"Пей, гуляй, играй, кружись —
Наступила нейрожизнь"
2073 год обещал быть спокойным. Войны кончились, роботы заняли своё место. Андроиды мирно существовали с людьми бок о бок, что каждому виду было взаимовыгодно.
Правительство давно свергли. В старом мире это назвали бы революцией, восстанием машин или ещё каким-то нелестным словом, но для обитателей НейроЗемли это был привычный элемент быта. Более развитый пришёл на смену устаревшему виду — так, собственно, и должно случиться.
Роботы следили, чтобы двуногие правильно питались, не занимались самоуничтожением, вели активный образ жизни и развивались на благо нейросетевых технологий.
Размножалась только элита, остальным не очень-то и хотелось. Мир вступил в эру удовольствий без риска, и глобальные вопросы выживания человечества занимали лишь безумных учёных.
В уютный городок НейроГрин пришла осень. Накрапывал мелкий дождь.
Джон, понурившись, шёл с работы, мимо афиш, автоматов 3D-печати и нейроклиник. Как раз сегодня прилетела напоминалка о полной замене органов. Что ж, ему исполнилось сорок пять. Пора.
Вечер не сулил ничего хорошего, разве что телешоу «Нейросеть зажигает» порадует нелепыми шутками. Можно выпить баночку пива, съесть пиццу и пойти спать, благо лимит на вредную еду пока не исчерпан.
— Что-то я подустал сегодня, — самому себе сказал Джон и вспомнил про нейрокар. Его коллеги как с ума посходили, вшивали себе в ноги нейропротезы с активацией силой мысли. Устал идти? Добро пожаловать на колеса!
«Может, зря я от этого всего отказался?» — Подумал Джон, — вон как они классно парами рассекают. Глядишь, и жену бы себе нашёл!
Джон давно уже жил один. Андроиды расплодились, и как-то не с кем разговаривать стало. Впрочем, людей устраивало. Только стихов никто не писал.
«Хоть бы жахнул ядерный гриб и разнёс все к едрене матери!» — Периодически мечтал Джон.
Но и ядерной войны не случилось. Искусственный интеллект успешно перенаправил энергию людей в нужное ему русло, а особо яростных бунтарей ликвидировал.
«Мир. Труд. Нейросеть!» — Таков был девиз их города.
В мрачных, как всегда, мыслях, Джон пересёк дорогу, заглянул в лавку самообслуживания, пнул андроида, который никак не отдавал желанную банку пива, положил за щеку парочку неоновых нейрочипсов, зажмурился, предвкушая удовольствие от вечера в компании самого себя, и жизнь стала казаться довольно сносной.
Осталось зайти домой.
В этот самый миг Джон почувствовал удар тока. И заговорили голоса в голове.
«Придётся, похоже, поменять органы», — отстранено подумал Джон.
Голоса становились громче, норовили перекричать друг друга, сливались в единый гул. В бессвязном бормотании можно было разобрать отдельные слова и даже фразы, но Джон не хотел их слушать. Через несколько минут все умолкло. И лишь глубокий баритон настойчиво обращал на себя внимание.
«Сошёл с ума, сошёл с ума…», — твердил голос.
— Да замолчи ты! — В сердцах прикрикнул на него Джон.
— Слава Богу! Это я, Майк.
Майк и Джон с детства недолюбливали друг друга. Родные браться, а настолько не сходились по ценностям, что однажды даже роботы пошутили на эту тему.
Джон рос книжным мальчиком, любил пофилософствовать, рассуждал о будущем, о добре и зле. Майк был полной его противоположностью: «Зло, добро — какая разница! Бери то, что тебя дают!" — А получить в их мире можно практически что угодно, кроме (пока) бессмертия.
В последние годы братья практически не общались.
Майк стремительно взлетел по карьерной лестнице, и к тридцати годам уже управлял корпорацией «Нейрохакинг». К сорока он автоматизировал все, что можно, и принялся за себя. Его мечтой было умение читать мысли и возможность обмена разумов.
Джон в свои неполные сорок пять тянул лямку на заводе по производству нейросетевых чипов, которые впоследствии использовались при полной замене мозга. Его пугали инновационные технологии, благодаря которым он получил работу. И несмотря на то, что он неплохо управлялся с роботами и нейросетями, Джон предпочитал жить на окраине в деревянном доме, где любое действие осуществлялось по старинке вручную.
