В деревне вставали рано, тем более, был конец лета, работы и в поле, и во дворах было много. Со всех сторон кричали петухи, блеяли козы, индюки издавали своеобразные звуки, не похожие ни на каких других птиц, гуси и утки кричали по-своему, все просили есть. Начиналось утро, хозяйки созывали кур... "цып-цып-цып" да "цып-цып-цып", доили коз и коров. Привычное, раннее суботнее утро, прервал женский крик, даже не крик, а визг. Из соседних домов, где окна были открыты настежь, выскочили соседи, не понимая, что за такой крик ранним утром.
- Откуда кричали?
- Господи! Опять война, что ли?
- По-моему, это из дома Анисьи и Павла... - раздавались возгласы, как вдруг из калитки дома Павла выскочила Вера.
Она была очень напуганная, бледная и бежала со двора, как угорелая.
- Помогите! Убили! Убили! Там... там... помогите, люди добрые! - то запинась, то вновь начиная кричать, вопила женщина.
- Да что случилось-то? Лешего в доме увидела, что ли? Кого убили-то? - схватив Веру за руку, воскликнула Дарья, прибежавшая на крики с другими соседями.
- Павла убили! Пришла с утра к нему, творог да сметану с блинами принесла, а он... Господи! Нож из груди торчит! Он уже и околел! Лежит на полу, глазища смотрят так, Господи! - продолжала кричать Вера, которую трясло от испуга.
- Иван? Митяй? Подите в дом, гляньте, что там! - крикнула Дарья мужчинам, которые, выскочив из домов, тоже подбежали к дому Павла.
Мужчины забежали во двор и зашли в дом, вскоре возле калитки дома собралась почти вся деревня. Все шумно обсуждали произошедшее. Предполагали, что зашли воры и убили хозяина дома, но кто-то сказал, что у него и воровать было нечего.
- А Максим где? Вдруг и его убили! Вы посмотрели в его комнате? - спросил кто-то.
- Нужно глянуть, неужели он бы не услышал? Пошли, мужики! Дарья? А ты милицию вызови, человека убили, это не шутки. Только мужик пить перестал и на тебе! - сказал Иван, вновь возвращаясь в дом Павла, откуда они с Митяем только что вышли и подтвердили, что Павла зарезали.
Но минут через пять, мужчина снова вышел и сказал, что в доме больше никого нет.
- Может он ещё вчера уехал? Не ладили они, отец и сын, вот и оставаться не захотел, никак они не ладили... - сказала Дуся, с испугом поглядывая на всех.
- Так кто ж Павла-то убил? Неужто сынок его, Максим? - предположил Митяй, все на него тут же странно посмотрели.
- Максим конечно ещё тот фрукт, но чтобы отца рОдного убить... не мог он, - сказала Дарья.
- Что тут случилось? Чего с утра собрались? - услышали сельчане голос Григория Матвеевича.
Видимо, ему тоже успели сообщить. В деревне слухи быстро расходятся, а если плохие, то ещё быстрее. Председателю рассказали, что Вера утром пришла к Павлу, а он, с ножом в груди, уже и околел. Григорий Матвеевич велел из его конторы позвонить в милицию и вызвать из больницы доктора, а сам прошёл в дом, чтобы самому увидеть, что же всё-таки произошло.
Через час, к дому подъехал милицейский УАЗик и больничная машина с врачом. Как и полагалось, всё обследовали, с рукояти ножа сняли отпечатки пальцев, труп увезли на экспертизу, ну а в деревне разговоры не умолкали до вечера. Все обсуждали, кто и за что мог убить Павла, ведь он никогда, никому плохого не делал. Вот с Верой мог бы жить, бедная женщина, весь день ходила, сама не своя, не переставая плакала.
О том, что отца убил Максим, думать не хотели, для всех это было бы просто дикостью. Говорили, что Максим не подарок, но отца бы он не убил, он не убийца. Просто не захотел оставаться с отцом в доме, ведь они никогда не ладили, вот с вечера и уехал. Да и со вчерашнего дня никто его не видел.
Софья, услышав о том, что случилось, была очень напугана, она почему-то подумала, что Максим смог бы убить отца. Она очень хорошо его знала, боялась его и не могла понять его суть. А когда Софья сказала об этом Михаилу, пришедшему за ней, чтобы увезти обратно в город, он её успокоил.
