Четыре Белгородские крепости на Северском Донце
В XVII веке Белгородская крепость переносилась три раза, побывала на четырёх местах, причём все они находятся недалеко друг от друга, в верховьях Северского Донца. Почему так много? Ведь были же на это какие-то веские причины? Почему это совсем не волнуют наших историков, ограничивающихся всякий раз неким мнением?
До сих пор нет никакого самого поверхностного рассуждения: почему так, а не иначе поступали белгородские воеводы? В результате история обессмысливается, превращается в хронику событий, с общими местами о «мужестве и храбрости», но эта хроника не может вызвать никакого ответного чувства. Статистика не интересна, а людей того времени, что ими двигало, какие задачи они решали и решили — мы не видим. Воеводы превращаются в непонятных допетровских бояр, передвигающих почему-то крепость с места на место. Наконец, история Белъ Города вырвана из контекста общероссийской истории, что делает непонятным его место в ней.
Первая Белгородская крепость
Первая крепость (1593/1596 - 1613) была поставлена на Белой горе, на правом «русском» берегу Северского Донца, на почти неприступном меловом утёсе, с трёх сторон, к Донцу в мелу был прорублен «тайник» за питьевой водой на случай осады.
Первая Белгородская крепость
Заметим, что в 1590 году черкасами была сожжена новопоставленная крепость Воронеж, очевидно, при помощи польской артиллерии, и Воронеж был «рублен» заново в 1594 году. Первая Белгородская крепость, как увидим, во многом повторяет судьбу Воронежской.
Белъ Городъ ставится в верховьях Северского Донца не случайно: это был стратегический пункт на северной окраине Дикого поля, или на южной окраине России, который, и это главное, позволяет контролировать Муравский шлях на Москву, шедший рядом по водоразделу Ворсклы и Северского Донца, по нему обычно вторгалась крымско-татарская конница. Крепость ставится на старинной «посольской дороге в Крым» по реке Везенице, открывает дорогу в низовья Дона (вниз по Северскому Донцу - Малому Дону, древнее название реки. - В.К.), и дорогу на запад — на Полтаву, форпост Великого Княжества Литовского, а позже Речи Посполитой (Польши).
Крепости в то время назывались обычно по рекам, на которых они ставились: Воронеж, Оскол, Валуйки, Короча, Самара и другие, но город на Северском Донце называют «Белъ Городъ». Он получает название по древнему урочищу «Белогородье», известному с X века, что послужило основанием для размещения древнего «града Белъ» князя Владимира, упоминаемого в ПВЛ под 993 годом, на Белогородье. В 1992 году академик Д.С.Лихачёв даёт заключение: «Считать датой основания Белгорода 993 год есть все основания», поэтому в 1995 году по решению премьера России В.С.Черномырдина Белгород празднует своё тысячелетие.
Вокруг Белъ Города в уезде формируется «служилый город» или поселенное пограничное войско из детей боярских (казачья старшина. - В.К.) и казаков, прибывающих в основном из рязанских уездов страны, которые получают здесь землю и селятся в сёлах «станами», представляющих для военной службы казачьи сотни. Против кого ставится крепость на Белой горе? Первое нападение на неё показывает, что в первую очередь против крымских татар. Поэтому она ставится на «русском» берегу Северского Донца напротив «татарского», и в этом смысле она оправдывает себя в 1600 году, когда Белъ Город осаждает крымско-татарское войско, чтобы сбить новопоставленную крепость. Тогда на помощь приходит полк орловских служилых казаков и совместными усилиями татары отбрасываются в степь.
Другая опасность исходит с запада со стороны Польши и черкас, которые в 1590 сожгли Воронежскую крепость; ближайшим их форпостом к Белъ Городу была Полтава. В 1569 году по Люблинской унии Полтава передаётся из состава Великого Княжества Литовского в состав Польши. Но только в 1608 году Станислав Жолковский закладывает Полтавскую крепость, значительно большую против прежнего укреплённого городка, очевидно противопоставляя её Белъ Городу.
