ДОГОНЯЛКИ-16.БАКУМАЦУ: ПАДЕНИЕ СЁГУНАТА ТОКУГАВА
ОГЛАВЛЕНИЕ
РАСШИРЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АРЕНЫ
«ВНУТРИ – ВОЙНА, А СНАРУЖИ – МИР»
ЙОКОГАМА
МИССИЯ В АМЕРИКУ
«КОБУ ГАТТАЙ» ПРОТИВ «СОННО ДЗЁИ»
ЖАРКОЕ ЛЕТО 1862 ГОДА
МИССИЯ ТАКЭНОУТИ
ВИЗИТ ТОКУГАВА ИЭМОТИ В КИОТО
ВОЙНА ТЁСЮ И САЦУМА С ВЕЛИКОБРИТАНИЕЙ
ЯПОНСКАЯ ЭЛИТА БЫСТРО УЧИТСЯ
1864 ГОД: ВОЙНЫ В КНЯЖЕСТВАХ МИТО И ТЁСЮ
1865 ГОД: СБЛИЖЕНИЕ ТЁСУ И САЦУМА
БУРИ 1866 ГОДА
ГОДЫ 1867-1868: ЧЕХАРДА УКАЗОВ И ПАДЕНИЕ СЁГУНАТА
ВОЙНА БОСИН
РАСШИРЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АРЕНЫ
Политическая жизнь Японии эпохи Токугава протекала в сравнительно узком кругу. В ней участвовали Бакуфу – правительство сёгуната, Микадо – Государев Двор и правительства ханов (княжеств).
Официально считалось, что от имени Бакуфу решения принимает сёгун, от имени Микадо – сам Тэнно (Государь), а от имени княжества – его владелец даймё (князь). Но реально на всех уровнях действовала отработанная веками система, при которой официальный правитель – сёгун, Государь или князь – часто оказывался более или менее послушным орудием в руках своего ближайшего окружения.
Княжеств (ханов) на Японских островах насчитывалось в середине XIX века около двух с половиной сотен. Среди них были крупные и мелкие, богатые и бедные. Минимальным по размеру считалось княжество, приносившее доход в 10 тыс. коку риса в год (1коку – 160 кг). Землевладельцы с доходом менее 10 тыс. коку числились простыми самураями и были обязаны слепо исполнять волю своего сюзерена-князя.
Далеко не все княжества имели реальную возможность оказывать влияние на политические решения. Определяющую роль при этом играли не столько размер владений и дохода, сколько генеалогия и история. Наивысшим статусом обладали кланы даймё, состоящие в родстве с кланом сёгунов Токугава. Далее следовали наследственные вассалы дома Токугава, потомки тех, кто участвовал на стороне Токунава Иэясу в решающей битве при Сэкигахара в октябре 1600 года; они назывались фудай даймё («вассальные князья»). Те, что сражались на противоположной стороне и подчинились клану Токугава лишь после поражения при Сэкигахара, именовались тодзама даймё («посторонние князья»). К категории фудай относились около 150 княжеских кланов, большинство которых имели доход около 50 тыс. коку. Зато среди тодзама были очень богатые владения. Клан Маэда в княжестве Кага имел доход в 1,2 млн. коку, клан Симадзу в Сацума – 700 тыс. коку, клан Датэ в Сэндай – 600 тыс. коку… Владения тодзама даймё находились, как правило, далеко от Эдо – на островах Кюсю, Сикоку и на юго-западе Хонсю. С одной стороны, это не позволяло им хоть сколько-нибудь угрожать Эдо – столице Бакуфу, с другой стороны, они могли чувствовать себя более самостоятельно, чем князья столичного региона. Сёгуны Токугава, не доверявшие никаким князьям в принципе, особенно не доверяли тодзама, которые находились под неусыпным надзором мэцукэ – агентов сёгуна.
Официальный статус князя и его место в государственной иерархии определялись рангом. Ранг, в свою очередь, находил внешнее выражение в размещении князей во время коллективных аудиенций при дворе сёгуна в Эдо. В наиболее почётном Большом коридоре («орокадзумэ») сёгунского дворца собирались князья 1-го ранга, так называемые госанкэ («три дома») – главы правящих кланов ближайших к Эдо княжеств Овари, Кии и Мито, основанных тремя сыновьями первого сёгуна Токугава Иэясу – Ёсинао, Ёринобу и Ёрифуса. Гостиная («тамаримадзумэ») предназначалась для князей 2-го ранга – гокамон, более отдалённых родственников Токугава из клана Мацудайра, и владельцев самых крупных княжеств из числа фудай даймё. Только в следующий, 3-й ранг, собиравшийся в Главном зале («охирамадзумэ»), наряду с фудай допускались наиболее значительные тодзама даймё, чьи владения давали более 100 тыс. коку риса в год. Фактически эти собрания князей по рангам, имевшие своих лидеров, играли роль своеобразных (правда, очень небольших) парламентских палат. Остальные даймё имели более низкие ранги, определявшиеся только величиной дохода, и в этот «парламент» не входили.
Таким образом, возможность оказывать влияние на политику страны могли лишь несколько десятков человек – руководители Бакуфу и нескольких княжеств, имеющих высокий статус или высокий доход. Тэнно, официально считавшийся живым воплощением Японии, обычно послушно одобрял любые решения Бакуфу, так что его придворные-кугэ политического веса не имели.
И вот теперь под давлением Запада эта система стала давать трещины.
Все княжества, особенно крупные, пытались укрепить свои владения. Князья фудай, как правило, поддерживали власть Бакуфу, обеспечивающую их привилегированное положение, и желали лишь ослабить правительственный контроль. Князья тодзама, прежде всего правители крупных юго-западных княжеств Сацума, Тёсю, Тоса и Этидзэн, стремились расшатать власть Бакуфу и расширить своё влияние.
Симадзу Нариакира, в 1851 году в возрасте 42 лет возглавивший Сацума-хан, превратил своё княжество в единую военно-бюрократическую машину. Сельские самураи-госи, отвечавшие за оборону своих округов, одновременно занимали посты сельских старост; крестьяне были низведены на положение полу-рабов, производство и торговля полностью подчинены княжескому правительству. Нарушение княжеской монополии на отдельные виды продукции, в том числе на сахар, каралось с крайней жестокостью: крестьянину, утаившему часть произведённого сахара, грозила смертная казнь, тех, кто украдкой макал пальцы в сахарную пыль, били кнутом, а ребёнка, взявшего сахарную тростинку, надолго привязывали к бревну.
Нариакира понимал значение технического превосходства западных стран и поощрял поклонников «голландской науки». В своей столице Кагосима он создал производственный комплекс «Сюсэйкан» – целый ряд фабрик и заводов европейского образца, включавший доменную печь, мануфактуры по производству ружей, артиллерийских орудий, пороха, стекла, серной и азотной кислоты и даже телеграфной аппаратуры. В 1857 году в Сацума был спущен на воду первый в Японии крупный (длиной 15 кэн – около 27 метров) военный корабль с 15 орудиями. Так что реальная вестернизация в Японии началась раньше, чем в Китае.
Нариакира говорил, что больше боится не иностранных пушек и военных кораблей, а иностранных хлопчатобумажных тканей. Построенная по его указаниям полотняная мануфактура с водяным двигателем за четыре месяца завалила княжество полотном и была закрыта во избежание безработицы.
Большую прибыль приносила казне Сацума торговля с его вассальным королевством, расположенным на островах Рюкю. Через Рюкю же Нариакира регулярно получал международную информацию.
Реформы, схожие с сацумскими, проводились в княжествах Тёсю и Тоса. Впоследствии именно эти юго-западные княжества обеспечили обновление Японии. Пока же важнейшим следствием проводимых реформ стали ожесточённые общественные дискуссии. Впервые в японской истории политика перестала быть делом князей, в неё втянулись широкие круги самураев, доля которых в населении страны составляла в среднем около 10% (а в Сацума – до 30%).
Политика родзю Абэ Масахиро, направленная на осторожную модернизацию страны и расширение контактов с иностранцами, строилась на сотрудничестве с крупными княжествами. Это привело к усилению влияния тодзама даймё. Под давлением фудай даймё в 1855 году Абэ Масахиро был вынужден передать председательство в правительстве Хотта Масаёси, который с 1825 года, в возрасте 15 лет, унаследовал княжество Сакура в провинции Симоса на острове Хонсю. В следующем году Абэ ушёл в отставку; умер он 6 сентября 1857 года в возрасте 37 лет.
Хотта Масаёси, поощрявшему изучение «голландской науки», были поручены внешние сношения. Выдвинувшие его фудай даймё 2-го ранга тамаримадзумэ выступали против линии на изгнание варваров военным путём, за которое ратовал правитель Мито-хана Токугава Нариаки (не путать с сацумским Симадзу Нарикакира) со своими сторонниками госанкэ и князья тодзама в ранге охиромадзумэ во главе с Мацудайра Ёсинага, правителем княжества Этидзэн. Нариаки после отставки Абэ Масахиро перестали приглашать на правительственные совещания. Даймё-единомышленники одинакового ранга, собираясь вместе, определяли свою точку зрений и представляли родзю коллективные письма, или высказывали своё мнение через своих представителей.
«ВНУТРИ – ВОЙНА, А СНАРУЖИ – МИР»
После устранения Абэ фудай даймё во главе с Ии Наосукэ, князем Хикоиэ, стремились вернуть прежнее влияние, поддерживая политику Бакуфу. Сёгун Токугава Иэсада, которому было не сильно за 30, тяжело болел. Сторонники ограничения власти Бакуфу прочили ему в преемники 20-летнего Хитоцубаси Кейки (другое его имя – Токугава Ёсинобу) – седьмого сына Токугава Нариаки, усыновлённого кланом Хитоцубаси (одна из ветвей дома Токугава) и возглавлявшего этот клан с 1847 года. Кейки имел репутацию просвещённого правителя. Однако сторонники Бакуфу в апреле 1858 года сумели добиться назначения Ии Наосукэ на пост тайро – регента при больном сёгуне. Сделавшись тайро, Ии уговорил больного Иэсада выбрать в преемники Токугава Ёситоми, правителя княжества Кии, которого поддерживали фудай даймё.
Ии Наосукэ активизировал торговлю с иностранцами, выдавая торговым кораблям специальные лицензии, и одновременно втайне укреплял военный флот. Основной смысл его предложений сводился к следующему: «Чтобы предотвратить насильственное вторжение иностранцев в Японию, надо допустить их в Японию, как это было в годы Канъэй (1624-І643), с тем чтобы затем в любой удобный момент запретить их пребывание в стране».
После подписания в 1854 году в Иокогаме Канагавского договора между Японией и США в порту Симода в провинции Идзу появилось американское консульство. Консулом в 1856 году был назначен Таунсенд Харрис, склонявший сёгунат к подписанию японо-американского договора о торговле. Под давлением США и впечатлением от поражений Китая во Второй опиумной войне правительство Бакуфу согласилось на предложение Харриса. Ведение переговоров было поручено Иноуэ Киёнао, чиновнику из Симоды, а отвечал за его подписание родзю (с 1858 г.) Манабэ Акикацу, даймё Сабаэ-хана.
Сёгун направил в Киото Хотта Масаёси, ознакомившего Микадо с проектом японо-американского договора. Все политические дела считались тайной, однако о содержании договоров знали все, кто хотел знать: их тексты, напечатанные с досок в Эдо, расходились, как горячие пирожки. Группа сторонников реформ, потерпевшая поражение в вопросе о преемнике сёгуна, теперь обвинила Ии в нарушении прерогатив Тэнно при подписании договора. Между оппозиционерами начали устанавливаться связи в масштабе всей страны. Начиная с 12 марта 1858 года в киотский дворец Тэнно стали самовольно являться делегации придворных-кугэ, включая самых низкоранговых, с требованиями (изложенными, разумеется, в форме пожеланий), чтобы главный Государев советник – кампаку (канцлер) Кудзё Наотада не принимал важных решений единолично, а советовался с «народом» (то есть с кугэ): «Это не осквернит Божественную страну, а даст возможность докладывать Вам о положении всего народа».
Однако кампаку, сославшись на болезнь, во дворец не явился, а в дело вмешались молодые сторонники сонно дзёи – 23-летний прислужник Микадо 4-го ранга Ивакура Томоми по прозвищу Ивакити («Неотёса») и кугэ Охара Сигэтоми. Понимая, что сёгунат хочет переложить ответственность за принятие непопулярного политического решения на Тэнно, они представили Государю докладную записку «План вечной обороны Божественной страны», в которой призвали к реформированию и увеличению вооруженных сил страны для организации сопротивления иностранцам.
Государь Комэй, в жизни не видевший ни одного иностранца, в 1858 году писал: «Если в моё правление иноземцы не будут изгнаны со священной земли Японии, то я опозорю себя перед богами и душами предков, а люди будут вспоминать моё имя с презрением». От всей души желая прекращения всяких контактов с «заморскими варварами», Комэй, однако, ещё больше опасался вовлечения в политику простых подданных, хотя бы и придворных аристократов-кугэ. Гисо (Государев советник) Кога Такэмити от имени самого Государя предупредил просителей, чтобы «впредь «группы молодых людей сгоряча не собирались и не делали заявлений Трону».
У правительства Бакуфу не было никаких средств, чтобы противостоять требованиям западных стран. Поэтому Ии Наосукэ проигнорировал позицию Микадо. 29 июля 1858 года на борту американского корабля японская делегация во главе с Иноуэ и делегация США во главе с Харрисом подписали японо-американский договор о дружбе и торговле. Он состоял из 14 статей и, в частности, предусматривал:
- открытие Японией для граждан США дополнительных портов Канагава, Нагасаки, Ниигата и Хёго, а также открытие городов Эдо и Осака; при этом порт Симода закрывался для американцев;
– принятие Японией системы свободной торговли;
– основание в открытых портах поселений и кварталов развлечений для граждан США;
– предоставление экстерриториальности и консульской юрисдикции для жителей поселений в открытых портах;
– основание японо-американской комиссии, которая должна устанавливать пошлины на товары, импортируемые в Японию.
