Чернота за окном блекла, перетекая в серые тона. Николай лежал на кровати на правом боку и смотрел в небо. Еще одна бессонная ночь, бесстрастным мучителем растворялась в зарождающемся дне. Мирное дыхание жены за спиной чуть заметно сбилось, прервалось и возобновилось тихим, глубоким вдохом.
Юля проснулась. Она никогда не заводила будильник. Это удивительное свойство просыпаться в нужное время без привычной подстраховки всегда удивляло ее мужа. Николай ждал, когда жена встанет, унося с собой частички тепла из их постели. Ничто не нарушало тишины комнаты.
Перед тем, как подняться Юля прижалась к спине мужа и чуть заметно коснулась губами его плеча. Эта невинная ласка всколыхнула внутри мужчины резкую волну горечи и стыда. Усилием воли Николай не позволил телу проявить вспыхнувшие чувства. Его дыхание оставалось спокойным, а неподвижность должна была свидетельствовать о крепком сне.
Тихонько поднявшись, женщина бесшумно накинула халат и осторожно вышла, прикрыв за собой дверь. Николай глубоко вздохнул. К горлу подступил болезненный комок, выдавливая слезы из глаз. Он всегда стеснялся проявлять свои чувства, но после того что случилось, это удавалось ему все труднее.
Ощущение вины и бессильной злобы, пожирающее его душу днем, добралось и до ночного покоя. Любовь и забота жены, когда то бывшие такими вожделенными, теперь рождали смущение и плохо скрываемый стыд. Каждый раз, когда Юля проявляла особое внимание и ласку, Николай испытывал смятение и еле-еле справлялся с собой.
«Почему, несмотря ни на что, она продолжает спать со мной? Зачем сейчас все это?»
В последнее время и душевно, и телесно мучаясь в бессонной тишине ночей, его терзали тяжелые мысли. Будучи человеком не религиозным, он почему то все же обращал свои вопросы к темным небесам за окном.
«Почему это случилось именно так? Ведь я был, как все и во многих смыслах вел себя даже осторожнее некоторых. За что же вот так сразу, со всей силы и наотмашь!»
Черное небо отвечало молчанием, отказываясь вести эти никчемные разговоры. Тогда Николай пускался в длительные диалоги с самим собой, пытаясь прояснить степень и истоки своего чувства вины. Логически он понимал, что самобичевание бессмысленно, но внутренняя боль и ощущение тупика подталкивали ко все новым и новым самокопаниям…
Движение за дверью спальни было привычным и почти неслышным. Собирая детей в школу, Юля умела сохранять тишину. Она часто говорила, что если начать день в уютной, спокойной атмосфере, то уютным и спокойным он останется до самого вечера. Дочери-погодки, Виктория и Анечка, унаследовали характер матери, и их было почти неслышно.
Тихие, детские голоса рождали в душе их отца особый трепет. В какой-то момент именно благодаря своим девочкам, он не наломал еще больших дров. Чего там греха таить, временами, суицид казался ему вполне себе решением проблемы. Глядя на Анечку и Вику, Николай так же отбросил назойливые мысли покинуть семью, предоставляя свободу своей жене…
Пожелание хорошего дня и детские «пока-пока» предварили тихий хлопок закрывшейся входной двери. Легкими шагами Юля возвращалась в спальню. Скинув халат, она легла в постель и еще раз поцеловала мужа в плечо.
- Спишь?
Николай вздохнул и еле заметно пошевелился.
- Как ты? Хандришь?
Неопределенно мотнув головой, Николай еще раз глубоко вздохнул.
- Ну не хандри, милый. И давай, сделаем это…
Обняв мужа, Юля медленно потянула его к себе. Николай повернулся на спину. Его губы несколько скривились, а в глазах блеснула предательская влага.
- Не переживай. Как там у вас говориться - в ВДВ есть только живые и мертвые… Слава ВДВ!
Шутливо произнеся воинский клич, Юлька улыбнулась фирменным прищуром озорных глаз. Наклонившись, она окутала Николая локонами волос и нежно поцеловала в лоб.
- Все наладится. Я люблю тебя, ведь ты же мой солдат...
Аккуратно сдвинув одеяло, молодая женщина погладила заживающие шрамы ампутированных ног и красные рубцы на посеченном осколками животе. Стараясь действовать, как можно осторожнее она стала менять мужу памперс…