Зелёные фуражки. Часть четвёртая. Германия

 Часть четвёртая. Германия.

                1. Эшелон.

   Августовское солнце поднималось над польским лесом. Занималась утренняя заря.
Красные солнечные блики поднимались над елями и соснами всё выше и выше, но красные его кровавые оттенки плыли над концлагерем и кроме часовых их никто  не видел. Весь лагерь спал, расслабившись от повседневных дневных трудов. Тела отдыхали после тяжёлых, напряжённых работ со строительными инструментами: лопатами,  кайлами, двуручными пилами и строительными носилками. Проснулся гаупт–капо, разбудивший своих «блоковых», для исполнения своих лагерных обязанностей. Они отвечали за побудку узников и их построение. Никто не знал о планах администрации лагеря на сегодняшний текущий день. Построившись в колонну по–десять капо начинали утреннюю перекличку на аппельплац, потом завтрак — немецкий чай, кипяток из огромного бака и следование на работы. Уже несколько дней строи узников останавливали у тела сержанта Ершова для обязательной речёвки:
   «Das ist ein Partisan! Er ist ein Feind des Dritten Reiches!»  (Это партизан! Он враг третьего рейха!)
   Кто в это верил, трудно сказать, но были и такие, которые отказались от борьбы и принимали оккупационную власть нацистов, как единственную чтоб сохранить свою жизнь. Но только не русские. Они продолжали надеяться на хороший исход восстания и на своё спасение, и на возвращение на Родину.
   Но сегодня, по всей видимости, завтрак отменялся и после переклички, зачитывали номера узников и выводили их из строя, окружённого шарфюрерами с собаками. Пётр Молчанов тоже оказался в этом списке и все его знакомые ребята–пограничники тоже. С одной стороны хорошо, что их не разделили, а с другой было непонятно, почему не выводят никого из евреев. Вероятно, что Сеня не сдал своих из ПОЕС. А это — хорошо. Может восстание состоится и кто–то останется жив.
На железнодорожную платформу заехал поезд из трёх вагонов, а узников повернули и строем отправили на перрон. Пётр передал погранцам, что нужно держаться кучно вместе. Загрузившись в «товарняк» узников оправили куда–то, о чём никто ничего не знал. До темноты ехали без остановки. Единственное, что могли определить погранцы — направление движение, на запад. Кто мог спал, устроившись на деревянных нарах, кто не мог, сгруппировался посреди вагона и обсуждали свои догадки. А что их ожидало впереди не знал никто.
   В августе, хотя лето и короче, но это ещё тёплое, климатическое лето и ночь проходит быстро, а солнечные блики прокрались в их вагонную камеру и заиграли рыжеватыми зайчиками на противоположной стенке и на напряжённых лицах спящих узников. Пётр не сомкнул глаз. Уже второй раз не получается реализовать восстание в лагерях: сначала в Вальдэке, а потом в Треблинке. «Это совпадение,— думал Молчанов,— или умелая работа администрации лагеря? Кто поможет разобраться — никто, нужно самому думать.

                2. Приехали. Куда?

   Целый день узников в вагоне куда–то везли. Наблюдать не было возможности, потому что два вагонных окна находились под самым потолком. Немногие ребята, подтянувшись на руках, могли наблюдать, что происходит снаружи вагона. Но они быстро уставали и, смирившись с происходящим, отказывались от этой идеи. Только на остановках, Пётр объявлял режим тишины и можно было подслушать разговор прохожих мимо. И это был разговор на польском языке, что подтверждало движение поезда на запад. Молодой спортивный юноша–поляк снова подтянулся под вагонным окном, когда поезд остановился и выглянул наружу:
   — Panie, prosz;, powiedz mi, gdzie zatrzyma; si; nasz poci;g?(Пан прошу Вас, скажите, где остановился наш поезд?)
   — Пан, скажите вы первый!Откуда и куда вы едете? — Sk;d i dok;d jedziesz?)
   — Nie, ty pierwszy powiedz! (Нет, вы первый скажите!)
   — Dobrze! Przyjecha;e; na stacj; ;;d;. ( Хорошо! Вы приехали на станцию Лодзь.
   - Wtedy te; ci powiem. ;e jedziemy z obozu koncentracyjnego Treblinka, a gdzie, nie wiem. (Тогда и я вам скажу. что мы едем из концлагеря Треблинка, а куда, я не знаю.
   — Bo;e pom;;! (Помоги вам Боже!)
   —  !Dzi;kuj;, Panie! (Спасибо, пан!)
   — Опиши мне кратко собеседника, — попросил юношу Молчанов.
   — Wujek jest kolejarzem, w ;rednim wieku i w mundurowej czapce. (Дядька–железнодорожник, средних лет и в форменной фуражке.)
   — Dobrze! Dzi;kuj;! (Хорошо! Спасибо!).
   — Panowie-Polacy! Jaka jest nast;pna stacja i kiedy, kto wie?(Паны—поляки! Какая следующая станция и когда, кто знает?)
   — Wiem, Panie Rosjanie! (Я знаю, пан русский!)
   — Nast;pna stacja mo;e by; Berlin.(Следующая станция может быть Берлин.)
   B;dziemy wieczorem za 5-6 godzin (Будем вечером через 5—6 часов.
   — Bardzo dzi;kuj;!(Большое спасибо!)
   Поменяв паровозную бригаду, короткий эшелон, добавив пару товарных вагонов, поезд продолжил путь на запад. Узникам–пассажирам, хотя они оказались невольными пассажирами, но всё же в пути воспринимать дорогу легче, чем стоя в тупике.
   Летний вечер быстро подошёл к концу, а тёплое солнышко приблизилось к западу.
Горизонт покраснел, но узники его видеть не могли, но, если бы кто–то решил подтянуться на руках, то был бы вознаграждён, а кто нет, тот мог только догадываться, что вечернее солнце хочет попрощаться до утра и с узниками тоже. Но вслух об этом никто не произнёс и солнце уплыло за горизонт, не попрощавшись.
   Узники набрались терпения и стали ждать темноты и утреннего рассвета. Одни, как и вчера располагались спать, а другие заняли место в кругу своих новых друзей по несчастью, рассказывая свои довоенные истории, басни об охоте и рыбалке, свои любовные приключения и анекдоты.
   Без солнца в вагоне быстро стемнело и в воздухе слышались только голоса рассказчиков. А когда ночь утомила, то ещё половина рассказчиков удалилась на деревянные нары.
   — Куда нас везут? — гадал Молчанов, но ответить никто не мог. И всё же один из проснувшихся узников, услыхав беспокойство русского, тихонько поднялся со своего лежбища и подошёл.
   — Не знаю, насколько это правда, но я слыхал диалог двух людей на перроне, которые осматривали тормоза. Один задал ваш вопрос, а второй ответил, что поезд едет в Кёльн, везёт на работу на рудники и на военный завод, контингент из концлагеря Треблинка.
   — Это очень интересно. Кёльн находится на севере Германии?
   — Нет, мне кажется, что он на западе.
   — Да трудно ориентироваться по памяти, без карты, но полезные сведения нам нужно будет собирать по крупицам.
   — Хорошо. Но что нас ждёт впереди трудно предположить.
   — Почему же? Можно, логично рассуждая, построить ожидаемую модель.
   — Но для этого нужно иметь хорошее образование.
   — Если вы доверите профессору кафедры естественных наук и культурологии Варшавского университета, то получите логичную модель нашего будущего.
   — У меня нет основания не доверять учёному человеку.
   — Спасибо. К вашим услугам профессор Варшавского факультета естествознания и культурологии Мойше Фогель. Но это в прошлой жизни — профессор, а сегодня я узник из концлагеря «Собибор», которого отправили в эшелоне военнопленных работать на рудники в Германию. Не знаю смогу ли я быть для вас полезным на 100%, но Германия с её бесноватым фюрером от меня пользы не получит.
   — Я, Пётр Молчанов — командир пограничной заставы «Бельская» которая приняла бой 22 июня и продержалась в укреп районе до 27 июня. Потеряв больше половины личного состава и, израсходовав почти весь боевой комплект, а при выходе из окружения ещё потеряла часть личного состава и была окружена превосходящими силами и пленена.
   — Я знаю из истории о героизме русских людей и о их фантастической стойкости. Уверен, что вы никогда не смиритесь со своим положением и продолжите борьбу где бы–то ни было.
   — Это точно. Я горжусь подвигами своих предков и буду достойно себя вести, где бы ни оказался по воле судьбы.
   — Я уважаю, как ваших предков, так и вас, уважаемый Пётр Молчанов.
   — Спасибо! А вы не могли бы сделать для меня экскурс в страну Германия, куда мы едем, чтоб немного её узнать?
   — Я с удовольствием это сделаю, может мои познания принесут вам и другим узникам пользу. Особенно тем, кому будет интересно послушать.
   — Итак мы едем на запад Германии, предположительно в город Кёльн. Эта часть Германии очень богата на полезные ископаемые, где нам придётся трудиться на шахтах, в рудниках, на промышленных мероприятиях или в сельском хозяйстве. Кому как повезёт.