Ёсинобу (Кейки) вместе со своим отцом Токугава Нариаки и правителем Овари-хана Токугава Ёсикацу выразили протест против самовольного подписания сёгунатом договоров с варварами. При этом Токугава Нариаки, ближе познакомившись с вопросами реальной внешней политики, смягчил позицию. Он соглашался, что переговоры с иноземцами неизбежны, но настаивал на соблюдении принципа «внутри война, а снаружи – мир», то есть скрывать переговоры от народа, официально провозглашая курс на войну и изгнание варваров. Вместе со своим сыном Ёсинобу и правителем Овари-хана Токугава Ёсикацу Нариаки внезапно явился в замок сёгуна в Эдо и стал критиковать Ии Наосукэ. Нежданных посетителей арестовали. Нариаки выслали на родину в Мито под пожизненный домашний арест. Ии начал разгром оппозиции, известный как «репрессии годов Ансэй».
14 августа 1858 года умер сёгун Иэсада. Токугава Ёситоми был провозглашён сёгуном под именем Иэмоти. А 24 августа умер Симадзу Нариакира, князь Сацума, находившийся в это время в Эдо. Во главе Сацума встал усыновлённый им 18-летний Симадзу Тадаёси, за которого фактически правил его родной отец Симадзу Хисамицу – младший брат покойного Нариакиры. Сопровождавший Нариакиру самурай Сайго Такамори, 1828 г. р., после смерти сюзерена был вынужден вернуться в Сацума.
Сайго Такамори, которому предстояло сыграть огромную роль в дальнейших событиях, был одним из колоритнейших персонажей истории Японии того времени. Прежде всего он отличался необычайными для японца габаритами. Его бычья шея и глубоко посаженные под густыми бровями глаза производили такое впечатление, что каждый самурай невольно перегибался в поклоне. В то же время он обладал какой-то магнетической силой, которая притягивала к нему людей. Сам Сайго говорил о себе, что «любит войну».
В том же 1858 году договоры, аналогичные японо-американскому, Япония была вынуждена подписать с Голландией (18 августа), Россией (19 августа), Великобританией (26 августа) и Францией (9 октября). Поскольку договоры были заключены без согласия Государя, их для приличия именовали «временными».
Учёный самурай Ёсида Сёин, ранее пытавшийся уехать из Японии и самовольно оставивший своё княжество Тёсю, после возвращения домой в 1856 году был лишён статуса самурая и годового дохода. Однако благодаря расположению князя ему было выдано особое разрешение на путешествия по Японии на 10-летний срок. Ёсида заключил кровный союз с 17-ю единомышленниками из Тёсю-хана и задумал убить родзю Манабэ Акикацу, который отвечал за подписание договоров с западными странами. Ёсида тайно обратился за помощью к руководству Тёсю, в котором были сильны антисёгунатские настроения, но руководители Тёсю испугались столь смелого шага и заключили его в тюрьму. Он попытался задействовать своих единомышленников и учеников, но их также арестовали и бросили в тюрьму. В 1859 году сёгунат приказал Тёсю-хану выдать Ёсиду. Он прибыл в Эдо 21 ноября 1859 года и после допроса был казнён. Во время пребывания в камере смертников Ёсида успел составить «Записи незабываемого духа» для своих последователей и «Письмо вечной разлуки» для родственников.
Группа самураев княжеств Сацума, Мито, Тёсю, Этидзэн и Инсю начала подготовку ликвидации «тирана» Ии Наосукэ. Особенно сильные антиправительственные настроения существовали в Сацума и в Мито, которые понесли наибольшие потери в ходе «репрессий годов Ансэй».
«Репрессии годов Ансэй» завершались в 1859 году. В ходе их пострадали свыше 100 оппозиционеров, в том числе лидеры движения сонно дзёи, («почитание Государя и изгнание варваров»), сторонники Токугава Нариаки и его сына Ёсинобу (Кейки). Были казнены 14 самураев и монахов, в том числе помощник сёгуна Накаи Кадзума, около трёх десятков князей и чиновников посажены под домашний арест, некоторые князья и кугэ лишены чинов и рангов, многие чиновники уволены. Их «забота о государстве» была расценена как дерзость, нарушение рангового и вассального долга.
ЙОКОГАМА
В городе Канагава не было порта. Его начали строить, но не в самой Канагаве, а в соседней деревеньке Иокогама, чтобы предотвратить контакты жителей Канагавы с «заморскими варварами». Иностранцам в Иокагаме позволялось жить с семьями, но ворота в поселение закрывались на ночь и круглосуточно охранялись самураями, которые устраивали каждому личный досмотр и выдавали специальные деревянные пропуска. Иностранцам разрешалось выходить за городские ворота и ездить по окрестностям, но не далее чем на 28 миль от Иокагамы, а в сторону Эдо только на 14 миль (всего от Иокагамы до Эдо было 18 миль).
Епископ из Гонконга Смит, посетивший Иокогаму в 1860 году, писал, что иностранцы в городе – это «невоспитанные искатели приключений из Калифорнии, португальские головорезы, беглые моряки, преступные пираты и моральные отбросы европейских наций». Первый постоянный представитель Великобритании в Японии сэр Резерфорд Элкок сравнивал иокогамские порядки с беззаконием, царившим на золотых приисках. Французский миссионер Монико упоминает о французе, который разрядил свой револьвер в местного каменщика только за то, что тот «имел наглость» потребовать заплатить по просроченному счету.
Иокогама стала «открытым городом» в 1859 году. Первое время иностранные жители обитали в японских «карточных» домиках, но довольно скоро стали появляться и столь непривычные для японцев кирпичные строения. Через месяц после открытия порта в Иокогаме находилось 99 японских торговых домов, в 1862 году их насчитывалось уже 390. Они торговали шелком, изделиями из лака и бронзы, керамикой, чаем.
Иностранцы казались пришельцами из другого мира, повар европейского ресторана брал с японцев деньги за вход – только за то, чтобы они могли взглянуть на иноземцев. Рисовать их тоже стало прибыльным бизнесом. Только в 1860–1861 годах было выпущено не менее 800 цветных гравюр с их изображениями! Эти картинки так и назывались «иокогамскими картинками». Настоящим бестселлером стала шеститомная книга художника Хасимото Садахидэ «Увиденное и услышанное в открытом порту Иокогама».
Несмотря на огромный объем изобразительной продукции, посвященной иностранцам, их самих насчитывалось в Иокогаме совсем немного: в 1860 году в городе постоянно проживало всего 34 купца, а в 1862-м – не более 200 (но это, разумеется, без учёта нищих бездельников и искателей приключений). На Иокогаму проходилось более двух третей внешнеторгового оборота. Но не стоит обманываться впечатляющими цифрами, ибо объем внешней торговли Японии составлял всего 12 миллионов долларов. В это время значение Иокогамы определялось не столько объемом торговых операций, сколько тем зрительным впечатлением, которое она производила на японцев благодаря многочисленным работам художников.
Большинство иокогамских купцов были англичанами. Однако в первое время торговые переговоры обычно велись на голландском языке. Англичане не знали японского, японцы – английского. Поскольку длительное время контакты японцев с европейцами ограничивались голландцами, то они располагали только переводчиками с голландского.
В «открытии» Японии главную роль сыграли американские военные корабли. Однако наибольшую выгоду извлекли все-таки британские купцы. Именно Великобритания была в то время наиболее развитой страной мира. К тому же в Америке полыхала война между Севером и Югом, и американцам было не до торговли с какой-то заштатной Японией.
Японцев в людях Запада удивляло все: их собаки, экипажи, огромные лошади, одежда. Европейцы привозили в Иокогаму тех животных, с которыми японцы были знакомы только по описаниям или же картинкам. Два тигра, приобретенные голландским торговцем в Малакке за 100 долларов, были проданы им в Японии за три тысячи.
Большой экстравагантностью казалась японцам манера держать руки в карманах, которых их традиционная одежда была лишена. Жены иностранных купцов ездили верхом – еще одна неожиданность. Поражали и невиданные доселе бытовые новшества: швейная машинка, утюг, велосипед, мыло, огромные стеклянные окна и зеркала. Да мало ли что еще… Взять, например, еду. Непривычные к мясу японцы неизменно отмечали, как любят западные люди говядину, свинину, баранину. Скот везли из Китая и даже из Америки. Забивали его уже здесь, в Иокогаме, а поскольку это считалось делом нечистым, мясные лавки из-за жалоб японских жителей вывели за пределы города.
Страсть японцев к учению сказалась и на гравюрах. На многих из них приводятся небольшие словарики: как то или иное слово звучит по-английски, по-голландски, по-французски. Лица же европейцев казались художникам совершенно одинаковыми – именно такими они и предстают на гравюрах: красных (или желтых) волос, огромного носа и глубоко посаженных глаз было достаточно, чтобы понять – это европеец или американец.
Зачастую художники рисовали то, о чем они слышали, но никогда не видели. В правой части одной такой гравюры изображена женщина с гитарой – музыкальным инструментом, похожим на скрипку. Она держит его на коленях и играет с помощью медиатора – точно такого же, какой используют для традиционного японского инструмента – сямисэна.
Западных женщин в Иокогаме насчитывалось совсем немного. На редких балах присутствовало до девяти десятков мужчин и не более двадцати женщин. Надо ли говорить, что содержатели борделей зарабатывали неплохо. Квартал Миёдзаки, где располагались публичные дома, возводили одновременно с жилыми домами. Он начал функционировать уже в ноябре 1859 года. Все иностранцы получили приглашение поучаствовать в церемонии открытия. К приглашению прилагалась небольшая чашечка, веер с планом «веселого квартала» и полотенце с надписью по-английски: «This place is designed for the pleasure of foreigners». Цены в Миёдзаки были выше эдосских в четыре-пять раз. Именно тогда моряки занесли в Японию сифилис. Несколько позднее в Иокогаму стали приезжать и европейские «красавицы». На визитной карточке одной из них красовалось: «Мисс Мери. 30 долларов. Адрес общеизвестен».
На писателя В. Крестовского «публичные нравы» Иокогамы произвели отвратительное впечатление: «Все дома были ярко освещены внутри, и в каждом из них наиболее характерную внешнюю особенность составляла пристройка вроде закрытой эстрады или галереи, выходящая в уровень с нижним этажом прямо на улицу. Одни из этих галерей стекольчатые, другие же просто забраны деревянной решеткой. Там, за этими решетками. поджав под себя ноги, сидели на толстых циновках молодые девушки, одна возле другой, составляя тесно сплоченный, но довольно широкий полукруг, обращенный лицом к улице. Сидят они тут как на выставке, точно птицы в клетках, и это действительно выставка, так как фланирующие мужчины останавливаются на улице перед каждой галереей, нагло глазеют и рассматривают их сквозь решетку. Да оно и точно напоминает наши зверинцы, где перед такими же решетками толчется „публика“, глазея на диковинных зверей заморских».
Иокогама была сеттльментом, ее иностранные обитатели – существами особыми. У них были особые права и особые обязанности. В частности, это была обязанность платить больше местных жителей: для них всюду был установлен специальный тариф, разительно отличавшийся от того, который действовал в отношении самих японцев. За пользование гостиницей – особая плата. За вход в театр – особая, причем для того, чтобы избежать нежелательных контактов с японцами, иноземца помещали непременно в ложу. Если же находился чудак, который все-таки садился в партере среди японцев, спектакль попросту не начинали. Пользоваться дешевым паромом, направлявшимся через залив в Канагаву, иностранным жителям Иокогамы тоже запрещалось: или нанимай лодку, или скачи в объезд по берегу. Члены дипломатических миссий выходили в город исключительно в сопровождении японских охранников, которые всячески препятствовали им общаться с местными жителями. Состав самой охраны менялся каждые 15 дней, чтобы между охранниками и дипломатами не возникало чересчур доверительных отношений. Естественно, что посещать дома японцев иностранцам запрещалось.
В Иокогаме было признано право на свободу вероисповедания: первая церковь была освящена в январе 1861 года двумя французскими католическими священниками. Однако это право не имело отношения к местному населению. 50 японцев, которые осмелились посетить церковь, арестовали и под страхом смертной казни запретили вновь заходить в нее.
МИССИЯ В АМЕРИКУ
В январе 1860 года сёгунат впервые делегировал за границу официальную миссию. Она отправилась в США на американском корабле (своих трансокеанских судов Япония не имела). Формально целью посольства был обмен ратификационными грамотами по торговому договору 1858 года, но одновременно японцы стремились своими глазами увидеть страну, которая доставила Японии столько неприятностей. Возглавлял миссию Синми Масаоки, управитель провинции Будзэн; в нее входило около 77 человек из 10 княжеств. Был там и изучавший «голландские науки» молодой самурай Фукудзава Юкити (1835–1901), сыгравший впоследствии огромную роль в ознакомлении соотечественников с западной цивилизацией.
Заместитель посла Мурагаки Норимаса в своих записках отмечал, что члены миссии были первыми обитателями «Божественной Японии, которые – с тех пор как разделились Небо и Земля – получили повеление достичь страны на самом краю света». С собой набрали привычной еды: зерно, бобы, соевая паста и соевый соус, чай, соления и сакэ из расчета пять черпаков (около 90 грамм) в день на человека.