Если против татарской или черкасской/запорожской конницы первая крепость Белъ Города оказывается прекрасно расположенной, и хорошо показала себя в первой осаде, то против войска с хорошей артиллерией она оказывается уязвимой. На исходе Смутного времени, в 1612 году Белъ Городъ осаждают черкасы полковника Лыко и поджигают огнём артиллерии. В крепости на Белой горе оказывается недостаточно воды для тушения пожаров: тайник к Донцу обеспечивает крепость только питьевой водой, огонь оказался страшнее врага.
Источники говорят о «великом литовском разорении» Белъ Города в 1612 году, пожар уничтожил многие городские строения, то есть Большой острог - посад, однако, о взятии Малого острога - кремля крепости никаких данных нет, уже в следующем 1613 году крепость «переносят» на противоположный левый «татарский» берег Северского Донца, почти напротив Белой горы, и возводят даже в больших размерах. При полном уничтожении крепости на Белой горе это вряд ли было бы возможно, к тому же говорится о «переносе», но не «рубке» крепости заново, как это было с Воронежем.
Вторая Белгородская крепость
На левом низменном берегу Северского Донца вторая крепость (1613-1650) ставится преднамеренно «меж топей и болот», чтобы при осаде не было недостатка в воде для тушения пожаров, чтобы «в осадное время пробыть водой было мочно». Она больше по площади, имеет более мощные укрепления и вплотную примыкает к Донцу, несмотря на постоянные весенние подтопления: главное — иметь хороший доступ к воде. Сегодня этот район называется Старым городом.
Вторая Белгородская крепость на левом берегу Северского Донца
Вторая крепость ставится против Польши и противопоставляется её военному форпосту — Полтаве, поэтому крепость и переносят на левый «татарский» берег Северского Донца. Угроза со стороны крымских татар отходит на второй план, да крымская конница и не осаждает крепостей, а устремляется сразу в уезды.
Расположение крепости на Белой горе, на «русском» берегу Северского Донца, не помогает при нападении черкас полковника Лыко, которые прошли по Муравскому шляху и напали на крепость как бы с тыла, осаждённые оказались прижаты к Северскому Донцу, а с противоположного «татарского» берега оказать помощи было некому. Расположение крепости на левом «татарском» берегу Северского Донца становится более выгодным именно при нападениях польско-черкасских войск: «русский берег», хоть и за рекой, становится её надёжным тылом, откуда можно получать помощь. Вскоре этот расчёт полностью оправдывается.
Во время Смоленской войны России с Польшей (1632-1634) вторая крепость успешно отражает два нападения польско-черкасского войска в 1633 году, страдает только посад, «топи и болота» спасают от пожаров при артиллерийских обстрелах, враг не может закрепиться на захваченных территориях и вынужден довольно быстро снимать осаду под ударами по его тылам сотен полковых казаков поселенного служилого войска из ближайших уездов.
Тем не менее в 1647 году воевода Одоевский приходит к выводу, что крепость стоит «не у места». В 1650 году белгородская крепость переносится на третье место, ставится на высоком берегу Северного Донца в устье Везеницы, по дореволюционному историку Дмитрию Багалею, профессору русской истории, крупному авторитету по истории Юга допетровской России,
В 1969 году воронежский историк В.П. Загоровский в своём труде «Белгородская черта» переписывает Багалея и размещает крепость 1650 года в центре современного Белгорода, на берегу Везеницы между улицами Победы, Пушкина, Славы и Арбатом, в районе «стометровки», на «берегу» нынешней Соборной площади. Мы принимаем здесь сторону Багалея, потому что логика исторических событий, контекст истории на его стороне, в то время как Загоровский их выбрасывает.
Третья Белгородская крепость
Почему крепость на левом берегу Северского Донца, успешно отразившая две осады польско-черкасского войска в 1633 году, оказывается в 1647 году «не у места»? Ответа на этот вопрос наши историки не дают, довольствуясь общим рассуждением Загоровского, что после возведения земляного вала Белгородской черты крепость на левом берегу оказывается за валом и рекой, поэтому слабозащищённой, а её перенос «на Черту» якобы устраняет эту слабость и укрепляет обороноспособность Черты.