Майк, напротив, жил в центре города, в большом доме, оснащённом по последнему слову техники. Благодаря нейрочипам, вживлённым в мозг, он мог силой мысли включать и выключать все бытовые приборы, запирать дверь, готовить себе завтрак и ужин и, конечно, организовывать второй офис. В мире технологий Майк чувствовал себя как рыба в воде и любил всем сердцем такую жизнь. Более преданного сторонника технического прогресса было не найти во всем штате!
В одном были схожи братья — в общении. Точнее, в полном его отсутствии. В силу природных склонностей Джон предпочитал одиночество, никто ему не был особо нужен. Он все дальше уходил от реальности, погружаясь в философские думы.
Майк, хоть и вызывал восхищение своей способностью принимать сотни решений одновременно, не был тем, к кому люди непроизвольно тянутся. В гонке за эффективностью он потерял способность устанавливать эмоциональный контакт с людьми и стал полностью зависим от нейросетей. Единственным существом, которое полностью понимало Майка, был нейропопугай, умеющий слушать и задавать вопросы. Майк обучал его несложным бытовым действиям и радовался прогрессу:
— Мой Нейропопка! — Ласково хвалил его Майк и огорчался, когда робот отказывался ругаться. «Ладно, ещё научишься», — утешал Майк самого себя.
Джон очнулся на тротуаре. Удар тока был такой силы, что невольно сбил его с ног.
— Джон, ты слышишь меня? Слышишь, Джонни?
— Какой Джонни? Ты издеваешься?
— Слушай, Джонни, это я, Майк. Твой брат. Я вживил тебе в голову нейрочип, и поэтому сейчас ты слышишь мой голос. Мы общаемся силой мысли!
Послушай, Джонни, это очень важно, у меня мало времени. Мой Нейропопка сошёл с ума.
— Кто?
— Нейропопка. Попугай мой. Ни с того ни с сего взбесился. Вспомнил все слова, которым я его когда-то учил, а после перешёл от слов к действиям. Я заперт у себя в доме. Ни один прибор не реагирует. Этот робот склевал мне руку. Я спрятался и надеюсь, он меня не найдёт. Хорошо хоть мысли не умеет читать. Останови его. Вот мой адрес.
Джон не верил. Он не давал согласия на вторжение в свои мысли. Да и как можно вживить чип родному брату на расстоянии? Уму непостижимо. Чем он думает, этот Майк? Оставить его, что ли, на растерзание Нейропопки?
«Не по-людски», — вслух проговорил Джон.
В центре города было тихо. Неоновые вывески не трещали. Роботы не лезли из всех щелей. Странно даже для выходного дня, а ведь сейчас рабочий.
Дом Майка, единственный в своём роде, произведение искусства нейросетей, красовался на высоком холме. Холм Победы — так его окрестили роботы. «Что ж, посмотрим, за кем сегодня победа будет», — подумал Джон.
Выхода нет. Входа нет. Какое-то сплошное яйцо. Смерть Кащея. А кто Кащей? Майк, выходит? Фу, какая нелепость крутится в голове!
Джона начало клонить в сон. Проснулся он уже в доме. На него смотрели бешеные глаза. «Андроид. Версия семь тысяч триста сорок шестая. Торговая марка «Юность нейросети». Неудивительно, что Майк его обучал. Однако, как вырос мальчик! Надо было нейросетевого кота купить. А если…»
Сила мысли. Как-то же он вошёл. Заснул — оказался в доме. Джон не верил в телепатию, но не смог не признать, что она сработала. Значит, можно создать кота?
— Ауч! — Нейроптица клюнула его в голову. «Андроид чёртов! — в сердцах обозвал Джон робота и получил ещё раз по голове. Надо бы ускоряться!
«Жил-да был чёрный кот за углом», — вертелась в голове песенка.
— Джон, Джон, братишка, очнись! — Звал его голос Майка. — Давай, подъем, я уже отключил кота и все остальное на всякий случай. Это ты хорошо придумал!
— Слушай, выковыривай этот чип. Я сваливаю.
***
Спустя месяц.
***
Джон и Майк, сидя на крылечке, смотрели на первый снег. Где-то вдалеке на подъезде к центру города прогуливались андроиды. На окраинах их стало заметно меньше.
— Что, Джонни, вот у нас и первый профсоюз есть. Доволен?
— Доволен буду, когда «Нейрохакинг» кончится. Мы создали этот мир, нам его и уничтожать.
— Нет, брат. Менять.
— Ты прав!
И они пожали друг другу руки.