конце сеанса я обильно излился в его многострадальную, как крепостное крестьянство, ротовую полость и без сил откинулся на казенном диване, а он тотчас же вскочил и помчался в ванную комнату выплевывать и промывать.
Какого же было моё удивление, когда я в ходе дальнейшего разговора за сигареткой на балконе выяснил, что перепутал своих владимиров.
Вот же досадная ошибка! Это как если бы я наложил санкции на несвязанного с режимом исторического деятеля!
-Но почему же ты не сопротивлялся? -воскликнул я, обуреваемый страшным чувством вины, -ведь ты вроде не мазохист.
-Что ж, я подумал, мол ладно, если ему так хочется, то пусть, я потерплю. Впрочем, я несколько раз пытался тебе донести, что весьма удивлен твоей манере, но ты не вынимал ногу, так что все мои попытки объясниться потерпели неудачу. Я предпочел покориться судьбе и дождаться конца процедуры.
-Ценю твою самоотверженность, друг мой, -ответил я почти со слезами. -Я б так не смог.
Я горячо расцеловал своего гостя.
Весь тот вечер, вплоть до комендантского часу, мы бродили по центру первой столицы империи, обсуждая фасады, а также судьбы русскоязычной интеллигенции по обе стороны линии фронта.