Владимир и Николай лежали на расстеленном на берегу болота куске брезента и с наслаждением отдыхали, лениво перебрасываясь отдельными фразами о сегодняшней охоте.
- Што-то сегодня утка плохо с поля на воду идёт.
- Может её здесь сильно пуганули?
- Может… Она покормится на поле, и на речку.
- Чо это мы с тобой утку и чирка за зорьку только добыли.
- А мы ведь, считай, всё болото пролезли.
- Потом немного по тёмному вроде пошла.
- Пошла-то пошла… Только как в неё попадёшь-то?
Невдалеке от охотников горел костёр, в котором, потрескивая, горели дрова. На них, весело играя и приплясывая, резвился огонь, аппетитно облизывая котелки. Лёгкий дымок от него, извиваясь тёмной змеёй, медленно уползал в небо, к слегка мигающим звёздам. Свет костра создавал тени от мелких деревьев и кустов на поляне, заставляя их делать лёгкие движения. Тень человека, да и сам человек перемещался у костра в этом театре теней более энергично. Это был ещё один любитель природы и охоты, Сергей. Он всегда не особо любил лазить по болотам. Так, постоять с ружьём на поляне, на берегу – это другое дело. Но у него была своя страсть: что-то там приготовить на природе. Верхом его поварского искусства были уха, шулюмка и чай со смородиной. Помощники ему в принципе были не нужны. С рыбой и дичью он управлялся быстрее всех.
Вскоре по лужайке, смешиваясь с пьянящими ароматами лесной поляны, поплыл неподражаемый, аппетитный запах шулюма. Он тут же взбодрил Владимира и Николая. Этот запах стал проникать не только в их лёгкие, но каким-то образом доходил и до желудка. Разговор сразу смолк, а слух непроизвольно обострился. До них стали чётко доходить звуки окружающей природы. Свист крыльев пролетающих уток, плеск воды при их присаде, песни лягушек и тритонов, сольное выступление кузнечиков, надоедливый писк комаров. Но это нисколько не привлекало, они с нетерпением ждали голоса Сергея, которым он подаст свой фирменный сигнал.
И вот совсем неожиданно над поляной прозвучало:
- Ту - туту, ту-тутууууу, тутууууууу…
Разминая ноги, Владимир и Николай поспешили к своим рюкзакам, и кто-то из них произнёс на ходу:
- Так! Берём люменивые чашки, люменивые ложки, люменевые кружки.
- Чо это она мне тарелку-то какую сунула, разобью ведь. Сама постоянно колотит и меня приучить хочет, - сокрушался Владимир, ставя на брезент свою керамическую посуду.
- Ладно, не ворчи. Это она тебя приучает с посудой и с ней нежно обращаться, – подтрунил Николай над товарищем.
Сергей ловко, мастерски разлил шулюм по тарелкам. И как-то очень быстро на брезенте появилось всё необходимое.
- Ну што? Начнём дегустацию… Спасибо Сергею! – берясь за ложку, сказал Владимир.
- Погоди, – остановил его Николай, бережно доставая из рюкзака красивую ёмкость, напоминавшую хрустальный графин. – Давай твой драгоценный бокал, но на много не рассчитывай… Слеза… Двойной перегон. Тройная очистка. А этикетка-то… Охотничья специальная! Сергей, за тобой тост.
Когда у всех было налито и все держали в одной руке содержимое «хрустального графина», а в другой закуску, Сергей встал и коротко, но торжественно произнёс:
- За неё, за проклятую, за удачу!
Все, может не очень дружно, разом выпили и, конечно, для порядка крякнули и закусили. Затем послышалась мелодия поедания шулюмки под барабанную дробь ложек о тарелки.
- Володя, ну ты поаккуратней, а то свою фарфоровую тарелку ложкой разобьёшь! – пошутил Николай.
- Сергей, а ты где так готовить научился? – перевёл тему разговора Владимир. – У жены, што ли?... Язык откусишь!
- У жены, у жены, у ково же ещё, – ответил тот с ухмылкой.
- И как это? Долго, наверно, опыт перенимал.
- Нет, у неё был свой метод, – ответил Сергей с улыбкой и добавил. – Метод от противного.
- Это как от противного? – не понял Владимир.