           Чем богата Германия. Экскурс профессора Варшавского университета.

   Полезные ископаемые Германии. В стране есть месторождения нефти и газа, кам. угля, железных, свинцовых и цинковых руд, калийной и каменной солей, плавикового шпата, урановых руд и руд цветных металлов, стройматериалов и др. Нефть и газ в  нефтегазоносном бассейне, а также в Предальпийском и Рейнском нефтегазоносных районах. Предальпийский нефтегазоносный бассейн...мой небольшой экскурс в прошлое страны.
   Среди всех рудников Германии в нем больше всего найдено самородков чистого серебра». Наиболее доходчивым и образным является описание самородка, приведенное в первом источнике...Из шахты двадцатитонную глыбу(!) вынуть в то время было невозможно: не выдержали бы канаты и вал ворота...Добыча серебра здесь в широких масштабах началась в 1492 г...1496 гг., а город был заложен  в 1505 г., т.е. построен горный городок Аннаберг. Первоначально он носил название той горы, на которой был построен, и именовался Шреккенбергом...Мансфельдские рудники сейчас дают 14 полезных компонентов: медь, окись цинка, свинец, серебро, селен, ванадий, кобальт, молибден, рений, платиноиды, сульфат никеля и др.

                Природные условия и ресурсы. Их экономическая оценка.

Природно-ресурсный потенциал страны на данный момент довольно истощен. Главным богатством Германии является каменный и бурый уголь(Рурский и Саарский бассейны). Рурский бассейн по запасам занимает первое место в Западной Европе, однако, условия добычи сложные.
 Есть также большие запасы калийных солей (между реками Везер и Заале).

   В Северном море, неподалеку от побережья, находятся такие острова, как Боркум, Нордерней, Зильт, а также Гельголанд. В Балтийском море расположены острова Рюген, Хиддензее и Фемарн. На балтийском побережье встречаются как пологие песчаные, так и скалистые обрывистые берега. Между Северным и Балтийскими морями раскинулась низменная холмистая местность - Гольштейнская Швейцария.
   Средневысотный горный порог служит границей между севером и югом Германии. Долина среднего Рейна и гессенские котловины служат естественными ориентирами для транспортных магистралей, связывающих север с югом. В центре Германии расположен горный массив Гарц. На востоке Германии, в частности, - Баварский Лес, Фихтельгебирге и Рудные горы./
На краю Верхне-Рейнской низменности находятся Шварцвальд, Шпессарт и Швабский Альб. Рейн, важнейшая транспортная артерия между севером и югом, прокладывает себе дорогу по узкой долине сквозь Рейнский Сланцевый массив.
Облик Южно-Германского альпийского предгорья определяют холмы и крупные озера на юге, а также щебнистые равнины, Нижне-Баварская холмистая местность и Дунайская низменность. Для этого ландшафта характерны также торфяные болота, цепи куполовидных холмов с озерами и небольшие деревни.
Германская часть Альп между Боденским озером и Берхтесгаденом совсем небольшая. В окружении альпийских горных вершин расположены живописные озера, например Кенигсзее под Берхтесгаденом, и популярные туристические места, в частности, Гармиш-Партенкирхен и Миттенвальд./
   Климат. Наряду с другими западными областями Европы Германия отличается умеренным морским климатом. Зимой температуры уменьшаются к востоку: средняя изотерма января 0° С проходит по линии Любек – Бонн. На юге страны температуры понижаются за счет больших высот. Снежный покров обычно держится 20–25 дней на севере, более 40 дней в южной Баварии и свыше 100 дней в Альпах и на вершинах Шварцвальда.
  Летом ситуация противоположная. Температуры повышаются в южном направлении, и самые высокие показатели отмечаются на Верхнерейнской низменности. Средняя температура июля там 19° С. Летние температуры на Северо-Германской низменности повышаются к востоку и юго-востоку. Средняя температура июля в Берлине 18,5° С.
Средние годовые суммы осадков на Северо-Германской низменности достигают максимума порядка 750 мм на побережье Северного моря и постепенно уменьшаются к востоку. К югу от низменности в условиях расчлененного рельефа распределение осадков осложняется: в горах выпадает свыше 1000 мм, а иногда до 2000 мм осадков, тогда как в некоторых изолированных котловинах за год выпадает не более 500 мм. Столь же малые суммы осадков выпадают в полосе, находящейся к северу от Среднегерманских гор, в их дождевой тени. Повсеместно максимум осадков приходится на лето, хотя северо-западные приморские районы получают большую часть осадков зимой в условиях мягкой погоды.

                Водные ресурсы.

Самая большая река Германии – Рейн, питающийся от огромного веера притоков в предгорьях Альп. Между Бингеном и Бонном эта река прорезает глубокое ущелье в Рейнских Сланцевых горах, далее выходит на Северо-Германскую низменность и впадает в Северное море. Почти половину стока Рейн получает из Альпийской области. В начале лета происходит бурное половодье, обусловленное таянием снега в горах. Горы Средней Германии, откуда поступает вторая половина стока, имеют совершенно иной режим с максимумом стока зимой, когда испарение минимальное. Сочетание этих двух источников обеспечивает Рейну не только обильный, но и регулярный сток, что весьма благоприятно для судоходства. Большинство других рек страны начинается в горах Средней Германии. В основном это притоки Рейна, но есть и самостоятельные реки, например Везер и Эльба, которые несут свои воды в Северное море. Поскольку питание от снегов Альпийской области отсутствует, на этих реках в конце лета и осенью наблюдается межень. Одер и его основной приток Нейсе тоже берут начало в горах Средней Германии. На юге страны в Шварцвальде начинается Дунай, который течет на восток. Его водный режим формируется в основном под влиянием берущих начало в Альпах правых притоков...

  — Я бы здесь сделал пару глоточков воды, — улыбнулся профессор.
  — В рейхсканцелярии фюрера не предусмотрена жажда вагонных лекторов, как и какое–то другое питание пленных пассажиров...
  — Бурый уголь.— Продолжил профессор лекцию... Первое место среди местных энергоносителей в Германии занимает бурый уголь. Крупнейшие залежи бурого угля имеются в прирейнской местности, на юге земли Бранденбург и в Саксонии. Кроме того, значение имеют месторождения в Саксонии-Ангальт и на востоке Нижней Саксонии. Объем месторождений, считающихся пригодными для разработки, составляет 43 млрд. тонн. 85 процентов добываемого бурого угля идет на производство электроэнергии. Вместе с каменным углем и атомной энергией он является важнейшим источником электроэнергии в Германии. Бурый уголь был важнейшим источником энергии. Но односторонняя ориентация энергоснабжения на бурый уголь привела к массивному загрязнению окружающей среды и его добыча в новых землях упала на 70 процентов. Несмотря на это, бурый уголь, пусть на более низком уровне, все же сохранил роль основного энергоносителя.
                Каменный уголь.
 Важнейшими каменноугольными бассейнами являются Рейнско-Вестфальский и Саарский регионы. Залежи каменного угля оцениваются в пределах 24 млрд. тонн. Однако его добыча нерентабельна.
В последние годы доля каменного угля в потреблении первичной энергии в старых землях составляла 73 процента, позже она снизилась до 14,1 процента.
                Нефть.
Доля нефти в обеспечении энергией также сократилась из-за резко подскочивших в последние годы на нее цен. С 55 проц.  эта доля в потребляемой энергии снизилась до 38,5 проц. в ХХ веке. Что касается доли в потреблении первичной энергии, то нефть в Германии остается важнейшим энергоносителем
                Природный газ.
В средине ХХ века запасы природного газа в Германии составляли значительную часть экономики . Источники импорта газа сильно диверсифицированы, снабжение им обеспечено на перспективу вперед. Доля природного газа в потреблении первичной энергии в ХХ в. имело перспективу развития будущего страны
  Туризм. Это самый новый вид экономики.  Ежегодно Германию посещают много туристов. Самые популярные среди зарубежных туристов немецкие города - Берлин, Мюнхен, Гамбург и Баден-Баден. Отрасль туризма занимает второе место после автомобилестроения. Следует отметить, что Германия становится все более популярным туристским направлением. Города Берлин, Гамбург, Бремен и Баден-Баден – участвуют в развитии городского туризма и могут похвастаться неплохими показателями. В городах отмечается рост числа, как деловых поездок, так и немецких и иностранных туристов, которых привлекают мюзиклы, культурные события типа крупных межрегиональных выставок или спортивные мероприятия. Например: Чемпионаты мира или Олимпийские игры. Отмечаемая повсеместно тенденция к коротким отпускам делает городской туризм еще более популярным.

                Общая характеристика хозяйства.