Подобные башни имела третья Белгородская крепость в устье Везеницы
Белгородцы в 1647 году протестуют, перенос крепости откладывается, рассматривается вариант возвращения крепости на Белую гору, но потом Москва настаивает на переносе крепости в устье Везеницы, и в 1650 году за одну осень крепость переносится в устье Везеницы. Эти перипетии говорят о том, что крепость было решено вернуть на правый «русский» берег Северского Донца, а не пристраивать к валу Черты, как сочиняет Загоровский, которому очень хочется подчеркнуть своё «открытие» - великое оборонительное значение земляного вала, которого «не видели» Багалей и прочие историки до Загоровского.
Третья крепость ставится также против Польши, в преддверии новой русско-польской войны за Смоленск, поэтому Москва спешит с её переносом. Но ведь и вторая крепость ставилась против Польши, успешно отразила два штурма, поэтому, видимо, высказывали недовольство белгородцы. Однако, военную ситуацию изменил перегородивший Муравский шлях земляной вал, причём на его концах поставили крепости Карпов на Ворскле (в районе Томаровки) и Болхов (Болховец) на Везенице. Теперь польско-черкасское войско не может пройти по Муравскому шляху, как в 1612 году, и осадить крепость на правом берегу Донца: его встретили бы на валу. Теперь правый «русский» берег Северского Донца становится предпочтительней «татарского», и Белгородская крепость возвращается на правый берег.
Третью белгородскую крепость ставят также «в топи и болоты», теперь Везеницы: перипетии войны непредсказуемы, и крепость должна иметь такой же хороший доступ к воде на случай польской осады, как и вторая крепость: наши предки были и предусмотрительны, и осторожны. Советские же историки, сглаживая «острые углы» истории ради «дружбы народов», нисколько не волнуются, что при этом обессмысливают русскую историю.
Скорее всего, третья Белгородская крепость находилась в районе сегодняшней Вокзальной площади, её Большой острог (посад) простирался до ул. Старо-Московской (Попова), или Соборной площади, в плане она повторяла вторую Белгородскую крепость.
В 1654 году после восстания на Украине Богдана Хмельницкого и Переяславской рады, на которой объявляется о воссоединении России и Украины, начинается новая война с Польшей (1654-1667). Она заканчивается большим успехом России: возвращён Смоленск, к России отходит Левобережная Украина с Киевом. После окончания этой войны совершенно исчезает угроза польской осады Белъ Города, и содержать крепость в «топях и болотах» становится накладно и не нужно. Кстати, участие Большого Белгородского полка в этой русско-польской войне требует отдельного рассмотрения.
Детективная история с третьей белгородской крепостью оказалась возможной, потому что не сохранилось ни одного чертежа этой крепости с привязкой к устью Везеницы, хотя чертежи первой и второй крепости имеются. Единственное напрашивающееся объяснение: в Разрядном приказе был большой пожар, в котором погибли и многие белгородские документы.
Четвёртая Белгородская крепость
После окончания русско-польской войны в 1667 году Белгородская крепость переносится «из топи и болот» в устье Везеницы на её последнее четвёртое место на берег Везеницы, где она получает «правильную» прямоугольную форму и бастионы. Очевидно, что строили её не спешно и с участием европейских инженеров.
Четвёртая крепость на берегу Везеницы
А.И.Ильин и А.И.Лимаров, энтузиасты-краеведы, в 2008 году за свой счёт издали небольшую брошюру «Белгородский кремль» (300 экз.), где представили собрали ими документы о белгородских крепостях. Они придерживаются белгородской истории по Загоровскому, которая до сих пор довлеет у нас, но пишут, что видят на исторических чертежах: «В 1650 году по указу царя Алексея Михайловича Белгородская крепость была перенесена на левый берег реки Везелицы»!!! «Третий кремль», который они видят на чертежах — это крепость не в устье Везеницы в 1650 году, это, по счёту, уже «четвёртый кремль», но здесь они ошибаются с подачи Загоровского.