- Максим конечно редкостный подлец, но не мог он убить родного отца, не поверю! И прошу тебя, никому об этом не говори! - отрезал Михаил.
- Может я завтра с утра уеду? Свадьба Нины и Жени вечером, ну что я буду одна делать в общежитии? - сказала Софья, которой не давала покоя мысль о том, что это Максим мог убить отца.
- Ты права, мне в рейс идти, я тогда вечером к тебе приду. Может снова к реке пойдём? - сказал Михаил, пытаясь обнять Софью и поцеловать в щёчку.
Софья отклонилась от него и легонько хлопнула по руке.
- Миша! Не до того сейчас! Видишь же, что творится вокруг, - сказала она.
- Ладно, я поехал! А ты лучше не ходи к дому тётки Анисьи и дяди Павла, не стоит. Вон... за сыном смотри, - ответил Михаил, кивнув на ребёнка на её руках.
- Иди уже, папаша! - улыбнувшись, ответила Софья.
Максим спешил, он поехал на вокзал, прижимая к груди сумку со шкатулкой и деньгами. Ему хотелось избавиться от шкатулки, но как её открыть и главное, чтобы никто не увидел, этого Максим не знал. В его душе была не только тревога, в душе у парня была паника. Он никогда в такую ситуацию не попадал, но преступником себя не считал, опять-таки оправдывая себя и обвиняя Диану, которая не могла родить, отца, которого ненавидел с детства, Софью, Михаила и даже мать, которая умерла, оставив его одного.
Не доехав до железнодорожного вокзала, Максим вышел у большого моста реки Кубань. Ему пришла в голову мысль, что именно под мостом, в укромном месте, он сможет открыть шкатулку камнем или перочинным ножом, что захватил в доме Артёма. Максим прошёл по мосту на другой берег и спустился к реке, затем прошёл под мост. С беспокойством оглядываясь по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, Максим прошёл глубже и присел в укромном месте между балками. Поискав глазами камень, он присмотрелся к шкатулке и понял, что камнем её не открыть. Вытащив из кармана перочинный нож, он раскрыл лезвие и сунул в маленькую замочную скважину.
- Нужно было найти ключ от шкатулки, ведь время было... - напрягаясь и постоянно оглядываясь назад, прошептал Максим, пытаясь снова и снова открыть замок шкатулки.
Но видимо, замок у этого изделия из бронзы был сделан уникальным мастером, как и само изделие, замок никак не поддавался. Максим выругался и схватив с земли камень, стал неистово бить им по шкатулке. Только замок не думал открываться, Максим отчаялся и от злости и бессилия, вскочив, сунул шкатулку в сумку и пошёл прочь от того места, где жутко воняло непонятно чем. Может тина, или дохлые рыбки прибивались к берегу, но Максим поспешил уйти и карабкаясь, полез наверх. Ему хотелось скорее уехать из этого города и дойдя до остановки автобуса, он поехал на вокзал.
Проснувшись, Диана посмотрела на постель, где лежал Максим, но не увидев его, поднялась и быстро оделась.
- Максим? Где ты, милый? - позвала девушка, будучи уверенной, что человек, которого она любила и которому верила, вернее, снова поверила, быть может в ванной комнате или на кухне.
Но пройдя по всей квартире, не заглянув лишь в комнату родителей, Диана Максима не нашла.
- Ничего не понимаю... куда он мог уйти? Или же... опять меня обманул? Но зачем? Ведь я готова была его простить и начать жить заново, зачем? - произнесла Диана, бесцельно проходя из одной комнаты в другую, оттуда на кухню и на балкон.
Она пыталась понять, зачем приходил Максим, если у него не было и мысли помириться с ней и её вдруг осенило.
- Да и выглядел он другим, не таким, как был всегда. В глазах его был испуг, что ли... ничего не понимаю... - пробормотала Диана и зачем-то зашла в комнату родителей.
Максим видимо торопился, дверца шифоньера была открыта, чего никогда не было. Диана бросила взгляд на комод, где обычно стояла шкатулка и не увидев её, похолодела. Подбежав к шифоньеру, девушка просунула руку под постельное бельё, но там было пусто. Диана была в шоке.
- Значит вот зачем ты приходил... Господи, до чего же ты дошёл... что я папе скажу? Что же делать? - в отчаянии произнесла Диана, выходя в прихожую, где на столике стоял телефонный аппарат и лежала телефонная книжечка.
