Находясь в Париже в феврале этого года, я увидела афишу наконец-то вышедшего фильма российского режиссера Кирилла Серебренникова — «Жена Чайковского». На прошлой неделе фильм вышел и в Брюсселе. Хорошо помню, что перед показом фильма в Каннах, о нем много говорили и писали.
Как мы помним, написанием сценария этого фильма Кирилл Серебренников занимался, находясь под домашним арестом, — в своего рода заточении. Именно поэтому, по ассоциации, вспомнила повесть Федора Михайловича Достоевского «Записки из подполья», в которой он вывел образ русского человека, главной ценностью жизни которого является любовь к страданию. Однако человек, описанный великим писателем, не только сам любит страдать, — с тем же удовольствием он заставляет страдать и своего ближнего. Причины подобного садомазохизма писатель видел в отсутствии у своих соплеменников таких христианских качеств, как самоотречение и милосердие. О том же самом говорит и Кирилл Серебренников в своем фильме «Жена Чайковского»: страдая сама, она и жизнь мужа превращает в сплошные страдания. При этом герои Кирилла Серебренникова живут в той же эпохе, что и персонажи Федора Достоевского.
Кирилл Серебренников был не первым, кто снял фильм о великом композиторе, были до него и другие, однако именно его фильм оказался в большей степени психологическим, чем биографическим. Вот эта глубина и произвела на меня столь сильное впечатление. Более того, — фильм на редкость современен, несмотря на то, что рассказывает историю женщины 19 века.
Что можно сказать о жене Петра Ильича Чайковского — Антонине Милюковой? Не так и много, несмотря на то, что она, при жизни, опубликовала собственный дневники. К тому же были опубликованы и воспоминания родственников самого композитора. Все что нам известно, так это то, что она была из семьи Милюковых, — мелких обедневших дворян. Жизнь в семье Антонины была безрадостной; её родители постоянно ссорились, не стесняясь собственных детей, поэтому в доме царила тягостная атмосфера. Как ни странно, именно эту атмосферу Антонина Милюкова воспроизвела уже в своих отношениях с великим композитором.
Увидев впервые Петра Ильича Чайковского у своего брата, Антонина Милюкова тотчас же в него влюбилась. Её поразили «чудные, дивные глаза», которые, по её собственным словам, не переставали греть её всю жизнь. Когда же она была еще студенткой, то часто встречала Чайковского в коридорах Консерватории; от одного лишь взгляда на него, она приходила в состояние восторга. Тем не менее любовь к нему она долго скрывала.
В один прекрасный день, не выдержав, она решилась признаться Чайковскому в своих чувствах. В тот день, подобно героине из «Евгения Онегина», Антонина решает написать композитору любовное письмо. Не зная, как выразить свои чувства на бумаге, она прибегает к издававшейся в ту пору книге, с образцами любовной переписки. Написав письмо, она медленно движется к почтовому ящику и столь же медленно опускает в него письмо. При этом она находится в состоянии крайнего возбуждения. Все в том же состоянии, она направляется к храму, где, упав на колени, она молит Всевышнего о том, чтобы он дал ей того, кого она так страстно любит. С таким же исступлением, уже позже, она будет ворожить над рубашкой мужа, чтобы удержать его. Она далека от любви, — ей нужно обладание тем, кого она любит. Все её проявления свидетельствуют не столько о чувстве к Чайковскому, сколько о её одержимости чувствами.
Получив от Милюковой письмо с признанием в любви, композитор отвечает юной девушке, и у них завязывается переписка. Вскоре Антонина Милюкова просит Чайковского о встрече, но у него не находится ни времени, ни желания встречаться с пылкой студенткой. Тем не менее, в один прекрасный день они встретились; можно сказать, что Антонина Милюкова сама и сделала предложение Чайковскому.
Это совпало с тем, что как раз в этот период он начал и сам подумывать о женитьбе. Этим мыслям способствовало и то, что его 82-летний отец, как и все близкие высказывали пожелание, чтобы он женился. Вот он и подумал, что именно такая женщина - слепо влюбленная, - могла бы составить ему хорошую партию.
При этом он был уверен, что Антонина примет любые его условия.
Хотя он и давал себе отчет в том, что женщины его не привлекают, он был уверен в том, что девушка столь сильно в него влюбленная сможет принять любую форму любви, даже братскую. Что именно он ей говорил, никто не знает; известно лишь то, что он говорил ей о собственных «недостатках». Его недостатки её не пугали, она даже писала, что не смогла бы полюбить человека без них. По всей вероятности, она не понимала, о каких именно недостатках шла речь.
Как только они решили пожениться, друзья Чайковского бросились строить разные предположения: одни говорили, что он женится ради прикрытия своей сексуальной ориентации, а кто-то полагал, что ради денег. На самом же деле, когда он думал о женитьбе, то ничего конкретного в качестве цели на уме у него не было; в отличие от Великобритании, где гомосексуализм преследовался законом, в России никаких строгих законов не было, разве что церковь считала гомосексуализм грехом. Ну а что касается богатств невесты, то он с самого начала понимал, что она практически бедна. Так что он не ждал от жены никакой финансовой поддержки, ибо ему и без того уже покровительствовала русская меценатка и большая поклонница его музыки — Надежда фон Мекк. Именно она помогла Чайковскому отказаться от профессорской должности в Московской Консерватории и полностью посвятить себя творчеству. С ней он делился и своими соображениями по поводу будущей женитьбы на Антонине Милюковой. Он писал Надежде фон Мекк: «Мне представилась трудная альтернатива: или сохранить свою свободу ценою гибели этой девушки (гибель здесь не пустое слово, она в самом деле меня любит беспредельно), или жениться. «Я не мог не избрать последнего».