При этом они сообщают некоторые обстоятельства строительства своего «третьего кремля» в интересующие нас годы, и небезынтересные: «В 50-х и 60-х годах XVII века крепость неоднократно перестраивалась и расширялась... Первое графическое изображение третьего Белгородского кремля относится к 1693 году.»
«В 1668 году к востоку от кремля, практически до нынешней Вокзальной площади, вокруг слобод, переселённых с левого берега Донца, были возведены дополнительные укрепления в виде валов и деревянных стен. С юга они, как и кремль, примыкали к основному валу Белгородской черты, а с востока, где во время паводка существовала опасность подтопления, и оплывания валов и рвов, были поставлены стены, рубленные «тарасами» (срубами). Эта часть крепости являлась острогом и называлась «земляным городом».
Здесь наши архитекторы опять идут по Загоровскому, но дают дату возведения дополнительных укреплений, валов и деревянных стен крепости — 1668 год. А в 1667 году с большим успехом заканчивается русско-польская война, к России присоединяется Левобережная Украина, и крепость в устье Везеницы теряет своё стратегическое значение. Зачем вообще возводить дополнительные укрепления в 1668 году, когда только что закончилась победоносная война с Польшей?
Около 1668 года Белгородская крепость, видимо, и переносится вверх по Везенице, на относительно сухое место, где сегодня находится центр Белгорода, где отыскивает её Загоровский и протягивает к этому месту земляной вал, вдоль Везеницы (!) забыв вдруг об опасности ежегодного весеннего подтопления.
Наши архитекторы видят на документах под 1668 годом укрепления «до Вокзальной площади», которых здесь не должно быть, по Загоровскому, но они есть, и они ставят под этими укреплениями дату — 1668 год, ибо когда же ещё их возводили? А по Багалею, эти укрепления начали возводиться с 1650 года, когда Белгородская крепость ставится в устье Везеницы. «В 1650 году правительство вернулось к плану строительства Белгорода при устье р. Везеницы», - вынужден повторять Багалея даже Загоровский, хотя потом и выкидывает фортель с «примыканием крепости к валу» на берегу Везеницы.
Первые чертежи четвёртой Белгородской крепости Ильин и Лимаров находят только от 1693 года, на которых она изображена уже с бастионами, которых не могло быть у крепости в 1650 году. Их вывод: «...крепость находится на левом берегу Везеницы» опрокидывают сочинение Загоровского о третьей Белгородской крепости, и возвращаются нас к Багалею и другим источникам, которые говорят о постановке в 1650 году третьей Белгородской крепости при устье Везеницы.
Четвёртой Белгородской крепости не довелось принимать участия в военных событиях. В январе 1680 года происходит последнее нападение крымских татар, но до Белъ Города они не доходят, их отражают под Харьковской крепостью, которая входила тогда в состав Белгородского уезда.
В Петровские времена во время Полтавской битвы в 1709 году Белъ Город является тылом русской армии, Белгородские полки участвуют в Полтавской битве, за проявленное ими мужество Пётр I дарует Белгородскому территориальному полку знамя с победоносным белым русским орлом, летящим над убегающим жёлтым шведским львом, символы этого знамени являются сегодня официальным гербом Белгорода.
В 1720 году Белъ Городъ уже не попадает в список главных крепостей России — в петровский «Аншталт крепостей», в 1785 году Екатерина Великая исключает Белъ Городъ из числа крепостей в связи с присоединением Крыма. В 1779 году Екатерина Великая упраздняет Белгородскую губернию, Белъ Городъ, главный город Белгородской черты, становится уездным городом Курской губернии.
Нам видятся две причины такого решения императрицы и её двора: 1.Саботаж казаками-однодворцами Белгородской губернии военных мероприятий против восстания Пугачева (1772-1775) и переход «толпами» к Пугачёву (Екатериной были упразднены после подавления восстания Пугачёва: яицкое, поволжское и запорожское казачьи войска, а донское было ограничено в правах. - В.К.). 2. Желание вообще принизить допетровское время, которого Белъ Городъ был славной страницей.
(Подробности в статьях «Крепость на Северском Донце в устье Везеницы», и «Третья Белгородсская крепость».)
Виктор Каменев
09.04 2023