И покатил Мамыкин с Мурзиком домой. По дороге вспомнил, что Соня целый список продуктов настрочила. Ну правильно, не жене на горбу таскать, коли сватов необходимо достойно встретить. Хорошо, что вовремя вспомнил.
Припарковался возле супермаркета. Продукты, значит. А где, собственно, список? Вроде положил в карман рубашки...да нет, куртки. Кажется. Или джинсов? Понаделали этих карманов, до ночи не обыскать. Зачем столько, спрашивается? Кто в здравом уме начнёт всё на себе носить? Не черепахи, в самом деле. Один внутри, другой снаружи, да и хватит. Где чёртова бумажка? Или выронил на работе?
Сел Мамыкин. Успокоился. Вдохнул-выдохнул. Звонить Соне себе дороже, сейчас на полчаса заведётся. Погнал время назад ко вчерашнему вечеру. Была бумажка! Вот видно, словно в кино - взял в руки. Дальше куда дел? Время прыгнуло назад в момент сегодняшний, где Мамыкин сидел в машине.
Придётся звонить. Потянулся к телефону на "торпеде", рука и застыла. Потому что вот она, бумажка треклятая. Лежит рядом с телефоном, хихикает. Беленькая, невинная, непорочность во всей красе. Не виноватая я, он сам, всё сам.
Ладно. Накупил, чего там Соне в голову пришло. Пусть готовит, изгаляется, наше дело маленькое - каблуками щёлкать и рысью исполнять.
Поехал. О Мурзике в пылу треволнений забыл напрочь. Припарковал машину возле дома, ступил на землю, обошёл с другой стороны, чтобы достать кульки-кулёчки с продуктами. Открыл пассажирскую дверь.
И в это время из-под сиденья вылетела зверушка. Серое тельце скользнуло по ноге и скрылось под соседней легковушкой. И пустота, словно и не было никакого Мурзика.
Нет, Мамыкин, конечно, пополз. В три погибели согнулся, на карачках вокруг машины елозил, к совести Мурзика взывал. Звонила Соня, интересовалась, где муж застрял. Список потерял или магазины внезапно в городе закрыли? Теперь мчится по полям и весям в поисках пропитания?
Мамыкин вприсядку обследовал все транспортные средства до конца дома. В количестве девять штук. Туда и обратно. Распрямил спину возле своей "ласточки", понял, что старость не радость. Уцепил кульки-пакеты, побрёл домой.
Брякнул ношу на пороге, пробормотал, что свет в машине забыл выключить, юркнул за дверь. Соня и рот раскрыть не успела. И опять ползал вприсядку вдоль дома, пока ноги держали. За ужином смотрел в пространство, вилку забывал в тарелку опускать. Соня смотрела, смотрела на сомнамбулу, не выдержала:
- Мамыкин! Я отраву приготовила? Заболел? Что случилось, рассказывай.
- А? Да нет, ничего.
- Я вижу, что ничего. Говори сразу.
- Дааа...свечи, наверное, менять нужно. Схожу посмотрю.
- Подожди. Это столь неразрешимая проблема, что кусок в горло не лезет? Мамыкин! Перестань пугать.
- Я же сказал - схожу посмотрю. Может, и не свечи. Потом доем.
И третий раз бродил Мамыкин вокруг дома. Фонари лениво следили за перемещениями человека. Ходят всякие, ходят. Вон телевизоры в каждом окне мерцают, чего не сидится на диване? Кошку он ищет. На тёмной улице серую кошку. В здравом уме только люди на свет идут.
Ночь Мамыкин проворочался. Соне буркнул, что как бы не пришлось машину новую покупать. Посмотрит ещё. Затаился под одеялом, чтобы не доставала. И утром проспал.
Дальше не до Мурзика получилось. Пискнул было насчёт машины, вовремя осёкся, пока Соня корпус разворачивала. Нож в руки сунула - режь. И резал, кромсал салаты всякие. Потому что суббота, и к обеду приезжали сваты.
Соня почему-то не спрашивала насчёт подарка, но чтобы забыла, такого не бывает. Значит, сама купила. Ничего, Мамыкин тоже не лыком шит. Но Мурзик!
Разложили стол в комнате дочки, натаскали тарелок и всякой всячины. В количестве, словно родственники пешком через пустыню неделю шли, последнюю горбушку на двоих делили. Вот и прибыли в край обетованный. Мамыкин вызвался встретить, чтобы показать, куда машину поставить, заодно подарок из своей принести. Ну и Мурзика тоже заодно покричать.
Назад шёл без котёнка. Зато нёс мешок с картошкой, баул один и другой, на которые у сватов рук не хватило.
Кошки порскнули врассыпную. Вернее, Глаша юркнула под кровать, Маруська попыталась было встретить гостей, но вовремя поняла, что своя шкура дороже.
Дальше разгружали на кухне дары. Куру домашнюю, петуха на холодец, яички свеженькие, сметану в бидончике (у соседей купили), творог в тряпице, пирог с яблоками, размером с колесо КамАЗа.
Суетились сваты, Илья с Валентиной, причитала Соня - да куда столько и зачем беспокоились. Один Мамыкин стоял столбом с упаковкой фонариков подмышкой. И к столу пошёл, крепко прижимая к боку. Сел, положил на колени. Соня подняла брови:
- Сергей?
