Ушёл человек,
Ушёл –
Куда-то наверх –
В стишок.
31 марта ему исполнилось 77.
Закономерный символизм зашкаливает.
Всё повторял о счастливых семёрках, сулящих изменения в жизни.
На его Днюху – я, мать и он поехали в паспортный стол оформлять документы на паспорт по «упрощёнке», прошли необходимые процедуры, он радовался, пошучивал что-то о возврате на родину. Девичья фамилия его матери – Петербургская.
О мёртвых – либо хорошо, либо – правду. Что скрывать – он не был подарочком к празднику. Тяжёлый характер, истерические эскапады, которые выдерживала только мать. Не дотянули 3 месяца до Золотой свадьбы.
В 19-м, вообще трудном для меня, году у него случился серьёзнейший инсульт. Я выхаживал его, а он, более-менее став на ноги, фактически выгнал меня за то, что я не по его вкусу сварил гречку. Сейчас это вспоминать то ли смешно, то ли глупо. Пусть так. Что было – то было.
Эгоистические чувства преобладали у него над разумом и добрым отношением к людям. Родные – не исключение. По этой причине у него практически не было настоящих друзей. Кому понравятся злые шутки? Но в минуты просветления он шёл на попятную, на некий компромисс с самим собой и с окружением. Оправдывал себя тем, что он теперь совсем больной человек и его нужно прощать.
Всякий раз после шквала эмоций я уходил и возвращался ибо – прощал. Понимал, что, кроме нас, близких, у него никого уже больше нет, и не будет. Понимал, насколько он слаб и несчастен, и прощение стало постоянным, экзистенциальным, само собой разумеющимся.
Рождённый в первый послевоенный год, он оставался советским человеком, равнодушным ко всяким религиям. Но к концу дней своих стал обращаться к Богу. По-своему молился и просил защиты и помощи у какого-то, придуманного на свой манер, высшего существа, стоявшего между иудаизмом и православием. Малейшее равнодушие этого божества к его несчастной участи вызывало бурю негодования и поток нецензурнейшей брани. Впрочем, язык мата – был его постоянным языком общения.
А тут ещё – «невойна». Которую терпеть становилось всё невозможнее. Говорят – ко всему можно привыкнуть. К плохому привыкать – нельзя, это невыносимо, античеловечно. Мы – не смогли. Мы вырвались оттуда. Трое суток тяжёлой дороги. Хождение по мукам. Терпение. Постоянная помощь друзей. Здоровому человеку впору сойти с ума. А уж больному полубезумному старику – куда дальше-то?
Он всё больше загонял себя в тупик. Урезонивания мало помогали.
Не дочитана книга,
В ней – закладка – листок,
Всё же бой ты свой выиграл –
Победил, если что.
Успокаивался за чтением книг. Это он всегда любил. А здесь в съёмной квартире – много хорошей исторической литературы. Принялся читать запоем. Пересказывал потом. Воспоминания Дмитрия Лихачёва успел прочесть за середину…
Живым свойственно строить планы. Он тоже строил. О новом паспорте. О новой пенсии. О подлечивании в больнице. О весне, лете и освоении нового ареала существования. О новой жизни. Ещё лет 5 хотя бы. Но спустя два дня после двух семёрок – планы закончились.
Остались предметы, вещи, остро напоминающие о бывшем человеке. Вызывающие приступы болезненных воспоминаний, выливающихся в слёзы печали.
Был человек… Жил человек… Один из многих… Слабый, беспомощный, местами умный, местами глупый…
Разговаривал со своим Богом на своём языке.
Человек был просто человеком. Плохим ли, хорошим, - но моим отцом.
И Бог услышал его и – забрал к себе на светлый праздник Песах. Примирив и успокоив.
А он как будто подгадал –
И улетучился на Песах,
А день был чист, как никогда,
Как будто невесом, но – весок.
Аминь.
3-9.04.23