В Америке японцев поражало всё. Вот какими японец увидел балы: «Мужчины и женщины двигались парами по комнате кругом, ступая на цыпочки и сообразуясь с музыкой. Они были похожи на мышек, которые не в состоянии остановиться. В этом не было ни вкуса, ни очарования. Было смешно видеть, как огромные юбки женщин (это было время кринолинов. – А. А.) надувались при поворотах, как если бы это были воздушные шары. Не подлежит сомнению, что эта нация не знает, что такое порядок и ритуал. Они не знают уважения по отношению к порядку, церемонности, долгу. Единственное, что извиняет полное отсутствие церемонности, – это то, что именно так они понимают дружбу».
А вот стихотворение японца, навеянное поездкой на поезде:
«Словно бессмертный святой
На облаке дивном,
В повозке громовой
Несусь по дороге,
Ведущей за горы».
Вот как описывает первый контакт японцев с американской жизнью Александр Мещеряков в книге «Император Мэйдзи и его Япония»:
«Газовые фонари – вечером на главных улицах делалось светло, как днем! Зеркальные потолки в номере. Размер зеркал поражал – ведь японские зеркала из бронзы были крошечными. Стулья и кресла из комнат приказали убрать за ненадобностью. Вместо них постелили на пол матрасы. Огромный ковер в холле гостиницы. В Японии того времени овец не держали, а потому шерстяной ковер казался немыслимой роскошью. И по нему ходили прямо в уличной обуви! Отвратительная, жирная, вонючая еда. Мясо, мясо и еще раз мясо. Временами, особенно в первое время, японцам приходилось обходиться водой и хлебом. Вместо палочек – вилка и нож. Идиотские рукопожатия, потные ладони. Неведомый шипучий напиток, бутылки с которым открываются с пугающим хлопком, напоминающим пушечный выстрел. Мумия в музее – человека выставили на всеобщее обозрение, словно какую-нибудь скотину. Увидев в зверинце льва, японцы сделали вывод, что и львы на Западе совсем другие. На самом-то деле в Японии львы никогда не водились, и члены миссии были знакомы только с изображениями львов, которые в японской традиции имеют довольно мало общего с действительностью.
… Совсем по-другому было устроено и американское общество. Мужчины целовали руки женщинам и уступали им место. При этом дамы чувствовали себя хозяйками положения, не семенили позади своих мужей, а свободно вступали в разговоры с гостями. Женщины вместе с детьми являлись на приемы, где пристало присутствовать только мужчинам. Положительно, такое возможно только в стране варваров, где социальные роли распределены совершенно неподобающим образом…
А как эти американцы приветствуют важных особ! Они не падают ниц, а лишь небрежно приподнимают шляпу, их лица не выражают никакого страха и трепета. Государственные деятели, принимая японцев в своих офисах, и не думали переодеваться в праздничное платье, и даже чаю не подавали. Шумный прием, который устроил мэр Сан-Франциско, напоминал не чинную церемонию серьезных государственных мужей, а заурядную пьянку в дрянной забегаловке города Эдо. А заседание конгресса, на котором членам миссии «посчастливилось» побывать позднее, было больше всего похоже на рыбный базар.
В Америке японцев страшно мучили звуки. Американцы не разговаривали, а кричали. Их подкованные железом лошади громко цокали по мостовым, в то время как в Японии мостовых не было, а копыта лошадей оборачивали в солому. А военные оркестры и артиллерийские салюты в честь встреч и прощаний! И ведь все эти стволы можно было использовать не только в церемониальных целях.
Расхлябанные манеры американцев угнетали, отсутствие должной церемониальности приводило в ужас. Даже на встрече с президентом Джеймсом Бьюкененом никаких особенно торжественных действ со стороны американцев не планировалось…
Группа вооруженных двумя мечами «аборигенов» из далекой страны всегда собирала вокруг себя толпы зевак, американцы даже забирались на деревья и крыши домов, бросали оттуда цветы и пытались фотографировать. В Японии это посчитали бы за нарушение приличий – простолюдин при встрече с вельможей не имел права занимать более высокую точку пространства. Один из членов миссии отмечал, что, если бросить американцам клочок бумаги, они набросились бы на него подобно голодным собакам».
И при этом поражали технические достижения этой варварской страны. В телескоп японцы совсем близко увидели Луну, в небе плыли воздушные шары с американскими флагами, в салоне поезда можно было даже писать! (а для японца это – главный признак спокойствия и комфорта).
«КОБУ ГАТТАЙ» ПРОТИВ «СОННО ДЗЁИ»
Пока Синми Масаока и его спутники объезжали Северо-американские Штаты (находившиеся, кстати, на пороге гражданской войны), Япония жила своей жизнью. В начале I860-х годов в ней параллельно росли внешняя торговля и «движение за почитание Государя и изгнание варваров» – сонно дзёи.
Как только Япония чуть шире приоткрыла двери для иностранной торговли, европейцы и американцы принялись скупать товары, которые в Японии стоили дешевле, чем на мировых рынках. Увеличивающийся вывоз шёлка-сырца, чая, различных полуфабрикатов и продовольствия вызвал резкий рост цен внутри Японии. Сторонники сонно дзёи активно использовали этот фактор, обвиняя Бакуфу в страданиях народа. Их агитация оказывала сильное воздействие на низшее самурайство, но народные массы в целом оставались к ней безучастны. Конечно, иностранцев не любили практически все. Но если в Китае простонародье при любой возможности кидалось их резать, то в Японии изгнания «варваров» активно добивались лишь патриотически настроенные самураи и ронины. Именно они устраивали теракты – теперь уже не столько против иностранцев, сколько против сторонников Бакуфу – полицейских, чиновников и кугэ, которые, по их мнению, противились изгнанию варваров. То есть внутри движения сонно дзёи акцент постепенно смещался с дзёи («изгнание варваров») к сонно («почитание Государя»); при этом само «почитание Государя» всё чаще понималось как свержение власти сёгунов.
В феврале 1860 года 18 самураев заключили союз «За справедливость». 17 из них являлись уроженцами Мито и сторонниками Токугава Ёсинобу (Кейки), которому тайро Ии Наосукэ помешал стать сёгуном; один лишь Аримура Дзидзаэмон был выходцем из Сацума-хана. 24 марта члены союза во главе с Сэки Тэцуносукэ среди бела дня напали на кортеж Ии у ворот Сакурада замка Эдо, и прорвавшись сквозь охрану, зарезали тайро.
Возглавивший правительство Бакуфу родзю Андо Нобумаса, владетель княжества Ивакидайра, взял курс на сотрудничество с Микадо. Ёсинобу был выпущен из-под домашнего ареста, введён в правительство и совместно с представителем Государя Охара Сигэтоми и фактическим правителем Сацума-хана Симадзу Хисамицу начал реформы. (Токугава Нариаки, отец Кейки, умер у себя на родине в Мито 29 сентября 1860 года).
В 1860 году благодаря протекции Симадзу Хисамицу сторонник реформ Окубо Тосимити (впоследствии один из «трёх благородных героев эпохи перемен Мэйдзи») стал младшим заведующим финансов княжества Сацума, а затем и управляющим княжескими амбарами. На этих постах, успешно договариваясь с низшим самурайством, Окубо приобрёл большое влияние, сделавшись одной из центральных политических фигур – сначала в Сацума-хане, а позже и в масштабах всей страны.
Князья и сам Тэнно Комэй были крайне недовольны вовлечением самурайских низов в политическую жизнь. После убийства Ии Наосукэ в Эдо и Киото наметилась тенденция к взаимному сотрудничеству. Симадзу Хисамицу, отец сацумского князя Симадзу Тадаёси, фактически управлявший княжеством, и его приближённый самурай Окубо Тосимити в противовес сонно дзёи выдвинули идею кобу гаттай – «единения Микадо и сёгуната». Примирение должно было сопровождаться бракосочетанием сёгуна Иэмоти и принцессы Кадзуномия, сестры Комэя. Однако Комэй и его ближний круг в качестве условия этого брака выдвигали немедленную войну за изгнание «варваров». В переговорах о браке со стороны Микадо принял участие Ивакура Томоми, поддержавший кобу гаттай; из-за этого его бывшие соратники-радикалы требовали от Государя наказать Ивакуру как одного из главных виновников бедствий.
В 1861 году русский корвет «Посадник» попытался создать постоянную базу на острове Цусима. Бакуфу обратилось за помощью к Великобритании. В результате британского дипломатического давления на Россию «Посаднику» было приказано немедленно покинуть Цусиму.
ЖАРКОЕ ЛЕТО 1862 ГОДА
В конце 1861 года Симадзу Хисамицу вновь призвал на службу опального самурая Сайго Такамори. В декабре Хисамицу выехал в Киото с целью способствовать сотрудничеству между Микадо и Бакуфу. В начале 1862 года, получив указ Тэнно о реформе управления Бакуфу, он вместе с государевым посланцем Охара Сигэтоми направился в Эдо.
Между тем в январе 1862 года – за несколько месяцев до того, как в Петербурге сгорел Апраксин двор, а студент Заичневский в прокламации «Молодая Россия» пообещал залить Россию кровью, – в Эдо был убит голландец Хюскен – переводчик генерального консула США Таунсенда Харриса: по дороге домой после званого ужина в прусской миссии, Хюскена разрубили на дюжину кусков. Власти Бакуфу призвали иностранцев не участвовать в похоронах Хюскена, ссылаясь на то, что не могут гарантировать ничьей безопасности. 15 января было совершено покушение на родзю Андо Нобумаса, решительного сторонника брака между сёгуном и принцессой Кадзуномия. Когда паланкин Андо направлялся в сёгунский замок, на него напали шесть самураев, из которых четверо были уроженцами Мито-хана. Пуля ранила Нобумасу, но пятьдесят охранников уберегли хозяина; все нападавшие были убиты на месте. Как обычно в подобных случаях, при них нашли заявление, разъяснявшее мотивы их действий. Террористы утверждали, что предстоящая свадьба – лишь средство получить от Тэнно одобрение торговых договоров, что Нобумаса по наущению Харриса замышлял убийство Государя, а сами они являются орудиями «Небесного возмездия».
11 февраля состоялось бракосочетание сёгуна и Кадзуномия. Андо Нобумаса выжил, но ранение заставило его выйти в отставку. С его уходом центр политической жизни начинает стремительно перемещаться в сторону Киото.
Весной в Киото самураи из Сацума-хана – сторонники сонно дзёи готовили восстание. Заговорщики надеялись, что их предприятие возглавит Симадзу Хисамицу, находившийся в это время в Киото. Однако Хнсамицу не был готов к такому повороту дел. В апреле по его приказу были убиты около 60 руководителей заговора, собравшиеся в гостинице «Тэрадая» в Фусими близ Киото. Всего были казнены или приговорены к сэппуку )харакири) около двухсот заговорщиков, а два десятка высланы в княжество Сацума. Государев дворец Госё в Киото охраняли верные сёгуну дружины (своих войск у Тэнно не было). Под предлогом того, что охрана Государя плохо обеспечена, летом 1862 года в Киото вступил отряд из тысячи самураев княжества Сацума во главе с Симадзу Хисамицу.
В августе 1862 года сёгунат пошел на ряд уступок князьям. Получив через Симадзу Хисамицу императорский указ, правительство Бакуфу назначило Хитоцубаси Кейки (Токугава Ёсинобу), проигравшего «выборы» четыре года назад, опекуном при юном и недееспособном сёгуне Иэмоти, а Мацудайра Ёсинагу – ответственным за политические дела. Увеличились внешние знаки почитания Государя, были наказаны некоторые прежние руководители правительства, амнистированы осуждённые годов Ансэй, учреждена должность начальника охраны Киото. Начались перемены в должностной системе, военном деле, образовании, одежде и пр. Но самой важной реформой стало значительное смягчение системы заложничества для князей-даймё. Сроки их обязательного пребывания в Эдо были сокращены, членам княжеских семей разрешалось покидать Эдо по своему усмотрению. Население Эдо резко сократилось: ведь в свитах даймё состояло около 300 тысяч человек! Вместе с их частичным отъездом из Эдо потеряли работу многие жители города, которые были заняты их обслуживанием.
Огромные средства, ранее уходившие на поездки в Эдо и проживание там, князья смогли теперь тратить на создание собственных армий, закупку вооружений и наём ронинов. В последние годы существования сёгуната плохо управляемая, возбуждённая масса ронинов играла приблизительно такую же роль, что и казачество в России в эпоху Смуты – с той поправкой, что ронины преследовали прежде всего общенациональные цели: изгнание иноземных «варваров» с Божественной земли Японии, возрождение власти Тэнно и низведение сёгуна до положения обычного даймё.
19 августа 1862 года четверо англичан совершали верховую прогулку в окрестностях Иокагамы. Возле деревни Намамуги на узкой дороге они натолкнулись на большую, в 400 человек, процессию, сопровождавшую возвращавшегося из Эдо регента Симадзу Хисамицу. Англичане не пали ниц, как было положено в Японии, а лишь потеснились, прижавшись к плетню. 29-летнего Ричардсона охранники искромсали на куски, а двоих его спутников ранили, не тронув только женщину.
Этот инцидент вызвал панику в иностранном сообществе в Японии. Многие торговцы обратились к своим правительствам с просьбами принять карательные меры против Японии. Великобритания потребовала компенсации в 100 тыс. фунтов от правительства Бакуфу и 25 тыс. фунтов от даймё Сацума-хана, а также ареста, суда и казни преступников. Бакуфу начало переговоры по урегулированию инцидента, а правители княжества Сацума ответили, что Ричардсон не проявил должной почтительности по отношению к князю, и охранники, убив его, поступили совершенно правильно, согласно японскому закону.