- Ммм...ах да, Валя, Илья, это вам! Последний писк, удобно вроде.
Дальше развлекались со сватом, и Мамыкин с гордостью демонстрировал подарок. Понатыкали фонари в цветочные горшки, чтобы к солнцу ближе. Не успели сесть за стол, побежали смотреть - зарядились, нет? Таскали каждый в тёмную ванную. Фонари не подвели, пусть слабо, но светили.
Сват уткнулся в инструкцию, сватья тем временем препиралась с хозяйкой, прижимая к груди нарядное блюдо с красными маками:
- Соня, ну зачем такие траты?
- Какие траты, скажешь тоже! Вы-то куда столько навезли?
- Так мы своё, домашнее. Кушайте! Детям тоже оставили, не переживайте, всем хватит.
Затем ели, пили, пировали. За жизнь разговаривали. В один прекрасный момент в двери появилась кошачья морда. Маруську подвело любопытство, явилась на всеобщее обозрение, глазищи таращила.
И разговор перетёк на кошечку. Потому что у сватов своя родила в очередной раз. На чердаке заныкалась, не достать, котята потом дикими вырастают. Да-да, хорошо стерилизовать бы, но всё руки не доходят. Пора на этот раз, пора. Котов кругом видимо-невидимо, за всеми не уследить.
Мамыкин поперхнулся. Вот вам и Мурзик, настоящий крысолов. Ну мужики! Угадали.
Но Мурзик пропал. И вечером, на ночь глядя, Мамыкин поведал, что прогуляется немного, подышит перед сном. Переел потому что, да и вообще.
Фонари удивились неимоверно. Разглядывали с высоты странного человечишку. Опять? Светили вслед, силясь разглядеть манёвры позднего путника. Чего задумал, спрашивается? Ветер скользнул по улице, подтолкнул согбенную фигуру, которая кралась вдоль ряда машин. Тучи насупились, брызнули дождём - а ну кыш отсюда! Нечего пейзаж портить.
И Мамыкин побрёл домой. В думах лелея мысль, что котёнка подобрали. Маленький он, сам пропадёт. Наверное, подобрали.
Но вышел и утром в воскресенье, якобы машину чинить. Мурзик не появился и при дневном свете. Мамыкин вокруг дома обошёл, в окошки подвалов заглядывал. Что мужикам сказать? Не забудут, спросят обязательно. Мужики спросили:
- Ну что, понравился Мурзик сватам?
- Да...эээ... понравился...
- А чего смурной? Назад не привёз, отдал, значит?
- Отдал, всё нормально.
- И хорошо, крысолов будет.
Крысолов! Доигрались в благородство. Сидел бы этот Мурзик здесь, забот не знал, сытый и довольный. Теперь хорошо, если подобрал кто. Вечером опять пугал фонари Мамыкин, хотя давно понял, что рожки да ножки от Мурзика остались. Иначе бы хоть мяукнул где.
Ладно, ещё пару вечеров погуляет, поищет. Соня уже криво смотрит, хотя честно сказал - не спится. Последствия вируса. Пройдёт, а пока моцион перед сном помогает.
Во вторник жена задержалась на работе. И в среду поздно явилась, и в четверг затемно пришла. Бормотала о каких-то проверках. Что интересно, и не бормотала особо. Буквально бегом ужинала и сразу спать заваливалась. Под мантру - отстань, устала. Даже ноутбук свой драгоценный не включала. Интересно. Мамыкин честно не помнил никаких переработок в обозримом прошлом.
Сам ужинал, кормил кошек, играл с Маруськой. Злосчастный ковёр до сих пор не постелили на место. Подняли, прислонили к стене, чтобы на полу не валялся, когда сваты приезжали. Теперь опять служил туннелем.
Искал Мамыкин Мурзика? Конечно. Уже на автомате каждое утро и вечер "кыскал" вокруг дома. Когда выезжал на работу и возвращался. На ночь нет, не выходил. Смысла не видел. В конце концов, Мурзик ниоткуда появился, в никуда и сгинул. Или подобрал кто.
А Соню пора вывести на чистую воду. Завтра. Подумал Мамыкин и покосился на жену.
Брак – это такие отношения, где один всегда прав, а второй – МУЖ.
Откуда это, интересно? Слова всплыли сами, значит, слышал когда-то. В принципе, правда. Ну...не всегда и не совсем...И опять покосился на жену Мамыкин. Соня укрылась одеялом с головой (не трогай меня!) и вроде спала.
Я - школяр в этом лучшем из лучших миров.
Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!
До седин я у жизни хожу в подмастерьях,
Все еще не зачислен в разряд мастеров...
(Омар Хайям, рубаи).
Ладно. Завтра посмотрим, кто куда не зачислен. Мамыкин сгрёб Маруську под одеяло, повернулся на бок. Глаша лежала за Соней, вскинула голову, зевнула, равнодушно скользнула жёлтыми глазами. Завтра? Ну-ну. Надежды вьюношей питают.
Продолжение следует.
******************
Источник - мой канал на Дзен, все ссылки внизу авторской страницы.