  Германия - одна из ведущих промышленных стран Европы мира. К 1941 г. ее
ВВП составил самые высокие показатели в Европе. Тем самым по совокупному показателю экономической мощи она занимает третье место в мире.
Для экономики Германии, где к концу 30-х годов центральное место занимала проблема безработицы теперь на первое место выходит проблема содержания аннексированных земель. Относительно неплохо с уровнем занятости обстоят дела в экономически благополучных Судетах и федеральных землях, таких как Бавария и Баден-Вюртемберг. Северные же и особенно восточные земли имеют безработицу на уровне 16-18%, что заставляет правительство субсидировать значительные средства на пособия и социальную защиту населения, кроме того, отторгает значительные массы людей от участия в производственном цикле. В ближайшие несколько лет существует реальная возможность снизить уровень безработицы за счет увеличения объемов производства в промышленности.

                Промышленность.

   Промышленность остается опорой германской экономики, в экономической жизни она играет роль «поворотного круга». Ее доля в ВВП - по сравнению с другими странами Европы и США - сравнительно высока. Более трети произведенной продукции идет на экспорт. Почти на всех предприятиях работали менее 500 человек работников, т.е. это мелкие и средние предприятия. На их долю приходится почти 40% рабочих мест в промышленности и 33% оборота в этой отрасли. За последние годы удельный вес промышленности в экономике заметно сократился. В результате долгосрочных структурных изменений ее доля в ВВП за последние 30 лет (западные земли)  снизилась с 51,7 проц. до 23,8 проц. При этом в ВВП резко возросла доля услуг, предоставляемых государством и частным сектором. Доля услуг, предоставлена государственным и частным секторами, составила 20,2% ВВП. Доля услуг, предоставленных торговлей, гостиничным хозяйством и транспортом - 18,7% . Доля финансовых, арендных и предпринимательских услуг составила 31%. Такие переживающие большой подъем промышленные отрасли, как производство новой коммуникационной техники или авиационная и автомобильная промышленность не смогли компенсировать свертывание "традиционных" промышленных отраслей, например, текстильной и сталелитейной промышленности. Более 2 млн. человек из всех занятых в промышленности работают на предприятиях, насчитывающих свыше 1.000 работников. Во всем мире известны, а часто также имеют свои филиалы, производственные или научно-исследовательские мощности такие фирмы, как автомобильные концерны Опель, Форд, построенный в Германии в 20-х годах, химические концерны Aventis, Bayer, BASF, электротехнический концерн Siemens, энергетические концерны E.ON и RWE или группа Bosch.               
               
                Энергетика.

 Каменноугольная промышленность, в прошлом составлявшая основу энергетики и обеспечивавшая сырьевой базой химию органического синтеза, находится со второй половины 30-х годов в состоянии глубокого структурного кризиса из-за неконкурентоспособности, поскольку на мировом рынке уголь в 3–4 раза дешевле германского. Общая добыча каменного угля уменьшилась до 30 млн. т в год (в середине 40-х годов – около 150 млн. т). Из крупного нетто-экспортера каменного угля Германия превратилась в его нетто-импортера. Большие количества угля ввозятся из Колумбии, Польши, ЮАР. Относительно более стабильно развивалась буроугольная промышленность, причем до начала 40-х годов Западная Германия занимала по добыче бурого угля первое место в Западной Европе.

               
                Металлургия Германии.

  Черная металлургия – в прошлом одна из важнейших отраслей специализации промышленности. Черная металлургия сейчас использует привозное сырьё, поэтому, новые центры черной металлургии расположены на берегу моря, то есть в портовых городах. Практически весь выплавляемый чугун используется в самой Германии. Почти вся сталь выплавляется кислородно-конвертерным и электроплавильным способами.
  Основные центры черной металлургии – это Рурский промышленный район, Саарбрюкен и его окрестности, Бремен, Франкфурт-на-Майне, Бранденбург. Заводы полного цикла есть также в Саарской области, Бремене, Зальцгиттере и Оснабрюке. Центров предельной металлургии и прокатных заводов намного больше.
Цветная металлургия работает, главным образом, на импортном первичном сырье, а также собственном и импортном ломе цветных металлов; в связи с этим размещение ее предприятий определяется главным образом удобствами и дешевизной подвоза сырья и обеспеченностью соответствующими энергоресурсами. Поэтому сейчас появились новые промышленные центры на побережье морей. Основные центры: Галле, Райнфельден, Гамбург, Рурский промышленный район. Выплавка черновой меди сосредоточена почти полностью в Гамбурге и Люнене, рафинированной – в них же, а также в Оснабрюке, Любеке, Хеттштедте.

                Машиностроение Германии.

  Машиностроение в Германии является наиболее развитой отраслью промышленности в Германии. Оно состоит из нескольких частей. Наиболее развито автомобилестроение, станкостроение, производство оборудования для предприятий, вычислительной техники, электротехники.
  Основные центры автомобилестроения – Вольфсбург, Ганновер, Рурский промышленный район, Штутгарт, Мюнхен, Кассель, Мангейм, Нюрнберг. Автомобили производятся такими фирмами как «Фольксваген», «Ауди», «Опель», «Мерседес – Бенц», «БМВ».
Также развито в Германии электротехническое машиностроение. Основные центры – это Берлин, Гамбург, Бремен, Дрезден, Лейпциг, Мюнхен, Рурский промышленный район, Франкфурт-на-Майне, Штутгарт, Нюрнберг, Эрфурт, Мангейм, Карлсруэ.

                Химическая промышленность.

  К числу основных отраслей специализации Германии относится также химическая промышленность. Химическая промышленность Германии характеризуется производством пластмасс и красителей, а также производством продуктов органической химии.
Главный район химической промышленности – Рейнско-Вестфальский, где в пределах земли Северный Рейн-Вестфалия вырабатывается более 2/5 всей продукции отрасли. Район сохраняет ведущую роль в производстве как продуктов основной химии – органической и неорганической, так и многих продуктов тонкого органического синтеза.
               
                Лёгкая промышленность.

  Лёгкая промышленность, как и другие отрасли промышленности Германии, высокоразвита, хотя сейчас значительно сократился рынок сбыта, поэтому темпы роста значительно снизились. Страна вынуждена ввозить ткани и обувь в большом количестве. Продукция старинных текстильных районов и центров вокруг Рура (Крефельд, «Бергешис Ланд», Мюнстерланд) и на юге (Аугсбург и северо-восток Баварии) оказались под давлением тканей «из реторты» – химических, и, прежде всего синтетических волокон. Основные центры лёгкой промышленности – это города запада Германии, Рурский промышленный район, юг Германии, восток Германии, Берлин.
  Пищевая промышленность базируется на продукции сельского хозяйства и её переработке, поэтому она представлена такими отраслями как пивоварение, виноделие и др. Виноделие развито в долине Рейна и к западу от него. В Германии производится около 4000 сортов пива; пивоваренные заводики есть во многих мелких городах. Однако треть пива идёт на экспорт.

                Сельское хозяйство.

  ФРГ обладает высокопроизводительным сельским хозяйством. Около 70% товарной продукции сельского хозяйства дает животноводство, нуждам которого во многом подчинено растениеводство: площади под кормовыми культурами значительно больше, чем под продовольственными. Большое количество кормового зерна, особенно кукурузы, импортируется.
  Германия – страна преимущественно мелких семейных ферм. В последние периоды  доля земельных участков сельскохозяйственных предприятий, превышающих 50 га, возросла с 11,9 до 14,3%.
  В районах с высоким естественным плодородием почв главными культурами являются пшеница, ячмень, кукуруза и сахарная свекла. Более бедные почвы Северогерманской низменности и средневысотных гор традиционно используются под посевы ржи, овса, картофеля и естественные кормовые культуры
  Из кормовых зерновых наиболее велико значение ячменя; некоторые сорта ярового ячменя выращиваются специально для использования при производстве пива, считающегося в Германии национальным напитком (потребление на душу населения – около 145 л в год). Крупнейший в мире ареал хмелеводства Халлертау расположен в Баварии.
  Теплый климат речных долин, межгорных котловин и низменностей юго-западной Германии благоприятствует возделыванию таких культур, как табак и овощи. Фруктовые насаждения особенно характерны для горных склонов Южной Германии.
Виноградарство превосходит по товарной продукции плодоводство и овощеводство, вместе взятые. Виноградники расположены в основном в долинах Рейна, Мозеля и других рек южной Германии, а также в долине Эльбы под Дрезденом.
  Своими садами славятся долины Верхнего Рейна, Майна, Неккара и Нижней Эльбы.
Скотоводство – основная отрасль животноводства в Германии, оно дает более 2/5 всей товарной продукции сельского хозяйства, причем основная часть приходится на молоко. Второе место по значению занимает свиноводство. Самообеспеченность страны по молоку и говядине систематически превышает 100%, но по свинине составляет менее 4/5.
  Скотоводство молочно-мясного направления наиболее характерно для хорошо увлажняемых приморских, альпийских и предальпийских районов, богатых лугами и пастбищами, а также для периферии городских агломераций. Из-за довольно холодной зимы распространено стойловое содержание скота. Свиноводство развито повсеместно, но особенно в районах, близких к портам ввоза импортных кормов, районам возделывания сахарной свеклы, картофеля и кормовых корнеплодов. В агропромышленном комплексе сельское хозяйство играет подчиненную роль. Забой скота осуществляется на 95% на промышленных бойнях. Бройлерное производство, производство яиц, телятины, а также свиноводство концентрируются в крупных животноводческих хозяйствах, размещение которых мало зависит от природных факторов.
  По объему сельскохозяйственного производства, производства зерна и продукции животноводства Германия уступает лишь Франции, а по производству молока занимает первое место в рамках Европы.