Симадзу Хисамицу, курсируя между Киото и Эдо, присмотрел молодого сацумского самурая Комацу Киёсада, ранее изучавшего в Нагасаки «голландские науки», и приставил его к Окубо Тосимити, разрабатывавшему реформы в Сацума. В 1862 году Комацу получает титул каро – старшего советника сацумского князя Симаздзу Тадаёси. И Комацу, и Окубо активно поддерживали Симадзу Хисамицу и его политику кобу гаттай, что не помешало им спустя несколько лет сыграть ведущие роли в перевороте, приведшем к ликвидации сёгуната.
Хисамицу прибыл в Киото, довольный успехом своей миссии. Однако здесь он обнаружил, что масштабы инициированной им перестройки совершенно не удовлетворяют сторонников сонно дзёи. Разочарованный, князь вернулся в Сацума.
МИССИЯ ТАКЭНОУТИ
В июне-октябре 1862 года дипломатическая миссия сёгуната во главе с Такэноути Симоцукэ-но Ками посетила Европу. За исключением Фукудзавы Юкити, все члены миссии впервые оказались в странах западной цивилизации. Среди них были Фукути Гэнъитиро, 1841 г. р., впоследствии наречённый «отцом японской журналистики», и много других талантливых молодых людей, которым предстояло создавать «новую Японию». Пока еще никто не знал, насколько новой она будет. Все думали, что нужно лишь «подсмотреть» у европейцев, как они делают свои замечательные вещи, и научиться их технологиям, сохранив при этом привычные домашние порядки.
Помимо чисто ознакомительных целей, посланникам предстояло добиться от Великобритании, Франции, Голландии, Пруссии, России и Португалии отсрочки открытия для них портов Ниигата, Хёго, Осака и Эдо на пять лет. В Париже миссию принял Наполеон III. Аудиенция показалась японцам чересчур скромной – на ней присутствовало всего два десятка придворных, словно это был не император могущественной державы, а какой-то мелкий даймё. В Лондоне поразил туннель под Темзой. Идея, что через реку можно переправляться не только по мосту, но и под землей, оказалась для японцев новой. Как и представления о том, что власть можно выбирать и что земля продаётся всем желающим, даже иностранцам. На замечание о том, что иноземцы могут на купленной земле возвести крепость и оснастить ее пушками, голландский уполномоченный отвечал: пока что таких глупцов не находилось. После короткого визита в Берлин, где состоялась встреча с королём Вильгельмом и осмотр ландтага, миссия направилась в Петербург. Там её членов возили в карете, запряженной шестеркой лошадей, а их быт организовали на японский лад: они спали на привычных деревянных подушках, еда готовилась на японский манер, кушали палочками, чай пили из японских чашек. Всё это устроил Татибана Косай (1821-1885) – самурай, который в 1853 году вплавь добрался до посетившего Японию русского фрегата «Паллада» и попросил убежища. К моменту приезда японской миссии в Петербург он уже принял православие, женился и помог своему крёстному Ефиму Гошкевичу составить японско-русский словарь, за который тот получил Демидовскую премию. Теперь Татибана Косай состоял в штате российского МИДа и звали его Владимиром Ефимовичем Яматовым.
В Петербурге состоялись очередные переговоры по поводу принадлежности Сахалина. Александр II дал аудиенцию Такэноути, но переговоры по территориальному вопросу не продвинулись ни на шаг. Россия хотела получить весь Сахалин, японцы настаивали на разделе острова по 50 параллели, напирая на то, что Сахалин первыми начали осваивать именно они.
Вернувшись в Японию, члены миссии обнаружили там подъем ксенофобских настроений. Им запретили рассказывать о том, что они увидели в Европе и России.
В этом же году состоялась еще одна поездка за границу. Сёгунский корабль «Сэнсай-мару» отправился в Шанхай. Основной целью была торговля, но одновременно японцы посмотрели на обстановку в Китае, на то, как ведут себя иностранцы в «открытой стране». Они пришли к однозначному выводу, что территория сеттльментов фактически не принадлежит Цинскому правительству, а иностранцы относятся к местному населению как к людям второго сорта. Страх превратиться во «второй Китай» охватил японскую элиту.
В 1862 году был издан трактат Като Хироюки «Ринсо» («О наших соседях») с анализом западного конституционного устройства. Като утверждал, что применить парламентскую систему и принцип разделения властей можно и в условиях Японии, при сохранении власти Государя и князей. Достаточно посылать в парламент выборных представителей от провинций в соответствии с численностью их населения: «При таком образе правления князья, без сомненья, будут управлять справедливо и докажут свою искреннюю преданность Тэнно. Нельзя совсем лишать князей участия в государственных делах, нельзя силой отнять у них законные права, ибо тогда укрепление власти Тэнно будет временным явлением, а у князей появится повод для озлобления против Микадо, и это может причинить немалый вред».
ВИЗИТ ТОКУГАВА ИЭМОТИ В КИОТО
К началу 1863 года движение сонно дзёи достигло апогея. Главы сильнейших княжеств регулярно ездили теперь в Киото, где получали (через придворных, разумеется) повеления Государя. В Императорском совете тон задавали молодые кугэ низших рангов, связанные с экстремистами. Они требовали от Бакуфу немедленных мер по изгнанию «варваров», не стесняясь даже вносить поправки в уже изданные императорские указы. Эти требования активно поддерживали киязь Тоса-хана Яманоути Тоёнори и наследник княжества Тёсю Мори Мотонори (Садахиро, Хироканэ).
О том, какая каша существовала в головах сторонников «изгнания варваров», свидетельствует программа реформ, изложенная теоретиком сонно дзёи Маки Идзуми – настоятелем синтоистского храма Суйтэнгу в Курумэ:
1) всю власть передать Тэнно;
2) поощрять предпринимательскую деятельность;
3) укреплять нравственность;
4) изучать китайские классические книги;
5) строго соблюдать дисциплину;
6) предавать гласности награждения и наказания;
7) соблюдать экономию;
8) предпринять против иностранцев поход во главе с Тэнно;
9) продолжать добиваться победы даже «после ста поражений»;
10) проводить общественное обсуждение;
11) искоренять старые «дурные нравы»;
12) проверить феодальные родословные;
13) присвоить высокие ранги или чины верным вассалам прошлого или же вознаградить их детей и внуков;
14) упорядочить титулы девяти классов;
15) в равной мере развивать культуру и военное искусство;
16) восстановить награждение чинами за заслуги;
17) пересмотреть правила о форме одежды;
18) учредить гражданские и военные высшие школы, в которых могло бы обучаться всё население страны;
19) поднять авторитет святынь храмов в Исэ и Овари;
20) создать личную гвардию Тэнно;
21) монахов сделать солдатами, монастыри – крепостями;
22) изготовлять новое вооружение;
23) с помощью опытных учителей овладеть обращением с иностранными машинами;
24) ввести гласность в вопросах финансов и денежного обращения;
25) точно определить государственные границы;
26) установить столицу страны и место резиденции Тэнно;
27) облегчить подати;
28) реорганизовать систему управления.
Проблема, однако, заключалась в том, что изучение китайских книг и поклонение синтоистским святыням вряд ли могли реально содействовать изгнанию иностранцев, а изготовлять новое оружие или научиться управлять иностранными машинами можно было только с помощью тех же иностранцев.
Самураи-экстремисты из разных княжеств пытались договариваться между собой без участия князей, но поскольку для каждого из них на первом месте стояли всё-таки интересы его княжества, единства действий не получалось. К тому же любого непослушного самурая его князь имел право отозвать на родину, заключить в тюрьму или приговорить к ритуальному самоубийству, и тот не мог ослушаться: непочтение к своему сюзерену было для самурая немыслимо, без феодальной верности он не был бы самураем.
Не прошло и полугода после приезда в Эдо Симадзу Хисамицу с императорским посланием, как новое посольство во главе с Сандзё Санэтоми и Анэнокодзи Кинтомо доставило правительству Бакуфу новое повеление Микадо с требованием изгнания варваров. Но вместо того, чтобы начать войну с Европой и Америкой, сёгун Токугава Иэмоти 4 марта 1863 года в сопровождении главы правительства Мацудайры Ёсинага и трёхтысячной свиты прибыл в Киото с целью получить разрешение на открытие страны для иностранцев. До этого исторического визита сёгуны не приезжали в императорскую столицу более двух веков.
В марте-апреле, когда Комэй и Иэмоти совершали совместные паломничества в крупные синтоистские храмы, неожиданно исчез 18-летний принц Накаяма Тадамицу – дядя наследного принца Муцухито, создавший летучие «Отряды кары небесной» («тэнтюгуми») для расправы с противниками сонно дзёи. При Дворе опасались, что Накаяма собирается убить сёгуна, поэтому очередное паломничество было отложено. Вскоре выяснилось, что Накаяма бежал в Тёсю, рассчитывая на поддержку этого княжества в изгнании варваров. Обнаружив, что княжество закупает пушки у европейцев, юнец пришёл в ярость: разве можно совершить святое дело с помощью нечистых вещей, сделанных варварами!?
Из-за позиции радикально настроенных кугэ переговоры Бакуфу и Микадо зашли в тупик, Иэмоти и Мацудайра были вынуждены вернуться в Эдо. Обстановка в Киото всё более накалялась. Ивакура Томоми, которого обвиняли в потворстве Бакуфу, был вынужден отказаться от придворных чинов и званий; он покинул императорскую столицу и уединился в своей деревне на севере Киото, приняв монашеский постриг и буддистское имя Юдзан. Княжество Сацума, готовясь к военному конфликту с Великобританией в связи с убийством Ричардсона, вывело свои войска из Киото. Теперь здесь хозяйничали самураи разных княжеств и и ронины, требовавшие, чтобы сёгун поклялся в верности Государю, а должностные лица, не согласные с сонно дзёи, были бы смещены. Ронины захватывали общественные помещения, храмы и дворцы. Действуя вместе с городской беднотой, они прогоняли сёгунских чиновников, облагали контрибуцией богатых купцов и ростовщиков, освобождали должников от их долгов, забирали рис у крупных рисоторговцев и распределяли его среди неимущего населения. Ронины из Мито-хана напали на английскую миссию в Эдо. В июле известный террорист Танака Симбэй из Сацума-хана убил вассала кампаку (канцлера) Кудзё Хисатада Симаду Сакои, который в конце 1850-х годов выдал сёгунату имена заговорщиков из движения сонно дзёи. Голову Сакои выставили на улице, как поступали со злостными преступниками, а искромсанное тело выбросили в реку.
***
В США 1-3 июля 1863 года близ Геттисберга – центра округа Адамс штата Пенсильвания произошло кровопролитное сражение, считающееся переломной точкой в ходе Гражданской войны. Потомакская армия северян выдержала атаку Северо-Вирджинской армии генерала Роберта Ли и нанесла ей урон, который сделал невозможным продолжение вторжения южан на Север.
ВОЙНА ТЁСЮ И САЦУМА С ВЕЛИКОБРИТАНИЕЙ
Большинство придворных и без того были сильно настроены против иностранцев, но теперь террористы из движения сонно дзёи превратили Императорский совет в своё послушное орудие. 25 июня 1863 года Тэнно Комэй под давлением экстремистов издал указ об изгнании из Японии всех иностранцев. Однако ни сёгун, ни даймё не в силах были его выполнить. Только в княжестве Тёсю приказ восприняли как руководство к действию, обстреляв американский пароход и французское судно, проходившие через пролив Симоносеки, который отделял Хонсю от Кюсю. В ответ американский военный корабль и два французских военных корабля обстреляли город Симоносеки, разрушив береговые укрепления княжества. Тёсю готовилось к войне. 27 июля 1863 года княжеское правительство издало указ, по которому священнослужителям, крестьянам и купцам «дозволялось» изучать военное искусство и иметь при несении охранной службы длинный и короткий мечи, как у самураев.По сути это означало всеобщую мобилизацию. Срочно формировались так называемые сётай – «вспомогательные отряды», куда наряду с ронинами и самураями низших рангов вошли простолюдины – сыновья горожан, купцов и даже рядовых крестьян. Особенно выделялись отряды «кихэйтай» («необыкновенные воины»), созданные учеником казнённого в 1859 году философа Ёсиды Сёина, молодым (1839 г. р.) самураем Такасуги Синсаку. Появились даже отряды вооружённых эта – париев, стоящих вне социальной системы. Многие отряды своевольничали, княжескому правительству приходилось их усмирять; но все без исключения добровольцы старались доказать себе и другим, что блюдут феодальную верность. Когда Ииоуэ Каору, командир одного из сельских отрядов, узнал, что наследник княжества возглавляет карательную экспедицию против его отряда, он заявил, что честь не позволяет стрелять в княжеского наследника, поэтому ничего не остаётся, как сделать себе коллективное харакири. Ему стали возражать. Некоторые предлагали стрелять холостыми и захватить наследника в плен: это, мол, н будет на самом деле исполнением подлинного намерения наследника покарать своих нечестных слуг. Другие шли ещё дальше в своих логических построениях и доказывали, что, давая отпор княжеской армии, они тем не менее не грешат против Мори Мотонари (1497-1571) – родоначальника княжеского рода Тёсю.
Между теми в конфликт с западными державами было втянуто и другое юго-западное княжество – Сацума, которое отказалось наказывать убийц Ричардсона и платить компенсацию. 11 августа 1863 года британская эскадра из семи паровых кораблей под командованием вице-адмирала Огастеса Л. Кьюпера вошла в бухту города Кагосима, столицы Сацума-хана. Британцы ещё раз потребовали наказать виновных в убийстве Ричардсона и выплатить компенсацию, а когда правительство Сацума в очередной раз отвергло их требования, Кьюпер 15 августа захватил три паровых японских корабля. В ответ сацумцы начали обстрел флота с горы Тэмпо и попали во флагманский корабль «Эуриалюс» (HMS Euryalus), убив 8 человек, в том числе капитана корабля Джона Джослинга и его старшего помощника коммандера Эдварда Уилмота и ранив шестерых. Эскадра медлила с ответным огнём, поскольку их подходы к пороховому складу были завалены ящиками с деньгами, полученными от сёгуната. Последовавшая перестрелка продолжалась два дня, погибли пять японцев (население города было заранее эвакуировано), было разрушено около 500 домов. 17 августа британские корабли отошли в Иокогаму для ремонта и пополнения запасов провизии и топлива.
