В жизни каждого всегда много зависит кто вам, особенно в младенчестве - в молодости, попадается на жизненном пути. Куда поведет этот путь? Кто для вас ориентиры - кумиры? Кому вы хотите подражать?
Я, например, (шпана, безотцовщина) научился играть в очко у нас во дворе, раньше чем в шашки и шахматы. Авторитетом для меня была матерящаяся, плющая шпана. Я мог без промаха из рогатки разбить лампочку над входом в «метовку», не сознавая, что именно эти милиционеры могли меня спасти, рискуя своей жизнью.
Слава Богу, на меня кроме семьи оказали огромное влияние два человека: Игорь Стефанович Поступальский, (мама сдела ему комнату в нашей квартире на Трифоновской улице, он был первым секретарем Циолковского) и Евгений Иванович Черенков. Он жил у нас в доме во втором подъезде; раньше с мужем моей сестры «чудо», жили в одной комнате МГУ на Ленинских горах.
Именно, благодаря всем им, я окончил школу-десятилетку и поступил в Серпуховское военное училище.
И Поступальский меня обучал живописи, литературе, и английскому; а Женя, с которым я сейчас контактирую, обучал меня самбо, походами, физикой и химией.
В конце учебы в высшем военном училище мне и еще двум москвичам ( Саша Редянов и Боря Тимофеев) посчастливилось писать диплом в НИИ - 4 (между Болошево и Подлипками). В отделе космонавта Феоктистова. Руководителем диплома была Мила Поповнина. По окончанию училища она с нами держала связь.
Боря, как круглый отличник, после училища куда-то пропал. С Сашей неожиданно встретелись в городке (на десятке) в Тюратаме. Иногда его называли Тюрьма-там, а официально - Байконур.
В Таратаме я еще раз учился по радиоспециальности из Ужура.
Шло время стал командиром ТРБ (технической ракетной базы) в Ужуре - некто Я. У начальника штаба ТРБ было два помощника: один по кадрам, тогда капитан Валера, и по боевой подготовке.
Как-то, по-тихому, Валера мне и сказал:
- На тебя пришел запрос из НИИ-4. Просили тебя прислать на службу в институт. А наш командир ответил на запрос: «Выслать возможности не имею».
А потом вызова не было. Командир мне об не сказал.
Может быть жизнь и судьба сложилась иначе. Кто знает? Но сейчас вспомнились так называемые «производственные хохмы». Такие хохмы есть и у летчиков, моряков, клоунов и т.д. Они как-то будоражат и веселят жизнь.
И вот, как-то, идет развод утром на плацу в Ужуре. Юра Гусев (со мною был знаком еще до училища). В конце училища я был на его свадьбе в Москве.
И вот Юра (дежурный по части) рапортует Я.:
- Часть смирно!
- Товарищ полковник, во время моего дежурства происшествий не случилось, за исключением… пауза.
Тут лицо Я. начинает каменеть Юра продолжает:
- Часовой третьего поста, выстрелом из автомата в упор застрелил (Юра делает паузу).
Лицо напрягается, бледнеет. Юра продолжает:
- Хряка.
Я. тут произносит:
- Тьфу ты, черт.
Весь стоявший строй на плацу как грохнет, как заржот (почти тысяча человек).
Ну в общем повеселились.
Шло время, и командир уехал на повышение в Штаб ракетной Армии в Омск.
Через несколько лет и я благодаря ходатайству полковника Барафостова попал в Омск в тот же отдел. У Барафостова была своя метода отбора кандидатов. Присматривался, наблюдал, а потом выдергивал в часть в Армию.
Конечно я встретился с бывшим командиром ТРБ на работе. После того как я немного освоился, вызывает к себе в кабинет Я и говорит:
- Надо послать в войска директиву по твоей специальности, только не спеши, обдумай и кратко изложи директиву. У тебя примерно три недели.
На следующий день я принес ему в тетради проект директивы. Он прочитал, поморщился и сказал:
- что-то мне не нравится.
В отделе была обычная практика перед отправкой читать документ и с поправками изменять.
Я настаивал:
- Скажите конкретно, что именно вам не нравится. Я перепешу.
- Я не знаю, конкретно, но что-то мне не нравится. Ну вот нет нравится и все.
Через дней десять я принес ему измененный текст. Он посмотрел и сказал:
- Ну это вот лучше. Но надо еще доработать.
Что доработать Я не сказал.
И когда прошло примерно три недели, я принес ему полностью первоначальный текст, но написал его в другой тетради.
- Вот, сказал Я - вот это то, что надо! Это пойдет.
И тогда я достаю ему другую тетрадь с тем же текстом директивы и добавляю:
- Я точь в точь переписал первоначальный текст директивы.
Следует долгая пауза. Далее резко меняется лицо Я, оно становится злым, каким я его еще не видывал: обычно спокойное, с полуулыбкой.
И дальше:
- Ты что, издеваешься надо мной! Да? Да? Посылай, что хочешь!
И добавил ругательство в мою сторону, что у него не бывало.
Директивы подписывал главный инженер РВ Макаренко.
Со временем все это повлияло на мои награды и поощрения. Майор Володя Хлудов, который составлял списки у нас в отделе на поощрение, говорил мне, что Я постоянно вычеркивал меня из этих списков.
Ну да ладно. У каждого есть выбор.
Директива ушла в войска и сделала свое дело.