                Транспорт. 

  Поскольку Германия расположена в самом центре Европы, ее густая транспортная сеть не только обслуживает потребности ее собственной высокоразвитой, передовой экономики, но и обеспечивает связи с соседними странами. В связи большой интенсивностью хозяйственных связей с соседями в общем грузообороте всех видов транспорта велика доля трансграничных перевозок.
  Рост автомобильного транспорта в пассажирообороте объясняется ростом числа легковых автомобилей индивидуального пользования, которое превысило в Германии в сравнении с другими европейскими странами а в грузоперевозках – экономичностью и удобствами доставки грузов.
  Государственные органы в Германии с 30-х годов традиционно уделяют большое внимание развитию сети автодорог высшего класса – автострад, не имеющих пересечений на одном уровне, общая протяженность которых приблизилась к 12 тыс. км. Из общей протяженности железных дорог приоритетным было направление Север – Юг, обеспечивающее связи морских портов с глубинными районами.
  Западногерманские автобаны напрямую, через государственную границу связаны с аналогичными сетями автострад в Дании, Нидерландах, Бельгии, Франции и Австрии; пограничный контроль на границах между странами Европы был постепенно минимизирован, а позже и вовсе ликвидирован.
  Рейн является главной водной транспортной артерией Германии, отличающийся ровным и спокойным течением. Он судоходен вплоть до Рейнфельдена (чуть выше Базеля). На Рейне находится ряд крупных портов, в том числе Дуйсбург – крупнейший в мире речной портовый комплекс с большим грузооборотом т в год, Кёльн, Карлсруэ, Людвигсхафен, Мангейм. Мозель судоходен на всем протяжении до Лотарингии (Франция), связывая ее с Саарским индустриальным районом в ФРГ. Неккар судоходен до Штутгарта и чуть выше по течению.
Общая протяженность внутренних водных путей на территории Германии – около 6,8 тыс. км. Густота их больше в Восточной Германии, но пропускная способность больше в Западной.
  Морской флот Германии по общему тоннажу находится в мире в третьей десятке, но по тоннажу контейнеровозных судов уступает только США, Панаме и Тайваню. Крупнейший морской порт Германии – Гамбург, с годовым грузооборотом в 60 млн. т в год и более. Главный нефтяной порт – Вильгельмсхафен. Прочие крупнейшие морские порты – Бремен с аванпортом Бременхафен, Эмден и Росток.
  Авиационный транспорт во внешних сообщениях играет большую роль, чем во внутренних. Все крупнейшие ярмарочные центры располагают поблизости аэропортами. Из 16 имеющихся в Германии международных аэропортов важнейшие находятся во Франкфурте-на-Майне, в Дюссельдорфе, Мюнхене и Гамбурге.
Крупнейший во всей континентальной Европе и основной в Германии аэропорт, находится во Франкфурте-на-Майне. Крупнейшими после Франкфуртского являются аэропорты Дюссельдорфа и Мюнхена. Ведущая авиационная компания Германии – «Люфтганза». И Берлин, и Франкфурт – многофункциональные города с преобладанием непроизводственных функций, и развитие их аэропортов связано, прежде всего, с ростом «третичной сферы», возрастанием роли в общей иерархии городов Германии и всей Европы.
В Германии общая длина железнодорожных путей достигла 44 тыс. км. Это играет особую роль, как для внутреннего туризма, так и для внешнего.
Важным нововведением для железных дорог стало расширение географии использования железных дорог.

                Региональные различия хозяйства страны.

   На территории страны можно выделить следующие экономические районы: Северная Германия, Северный Рейн-Вестфалия, Прирейнский Юго-запад, Бавария, Юг Восточной Германии и Бранденбург с Берлином.
Северная Германия (земли Нижняя Саксония, Шлезвиг-Гольштейн, Мекленбург; Передняя Померания, Гамбург и Бремен) занимает большую площадь, выходит к морю, в хозяйственном отношении имеет развитые аграрные и торгово-транспортные функции.
  Северный Рейн-Вестфалия, земля, имеющая важные промышленные, финансовые и сельскохозяйственные функции, развитые металлургию, химию, машиностроение, текстильную и пищевую промышленность. Здесь находятся Рурский каменноугольный бассейн и промышленная агломерация Рура.
  Прирейнский Юго-запад (земли Гессен, Рейнланд-Пфальц, Баден-Вюртемберг, Саар; наиболее развитый и самый крупный по своему экономическому потенциалу район Германии ( 30% промышленного и 25% сельскохозяйственного производства). Это основное сосредоточие наукоёмких отраслей промышленности выделяется производством машин и химических товаров, а в сельском хозяйстве, выращиванием овощей, винограда и табака.
  Бавария — самая большая по площади земля Германии, занимает третье место в стране по промышленному и сельскохозяйственному потенциалу. Выращивают пшеницу, хмель, ячмень. Развито пивоварение. Промышленность представлена новейшими отраслями, прежде всего электротехнической отраслью и автомобилестроением.
Юг Восточной Германии ( земли Саксония, Тюрингия, Саксония-Ангальт); наиболее экономически развитая территория восточных земель. Именно благодаря этому району восток Германии входила в десятку самых крупных машиностроительных и химических районов мира. В настоящее время здесь происходит так называемая деиндустриализация: реконструкция устаревшей структуры, ликвидация неконкурентоспособных предприятий и отраслей.
  Бранденбург с Берлином. Бранденбург — ядро Пруссии, земля, вокруг которой образовалось Германия, а Берлин — главный экономический и политический центр этой земли. С 1871 г. Берлин провозглашён столицей страны, что дало толчок к его развитию.Он стал символом с мировым значением и разнообразными хозяйственными функциями.

                Внешнеэкономические связи.

Внешние связи играют ключевую роль в экономической жизни Германии. С самого начала она выступала за тесные межотраслевые связи в мировой экономике и принцип международного разделения труда. В соответствии с этим строится и внешнеторговая политика Германии. Федеративная Республика выступает за дальнейшую либерализацию мировой торговли с более сильным учетом экологических и социальных аспектов в духе устойчивого развития. Открытость по отношению к внешнему миру привела к тому, что Германия – после США – имеет второй по объему внешнеторговый оборот в мире.
В настоящее время примерно 24,3 % всех занятых в немецкой экономике прямо или косвенно работают на экспорт. Это означает, что примерно каждое четвертое рабочее место в Германии зависит от экспорта. В обрабатывающей промышленности эта зависимость еще выше: четверть всей ее продукции идет на экспорт. Важнейшие экспортные товары: автомобили, станки, изделия химической и электротехнической промышленности.
  Тесное переплетение немецкой экономики с мировым хозяйством влечет за собой и определенную зависимость. Германия чутко реагирует на все помехи в мировой торговле и на изменения мировой конъюнктуры: это затрагивает рабочие места, капиталовложения, доходы и уровень жизни. Для позитивного непрерывного развития немецкого народного хозяйства важными предпосылками являются стабильная мировая экономика, свобода торговли и упорядоченная валютная система.
Важнейшими торговыми партнерами Германии являются промышленные государства Запада. Благодаря продолжающемуся процессу экономической интеграции стран Европы стремительное развитие получила внутриевропейская торговля.
Франция по-прежнему остается важнейшим торговым партнером Германии. Вторым по величине рынком сбыта продукции Германии – после Франции – стали США.

                Где мы?