Конфликт вызвал дебаты в британской Палате общин, но действия Кьюпера были в конечном счёте одобрены. В следующем году его наградили Орденом Бани «за заслуги под Кагосимой».
ЯПОНСКАЯ ЭЛИТА БЫСТРО УЧИТСЯ
Сторонники сотрудничества Микадо и Бакуфу («кобу гаттай»), среди которых были правители княжеств Сацума и Айдзу, принц Куни Асахико, кампаку Коноэ Тадахиро, правый министр Нидзё Нариюки, назначенный сёгуном военный комендант Киото Мацудайра Катамори и другие, провели тайное совещание, на котором решили «освободить» Тэнно и выгнать экстремистов из столицы. 18 августа войска Сацума и верного сёгуну княжества Айдзу «взяли под охрану» императорскую резиденцию. Затем последовал так называемый «инцидент годов Бункю»: утром 30 сентября новые правители прервали путешествие Комэя по провинции Ямато, воинов княжества Тёсю «освободили от обязанности» охранять столичный квартал Сакаи, а войска сёгуна и Сацума-хана вытеснили из Киото их союзников-ронинов. Адепты сонно дзёи из «исполнителей Государевой воли» в один момент превратились в «бунтующую чернь». Двадцати радикально настроенным аристократам во главе с Сандзё Санэтоми было запрещено являться ко Двору. Токугава Ёсинобу (Хитоцубаси Кейки) назначили санъё (младшим советником); такие же посты получили Мацудайра Катамори, Мацудайра Ёсинага, Ямаути Тоёсиге и Дате Муненари. Всё это делалось, естественно, от имени Тэнно Комэя. Сторонники «кобу гаттай» и «сонно дзёи» яростно обвиняли друг друга в фальсификации воли Тэнно; в его послания вносили изменения даже после их публикации. Сам Комэй рассылал вельможам «совершенно секретные» письма, уверяя их, что прежние указы об их высылке подписаны им под давлением мятежников. Страна была дезориентирована: кого же всё-таки поддерживает Государь на самом деле? В любой европейской стране публика сочла бы, что монарх попал в дурацкое положение. Но в Японии особа Тэнно священна и неотделима от самой страны. Хотя враждующие группировки явно вертели Государем по своему усмотрению, это никак не сказывалось на его престиже.
Пока в Киото происходила смена власти, беглый принц Накаяма Тадамицу присоединился к террористической группе Ёсимура Тараторо, убивавшей правительственных чиновников, а Сайго Такамори, руководившего движением сонно дзёи в Сацума, Хисамицу сослал на остров Токуносима под тем предлогом, что он явился в Киото, не дожидаясь княжеского приказа. Сайго обвиняли в связях ронинами и подготовке вооруженного восстания, а также в подстрекательстве самурайской молодёжи.
Война Тёсю и Сацумы с британцами произвела неизгладимое впечатление на японцев. Не в пример Турции и Китаю, на удивление большое число самураев и даймё поразительно быстро осознали, что никакая решимость и никакой боевой дух не в состоянии противостоять технической мощи «заморских варваров». Чтобы Япония не превратилась в колонию, надо было у этих «варваров» учиться, и японцы не стали с этим медлить.
Правители Сацума, поражённые превосходством британского флота, сразу после бомбардировки Кагосимы начали искать возможность установить торговые отношения с Великобританией. В том же году они выплатили 25 тыс. фунтов компенсации, требуемой британским правительством, заняв деньги у Бакуфу (и никогда не погасив долг). В то же время под давлением самураев Симадзу Хисамицу даровал прощение Сайго Такамори. Сайго тотчас же выехал в Киото, установил связи с единомышленниками, в том числе с Окубо Тосимити, и вопреки наказу Хисамицу втянул их в движение за свержение Бакуфу. Если раньше противники Бакуфу искали столкновений с враждебными князьями и самураями, то теперь они просто игнорировали их распоряжения и действовали по собственному усмотрению.
Тёсю в 1863 году первым из княжеств нарушило запрет центрального правительства и направило группу студентов в Великобританию. В их числе были 27-летний командир отряда «кихэйтай» Иноуэ Каору и 22-летний Ито Хиробуми, ученик Ёсиды Сёина; оба они в прошлом году участвовали в нападении на британское посольство в Эдо. В Британии, убедившись в колоссальной разнице военного и промышленного потенциалов Японии и Запада, они резко изменили взгляды, отказавшись от желания немедленно изгнать иностранцев.
Пока самураи азартно участвовали в перетягивании каната между Эдо и Киото, большинство японцев интересовались совсем другими вещами. В 1863 году португальский антрепренёр привёз и выставил в Эдо слона. Надпись на рекламной гравюре с изображением слона гласила: «Благодетельность наших священных правителей достигла иноземных стран, оттуда к нам доставляют диковинные вещи, диковинных птиц и животных. И вот теперь в новый порт Иокогамы корабль доставил настоящего, огромного, живого слона. Он понимает человеческую речь, угадывает то, что чувствуют люди, он умеет тушить пожары, отводит дурные болезни, спасает от яда. Тот, кто взглянет на него хоть раз, избавится от семи несчастий, семь удач пожалуют к нему. Все благородные люди должны поскорее увидеть его!».
1864 ГОД: ВОЙНЫ В КНЯЖЕСТВАХ МИТО И ТЁСЮ
В январе 1864 года сёгун вновь отправился в Киото, где Государь пожаловал ему почётные должности Правого министра и командующего Правым крылом охраны своей резиденции.
Между тем пока одни активисты движения сонно дзёи прощались с мечтой о немедленном изгнании варваров, другие упорно продолжали борьбу. 27 марта 1864 года, в первый год правления под девизом Гэндзи, около ста пятидесяти самураев, священнослужителей и простых крестьян из княжества Мито взобрались на гору Цукуба, поклялись в истовой приверженности доктрине сонно дзёи и решили немедленно поднять восстание. Среди повстанцев были вассалы младшей ветви клана Токугава, уверенные, как ни странно, что таким образом они помогают действующему правительству. Восстание в Мито известно как «война Тэнгу-то»
Собрав средства при помощи местных крестьян и торговцев, повстанцы издали «Призыв к действиям». Вскоре число их приверженцев достигло нескольких тысяч человек. Мятежники одержали победу над солдатами из княжеств Симоса, Симодатэ, Цутиура и Юка. Тем временем их противники из самого Мито под командованием Итикава Сандзаэмона (он же Хиросанэ) заняли замок Мито. На подавление восстания было также собрано войско сёгуната, которое возглавил Танума Окинори. В июле мятежники спустились с гор и вступили в бой с врагами. Войска, посланные Бакуфу, имели значительное численное превосходство.
Токугава Ёсинобу разошёлся во мнениях с другими советниками касательно реформирования сёгуната, поэтому в 1864 году он сложил с себя полномочия советника, получив взамен должность начальника охраны Императорского дворца.
17 мая посланник сёгуната Икэда, отправленный во Францию добиваться закрытия для иностранцев Иокогамы, без санкции начальства подписал в Париже договор, согласно которому сёгунат обязался уплатить компенсацию за прошлогодние обстрелы в Тёсю и обеспечить свободный проход иностранных судов через Симоносекский пролив. По возвращении в Японию Икэда был лишён должностей, а его подпись дезавуирована.
Правители Тёсю в 1864 году в ожидании нападения и европейцев, и войск Бакуфу, проводили мобилизацию всех боеспособных мужчин. Однако они старались и в этой ситуации не допустить смешения сословий даже внутри самурайства. В мае 1864 года был издан указ, предписывавший воинам «кихэйтай», чтобы поле под нарукавным знаком было различным для ханси, байсин, асигару н других самурайских сословий, и чтобы байсин и другие нижестоящие самураи имели вышитую на рукаве фамилию своего сюзерена и название группы или отряда, к которому они принадлежат.
В начале июня в Киото доставили послание из Тёсю с требованием вернуть в эту столицу отлучённых от Государева двора Сандзё Санэтоми, князя Тёсю-хана Мори Ёситика и его сына Садахиро. Поскольку Микадо тянул в ответом, два десятка самураев из Тёсю добрались до Киото, чтобы уже на месте обдумать, что им следует предпринять. В частности, обсуждалась возможность увезти Комэя в Тёсю. Когда заговорщики собрались в самом центре города, на втором этаже гостиницы «Икэдая», на них напал отряд воинов сёгуна. Часть заговорщиков убили на месте, других арестовали. Кидо Такаёси удалось спастись бегством, за что враги до самой смерти презрительно именовали его «беглецом».
В руководстве Тёсю тем временем спорили о том, следует ли вновь захватить Киото. Большинство княжеских чиновников во главе с Курусима Матабэем настаивали на немедленных действиях; меньшинство под руководством Такасуги Синсаку и Кидо Такаёси предлагали повременить. В конце концов в Киото были направлены около тысячи воинов. Они обратились к Государю с просьбой выступить против сёгуната, но получили отказ. Дайдзёкан (Палата Большого Государственного совета) разрешил опальным руководителям Тёсю вернуться, если те признают свои ошибки, а воины Тёсю покинут столицу, но те об этом и слышать не желали. 12 августа Каваками Гэнсай зарезал ученого-конфуцианца Сакума Сёдзана, известного своими выступлениями в пользу изучения «голландских наук» и открытия страны. Люди из Тёсю планировали учинить в городе поджоги, убить военного коменданта Киото Мацудайру Катамори, «убедить» Государя перебраться в Тёсю и от его имени заставить сёгуна Иэмоти немедленно очистить страну от иностранцев. 18 августа они подступили к «Запретному городу» – дворцу Госё, резиденции Государя. Рано утром 20 августа, не дожидаясь прибытия основных сил, авангардные части Тёсю, разместившиеся возле дворца Госё, в квартале Сакаи и посёлке Фусими, вступили в бой с сёгунским гарнизоном. Комэй подписал указ о подавлении мятежных войск. На помощь войскам сёгуна пришли отряды из Сацума, Айдзу, Кувана и Огаки. Воины Тёсю под командованием Курусимы Матабэя пробились к дворцу Госё, но у воротХамагури были остановлены защитниками, среди которых решающую роль сыграла дружина из Сацума-хана во главе с Сайго Такамори. Через пять часов после начала сражения силы Тёсю были сокрушены; Курусима погиб, его помощники покончили с собой. Использование артиллерии обеими сторонами вызвало в городе большой пожар, в котором сгорело более 28 тысяч зданий.
На следующий день более 30 самураев из Тёсю были казнены; их тела три дня пролежали перед воротами дворца Госё. Многие покончили с собой, остальные вернулись на запад в Тёсю. Предание гласит, что один из выживших самураев Тёсю написал на подошвах: «Бандиты из Сацума, негодяи из Айдзу».
Императорская столица оказалась во власти приверженцев сёгуната и лидеров умеренной партии «кобу гаттай». Сёгун объявил княжество Тёсю мятежным и послал против него карательную экспедицию. Тем временем в самом Тёсю власть захватили политики во главе с руководителем отрядов «кихэйтай» Такасуги Синсаку, выступавшие не просто уже за почитание Государя, а за полную ликвидацию сёгуната. Синсаку был на дружеской ноге с Кидо Такаёси, поэтому последний вернулся на родину и стал главным дипломатом нового княжеского правительства.
Активно выступая за изгнание варваров, Тёсю восстановило против себя не только Бакуфу, но и с западные державы, чьи корабли были обстреляны в Симоносекском проливе в июне 1863 года. Ито Хиробуми и Иноуэ Каору, вернувшиеся со стажировки в Великобритании, пытались урегулировать конфликт дипломатическими методами, но переговоры провалились. 5 сентября 1864 года объединенная эскадра из 17 кораблей (9 британских, 3 французских, 4 голландских и 1 американский) обстреляла город Симоносеки из 288 корабельных орудий. Бронзовые пушки княжества (пушечный чугун в Японии производить еще не умели) не могли оказать полноценного сопротивления. В сентябре с западных кораблей был высажен десант из 2600 человек, который окончательно уничтожил береговые укрепления. Многие японцы были вооружены деревянными ружьями одноразового пользования, мечами, луками и копьями, а их доспехи, способные защитить только от стрельбы из мушкетов, легко пробивались из винтовок. Среди прочих был ранен Ямагата Аритомо (1838–1922), будущий министр обороны Японии; он также вскоре перешёл в лагерь сторонников открытия страны и вестернизации, без чего Япония никогда не смогла бы встать вровень с Западом.
Бои длились всего три дня. Европейцы и американцы захватили важные стратегические пункты города. И нападавшие, и защищавшиеся потеряли всего по нескольку десятков человек, но превосходство западной коалиции не вызывало никаких сомнения. По инициативе Такасуги Синсаку переговоры возобновились, в качестве переводчиков в них участвовали Ито Хиробуми и Иноуэ Каору. 8 сентября 1864 года был заключён мир. Даймё Тёсю Мори Ёситика принял условия победителей – гарантировать безопасность судоходства в Симоносекском проливе, продавать иностранным судам уголь и провизию, заплатить контрибуцию в три миллиона долларов и не восстанавливать береговую артиллерию. Местные крестьяне, по свидетельству очевидцев, с радостью грузили на суда конфискованные европейцами пушки.