И Сергей начал рассказывать. Вот, например, пояснял он, у неё еда пригорела, а ты должен её есть. В принципе, хочешь – ешь, а хочешь – не ешь, а лучше ешь и похваливай. Или, продолжал он, что-то она там сильно перегрела, и ты до слёз обжёгся, и с трудом залил это холодной водой, но ты молчи и никаких звуков. Могла она ещё мне сильно насолить, говорил он, ну, конечно, не специально, и как-то приходилось снижать концентрацию, если это было возможно. И, что интересно, с невинными глазами и лёгкой улыбкой говорила: «Ешь вместо груздей!» После этого Сергей выдал поговорку, мол, спасение голодающих – дело рук самих голодающих. Все её приняли как шутку и улыбнулись.
- Вот я и стал полегоньку, потихоньку сам кашеварить.
После рассказа они налили по пять капель охотничьего напитка и выпили за Сергея, за его мастерство и за его жену.
Неожиданно Николай взял нож и стал зачем-то резать хлеб. Потом, не выпуская его из рук, вдруг начал свой рассказ, крутя нож в руке и поглядывая на него.
- Вы меня знаете, люблю шуточки-прибауточки, да ещё над кем-то там подшутить, как говорят, подковырнуть, разыграть ково-то. Порой сам не рад, но сидит во мне это, и всё тут.
Помолчав, он продолжил… Стал говорить о том, какая у него жена серьёзная, и как она на его шутки реагирует. Не понимает, в общем, она его шуток. Как-то начала говорить ему, что язык – враг его, ну и ещё в этом роде, придержал бы, мол, язык за зубами. Дальше-больше, стала заявлять, что язык ему надо бы немного подрезать, что достали всех его шуточки. На что он ей однажды сказал: мол, в чём же дело, а она в ответ, что ножа подходящего нет. Ну, вот и зашёл он как-то в хозяйственный магазин за чем-то. Смотрит, а там набор такой, на стену крепят, а к нему ножи на магнитах. Решил он купить жене на кухню, и опять ведь всё у него с шуткой получилось, из набора можно, думал, выбрать подходящий нож для его языка. Принёс он его домой, положил, а через день ножи исчезли. Подумал, понравились, припрятала. А тут она говорит ему, что надо мусор вынести. Он взял ведро и понёс. До ящика не донёс, и показалось ему, что в ведре что-то позвякивает. Копнул, а там ножи. Пришлось их в гараж, а потом улучил момент и в кухне на стену присобачил. Ну, конечно, и наточил их.
- А дальше чо? – спросил Владимир.
- Да ничево… Всё хорошо, всё хорошо-о. Язык, как видишь, у меня на месте, – смеясь и высовывая его, пропел Николай.
- Давайте ещё по чуть-чуть, и хорош, и бай-бай, а то утреннюю зорьку проспим, – сказал Владимир, подставляя свой фарфоровый бокал. – И шулюмки, Сергей, половину половника плесни, больно уж хороша.
- Нет, друг ситцевый, так не пойдёт! Расскажи-ка, теперь ты, как твоя супруга там посуду-то, говоришь, бьёт. Чай уж не о твою голову? – пустил в ход свой язык Николай.
- Да чо тут рассказывать, торопыга она. Вечно всё торопится. Вот и результат. Наколотила, конечно, много. Если всё собрать на грузовой машине, не увезёшь… Я ей – куда ты спешишь, как голый в бане мыться. А она – вот такая я, не как ты, не поторопишься. И взял я, мужики, ей книжку на день рождения, случайно, среди других вещей и книг подарил.
- Это чай, про любовь, наверно? – вставил Николай.
- Хорошо бы про любовь, а это про охоту, – ответил Владимир и обвёл всех взглядом. – Она мне её подаёт и говорит: «Ты уж и подпиши».
- А ты? – тут же спросил Николай.
- А я… А я, дурак, ручку взял и подписываю. Как положено: «Дорогой, любимой жене в день рождения». А когда увидел, что книга-то про охоту, добавил: «…бей всё без промаха».
- Ну ты даёшь, Вальдемар! – громогласно, во всю мощь своего голоса, воскликнул Николай.
И все так громко и дружно рассмеялись, что пара уток взлетела с воды болота.