   Как итог проделанной работы, можно сказать, что на сегодняшний день Германия является одной из самых динамично развивающихся Европейских государств, которое позволяет играть основную роль в Европе. Её экономика, наука уже много лет стабильно развивается. ФРГ достигла огромных успехов практически во всех сферах жизни и заслуженно является мировым лидером в экономике, политике, культуре.
  — Уважаемый профессор, я тоже могу вам сказать, что наша встреча была не случайной и я являюсь носителем информации, которую провидению было угодно совершиться. Я являюсь источником информации, которую передал для вас ваш брат,
Хаим Фогель. И не только информацию я передаю вам, а и записку. Надеюсь, вы узнаете почерк своего брата, когда, конечно, представится возможность разглядеть написанное... Вот, примите. А я выполнил свою миссию, данную клятвенно у тела покойного человека.
   — Да? Какая неожиданность! А где он был всё это время?
   — Он и всё ваше семейство были обмануты немецким командованием и купили путёвку в тихий уголок природы,чтоб переждать тяжёлое время войны, а на самом деле,они купили путёвку в концентрационный лагерь смерти — Треблинка–2, где все были отравлены угарным газом. А мои люди, убирая их тела, обнаружили эти записки на теле, спрятанные под одеждой и адресованные лично вам.
   — О, бедный мой брат! Я плачу...
   — Профессор, если когда–нибудь поедете в Польшу, то найдёте на ручке двери при входе в душевую кабину (газовую камеру) гайтан от звезды Давида, которую он носил на теле. Брат его оставил для вас. Запомните навсегда Треблинку–2.
   — Я запомню, Пётр Молчанов, спасибо. У–уродец бесноватый... Адольф Гитлер!
     (Zapami;tam, Piotr Milczanow, dzi;kuj;. U-Brzydal jest op;tany... Adolf Hitler!)... Профессор плакал, не стесняясь слёз, которых никто не видел во мраке ночного вагона. Их только чувствовал русский пограничник Пётр Молчанов, стоя в непосредственной близости, в шаге от страдавшего человека, узнавшего совсем внезапно, что его родных людей больше нет.
   — Господин Фогель, как вы себя чувствуете?
   — Спасибо, пан русский. Мне уже всё равно, что будет дальше. Я потерял смысл жизни, смысл борьбы, смысл существования.
   — Зачем вы так? А смысл отомстить разве не остался?
   — Кажется остался. Вы такой ответ ожидали?
   — Так точно!
   — Вы, русские, не сгибаемы!
   — Есть такое дело... Но кажется, что скоро придёт рассвет.
   — Да небо стало голубее. Скоро проснётся Солнце. Но мы не построили модель, которую я вам обещал.Я пришёл к выводу, что нацизм нужно победить, потому что он заряжен изначально уничтожить весь мир людей. Нам нужно сопротивляться и организовать борьбу с этим злом в своём незавидном положении плена, помогая всем силам сопротивления.
   — Спасибо за такой вывод. Я другого не ожидал. Это и есть та модель, которую мы пытались построить.
   — Я с вами согласен, уважаемый русский, и уверен, что мой брат Мойше поддержал бы меня на сто процентов.
   — Судя по скорости поезда и по внешним шумам, мы куда–то подъезжаем.
   — Где наш спортивный юноша?
   — Янек, ты где? Тебя хотят видеть.
   — Я хочу поспать. Что вы ко мне привязались.
   — Ты Янек?
   — Хорошо, сослужи нашему братству последний раз и мы от тебя отстанем.
   — А что нужно сделать? (A co trzeba zrobi;?)
   — Подтянись к окошку и выгляни наружу, куда мы подъезжаем? (Podci;gnij si; do okna i wyjrzyj Na Zewn;trz, dok;d jedziemy?)
   — Хорошо!( Dobrze!)
   — Что видно?  (Co wida;?)
   — Ого! Я вижу огромный мост через реку с тремя металлическими фермами.
     ( Wow! Widz; ogromny most na rzece z trzema metalowymi kratownicami.)
   — Ещё я вижу на мосту две конные статуи.(Widz; te; na mo;cie dwa pos;gi konne.)
   — Что, конные статуи? А река широкая?(Co, pos;gi konne? Czy rzeka jest szeroka?)
 Мы приехали в Кёльн. А мост с конными статуями, это мост династии прусских императоров Гогенцоллернов через Рейн, на восточном берегу находится вокзал Кёльн–Мессе/Дойц.
   (Przyjechali;my do Kolonii. Za most z pos;gami konnymi, to jest Most Hohenzollern;w nad Renem.)
   — Значит, скоро будет остановка. (Oznacza to, ;e wkr;tce nast;pi zatrzymanie.)
   — Спасибо, Янек! (Dzi;ki Janek!)
   — Товарищи, приготовьтесь к высадке. Наверное, мы приехали.
   — Русские товарищи, — повысив голос, обратился Мойше Фогель, — Мы приехали в Кёльн и я думаю, что нужно ожидать высадки, а потом будет распределение всех нас на заводы, в шахты и в рудники. Кёльн это огромный промышленный центр Германии.

  Паровоз замедленно пыхтел на мосту, максимально замедлив скорость движения. Узники потонули в ожидании чего–то неизвестного, но чётко догадывались все, что ничего хорошего для себя ожидать не стоит. Наконец состав замер,противно скрипнув железными тормозами. На перроне забегали, резко топоча подошвами обуви по асфальтированной поверхности. В соседнем вагоне слева тяжело отворили дверь вагона и сразу раздались команды на польском и немецком языках. Через некоторое время открыли дверь правого вагона. Потом подъёхали автомобили и кто–то скомандовал: «Польские свини! На погрузку в кузов автомобиля, бегом марш!»
   «Polnische Schweine! Zum Laden in die Karosserie, lauf los!»
  — Товарищи! — обратился Пётр повышенным тембром голоса — Прошу Вас, соблюсти 30 минут абсолютной тишины. Мы должны узнать, что ожидает нас! Неспроста нас не открывают.
  Тишина длилась долго. Но узники были вознаграждены за своё терпение. Неожиданно два немца остановились поблизости и весь второй вагон оказался свидетелем такого диалога:
  — Фридрих, ну что там решили с нашим вагоном?(Friedrich, was haben Sie mit unserem Wagen beschlossen?)
  — Что–то трудно понять.(Etwas ist schwer zu verstehen.)
  — Почему? (Warum?)
  — Потому что его хотят загнать в тупик. (Weil sie ihn in eine Sackgasse treiben wollen.)
  — И что? (Und was?)
  — Что, что? Будет ночевать в Кёльне, а мы будем его охранять, а в 6.10 пойдёт в Гамбург.(Was, was? Er wird die Nacht in K;ln verbringen, und wir werden ihn bewachen und um 6.10 Uhr nach Hamburg gehen.)
  — Да? Неожиданно, а почему туда? (Ja? Pl;tzlich, und warum dorthin?)
  — Потому что это русский вагон и их нельзя оставлять на американском заводе.
  (Weil es sich um einen russischen Wagen handelt und sie nicht in einer amerikanischen Fabrik stehen gelassen werden k;nnen.)
  — Они будут работать в Гамбурге? (Werden sie in Hamburg arbeiten?)
  — Вряд ли! Я слыхал, что они будут работать на острове. (Ich glaube nicht! Ich habe geh;rt, dass sie auf der Insel arbeiten werden.)
  — А на каком, знаешь? (Und auf welchem, wei;t du?)
  — Нет, Отто, не знаю! (Nein, Otto, ich wei; es nicht!)

                4. Едем в Гамбург?

   Узники проснулись до рассвета. Большинство из них беспокоила  необходимость справить естественную нужду. Несколько узников уже продолжительное время барабанили охране в дверь, требуя открыть её для выхода из вагона наружу. Охрана не продумала обстоятельство естественной нужды, заключив полторы сотни военнопленных людей под замок.
  Охрана реагировала отрицательно, громко ругаясь в ответ на требования. Единственный вагон с военнопленными стоял в ограждённом из колючей проволоки дворике, охраняемый вооружёнными часовыми. Дворик находился в дальнем от вокзала тупике и рассчитывался на кратковременную функцию отстоя концлагерного вагона.
Часовые с рассветом всё чаще поглядывали в сторону вокзала, ожидая появления командования. Оно появилось за полчаса до отправки. К дворику прибыло подразделение охраны со служебными собаками. Старшим в подразделении охраны был
белобрысый и долговязый оберштурмфюрер СС. Он командовал резким фальцетом своим подразделением. Штурмманы, выполняя распоряжения своего командира, выстроились в две шеренги, образовав подобие живого коридора, по которому направили поток военнопленных из открытого вагона.
   — Dreckige Schweine, kommen Sie vorbei, um Ihre Not zu erf;llen!(Грязные свиньи, проходите справлять свою нужду!)Und denken Sie daran, dass Sie diese M;glichkeit nach Hamburg nicht mehr haben werden.( И запомните, что больше такой возможности до Гамбурга у вас не будет.)
   — Вот и рассказал, куда нас везут, — проворчал Пётр. Спасибо за новость.
   Узники подымались в вагон, оглядываясь на рвущих поводки немецких собак и, убедившись, что возможностей для побега не предвидится. Дверь снова захлопнулась и щёлкнул характерный механизм огромного замка. Многие вернулись на свои нары, а кто–то разминал застоявшиеся мышцы. За окном вагона промелькнул замасленный корпус паровоза, окутанный белым паром и сизым углевым дымом. Затем щёлкнули швартовые замки и вагон поплыл куда–то. Посреди вагона, в тесном кружке снова собрался народ, который не умел носить в себе свои мысли и щедро делился с собеседниками, которые страдали таким же недугом. Пётр стоял на своём месте и наблюдал за Фогелем. Тот слегка улыбнулся русскому узнику и поднял руку для приветствия.
   — Профессор, как для вас прошла ночь?
   — Прошла... и — ладно,— скривил Фогель губы для улыбки.
   — Извините меня, что я оказался для вас переносчиком негативной информации.
   — Вы ни в чём не виноваты. Зато я знаю из надёжных уст, что моя бедная семья не существует на земном шаре, а я остался совершенно один.
   — Уважаемый профессор Мойше Фогель, не расстраивайтесь, пожалуйста, потому что вас окружают люди и они не все фашисты. Среди них много хороших и добрых людей. Нам не фашистам нужно держаться вместе и добиваться общей победы над фашистами всех стран.
   — Спасибо за добрые слова утешения и за справедливое мнение. Извините, но мне нужно немного прилечь.
   — Пожалуйста, профессор!
   — Кто знает, сколько нам ехать до Гамбурга?
   В вагоне стояла тишина.
   — Никто, — грустно заключил Пётр и оглянулся на нары, куда ушёл профессор.
   «Он ответит, если не уснул, — подумал Пётр — и снова обернулся к профессору».
   «Три с половиной сотни километров» — ответил Фогель не оборачиваясь к Петру.
   «И на том спасибо, — улыбнулся Молчанов» — хорошо зная, что профессор ответит.
   — А вот сейчас и я немного отдохну, — произнёс пограничник, устраиваясь на свободные нары.
   В вагонном дискуссионном кругу осталась одна молодёжь, которая никогда не любила рассуждать о политике. Они с удовольствием заменяли серьёзные темы на флирты, любовные приключения и анекдоты. Там стояли и пограничники, но они больше слушали, иногда хмурясь, или молча переглядывались между собой. А поезд мчался вперёд,сначала на по течению Рейна,а затем на северо–запад к Северному морю, оглашая окрестности душераздирающими сигналами паровоза и, унося советских военнопленных всё дальше от Родины, вглубь промышленной Германии.
  Германские ландшафты чрезвычайно разнообразны. Вспоминая рассказы профессора,Пётр вникал в те картины, которые рисовал для него и других слушателей пленённый профессор Варшавского университета. Низкие и высокие горные цепи перемежаются с плоскогорьями, холмистыми, гористыми и озерными ландшафтами с широкими плодородными равнинами. С севера на юг Германия делится на несколько больших ландшафтных зон.
 
