Ранняя Груша. Часть вторая, глава пятнадцатая

               
  Долго в этот вечер светились окна уютного зала. Во время разговора Агриппину терзала мысль: где она раньше могла видеть хозяина «Алмаза»? Сосредоточиться на этом ей не давало обаяние  Иваныча, который очень сладко излагал  свои соображения.  И тут она вдруг встала и подошла сначала к одному художнику, затем – к другому. Карандаш живописца бегал по листу бумаги, добавляя нужные линии и штрихи то к лицу, то к костюму. Что-то заставило её взглянуть на собеседника со стороны. Мгновенно память уловила нужный облик, блуждающий в её сознании, и кольнул ту точку памяти, за которую долго не могла зацепиться.
  Конечно! Конечно, это цыган из её сновидения, когда ученица делала ей причёску. Весь сегодняшний вечер этот образ просился, чтобы о нём она вспомнила. И вот, наконец, всё сошлось воедино. Сердце Агриппины приятно затрепетало, и она улыбнулась. «Неужели так бывает?» – удивлённо подумала, присаживаясь  к столу.
– И как тебе наброски? – ожидая похвалы, спросил хозяин.
– Это пока эскизы. Но, думаю, главная мысль их предстоящих работ ещё глубоко сидит в них. И лишь последний штрих  раскроет нам художественный замысел каждого. Вот что мне подумалось: наши помыслы и деяния – это звуки музыкальной игрушки, кем-то и когда-то заведённой. Недавно мне приснился сон. А вот сейчас я вижу его наяву.
– Это тайна? – спросил он, отпивая глоток вина.
– Теперь уже нет. Сновидение предсказало мне встречу с тобой. И вот мы сидим за одним столом. А ведь там меня звал в дорогу ещё один мужчина. Но судьба указала на тебя, Иваныч. А вот почему, зачем – не знаю, – загадочно объяснила она.
– Да-а-а, – протянул собеседник. – Меня, Агриппина Федотовна, такие грёзы не посещают.
   Пришёл официант и, взглянув мельком на хозяина, поставил на стол горячие голубцы.
– Приятного аппетита, – произнёс он и наполнил дремавшие бокалы вином.
– Спасибо, Семён. Свободен. – С этими словами он поднял бокал и произнёс:
– На зыбкой дорожке я сейчас стою, и уйти с неё по своей воле не могу. Но дальше идти по этому пути противно. Ладно. Закончу дела с рестораном, что-нибудь придумаю. Может судьба, как ты говоришь, перекинет меня в иное место. Ну, хватит об этом. Слишком много загадок. Вот что: у тебя есть с собой твои банковские реквизиты?
– Да, в сумочке.
– Положи на стол, пожалуйста. Хочу перечислить на твой счёт деньги, чтобы ты спокойно, не волнуясь за будущее своего «Айсберга», занималась делом. Если, конечно,  примешь от меня даяние.
– Слово-то какое ты сказал интересное. Такое ёмкое, тёплое, русское. Хотя и устаревшее. Мне, право, неловко. У тебя, Иваныч, сейчас такие затраты, а тут я со своим «Айсбергом».
– Ничего, ничего. Благое же предприятие финансирую. И поверь, делаю это от чистого сердца, нисколько себя не стесняя. Завтра же перечислю деньги.
– Спасибо, Иванич. Дай я тебя поцелую. А, может, лучше пожать руку?
–Ну, что ты, Агриппина Федотовна. Поцелуй будет гореть на моей щеке долго, согревая мою одинокую душу. Давай выпьем? А то голубцы остывают.
– Выпьем за тебя, за твою щедрую душу. Да домой надо собираться. Дочь, наверное, волнуется.
– А муж у тебя…
– Есть муж, он сейчас в Москве, депутат преклонных лет.
 – Большая разница в возрасте?
– Очень, Иваныч, очень. Спасибо за вечер, за стол…
– А вот тебе цветы, Агриппина…
– Очень приятная была встреча. И, видимо, неслучайная, – ответила она улыбаясь.
– Я отвезу тебя домой. Ты не возражаешь?
– А, может, на такси, Иваныч?
– Ну, что ты, Агриппина Федотовна, не прерывай такое свидание.
– Тогда – в путь, – вставая, сказала Груша.
 Чёрная иномарка остановилась у дома, наступила тягостная минута расставания.
– Вон два окна на третьем этаже горят, видишь? Дочка ждёт и, наверное, читает.
– Мы же ненадолго расстаёмся, – повернувшись к Груше, спросил Денис.
– Конечно, Иваныч. С тобой приятно общаться, легко.
– Тогда я позвоню тебе за день до открытия моего «Алмаза». Буду с нетерпением ждать новой встречи. И, конечно, с вашими воспитанницами.
– Хорошо, Иваныч, до свидания.
– До скорого, Агриппина.
  Денис вышел из машины и проводил свою спутницу до подъезда. Поцеловал ей на прощанье руку. Они улыбнулись.
 Дверь подъезда закрылась, и сразу, что-то сильное и оглушающее обрушилось ему  на  голову. Его ноги подкосились, и уже без сознания он упал. Не только уличный фонарь стал свидетелем предательского преступления.
  Через минуту к распластавшемуся телу, оглядываясь, подошёл Гранатомёт. Он бережно взял Дениса на руки и отнёс на заднее сидение его машины. Ещё через пять минут приёмный покой Скорой помощи принял  очередного пострадавшего.
  Долго врачи приводили его в сознание. Они боролись за жизнь молодого пациента. И только, когда хирург сказал: «Должен жить», – все с облегчением вздохнули. Даже опытный врач в этот момент не мог знать, какие последствия могут быть от такой черепно-мозговой травмы.
– Доктор, как он, – спросил Гранатомёт.
  Посмотрев на него грустными и усталыми глазами, тот ответил:
– Будет жить. Кто это его? А то нам следует  сообщить…
– Нет, нет. Он на лестнице поскользнулся и …
– Тогда понятно. Бытовая, значит.
– Да, да. В подъезде, сам…

   (Продолжение следует)