Сильно волнуясь, Диана стала листать книжечку, чтобы найти номер телефона директора завода "Каскад".
- Как же его зовут... ну, давай же! А, вот! Алексей Иванович Саранцев... Алло! Здравствуйте! Простите, а можно к телефону Льва Евгеньевича Яблонского? Я? Я его дочь, это срочно, иначе я не стала бы его беспокоить, - волнуясь, проговорила Диана, набрав номер телефона.
- Одну минуту, Лёва, тебя спрашивает твоя дочь. Говорит, срочно, - услышала Диана в трубке приятный мужской голос.
- Алло? Диана? Что случилось, дочка? Зачем ты звонишь мне сюда? - услышала Диана раздражённый голос отца.
Она знала, он не любил, когда его беспокоили на работе.
- Прости, папа, но это очень важно. Тебе необходимо приехать домой, иначе может быть поздно, - ответила Диана, нервничая ещё больше.
- Но я первый день на работе! Вечером поговорим, - ответил Лев Евгеньевич, собираясь положить трубку.
- Вечером может быть поздно, - сказала Диана и сама бросила трубку на рычаг.
Она знала, что это её вина, Максим сыграл на её чувствах, вновь их в ней разбудив. Злясь на себя, Диана заплакала.
- Господи... ну как можно быть такой идиоткой! Доверчивая дура! Как же я могла ему поверить? Ведь я видела, он был не такой, как всегда, вот дура! - с отчаянием восклицала Диана, стуча ладонями по стене.
Лев Евгеньевич всё же приехал, по дороге мысленно рисуя картины разных катастроф. Но ничего не придумав, он подъехал к дому, оставил машину возле подъезда и побежал наверх. Открыв дверь своим ключом, мужчина вбежал в квартиру и увидел Диану. Девушка сидела на полу в дверях его спальни и закрыв лицо руками, плакала.
- Диана? Дочка, что случилось? Ты в порядке? - схватив дочь под мышки и поднимая с пола, в тревоге воскликнул Лев Евгеньевич.
- Папа! Ты меня не простишь! - воскликнула в ответ Диана.
- Да что случилось? Не пугай меня, дочка! - воскликнул Лев Евгеньевич, схватив дочь за плечи.
- Максим! Он пришёл на рассвете, говорил, что ошибся, прощения просил, говорил, что до сих пор любит и... я... поверила ему! А он... я... я уснула, он обокрал нас! Мамину шкатулку с драгоценностями и деньги... он всё забрал! - плача, запинаясь и вскрикивая, объясняла Диана.
- Ммм, вот ведь негодяй! - мрачно произнёс Лев Евгеньевич и подошёл к телефону, стоящему на столике в его спальне.
Мужчина вызвал милицию, это и ему было на руку, так он застрахует и то, что сам припрятал на даче и тут, внутри бронзовых канделябров.
- Что ж... всё, что ни делается, всё к лучшему... - пробормотал Лев Евгеньевич, давая адрес своей квартиры и сказав, что его квартиру обокрали.
Через полчаса к его дому подъехала милицейская машина, в квартиру вошли трое мужчин и выслушав Льва Евгеньевича и Диану, осмотрели и квартиру, и ещё тщательнее, комнату родителей Дианы. Сделали необходимые записи, взяли фотографию Максима и сказав, что их вызовут, ушли.
В этот же день в город поступила сводка об убийстве Павла Дроздова. Начальник местного отделения милиции деревни, где и произошло убийство, попросил проверить по имеющейся картотеке города снятые на месте преступления отпечатки пальцев. И если есть совпадение, сообщить имя того, кому они принадлежат.
К вечеру, вся деревня уже знала, что отпечатки пальцев на рукоятке ножа, которым был убит Павел Дроздов, принадлежали его сыну, Максиму. Эта новость обсуждалась всеми сельчанами, мягко говоря, люди были в шоке. А Софья, когда Наталья пришла с работы и сказала ей об этом, лишь усмехнулась.
- Я и не сомневалась, что это он мог убить отца, ведь больше и некому. Слишком хорошо я его знаю, мама, - произнесла девушка, с силой сжимая в руках пелёнку.
А в городе, когда установили, кому принадлежат отпечатки пальцев на ноже, которым в деревне зарезали местного жителя, объявили в розыск Максима Павловича Дроздова. В новом деле Максима, капитан предъявил ему обвинение по двум статьям, убийство собственного отца и ограбление квартиры родителей жены.