  Поезд резво катился по железным дорогам Германии и делал это легко и даже весело, радуясь, наверное, тому, что состав был коротким и не обременённым большим количеством вагонов. Поезд был литерным транспортным средством и поэтому у него не было длительных и многочисленных остановок, как у обычных пассажирских составов, не было движения пассажиров с разнообразным багажом и не было особенных забот для обслуживающего персонала. Раздвижные двери товарных вагонов были глухо задвинуты и не скрипели на остановках. За ними было тихо и глухо. Если и разговаривал кто–то за их массивными стенками, то никто их не слышал.

                5. Концлагерь в Нойенгамме.

   Утро скрылось за солнцем в зените. Расстояние от Кёльна до Гамбурга незначительное и, когда юноши, даже без посторонней просьбы, снова подтянулись на решётках вагонных окошек, проснувшийся Мойше Фогель, неожиданно спросил:
  — Co tam zobaczyli, ch;opcy? ( Что там увидели, пацаны?)
  — Там большая река с притоками, мосты... —ответил польский юноша...— и очень большой город.
  — Кажется мы приехали, — ответил второй парень, в котором Пётр узнал своего пограничника.
  — Привезли нас, как котов в мешке... проворчал Молчанов.
  — То что довезли нас живыми до Гамбурга, лично для нас — это хорошо...А брата моего Хаима давно убили... Это плохо...
  — Ребята, приготовьтесь к выходу и не забудьте свой багаж!.. — задорно улыбался Пётр.
  — Особенно зубные щётки и порошок, — поддержал шутку Молчанова профессор...   
  Молодые узники заулыбались, приняв шутки старших товарищей и тормошили своих товарищей, которые ещё не проснулись, не подозревая, что их путешествие заканчивается. За вагонными окошками замелькали металлические конструкции мостов и потянуло речной свежестью.
  «Вот бы сейчас окунуться в прохладную речную воду!» — подумал Пётр.
  — Профессор, прости, пожалуйста, моё невежество и скажи, какая река протекает через Гамбург?
  — Эльба, Пётр, Эльба! — впервые назвав по имени русского пограничника профессор.
  — Обещаю запомнить это до конца жизни.
  — Я очень хотел бы, чтоб нас не разлучали в новом лагере.
  — Я тоже хотел бы этого.
  — Поживём — увидим.
    Поезд медленно тянулся за паровозом, скрепя всеми соединениями механизмов, а колёсса подпрыгивали на стыках рельсов и задавали такт движению. Узники притихли, думая каждый о своём, и пытались угадать, как сложится их жизнь на новом месте. Судя по увиденным городам Германии, ребята понимали, что Германия — серьёзная в промышленном отношении страна. Размеры, увиденных городов: Берлин, Кёльн и Гамбург внушают своей грандиозностью восхищение в глазах людей не видевших, ничего подобного на своей Родине. Поезд остановился на правом берегу Эльбы, как–будто отдыхая от длительного путешествия, как только съехал с рельсов моста. Вдали виднелись грандиозные строения железнодорожного вокзала. Но всё это узники не видели, а только ощущали своим воображением. Это могли видеть только люди, находившиеся на воле и, передвигавшиеся по привокзальной территории, гонимые своими заботами. Они не могли не увидеть странно короткий товарный состав, который неспешно приближается почему–то к вокзалу, а не отправлен в дальний тупик.
  На привокзальную площадь подъехала колонна военных грузовиков, которая состояла из «Опелей» и «Фордов» Из крайних автомобилей колоны на привокзальную брусчатку спрыгивали служебные собаки и  штурмманы СС какой–то зондеркоманды. Тут же расхаживали старшие офицеры, наблюдая, как младшие офицеры строят свои подразделения. Когда построение состоялось и в строю шевелились только молодые собаки, перед строем остались только два старших офицера.
   — Солдаты, смирно!(Soldaten, dem;tig!) Господин Штурмбанфюрер! Зондер команда
готова для сопровождения колонны военнопленных в концлагерь Нойенгамме!
(Herr Sturmbanf;hrer!Sonderkommando bereit f;r die Begleitung der Kriegskolonne im KZ Neuengamme!)               
  — Конечно! Господин Майор!Это хорошо!(Nat;rlich! Herr Major! Das ist gut!)
  — Солдаты! На право! Шагом марш! (Soldaten! Auf rechts! Schritt marschieren!)
  Подразделение направилось в сторону товарного состава, а старшие офицеры запрыгнули в подъехавший «хорьх–108» и, обогнав строй, вырулили к «товарняку». Раздвижные двери вагонов были ещё закрыты и офицеры спокойно прогуливались по перрону, скрипя новенькими хромовыми сапогами.
  Через несколько минут подразделение остановилось на перроне.
  — In zwei Reihen, steh auf!(В две шеренги, становись!Waffen zur Herstellung!)
  — Waggons
Оffnen!(Открыть вагоны!)
  Раздвижные двери вагонов распахнулись и в проёме показались сначала тела в форме цвета «хаки», затем измождённые дорогой лица людей славянской внешности.
Они не смогли удержаться от междометий, которые непроизвольно срывались с уст людей, как–будто они облегчат чью–то жизнь.
  — Грязные свиньи! На выход марш! (Dreckige Schweine! Marschiert raus!)
  — Vorw;rts! Vorw;rts!(Вперёд! Вперёд!)
   Военнопленные узники стали спрыгивать с вагонов на асфальт перрона и, сохранив равновесие, собирались в кучку. Собаки, реагируя на движение, подняли лай и рвались из рук своих вожатых, натягивая максимально поводки...
  — Bauen! Sch;ndliche Shayzets!(Строиться! Гнусные Шайзе!Bauen!)
   Узники стали занимать своё место в строю внутри двухшереножного строя штурмманов СС, опасаясь оказаться слишком близко от высоко прыгающих собак.
  — Werde! Hab keine Angst! Slawische Shaise!(Становись! Не бойся! Славянское шайзе!)
  — Achtung! (Внимание!) — скомандовал старший офицер, — Zum Laden, marschieren!(На погрузку, шагом марш!)
  Колона двинулась от вагонов прочь. Собаки продолжали рвать поводки, подгоняя строй людей в форме «хаки». Не стеснялись грубить и штурмманы. Они с огромным удовольствием находили прикладом чью–то спину и широко улыбались своим друзьям.
Погрузив пленных на голые платформы грузовиков колонна двинулась с вокзальной площади на северо восток.
  «Интересно, — думал Пётр, — далеко ли нам ехать?»
Из–под тента ничего не было видно, поэтому, — «...зачем напрасно терять время. Лучше бы уснуть и проснуться, когда колонна остановится».
Сколько спал Молчанов трудно сказать. Ему показалось, что совсем немного. А проснулся он на территории лагеря. Спрыгнув с платформы на брусчатку аппельплаца, Пётр, оглянулся на солнце. «Оно почти не изменило своё положение в сравнении с тем, которое занимало на вокзале в Гамбурге. А это значит, что лагерь недалеко от места высадки».
  Узников снова строили, а ПЁТР крутился вокруг своей оси и успел разглядеть вокруг какие–то строения лагеря. Ровными рядами выстроились бараки. Их стены состояли из красного кирпича по два блока в ряд. «Построили бараки в колонну по два» — почему–то подумал Молчанов. «А сколько их, трудно посчитать: то ли 10, а то ли 20...» Бараки были двухэтажными. Это подсказывали белые рамы окон. С торца зданий находились входные широкие двери, покрашенные невзрачной серой краской. С одной стороны от двери на одинаковой высоте от земли были прикреплены круглые кугели номеров. Аккуратно подстриженные газоны окружали все строения. Периметр охраняли высокие заборы из колючей проволоки и сторожевые вышки с пулемётами.
   — Бойцы, кто видел въездные ворота? — негромко пробормотал Пётр.
   — Я видел, — ответил профессор.
   — А я проспал этот момент. Что там было?
   — Не сожалей. Ты так сидел, что ничего бы не увидел.
   — А что увидел ты, Мойше?
   — Я увидел то что и нужно было увидеть. Над воротами висела вывеска, написанная крупным шрифтом: «Neuengamme». Поздравляю вас всех. Мы приехали в концлагерь «Neuengamme»!
   — А может это, Мойше, не всё что ты заметил.
   — Совершенно верно, я ещё прочёл нацистский циничный девиз: «Arbeit macht frei!» (Труд делает свободным!) Такой девиз висел и на воротах Собибора, — заключил Мойше Фогель.
   — И на браме Треблинки, — добавил Пётр Мочанов.
  Пётр продолжал рассматривать строения немецкого лагеря, но двухэтажные корпуса бараков скрывали своими кирпичными стенами все Schutzhaus лагеря Neuengamme. Только поэтому Молчанов не смог сориентироваться, где находятся ривер–блок, комендатура, блок охраны и где шайзерай.
   Старший офицер приказал зондеркоманде дождаться на аппельплацу коменданта и, отдав честь, уехал на своём «хорхе».
   Комендант лагеря гауптштурмфюрер СС Максимилиан Берт не заставил себя долго ждать. Он выскочил из комендатуры и почти бегом  прибыл на плац. Младшие офицеры не теряли зря время, успели построить команду новичков и изучали их внешность. Они уж были наслышаны, что русские везде создают проблемы, особенно на Западном фронте.Офицеры успели провести перекличку и доложили коменданту. А тот обошёл строй заключённых и указал куда поселить новичков и, какая форма одежды должна быть у новичков. На этом путешествие для узников закончилось  и началась новая эпопея жизни.
 