Он был уверен, что эта милая девушка, столь влюбленная в него, внесёт в его жизнь спокойствие и будет для него поддержкой. Тот факт, что она была неплохой музыкантшей, давало ему уверенность в том, что она будет не только интересоваться его творчеством, но и всячески поддерживать все его творческие замыслы. Одновременно с этим, он написал своему брату, что всё обсудил с Антониной; по его словам, он предложил будущей жене заботу и «братскую любовь», а Антонина пообещала не требовать от него исполнения супружеского долга. Помимо этого, Петр Ильич был уверен, что она не будет его стеснять ни в чём, ибо будучи весьма ограниченной, она не сможет оказывать на него воздействия, какое могла бы оказывать женщина более умная и широко образованная. Умная женщина внушала бы ему страх, а с Антониной никакого страха не будет.
В июне 1877 года, в церкви Святого Георгия состоялось венчание, во время которого свеча в руке композитора погасла, а его безымянный палец «сопротивлялся» принять обручальное кольцо. Все предвещало несчастье, хотя этот брак для Чайковского был не более, чем пустой формальностью. Да и брачной ночи у супругов не было, не говоря о том, что едва выйдя из церкви, Петр Ильич с легкостью впрыгнул в коляску, в которой его ждали друзья. Они уехали в неизвестном направлении, оставив супругу в полном одиночестве.
Не выдержав гнёта собственных желаний, Антонина Милюкова начала погружаться в депрессию, постепенно превращаясь в убийцу мужа, который наивно поверил, что «братская любовь» устроит его будущую жену. Дальнейшие события их личной жизни показали, что Антонина Милюкова либо лишь сделала вид, что согласилась с условиями, выдвинутыми композитором, либо не поняла, на что согласилась. Подробности разговора супругов остались между ними, поэтому неизвестно, сообщил ли композитор девушке о своих сексуальных предпочтениях: ведь о таких вещах в девятнадцатом веке говорили лишь намеками. Поэтому, когда Чайковский вернулся к ней в Москву, она потребовала от него исполнения супружеских обязанностей, в результате чего у Чайковского произошел нервный срыв. Он возненавидел супругу на всю оставшуюся жизнь. Отныне, он бежал от неё, не желая делить с ней ни толики собственного быта. Он считал, что жена предала их договорённость о «братской любви», а для неё отказ мужа ложиться с ней в одну постель было подобно оскорблению.
Она не понимала, что нельзя требовать от мужчины эротического влечения, когда оно направлено не на женщину, а на объект своего же пола. Такое требование со стороны супруги выглядело насилием, хотя и психологическим.Те самые сцены с обнаженными мужчинами, которые по мнению некоторых критиков, наполняли сны великого композитора, оказались навязчивыми мыслями его жены. Пообещав мужу сестринскую любовь, оставаясь в браке девственницей, она оказалась не готовой к тому, чтобы принять предложенную ей реальность.
Любила ли она его по-настоящему? Возможно, что, будучи ослеплена талантом и известностью мужа, она приняла за любовь собственное желание выйти за него замуж. Оказавшись после венчания наедине с ней, Чайковский пишет: «Как только церемония совершилась, как только я очутился наедине со своей женой, полагая, что теперь наша судьба — жить неразлучно друг с другом, я вдруг почувствовал, что не только она не внушает мне даже простого дружеского чувства, но что она мне ненавистна в полнейшем значении этого слова.» Его поразил её ответ, когда он спросил у неё, любит ли она детей. Не долго думая, она ответила, что любит, если они умные. Как известно, уже позже, не живя вместе с мужем, Антонина Милюкова родила троих детей от других мужчин и отправила их в Воспитательный дом, где все они и умерли.
Несмотря на то, что Чайковский пытался получить развод у Антонины, она наотрез отказывалась оформлять его — до конца жизни Петр Ильич оставался законным супругом Милюковой, но более никогда ее не видел. Разочарован своей женитьбой он был не потому, что она ему мешала вести привычный образ жизни, а потому что довольно быстро он понял, что в голове у неё, как и в сердце «абсолютная пустота», несмотря на то, что она была с ним ласкова. Как он сам признавался, её ласковость была чисто внешней, продиктованной воспитанием, не более, чем ритуалом. И это оскорбляло его. Он писал: «она не обнаружила ни малейшего желания узнать, что я делаю, в чем состоят мои занятия, какие мои планы, что я читаю, что люблю в умственной и художественной сфере.» При этом Антонина не переставала говорить мужу, что любит его. Более того, она была абсолютно безучастной к тому, что сочинял Чайковский, полностью игнорируя его произведения. Он был в замешательстве; с одной стороны, она старалась угождать ему, ни в чем не переча, но все её проявления чувств были чрезмерны, что его очень тяготило.
Все его переживания — как творческие, так и человеческие сохранились в его дневниках. Он даже предпринял неудачную попытку самоубийства, а позже просто сбежал из Москвы в Петербург. Милюкова оставалась женой Чайковского вплоть до его смерти — в 1893 году.
В последних кадрах фильма она кружится в болезненном танце, спускаясь все ниже и ниже по винтовой лестнице, как будто ведущей её в преисподнюю; танец этот подобен танцу смерти, хотя сама она и не хочет умирать, — ведь муж еще жив, и она хочет владеть им, если не физически, то хотя бы своим статусом жены. Выйдя на улицу, она узнает о его смерти от холеры. Он от неё освободился. Освободилась ли она? Отныне она будет жить в доме для душевнобольных, где и умрет, прожив еще 23 года.
10 апреля 2023 года, Брюссель