Заключив мир с западными державами, Мори Ёситика готовился отразить нападение войск сёгуната. Однако многие даймё и самураи, включая правителей Сацума – главного врага Тёсю, не желали воевать с мятежным княжеством. К тому же силы Бакуцфу были отвлечены продолжающейся войной Тэнгу-то в Мито, основные сражения которой развернулись в августе-октябре 1864 года в районе крупного порта Накаминато. Часть мятежников под началом Сакакибара Синдзаэмона поверили обещанному прощению и дезертировали; в середине ноября их арестовали. Кое-кто из них умер в тюрьме, сам Сакакибара и ещё сорок человек в апреле следующего года были казнены или приговорены к cэппуку. Зато к повстанцам примкнули старейшины княжества Мито – Такэда Коунсай и Ямакуни Хёбу.
Сёгуна уговорили принять извинения Мори Ёситики; в доказательство чистоты и искренности его намерений в ставку правительственной армии были посланы головы трех зачинщиков беспорядков, произошедших в Киото, которые по приговору Мори Ёситики сделали харакири. Вплачивать Бакуфу контрибуцию представители Тёсю отказались, ссылаясь на то, что выполняли указ Тэнно. Но и такой компромисс с Бакуфу вызвал нападки на руководителей Тёсю со стороны радикальных противников сёгуната.
В ноябре 1864 года руководители отрядов «кихэйтай» распространили среди бойцов инструкцию относительно поведения, в первой статье которой говорилось: «Учтивость и вежливость – основа всего. Без этого мы потеряем симпатии общества. Учтивость и вежливость заключаются в том, чтобы не преступать границу между благородными и простолюдинами, помнить о своем сословном положении, не допускать никаких грубостей, быть действительно выдержанными и вежливыми, воздерживаться от заносчивости и чванства». В конце 1864 года Такасуги Синсаку, опираясь на отряды «кихэйтай», поднял восстание в Симоносеки, разгромил княжеские войска и установил контроль над правительствои Тёсю, до того не желавшим о окончательно рвать с Бакуфу. Под властью Такасуги движение сонно дзёи в Тёсю приобрело форму тобаку-ха («за свержение бакуфу»). Предполагалось, что Бакуфу не способно выполнить волю Тэнно об изгнании варваров, и потому вся власть должна быть возвращена священной особе Государя.
В декабре 1864 года в Мито остатки повстанцев Тэнгу-то под командованием Такэда, двигавшиеся к Киото, после нескольких стычек с правительственными войсками сложили оружие в Суруга, на берегу Японского моря. В том же году шайка наёмных убийц, посланных князем Мори Ёситикой, расправилась с вождями экстремистов Ёсимура Таратора и Накаяма Тадамицу.
Правительство Бакуфу в 1864 году приняло решение о постройке судостроительного завода в местечке Ёкосука неподалеку от Эдо. Финансирование строительства было возложено на княжества, но многие княжества к этому времени просто игнорировали распоряжения Бакуфу.
1865 ГОД: СБЛИЖЕНИЕ ТЁСУ И САЦУМА
В феврале 1865 года примерно половина из восьми с лишним сотен сдавшихся участников Тэнгу-то были казнены; засоленные головы Такэда, Тамару, Фудзита и Ямакуни были выставлены в Мито напоказ на трое суток, после чего выброшены в море. Остальных сослали на отдаленные острова. Затем началась расправа с семьями руководителей восстания. Вот как описывает её Хасикава Бунсё: «Когда в Мито доставили отрубленную голову Такэда Коунсая, его жену Токи, 48 лет, заключенную в тюрьму, принудили принять ее и обнять. Затем её, вместе с дочерью Тоси (11 лет), малолетними детьми Тёганом (8 лет) и Канэёси (3 лет), а также служанкой Комэ (19 лет) обезглавили. Их тела сбросили с моста Ёсида-Сакаи. Старший сын Такэда, Хикодзаэмон, а также его жена Ику (дочь Фудзиты Токо 43 лет) и их дети – Дандзабуро (15 лет), Канэсиро (13 лет) и Куматаро (10 лет) были казнены в тот же день. Дочь Ямакуни Хёбу, Ти (30 лет), его наложница Нацу (50 лет), жена Ямакуни Хёбу, Мацу (37 лет), а также их дочери Миё (14 лет), Сэки (7 лет) и Кури (5 лет), мать Тамару Инанодзаэмона, Ихо (82 лет), а также его жена Нацу (58 лет), его сын Сэйдзиро (2 года), его наложница Нами и его дочери Масу (15 лет), Ясу (17 лет) и Умэ (10 лет) были приговорены в пожизненному заключению в тюрьме.
Поскольку приговоренные к казни были из семей самураев, они приняли смерть достойно. Один только младший сын Такэды, который еще был беспомощным младенцем, цеплялся за мать и горько плакал. В тот момент даже палач заколебался. Увидев это, свидетель казни и городской ёрики Синодзима предложил свою помощь. Слыша о том, как он схватил маленького Канэёси, зажал его между ног и заколол его коротким мечом, никто не мог удержать слез».
***
9 апреля 1865 года Гражданская война в США закончилась капитуляцией южан (Конфедеративных Штатов Америки). Через пять дней, в день Страстной пятницы, 14 апреля 1865 года, в Вашингтоне в театре Форда на спектакле «Наш американский кузен» сторонник южан актёр Джон Уилкс Бут проник в президентскую ложу и выстрелил Линкольну в голову из пистолета. Утром следующего дня, не приходя в сознание, Авраам Линкольн скончался.
Миллионы американцев, белых и чёрных, пришли отдать последний долг своему президенту во время длившегося две с половиной недели путешествия траурного поезда из Вашингтона в Спрингфилд, штат Иллинойс, где Авраам Линкольн прожил 24 года. Поезд вёз два гроба: большой с телом Авраама Линкольна и маленький – с телом его сына Уильяма, умершего за три года до этого, во время президентского срока Линкольна. Авраам и Уильям Линкольны были похоронены в Спрингфилде на кладбище Оук-Ридж.
***
В апреле 1865 года Бакуфу объявило о посылке новой карательной экспедиции против Тёсю. Движение «за свержение сёгуната» постепенно охватывало и другие юго-западные княжества тодзама, в том числе Сацума, Тоса и Хидзэн.
В это время в головах многих руководителей движения сонно дзёи происходил, по выражению историка Тояма Сигэки, «переход к идее ;смелого прыжка за границу”, к идее создания ;богатой страны и сильной армии”». 4 августа 1865 года Окубо Тосимити из Сацума-хана писал в письме: ««После войны с Тёсю у большей части крайних экстремистов широко открылись глаза, они поняли невозможность изгнания варваров и усиленно начали говорить об открытии страны. Говорят, что наиболее дальновидные княжества – Сага, Этидзэн, Тоса, Увадзима склонны установить торговые и иные отношения с иностранцами. Сёгун блистательно начал, но плохо кончил, и, если он вернется на восток [в Эдо], нет сомнения, что его приказам будут всё менее и менее повиноваться, и каждое княжество обособится. Поэтому пусть одно из княжеств начнет с непреклонной решимостью проводить политику создания ;богатой страны и сильной армии”, укреплять мощь страны. Надо сосредоточить все внимание на благородной миссии поддержки Государева престола. Пусть даже за границей будет сиять блеск его величия».
Единству действий противников Бакуфу мешала вражда между Сацума и Тёсю. «Патриоты» Тёсю не называли самураев из Сацума и Айдзу иначе как бандитами и мошенниками. Однако после первой карательной экспедиции Бакуфу против Тёсю вражда стала утихать, поскольку оба княжества были резко настроены против Бакуфу: Сацума из-за того, что Ёсинобу (Кейки), по их мнению, разрушил союз двора Микадо и Бакуфу, а Тёсю – из-за военных экспедиций против него. Они не доверяли друг другу, но ещё меньше доверяли сёгунату. После военного столкновения Сацума с Великобританией и нападения на Тёсю эскадры четырех держав в обоих княжествах произошел резкий поворот в сторону сближения с Великобританией; они активно сотрудничали с британцами и закупали у них оружие. В течение 1865 года Сацума и Тёсю продвигались к заключению антисёгунского союза, хотя в обоих княжествах попытки компромисса вызывали резкие обвинения в уступках врагу. Как вспоминал много позже Кидо Такаёси, многим казалось легче потерпеть сокрушительное поражение от сёгуната, чем обратиться за помощью к Сацума.
В ноябре 1865 года в Тёсю Такасуги Синсаку сместил Аканэ Такэндо, до тех пор возглавлявшего отряды «кихэйтай», и сам принял командование. В то время он надменно заявлял: «Этот Аканэ Такэндо – всего лишь крестьянин из уезда Осима, а я происхожу из самурайской семьи, являвшейся наследственным и прямым вассалом (ханси) князей Мори, и всегда пользовавшейся их расположением. Разве можно меня, самурая, равнять с мужиком?».
В ноябре 1865 года объединенная эскадра Великобритании, Франции, США и Голландии устроила военно-морскую демонстрацию близ Хёго и Осака, где в это время находился сёгун Иэмоти, руководивший подготовкой новой карательной экспедиции против Тёсю. Сёгуну предъявили ультиматум: обеспечить утверждение Государем договоров, заключенных Бакуфу с иностранными державами, немедленно открыть порты Хёго и Осака для иностранной торговли и снизить ввозные пошлины до 5% стоимости товаров. Сёгунат вынужден был удовлетворить эти требования, за исключением немедленного открытия вышеуказанных портов. Сёгун Иэмоти угрожал Комэю отставкой, а Ёсинобу давил на Микадо, добиваясь ратификации договоров. Собрали совещание из представителей Микадо, Бакуфу и крупнейших княжеств, заслушали все мнения. 20 ноября 1865 года Комэй ратифицировал договоры.
В декабре 1865-го – январе 1866 года Сацума и Тёсю заключили секретное соглашение о военно-политическом союзе против Бакуфу и верных ему княжеств. Инициаторами заключения союза были самураи Кидо Такаёси, Иноуэ Каору и Ито Хиробуми от Тёсю, Сайго Такамори и Окубо Тосимити от Сацума, а посредником между ними выступил Сакамото Рёма, самурай из Тоса. В своё время Сакамото обучался в военно-морском училище в Кобэ, возглавляемом Кацу Кайсю. Когда в октябре 1864 года училище было закрыто, Сакамото, пользуясь покровительством руководителей Сацума, переехал в Нагасаки и там вместе с приятелями из разных сословий организовал предприятие, занимающееся морскими перевозками. «В состав организации, – говорилось в уставе предприятия, – входят те, кто бежал из своих княжеств и те, кто стремился выехать за границу. Основная цель – морские перевозки, извлечение прибыли, колонизация, спекуляция и оказание помощи княжеству Тоса».
В соглашении Сацума и Тёсю оговаривались способы взаимной поддержки при разных вариантах развития событий. Союзники закупили оружие в Великобритании, приняли в качестве цели лозунг «богатая страна и сильная армия» («фукоку кёхэй»), а как способ её достижения – политику свержения Бакуфу («тобаку-ха»).
БУРИ 1866 ГОДА
В начале 1866 года княжество Сага (северо-запад острова Кюсю) тайно отправило в Великобританию для изучения технических наук двух самураев; официально было объявлено, что они самовольно бежали. В то же самое время княжеством Кумамото (также на Кюсю) были посланы в США два племянника Ёкои Сёнана – крупнейшего политического мыслителя Японии середины XIX века и одного из руководителей Бакуфу, занимавшего пост государственного советника. В апреле того же года правительство Бакуфу отменило запрет на выезд за границу. После этого многие княжества начали посылать своих подданных в загранкомандировки. Не было ничего похожего на насильственную отправку Петром I русских дворян за границу; множество самураев рвались в Европу и Америку для ознакомления с заморскими чудесами.
***
4 (16 н. ст.) апреля 1866 года 25-летний дворянин Дмитрий Каракозов, письмоводитель при мировом судье Сердобского уезда Саратовской губернии, ранее исключённый за неуплату из Московского университета, стрелял в царя Александра II у ворот Летнего сада в Санкт-Петербурге, но промахнулся. Это был первый революционно-террористический акт в истории России.
***
Между тем в Японии ускорившийся вывоз ходовых товаров за рубеж и ожидание войны вызвали рост цен на рис. В мае 1866 года вспыхнули мятежи в Осака и других городах региона Кинки («Область к западу от заставы», на западе Хонсю); сёгун, находившийся в это время в Осака, ничего не мог с этим поделать. В конце мая восстание городской бедноты произошло в Эдо; оно продолжалось несколько дней и сопровождалось разгромом домов богатых купцов и ростовщиков. Спустя несколько дней крестьянские восстания с новой силон вспыхнули в окрестностях Иино (восток центральной части Хонсю), с удивительной быстротой распространились на 12 уездов соседнего айона Мусаси, достигли расположенной западнее провинции Кодзукэ и снова стали угрожать Эдо. Помимо традиционных требований снижения оброка, аннулирования долгов и возвращения заложенных земель, крестьяне выдвигали лозунг «ё наоси» («за улучшение жизни»). Бакуфу с трудом удалось подавить мятежи с использованием артиллерии. Между тем князья – противники Бакуфу выдвинули лозунги равенства четырёх сословий и снижения оброка с крестьян.
Великобритания и Франция, соперничающие во всём мире, и во внутрияпонском конфликте заняли противоположные позиции. Если Франция поддерживала Бакуфу, то британское правительство во главе с Пальмерстоном пришло к выводу, что княжества теперь настроены в отношении к Европе гораздо лояльнее, чем сёгун, а потому добивалась признания внешней торговли, которую вели княжества.