                6. Новый лагерь и новые условия.            

   Комендант лагеря гауптштурмфюрер СС М. Берт приказал сегодня переодеть узников в полосатую робу — «рябчик» и распределить по блокам, дополнив комплект
узников во всех блоках до тысячи. Комендант объявил: Aufgrund der ;berf;llung der Bl;cke m;ssen Sie mit »Sardinen" schlafen («В связи с переполненностью блоков, спать придётся «сардинами»). Anf;nger wissen noch nicht, was das bedeutet, aber ich denke,(Новички ещё не знают, что это значит, но я думаю, — улыбнулся комендант, — capo wird ihnen gezeigt (капо им покажут).In der Zwischenzeit m;ssen sie sich auf das Mittagessen vorbereiten. Es ist kurz vor 12 Uhr und die Sirene ert;nt. ( А пока им нужно приготовиться на обед. Скоро 12 часов дня и прозвучит сирена. Когда сирена просигналила время обеда, новичков привели в столовую отдельным строем и они имели удовольствие отведать немецкого супа. Привёл помощник капо в жёлтом жилете, поляк по национальности. Кое–кто из русского вагона ощутил сладость прикосновения к своей спине туго набитой резиновой «гумы». После обеда русских раскидали по блокам и всех одели в полосатую робу и напялили на себя полосатую шапку (M;tze).
   — С этого момента, каждый узник, к которому обращается офицер или охранник или при своём личном обращении к офицеру, должен снять шапку(M;tze).
   — Всем ясно?Jawol? (Nat;rlich?)
   В русском строю повисла тишина. Все молчали. Капо попытался ускорить нужный ответ своей «гумой», но русские так глянули на своего надзирателя, что «капо» почему–то передумал опустить свой инструмент на тело виновного:
   — Psyakrow! (Пся кров!);ono Bosca! Матка боска! — запричитал обладатель жёлтого жилета...
   Это было первое столкновение советских военнопленных с пособниками лагерной администрации концентрационного лагеря смерти в Германии. И что характерно, оно состоялось в самый первый день приезда новичков. Помощник капо сильно удивился, что узники так смело и грубо с ним обошлись. Они же должны его бояться. А эти даже пригрозили и нисколько не побоялись. Но он же помощник капо и обязательно ещё отомстит всем им за неповиновение администрации лагеря. Вот сегодня вечером он и огреет по спине воспитателем — «гумой» всех тех, кто посмел ослушаться. Они даже не догадываются, что сегодня вечером их ожидает — укладка спать на матрац без нар «сардинкой». «Я — Казимир Стыцький, дождусь вечера и отыграюсь на всех врагах Третьего рейха, когда укладываться будут...» Казимир заулыбался своим щербатым ртом, обнажив свою верхнюю поредевшую челюсть. Но думать так ему было приятно и лестно, потому что он был, как и его покойный отец, сторонником Адольфа Гитлера, который был самой реальной силой в Европе. А большевики бегут на восток со всех ног и ничего не стоят против нацистов, только зря грозились.
   Попав вовнутрь своего барака, Пётр сильно удивился, не обнаружив привычную для лагерей «мебель» — нары. А где спать? «Что–то мне ваш «курорт» сильно разонравился...» В этом лагере администрация активно использовала услугу «лагерьэльстера», который был слишком назойлив. Он препятствовал каждому узнику оставаться со своими мыслями. Он вторгался ежеминутно в мозг человека и своим противным голосом направлял его действия и помыслы на исполнение чего–то, что планировала администрация лагеря. В данный момент администрация лагеря не могла спокойно созерцать, как прибывшая группа новичков слоняется без дела по бараку — блок №28 и запланировала им поработать на кирпичном заводе — Ziegelei, о чём и проорал «лагерьэльстер»: Russische Kriegsgefangene, bauen Sie sich am Appelplatz auf, um zur Arbeit in der Ziegelei zu gehen!(Русские военнопленные, построиться на аппельплаце для убытия на работу на кирпичный завод!)
   Первыми проявили себя «капо». Они вылезли из своей штубы и, поигрывая метровыми «гумами», стали сгонять узников в свободный от матрацев угол. Узники, гремя по деревянному полу своими пантинами собирались в плотную кучку, не понимая ещё что от них требуется. Когда угол оказался заполнен, «гаупткапо» что–то сказал своим по–польски и те, открыв входные двери, направили узников на аппельплац.
   — Rosyjskie ;winie! Ustaw si; w kolumnie po dziesi;;! (Русские свиньи! Построиться в колонну по десять!)
   Военнопленные организованно выполнили указание «капо» и ожидали развития дальнейших событий. Через какое–то время на плац прибыл оберштурмфюрер с командой охраны и задал несколько вопросов «капо». Тот ответил, но не совсем точно и офицер разнервничался и нагрубил «капо» за то, что тот до сих пор плохо понимает немецкий язык:«Du dummes polnisches Schwein!»(Ты тупая польская свинья!)
   Охрана перестроила узников в колонну и, поставив в строй всю службу «капо», направила строй в направлении кирпичного завода. Он находился на территории лагеря, но в дальнем углу за отдельным колючим ограждением. Часовые открыли ворота и пропустили строй на территорию. Пленных ожидали кары — тележки, где тягловой силой они должны были быть сами.
   — Rozproszeni! Dziesi;; os;b na kart;!(Рассосредоточились! По десять человек на кару!) I zacz;li eksportowa; ceg;; z piec;w do magazynu! (И начали вывозить кирпич от печей на склад!)
   Работа пошла напряжённая, «капо» командовали, махали своими «гумами» и орали, где надо и не надо. Пот лился по лицу и глазам, но такой труд не мог приносить удовольствие. Это был рабский труд, который угнетает человека, а советский человек не привык быть в таком состоянии и чувствовал себя униженным. Но время медленно но истекает, приближая всё к концу. Вот и первый день заключения на немецкой земле и в немецком плену заканчивается. Солнышко ушло сначала за городские многоэтажки, затем за промышленные сооружения и, наконец, за горизонт. Сумерки скрыли все подробности и русские заключённые привезли свою последнюю сегодня кару с кирпичом. Люди от устали едва передвигали свои ноги в пантинах,
живот сводило от голода, а сознанию хотелось отдыха. А что ждёт их в блоке №28 не знал никто, кроме Бога. В бараке было многолюдно и суетно. Возвратились с работ  «старики» — узники, прожившие в лагере более трёх лет. «Может найдутся знакомые и сослуживцы?» — подумал командир заставы.
   Зайдя после работы в умывальник, он увидел, что включили воду, которая медленно бежала по желобку и кое–как можно было умыться. Пётр освежился слегка и ему удалось смочить натруженные ноги.
   — Товарищ командир, — услыхал тихий шёпот Пётр, убирая влажную горсть от лица.
   — Кто это, — подумал удивлённо Молчанов.
   Напротив него, с другой стороны желобка стоял с чужой улыбкой на измождённом лице Славик Костин.
   — Разведчик?
   — Так точно, товарищ командир!
   — Ты как здесь оказался?
   — Ошибочку допустил ваш разведчик.
   — Давно ты здесь?
   — Два годика.
   — Тяжело?
   — Очень.
   — От голода я шакалом стал.
   — Что такое «шакал»?
   — Это узник крайней степени истощения.
   — Нет, Славка, нет! Отставить! Так нельзя! Будешь держаться за меня. Мы вместе будем держаться. Ты, наверное забыл, что мы погранцы? Мы победим!
   — Хорошо, победим, если выживем.
   — Обязательно победим, слышишь?
   — Так точно!
   — Кушать хочешь?
   — Постоянно.
   — Держись!
   — Слушаюсь, товарищ командир!
   — Славка, погранцы здесь есть?
   — Есть, товарищ командир!
   — Познакомишь?
   — Так точно!
   Диалог пограничников неожиданно прервал голос «лагерьэльстера»:
  — Die H;ftlinge von Block 28 gehen zum Appelplatz f;r einen abendlichen Appell! (Узникам блока №28 выйти на аппельплац на вечернюю перекличку!)
  — Ну. что, Славик, пойдём?
  — С вами я пойду, куда угодно.
  — Хорошо, вперёд!
  Узники направились на выход, а «капо» достали из своих загашников «гумы», готовясь руководить пленными, а молодые помощники изнывали от удовольствия и радости, что им повезло управлять людьми в концлагере.
  — М;tzen ab!(Шапки снять! — проорал взволновано Лагерэльстер.
  Узники поспешно сдёрнули свои полосатые кепки и приготовились к перекличке.
   — Zweiundneunzig tausend einhundertsechsundf;nfzig! (Девяносто две тысячи сто пятьдесят шестой!)
   — Ich!
   — Zweiundneunzig tausend einhundertsiebenundf;nfzig!(Девяност две тысячи сто пятьдесят седьмой!)
   — Ich!
   — ...
   Перекличка ещё долго звучала из уст офицера, а узники терпеливо ожидали её окончания и команды («Auflegen!»(«Отбой!»)
  «Нужно со Славиком пообщаться»,— подумал Пётр и стал прогуливаться по спальному помещению. Оно резко преобразовывалось за счёт выстроенных матрасов. Днём их перемещали под стенку и даже некоторые складывали друг на друга. А к отбою их возвращали на место отдыха, организовав широкую «лагерьштрассе» посреди барака, а справа и слева расположили ряды матрацев.
  — Товарищ командир!
  — О, Славик, а ты мне нужен, кстати.
  — Я вас слушаю.
  — Расскажи мне, что будет дальше?
  — А дальше нам предстоит УКЛАДКА.
  — А можешь подробнее?
  — Могу. Всё дело в том, что матрацев не хватает. И спать ложится «Кто успел».
  — А ты где ложился?
  — Я уже год не успеваю...
  — Как это?
  — Меня укладывали «капо» «гумой» сверху на спящих.
  — И так и спал?
  — Нет. Ночью, когда подавали команду «Сменить позу!» меня скидывают и я спал рядом с матрацем.
  — А сегодня ещё и мы прибавились. Осмотрись, матрацев прибавилось или нет?
  — Так точно!
  — Нужно сегодня успеть.
  — Я буду с вами, хорошо?
  — Хорошо.
  — «Приготовиться к укладке!» — прозвучала команда голосом «лагерьэльстера».
  Разобрались «по–четыре!» — продолжал командовать укладкой голос.
  Пётр нашёл своих погранцов и проинструктировал, как действовать на укладке.
  Поморец, Ларин, Мальцев и Мотренко занимаете один матрац, а мы с Костиным и
  двумя новичками займем другой отдельный матрац.
  Разобрались по–четыре! — командовал голос.
  Пётр подобрал двух человек из новичков, которые растерянно слонялись по бараку: «Вы матрац себе забили?»
  — Нет!
  — Держитесь нас со Славой! Слава, смотри, где есть свободный матрац!
  — Есть, товарищ командир! Я уже присмотрел и буду его стеречь.
  — Контингент! КОНТРОЛЬНАЯ УКЛАДКА!
  Славик лёг на охраняемый им матрац и махнул командиру.
  — Что, мне тоже ложиться?
  — И побыстрее, а то кто–то сейчас займёт ваше место.
  — Не займёт!
  — Новички!— позвал Славик,— а теперь вы ложитесь в другую сторону, а ноги кладите на нас.
  — Как?
  — Обыкновенно, не рассуждая.
  — И что так и будем спать до утра? — удивился Пётр.
  — Нет! Почему до утра? В полночь будет команда помощника лагерьэльстера: «Подъём!», «Сменить позу!». Тогда и развернёмся на другой бок.
  — Очень интересная история со сном в концлагере «Neuengamme», который всего в 30 км от Гамбурга.
  — Такие у нас условия. Не дай Бог такое никому. Ничего хужего чем у меня я не пожелаю никому...— пожаловался Славик немного повеселев.
  — Слушай, Славик, у меня это уже третий лагерь, но такой укладки я ещё не видел.
               
