Он маялся в очереди к врачу. Злой, уставший, раздраженный на весь мир. И вдруг увидел перед собой Руки. Руки сидевшей напротив женщины.
Что это были за руки! Длинные тонкие пальцы - чуткие, нервные - они перебирали что-то в телефоне, то замирая на миг, то продолжая изящно двигаться.
В этих руках было все - сила, грация, нежность. Он не мог оторвать от них глаз. Узкие хрупкие кисти, гибкие пальцы, тонкие запястья. Руки хирурга? Ювелира? Музыканта? Каждый жест можно было бы запечатлеть в отдельном кадре, настолько он был скульптурно выверен и отточен.
Руки жили своей отдельной жизнью. Уверенные и в то же время плавные движения. Какая-то необыкновенная изысканность пластики. Его внимание словно цепями было приковано к этим рукам, и вместо того, чтобы поднять глаза на их обладательницу, он начал представлять себе ее образ. Наверняка у женщины тонкое чувственное лицо, фантазировал он. Прямой нос, высокие скулы, бездонные синие глаза… или серые, но с поволокой. Она интеллигентна, стройна, насмешлива, она стремительна и неуловима. Женщина - тайна.
Он вошел в азарт, позабыв про усталость и раздражение. Руки диктовали ему условия какой-то странной игры. Сейчас они перелистывали страницы потрепанной книжонки и делали это легкими порхающими движениями. На безымянном пальце поблескивал перстень со странным камнем, не то желтым, не то дымчатым. Книжка придавала игре интригу. Кто в наше время читает старые потрепанные книги?! Наверняка на ней очки, - подумал он, - очки в легкой модной оправе. И она время от времени поправляет их небрежным жестом.
Ему стало любопытно, курит ли она. Такие пальцы должны красиво обхватывать сигарету и лениво стряхивать пепел. А потом рассеянно убирать с лица длинную прядь густых вьющихся волос. Или у неё стрижка?
Не выдержав более, он встряхнул головой и рывком перевел взгляд на лицо женщины. И вздрогнул. Так сильно, что сидевший рядом старик приподнял брови и отодвинулся подальше.
На него с недоумением смотрела соседка, живущая в доме напротив. Окрестные дети называли ее Ведьмой Костлявой - за худобу и скверный характер: она вечно кричала противным скрипучим голосом, когда на лужайку попадал мяч, или кто-то из мальчишек ненароком проезжал по ее участку на велосипеде. Ведьма жила одна, у нее был классический нос крючком, она носила грубую, почти мужскую обувь и ненавидела собак. Из-за этого он и его жена избегали выгуливать своего золотистого ретривера вблизи ее дома.
Он в шоке снова перевел взгляд на ее руки. Этого не может быть, подумалось ему, этого просто не может быть.
Ведьма Костлявая неприветливо глянула на него и поднесла ладонь к подбородку, стряхивая с него какую-то волосинку. На лице ее застыли неприязнь и какая-то отчаянная внутренняя тоска, а руки продолжали аристократично двигаться, засовывая потрепанную книжку в большую неуклюжую сумку.
Почему Ведьма? Что я, собственно, знаю о ней, - промелькнуло у него, - может, она хирург? Ювелир? Музыкант?
Медсестра вызвала следующего. Ведьма поднялась и проследовала мимо него, волоча за собой уродливую сумку. Руки крепко сжимали потрепанный ремешок. Сверкнул и погас камень на перстне. То ли желтый, то ли дымчатый.