Летом 1866 года руководство Сацума устроило приём в честь посетивших Кагосиму британского посла Гарри Паркса и командующего эскадрой Кинга. Сайго Такамори, распоряжавшийся банкетом, убеждал англичан, что для гарантии выполнения заключенных с Японией договоров необходимо передать ведение внешнеполитических дел в руки совета из пяти-шести даймё крупнейших княжеств во главе с Тэнно. Сайго в письме от 13 июня 1866 года к собаяку («ближний чиновник» в Сацума-хане) Минода Дэмбэю объяснял, почему приёму иностранных гостей придавалось столь большое значение: «Прием устраивался для англичан, и потому было неудобно, если бы проскользнуло в чем-либо презрение к ним, как к варварам, или было бы выражено неуважение во время подачи блюд». И далее: «Его сиятельство князь этот визит иностранных гостей считает очень важным для интересов страны н придаёт большое значение тому, чтобы приветствия гостей и вся процедурная часть банкета ничем не уступали обычным приёмам в других странах».
Поскольку ещё сохранялась система торговли через немногочисленные «открытые» порты, контролируемые Бакуфу, в Нагасаки от имени Сацума закупалось у иностранных держав оружие для Тёсю и на сацумских кораблях доставлялось в Симоносеки. Перевозкой оружия руководил бежавший из княжества Тоса самурай Сакамото Рёма. Княжество Тёсю теперь также довольно часто принимало иностранные суда, бросившие якорь в Симоносекском проливе. Омура Масудзиро (Мурата Дзороку), преподававший в Тёсю западную военную науку, выехал на американском судне в Шанхай для закупки оружия. Правительство Бакуфу обратилось с протестом в американскую миссию, обвиняя её в связях с мятежниками, и само пыталось силой воспрепятствовать такого рода контрабандной торговле.
В июне 1866 года была подписана таможенная конвенция. Прежние импортно-экспортные тарифы, ранее исчислявшиеся в размере от 5% до 35% от стоимости товаров, теперь фиксировались на уровне 5%, при этом стоимость определялась по весу; снимались ограничения в отношении торговли и транспортировки грузов.
Правительство Бакуфу, обвинив Тёсю в намерении снова поднять мятеж и в отправке своих вассалов за границу для закупки вооружений, испросило императорский указ на проведение новой карательной экспедиции против этого княжества. Средств на эту операцию у Бакуфу не было, поэтому у горожан Осака, Хёго и Нисиномия был сделан принудительный заём в сумме 7 млн. рё (золотая монета номиналом в 1 рё называлась кобан и весила первоначально ок. 16,5 грамм). Заём производился под залог годовой подати с провинций Сэгцу, Кавати и Харнма, с выплатой 2% годовых и погашением в течение 30 лет. Но дело с военной экспедицией всё равно не клеилось. Командовавший авангардом экспедиционного корпуса князь Токугава Сигэнори жаловался, что в его собственном княжестве Кисю (Кии) нет боевого духа, необходимого для нового похода. Сацума-зан и его союзники настоятельно советовали Бакуфу простить Тёсю, чтобы не обострять обстановку в стране.
В то же время в кругах самурайства набирала популярность идея «народного» (то есть, по крайней мере, самурайского) представительства во власти; расходились лишь в том, кто должен созвать этих самых представителей – Бакуфу или Микадо.
В июле 1866 года на рубежах Тёсю развернулись военные действия, в которых войскам Бакуфу в самурайских доспехах, с рожками из морских раковин и устаревшими фитильными ружьями, противостояли отряды Тёсю, вооружённые ружьями нового образца. Сацума и другие тодзама-даймё участвовать в походе отказались. Когда бои охватили соседние с Тёсю провинции Нагато н Суо, Бакуфу запретило прохождение судов через Симоносекский пролив. Великобритания и Франция отказались подчиниться и направили в район пролива своих посланников. Французский посланник советовал Бакуфу вторгнуться в Тёсю со стороны Симоносеки, а британский потребовал, чтобы войска правительства прекратили наступление на Симоносеки, так как это мешает прохождению иностранных судов.
29 августа 1866 года умер 14-й сегун Токугава Иэмоти, недавно отметивший 20-летие. В качестве причины смерти называлась сердечная недостаточность в связи с авитаминозом типа бери-бери. Ходили слухи, что к его смерти причастен Токугава Ёсинобу (Хитоцубаси Кейки).
На следующий день по инициативе Окубо и Ивакура кугэ в количестве 22 человек во главе с Накамикадо Цунэюки и Охара Сигэнори явились во дворец Госё и представили Тэнно Комэю ожелания из четырех пунктов:
1) немедленное повеление о созыве совещания представителей всех княжеств,
2) амнистия лиц, попавших в немилость с 1862 года,
3) прекращение военной экспедиции против Тёсю,
4) реформа дворцового управления.
Самоволие придворных вызвало сильный гнев Комэя. Все явившиеся во дворец кугэ и их сторонники были наказаны за «мятежные предложения» и «неуважение придворного этикета», им был запрещен доступ во дворец.
В сентябре в Эдо вновь вспыхнул мятеж. Толпы народа, неся флаги с надписями «Бедствующие люди предместий» и с названиями своих улиц, захватывали особняки даймё и хатомото. В течение 10 дней столица сёгуна находилась в состоянии полной анархии.
Между тем росло число тех, кто добивался перехода власти от Бакуфу к Микадо. При этом никто из серьёзных людей не собирался на самом деле дожидаться, пока Тэнно выразит свою волю, и послушно исполнять его приказы. В действительности решался вопрос о том, из кого будет состоять ближайшее окружение Тэнно, кто получит возможность ему «советовать», то есть навязывать свою волю. Среди «патриотов» в ходу были выражения «забрать драгоценность» (т. е. Государя) и «держать драгоценность в руках».
Правители крупнейших княжеств считали, что именно они, а не придворные Микадо должны совместно решать государственные дела. Большинство самураев были недовольны - прежде всего тем, что сёгунат не способен изгнать «варваров», но многие из них также надеялись участвовать в делах правления так, как это делают парламентарии западных стран. Утверждения сторонников Бакуфу, что мятежные элементы, выражая внешнее почтение Государю, на самом деле стремятся к упразднению не только Бакуфу, но и императорской власти, были преувеличением, но доля истины в них была.
ГОДЫ 1867-1868: ЧЕХАРДА УКАЗОВ И ПАДЕНИЕ СЁГУНАТА
10 января 1867 года Токугава Ёсинобу (Хитоцубаси Кейки) был провозглашён 15- сёгуном, а 30 января на 36-м году жизни скончался Комэй. Официальной причиной смерти была признана оспа, однако ходили слухи, что монарха отравили противники сёгуната. Престол Японии унаследовал шестнадцатилетний сын Комэя Муцухито, принявший девиз правления Мэйдзи.
Кидо Такаёси считал Ёсинобу «современным Иэясу». При поддержке французского посланника Роша новый сёгун начал реформу войска и преобразования в системе управления. Ко всеобщему удивлению, это привело к некоторому восстановлению власти сёгуната. Сторонники реформ опасались, что Бакуфу приберёт к рукам Двор молодого Государя.
В представлении князей Сацума, Тёсю и придворных-кугэ, речь шла о ликвидации злоупотреблений властью со стороны Бакуфу, а вовсе не о революции против сёгуна. Но многие самурайские активисты были настроены более радикально. С начала 1867 года находившиеся в Киото Окубо Тосимити, Сайго Такамори, Синагава Ядзиро (будущий министр внутренних дел) и Ямагата Аритомо стали иногда собираться для обсуждения планов свержения Бакуфу.
(Ямагата Аритомо родился 14 июня 1838 года в городе Хаги княжества Тёсю в семье низкорангового самурая. Учился в частной школе Ёсида Сёина, принимал участие во всех военных мероприятиях княжества Тёсю, нацеленных на свержение сёгуната Токугава, и за свои управленческие таланты получил должность командующего ополчением княжества. После ликвидации сёгуната возглавлял ряд обшеяпонских министерств и Генштаб, дважды занимал кресло премьер-министра).
Находившийся под домашним арестом Ивакура Томоми, ранее настроенный на сотрудничество Микадо и Бакуфу, к этому времени пришёл к выводу, что Бакуфу недееспособно. Через самураев из Сацума и своих друзей-кугэ он настаивал на необходимости ликвидации сёгуната. Однако он опасался, что в случае вооружённого восстания в стране возникнет смута, и считал, что в основу действий «должна быть положена тактика интриг и хитрости». Устанавливая контакты с сильнейшими княжествами, Ивакура предлагал «вернуть монарху верховные права на управление страной, используя для этого как предлог борьбу против внешнего врага».
Крупные княжества закупали у западных стран оружие, посылали миссии и стажёров на Запад и вообще вели себя, как самостоятельные государства. На Всемирной выставке, открывшейся в апреле 1867 года в Париже, наряду с посланцем Бакуфу участвовал и представитель «главы княжества Сацума и короля островов Рюкю».
В мае 1867 года стараниями Накаока Синтаро, близкого соратника Сакамото Рёма, несколько самураев из княжества Тоса, в том числе Итагаки Тайсукэ и Тани Татэки (Морибэ), встретились с самураями из Сацума Комацу Киёкада, Сайго Такамори и Иосии Томоми (Такасукэ). Фактически к этому времени именно эти самураи, а не князья-даймё, управляли своими княжествами. Они поклялись, если потребуется, отдать жизнь делу свержения Бакуфу.
Спустя три дня Государь Мэйдзи утвердил представленные сёгуном проекты открытия порта Хёго и указа о начале военных действий против Тёсю. На следующий день после этого активисты из Сацума и Тоса встретились вновь в прежнем составе и приняли решение о совместном выступлении их княжеств на стороне Тёсю.
Такой ход событий вызвал беспокойство у окружения Яманоути Тоёнобу, князя Тоса, добивавшегося открытия страны на основе «сотрудничества Микадо и Бакуфу». По приказу Яманоути его советник Гото Сёдзиро срочно выехал в Киото, где провёл переговоры с представителями сильнейших княжеств. В результате в июле между представителями Тоса (Гото, Сакамото, Накаока) и представителями Сацума (Комацу, Сайго, Окубо) был заключен союз с целью возвращения власти Тэнно мирным путём. Предполагалось заставить сегуна официально вернуть власть Трону, низвести сёгуна до положения остальных князей и создать при Государе Совет княжеств. При этом лидеры Тоса собирались во главе будущего Совета поставить сёгуна, а представители Сацума согласились с этим, рассчитывая, что политика Тоса заведёт это княжество в тупик.
Сайго Такамори в июне 1867 года познакомился с Итагакэ Тайсукэ, 30-летним доверенным советником князя Тоса, который возвращался через Киото в Эдо, где представлял своего князя. Они заключили тайный договор между Сацума и Тоса о силовом свержении сёгуната Токугава. Вернувшись в Тоса, Итагаки начал подготовку к вооружённому выступлению.
В начале сентября Гото наконец добился от князя Тоса согласия с решением о возвращении власти Тэнно. Однако тактические разногласия сохранялись, поэтому решено было, что каждая группа будет действовать по-своему, но при этом информируя друг друга.
Вторая половина 1867 года ознаменовалась в Японии своеобразным народным движением, известным под названием «Ээ дзянай ка» (в разных переводах – «Так-то лучше», «Вот так будет», «Пусть будет так») по начальным словам крайне неприличной песенки, которую распевали толпы беснующихся мужчин и женщин. Движение началось в районе города Нагоя (между Эдо и Киото) под влиянием слухов о появившихся в одном из храмов онсацу – «небесных талисманах», якобы предсказавших большие перемены в жизни народа. Вскоре беспорядки распространились по всей стране. Толпы народа, в том числе мужчины в женском платье и женщины в мужском, распевая «Ээ дзянай ка», выражали полное пренебрежение к принятым нормам поведения, танцевали на улицах, врывались в дома богачей, заставляли себя угощать, вымогали «подарки», и т. п. По мнению некоторых японских историков, эти волнения были спровоцированы сторонниками антисёгунского движения с целью ещё более накалить обстановку; но точнее будет сказать, что некоторые противники Бакуфу использовали начавшиеся беспорядки, подбрасывая фальшивые онсацу. Важно то, что в Японии нашлось множество людей, которым осточертели конфуцианские церемонии. Однако даже историк Тояма Сигэки, склонный, как все марксисты, преувеличивать роль народных масс в истории, констатирует, что «революция снизу была слаба и явно не поспевала за темпом проведения реформ сверху».
Политическая борьба велась теперь между самурайской верхушкой Сацума и Тёсю, требовавших ликвидации сёгуната и полной конфискации земельных владений Дома Токугава, и руководством Тоса, стремившимся по возможности сохранить прежнюю политическую конфигурацию. Умеренные политики в Тоса требовали от Гото Сёдзиро, советника князя Яманоути Тоёнобу, быстрее представить их предложения правительству Бакуфу, чтобы опередить сацумских сторонников свержения сёгуната. 3 октября Гото посетил родзю Итакура Кацуёси и от имени Яманоути Тоёнобу представил требование о возвращении власти Тэнно. Лидеры Сацума публично выразили согласие с этим планом, но при этом Окубо, Синагава из Тёсю и Ивакура, находившийся под домашним арестом, тайком начали готовить императорский указ о свержении Бакуфу. В начале октября войска Сацума высадились в Тёсю и подготовились к выступлению.
Окубо Тосимити посетил Тёсю-хан, где добился заключения предварительного соглашения между Сацума, Тёсю и Аки о восстании против Бакуфу. Затем он вернулся в Киото и провёл секретные переговоры с придворной верхушкой. 8 октября в Киото представители трёх княжеств – Комацу Киёсада, Сайго Такамори и Окубо Тосимити от Сацума, Хиросава Санэоми и Синагава Ядзиро от Тёсю, Цудзи Масанобу от Аки – приняли решение о реставрации монархического правления вооруженным путем, и через кугэ Накаяма (дед Государя Мэйдзи по материнской линии), Накамикадо и Огимати Сандзё обратились к Мэйдзи с ходатайством об издании высочайшего указа о свержении Бакуфу. Спустя четыре дня Комацу Киёсада и Гото Сёдзиро явились к сёгуну Ёсинобу и «посоветовали» ему возвратить власть Тэнно, не теряя ни минуты.
