В доперестроечной РГДБ важной ее частью был редсовет, о котором многие из нас вспоминают сегодня с большим уважением и благодарностью. Вот, как всё это виделось «с моей колокольни». Любое заседание редсовета было экзаменом, определявшим, кто чего стоит, причем, и для авторов, и для рецензентов. Поэтому уровень выступлений был традиционно высоким. Я бывал там в обоих качествах, хотя и нечасто. Обычно присутствовали главные специалисты в зависимости от обсуждаемой работы и обязательно кто-то из библиографов. Назову тех, кого нельзя не назвать. Это, конечно, И.Я. Линкова, выступления которой хотелось слушать и цитировать; редактор «от бога», мягкая, но точная Е.И.Фадеева, доброжелательный Г.Л. Смоляк и подчеркнуто-язвительная В.Г. Валькова, строгая Л.А. Маликова и ответственная Е.И.Голубева. Не могу сказать, что все они всегда были правы, но именно они задавали высочайший уровень обсуждения. Из библиографов самой дотошной была А.Я.Смоляк, которая относилась ко мне снисходительно, но после ее замечаний я в любой редакции чувствовал себя, как за каменной стеной.
Фактически редсовет был Ученым советом, какие есть во всех вузах и НИИ, и Л.М. Жаркова как руководитель «идеологического учреждения», методического центра России требовала, чтоб все печатные материалы сотрудников проходили через редсовет. Конечно, это было оправдано, хотя я лично не припоминаю, чтоб обсуждались, например, книжки И.Я. Линковой или «слишком частые», по мнению директора, публикации в «Семье и школе» Галины Румянцевой, зато мои работы, особенно первые, рассматривались, по-моему, регулярно.
На редсовете, в основном, обсуждались рукописи, но не только. Я, например, хорошо помню, как еще в старом здании Жаркова неожиданно собрала редсовет для прослушивания моего будущего выступления по работе с научно-познавательной литературой - теме, как она считала, новой для меня. Я сразу понял, что она хочет определиться со мной, и для этого, как обычно, выслушать разные мнения (в моём случае Л.Н. Колтуновой и Г.Л. Смоляка). А у меня для начала была заготовлена красивая цитата Феликса Лева о различии познавательных интересов взрослого и ребенка (про айсберг, который не «кувыркивается»). И я ее выдал, прямо глядя на Жаркову. «Здорово?» - говорю. И она неожиданно даже, кажется, для себя и остальных радостно кивнула. После этого настрой редсовета стал однородным… и т.д. Приятно вспомнить .
Сказать, что на редсоветах не всплывали профессиональные трения и личные обиды, а то и неприязнь, не могу. Всплывали, хотя и не часто, тем более в присутствии Жарковой. Был, правда, забавный случай, причем, именно при Жарковой. Обсуждали какую-то работу Георгия Армадерова. Работа отличная, замечания мелкие, обсуждать было нечего, пора заканчивать. И вдруг дверь открывается и входит всегда опаздывавший Б.Г. Умнов. И все притихли, зная, что совсем недавно он по совершенно дурацкому поводу налетел на Жорика с кулаками. Сел. Жаркова ему: «Борис Георгиевич, мы уже все высказались. Если у Вас есть, что добавить - пожалуйста». И Боря добавил: работа сырая, бездоказательная, публикация ее была бы крупной ошибкой и т.д. Все заулыбались и начали успокаивать Жорика, который полез возражать по пунктам и намекать на, «если понадобится», мужской разговор. Ну, и Жаркова от греха подальше объявила результат для протокола и закрыла обсуждение.
Этот редсовет был, по-моему, одним из последних. Наступали новые времена. Ответственность за публикации стала более индивидуальной, ушли, кто на пенсию, кто насовсем, и Лидия Михайловна, и те, мнению которых она доверяла. Так что редсовет, можно сказать, умер своей смертью, но, я уверен, вошел достойной страницей истории нашей библиотеки.