В ночь с 13 на 14 октября Окубо и Хиросава, находившиеся в особняке Ивакуры Томоми, получили два секретных высочайших указа: один на имя главы княжества Сацума и его сына о покаранни Бакуфу, другой на имя князя Тёсю и его сына об их амнистии и возвращении им титулов. На следующий день владетели Тёсю получили и секретный высочайший указ о покарании Бакуфу. Отдельно обоим княжествам были вручены приказы об истреблении глав княжеств Айдзу и Кувана. Указы эти не имели подписи Государя Мэйдзи и даже не были скреплены печатями кугэ Накаямы, Огимати и Накамикадо, чьи имена как поверенных Высочайшей воли были на них проставлены. Но 14 октября Ёсинобу объявил о сложении с себя сёгунских полномочий и о возвращении им власти Тэнно, тем самым лишив сторонников «покарания Бакуфу» повода для насильственных действий. При этом Ёсинобу надеялся, что Государь создаст новое правительство из представителей княжеств, в котором должность премьер-министра будет принадлежать роду Токугава.
Отставка Ёсинобу создала формальный «вакуум власти» на самом высоком уровне, так как его правительственный аппарат по-прежнему существовал. Кроме того, семейство Токугава оставалось видной силой в политических отношениях.
Большинство кугэ не одобрили действия Комацу и Гото, считая, что надо вернуть полномочия сёгуну. Но Комацу, Цудзи, Гото и Фукуока Такатака встретились с регентом Нидзё Нариюки и, «разговаривая в угрожающем тоне», дерзко потребовали принять отставку «сёгуна Кейки». Их требование возымело действие, и 15 октября вышел императорский рескрипт с удовлетворением просьбы Токугава Ёсинобу об отставке. Рескрипт уполномочивал Ёсинобу продолжать вести срочные политические дела и впредь до проведения собрания князей, которое должно будет определить будущий государственный строй. Тем самым должность сёгуна еще сохранялась. Государственный совет и вовсе склонялся к тому, чтобы оставить Ёсинобу сёгуном.
Через два дня Комацу Киёсада в сопровождении Окубо Тосимити, Сайго Такамори, Хиросавы Санэоми и Синагавы Ядзиро выехали из Киото в свои княжества с секретным Госуларевым указом о свержении Бакуфу. Сначала они направились в Тёсю, где на совещании с участием князя и его сына договорилась о посылке войск против Бакуфу, а затем выехали в Сацума. В результате сацумский князь Симадзу Тадаёси во главе трехтысячного войска направился к Киото и занял город.
Ситуация оставалась неопределённой. Прибывший в Киото Окубо Тосимити тайно сговорился с Ивакура Томоми о проведении дворцового переворота «по примеру событий 18 августа 1863 года» и об обнародовании манифеста о реставрации монаршего правления. В «Описании жизни князя Ивакура» говорится, что оба они сделали «секретный доклад Государю» и добились «высочайшего решения». 3 декабря Окубо и Сайго посетили Гото и посвятили его в планы «предстоящего большого переворота», сообщив даже предполагаемый день выступления. Гото был очень напуган и сообщил об этом плане князю Эгидзэн-хана Мацудайра Ёсинаге, а тот в свою очередь предупредил Ёсинобу.
Князья Тоса и Эгидзэн, будучи противниками переворота, фактически ему не противились и даже поддержали. Это объясняется тем, что, во-первых, в Киото находились войска Сацума, а во-вторых, три самых доверенных приближённых Государя – – принц Накагава, бывший кампаку Коноэ Тадахиро и действующий кампаку Нидзё Нариюки находились на содержании у Сацума. Противники ликвидации сёгуната справедливо опасались, что если они окажут сопротивление, то Сацума, имея возможность добиваться нужных ему Государевых указов, может объявить их врагами монарха.
Многие подозревали, что планы заговорщиков этим не ограничиваются. В ответе правительства княжества Мито княжеству Кии в ноябре 1867 года относительно создавшейся обстановки говорилось: «Хотя презренные мятежники внешне и провозглашают уважение к Тэнно, на деле они только используют его имя. И если они достигнут своей цели, то опасность может угрожать и Микадо. Поэтому основой спокойствия Микадо является восстановление авторитета Бакуфу».
8 декабря 1867 года Ивасита Садзиуэмон, Сайго Такамори и Окубо Тосимити направили письмо в адрес Ивакура Томоми, где говорилось: «Народ за 200 с лишним лет привык к старым обычаям, поэтому мы взялись за великое дело – сражаться, пока не обновим нашу страну и не успокоим её. Мы, презирая смерть, решили начать войну и добиться победы, что и считаем своей самой срочной задачей». С этой целью Сайго направил в Эдо Имуда Наохиру и Мисумицу Ясуносукэ – самураев княжества Сацума, которые с помощью ронинов организовали в Эдо о беспорядки, спровоцировав Бакуфу иа выступление.
8 декабря после полудня Нидзё Нариюки созвал Императорский совет с участием принцев крови, кугэ, а также всех находившихся в Киото владетельных князей и их главных вассалов и поставил на обсуждение вопрос об амнистии князя Тёсю и его сына. Ивакура, согласно заранее составленному плану, вызвал представителей княжеств Овари, Этидзэн, Тоса, Аки и Сацума и передал им «еще не изданное Государево секретное волеизъявление». Среди присутствовавших находились Окубо и Гото. Ивакура заявил, что вследствие глубокого доверия к этим пяти княжествам» из-за их прошлых заслуг в порядке Государевой милости решено их посвятить в планы такого секретного дела, как переворот. Представители княжеств Овари, Этидзэн и Аки были вынуждены согласиться с планом. Был в последний раз уточнён план переворота, намеченного на утро следующего дня, и порядок несения охраны дворца Микадо.
Заседание Императорского совета затянулось до рассвета. Только в 8 часов утра 9 декабря регент, советники и другие участники покинули дворец. Ивакура тотчас же явился во дворец с пакетом, содержавшим указ о реставрации власти монарха. Затем появился Окубо. Вооруженные отряды пяти княжеств под командованием Сайго Такамори заняли ворота дворца. Ивакура вместе с Накаямой, Огимати Сандзё и Накамикадо «явились к Государю» и «сделали всеподданнейший доклад». После этого они впервые пригласили принцев крови, кугэ и дайме – исключительно из числа своих сторонников – и зачитали заранее подготовленный указ о смене дворцового руководства и перемещениях в должностях, а также «высочайший манифест» о реставрации монархического правления. Государь Мэйдзи все это время был окружен фрейлинами и охранялся кугэ по приказу Ивакуры.
Окубо говорил: «В предстоящем выступлении исключительно важно сохранять полную секретность; необходимо проявить и чрезвычайную решимость и силу своего авторитета, чтобы посеять страх в сердцах людей, ибо без этого нельзя рассчитывать на утверждение основ монаршей власти». Таким образом, Государь и владетельные князья, которые раньше действовали довольно самостоятельно, превратились в марионеток в руках Ивакуры, Сайго, Окубо и их сподвижников. Мацудайра Йосинага, вспоминая об этом политическом перевороте, говорил, что, «даже когда теперь думаешь об этих событиях, находит такой страх, что волосы встают дыбом и выступает холодный пот».
Манифест о восстановлении власти Тэнно, опубликованный 9 декабря 1867 года, состоял из трёх пунктов:
а) санкционировалось возвращение сёгуном Токугава Ёсинобу верховной власти императору и отставка Ёсинобу с поста сёгуна;
б) упразднялись посты регента (сэссэй), главного советника – канцлера (кампаку) и правительство Бакуфу; вместо этого вводилась система «сансёку» (дословно «три поста»): председатель правительства – сосай, старшие советники- гидзё и младшие советники-санъё;
в) был намечен основной курс политики: «Основываться на принципах, установленных Государем Дзимму при образовании нашей страны: весь народ – гражданские и военные, высшие и низшие – будет участвовать в общественном обсуждении; все должны одинаково делить радости и горести жизни».
Народ в манифесте был назван «великой драгоценностью Моиарха». С помощью лозунга об уважении общественного мнения вожди переворота доказывали справедливость высочайшей воли Тэнно. Они обращалась к народу с лозунгом «великодушного управления», которое должно было избавить народ от лишений, – цель благая, но плохо достижимая.
Учреждение парламентского строя со ссылкой на японского Рюрика – полумифического Дзимму вполне соответствовало не только конфуцианским нравам, но и общему духу «традиционных» восточных обществ, где обоснованием любых новшеств служит ссылка на древние обычаи.
Упразднение постов регента (сэссэй) и главного советника при Государе (кампаку) разрушило до известной степени систему господства верхушки придворной знати – кугэ, и легализовало фактически совершившееся вхождение во власть самураев из группы сторонников свержения Бакуфу («тобаку-ха»). Председателем правительственного кабинета был назначен принц Арисугава Тарухито, старшими советниками – знатные участники «тобаку-ха» - принцы, кугэ, а также главы княжеств Овари, Этидзэн, Тоса, Сацума и Аки либо их наследники. Младшими советниками стали аристократ Ивакура Томоми и видные самураи из тех же пяти княжеств, например из Тоса – Гото Сёдзиро и Фукуока Такатика, из Сацума – Сайго Такамори, Окубо Тосимити и другие.
4 января 1868 года о восстановлении правления Тэнно было объявлено официально.
ВОЙНА БОСИН
15-летний Мэйдзи был вполне удовлетворён происшедшим и намеревался поддерживать сотрудничества с кланом Токугава и бывшим сёгуном Ёсинобу, однако радикальные противники сёгуната во главе с Сайго Такамори требовали конфискации земель Токугава. Опасаясь, что Сацума и Тёсю добьются от Государя такого указа, 17 января 1868 года Ёсинобу заявил, что отныне не связан декларацией об отказе от сёгунских полномочий. На следующий день его войска захватили и сожгли резиденцию княжества Сацума в Эдо; многие противники сёгуната были убиты или казнены. Началась так называемая «война Босин» – «Босин сэнсо» (буквально «Война года Дракона»).
24 января Ёсинобу, находившийся в своей ставке в замке Осака, принял решение силой выбить сторонников Сацума и Тёсю из Киото и в очередной рах «освободить» Тэнно Мэйдзи. Присутствие в гавани Осака британского флота заставило Есинобу оставить в Осака значительную частью своих сил. Однако сторонники Бакуфу в Эдо, выведенные из себя бесчинствами сацумских самураев и ронинов, не стали дожидаться приказа о начале выступления и уже 26 января самовольно двинулись в направлении Киото. Сильно растянувшись, по разным дорогам к императорской столице двигались около 15 тысяч самураев Бакуфу и поддержавших их княжеств Айдзу и Кувана. Непосредственно противостоящие им силы Тёсю и Сацума насчитывали всего около 5 тыс. человек, но они были полностью модернизированы и имели на вооружении гаубицы Армстронга, винтовки Минье и один пулемёт Гатлинга. Однако и войска сёгуната не сильно отставали в уровне вооружения и прошли обучение во французской военной миссии.
27 января авангард войск Бакуфу вошёл в соприкосновение с силами Сацума и Тёсю на южных подступах к Киото в районах Тоба и Фусими. Ёсинобу оказался в постели из-за сильной простуды и не мог принимать личное участие в операции. 28 января Ивакура Томоми передал Сайго Такамори и Окубо Тосимити поддельный приказ Мэйдзи, который провозглашал Ёсинобу и его последователей врагами Престола и разрешал в войне с ними использовать нисики но ми-хата – парчовые знамёна Тэнно, которые были нашиты стараниями предусмотрительного Окубо Тосимити за несколько месяцев до начала сражения и хранились в княжестве Тёсю и в сацумской резиденции в Киото. Принц Эсиаки, молодой человек 22 лет от роду, живший на положении монаха в буддийском храме Ниннадзи, был объявлен номинальным главнокомандующим монаршей армией. Таким образом, войска Сацума и Тёсю преобразились в кангун – «государево войско», а их противники – в банду мятежников.
В Фусими и Тоба и последующих боях войска Ёсинобу потерпели поражение и во второй половине дня 28 января вышли к замку Ёдо – центру одноименного княжества, расположенного вблизи Киото. Однако князь Ёдо-хана Инаба Масакуни решил перейти на сторону императорских сил и закрыл ворота перед армией Бакуфу. Отступающие войска сёгуна постепенно стягивались в замок в Осака. Ёсинобу пообещал лично выйти на поле боя, чтобы принять на себя командование войсками, но вечером 7 февраля тайком покинул замок Осака в сопровождении даймё княжеств Айдзу и Кувана на американском корабле «Ирокез» отбыл в Эдо. Туда же вернулись его французские советники Жюль Брюне и Андре Казенёв. Замок в Осака, важный символ господства клана Токугава над западной Японией, был без боя захвачен силами Сацума и Тёсю.
После поражения Бакуфу при Тоба и Фусими колебавшиеся до сих пор князья стали наперебой присягать Государю, а в киотском правительстве сторонники договорённости с Ёсинобу утратили влияние.
Ёсинобу пытался заручиться политической поддержкой Запада. В первых числах февраля представители западных стран подписали совместную декларацию, в которой признавали Бакуфу единственным легитимным правительством Японии. Но спустя несколько дней делегация Микадо сообщила им, что Государь признаёт все предыдущие договоры, заключенные ранее сёгунатом, и даёт гарантии безопасности иностранцам, которые находятся в Японии. В первых числах марта западные державы объявили о нейтралитете.