               7. «Утро вечера мудренее...» Всегда ли так?

   Когда Пётр открыл утром глаза, то по Славиному дыханию он понял, что тот не спит.
  — Ты что не спишь, разведчик?
  — Давно. Как спалось, товарищ командир, в «Neuengamme»?
  — Если бы мне кто–то раньше сказал, что в Германии для узников не хватает матрацев, я бы не поверил. В старой просвещённой Европе у узников нет матрацев: прямоугольного куска тряпки, набитого столярной стружкой.
  — А я за последний год, впервые спал хорошо, — признался тихо Славик — правда, я боялся ночью пошевелиться, чтоб не нарушить ваш сон. Как давно я не спал без побоев! Как—то непривычно.
  — Привыкай! Теперь у тебя есть матрац.
  — Теперь у меня есть вы, товарищ командир.
  — И мы есть, — отозвалась хором вторая пара, — приподняв с матраца две головы.
  — Ребята, скоро будет подъём.
  — А что будет потом, Слава, просвети, пожалуйста.
  — Потом будем умываться, сводят нас строем в «шайзерай», на «аппель» и на работу на «цегеляй» до ночи.
  — Славик, можно так вас называть? А что такое «шайзерай»?
  — Сначала скажите, как вас называть.
  — Гоша и Тоша.
  — А то некрасивое слово означает — туалет.
  - О, очень было бы кстати туда сходить.
  — Скоро сходим, им тоже туда надо.
  — Администрация гарантирует посещение туалета два раза в сутки.
  — А самостоятельно сходить нельзя? — удивился Гоша.
  — Нет, ребята, нельзя.
  — А почему, поддержал друга Тоша.
  — Потому что такие их правила.
  - Das Kontingent soll aufgebaut werden f;r den Besuch der "Schaiserai"!
 (Контингенту построиться, — прозвучал внезапно голос лагерьэльстера, — для посещения «шайзерай»!)
  Узники засуетились и стали собираться у выхода. Опоздать в строй нельзя, потому что последует наказание от службы «капо», а ещё придётся терпеть до следующего специального построения, которое по расписанию после обеда или после ужина. А следующее построение — утренняя перекличка и убытие на работу.
  — Братики–кролики, обратился Пётр к новым товарищам. Перед убытием строя на цегеляй, выбирайте место в строю поближе ко мне. Нам нужно познакомиться ближе.
  — Слушаюсь, товарищ командир, — чётко ответили Гоша и Тоша.
  — Порато, парни!
  — Что?
  — Да это я так...
  При следовании на работу на кирпичный завод у братцев–кроликов получилось оказаться поближе к командиру. Скорее всего, что никто больше не стремился там оказаться и все отступались, когда те просили отступить.
  — Вижу, ребята, что вы постарались. Молодцы! Как мне показалось, что вы успели немного повоевать, но вы не погранцы, правильно?
  — Так точно!
  — Мы повоевали, но не в укрепленном районе вашей заставы, а в предполье, перед третьим дзотом. Там были наши окопы и блиндажи.
  — А как попали в плен?
  — Наша рота отбивала танковые атаки и больше половины личного состава погибло в танковых дуэлях, когда наши ребята шли с гранатой один–на–один с танком.
  — Какие молодцы ваши ребята!
  — Когда ваша застава стала выходить из окружения, наш ротный, единственный из офицеров роты, оставшийся живой, тоже предпринял попытку вывести нас 22 солдата из окружения. Мы с боями отступили на Гродно. В город мы не входили потому что он был уже оккупирован. Мы встречали отдельные колоны немцев и давали им бой. Отступали лесами, но боеприпасы заканчивались и мы их добывали в бою. Несколько раз попадали в окружение, но выходили из них с победой. А когда наш капитан Асов погиб, погибло ещё много бойцов и мы из окружения не пробились, а попали в плен.
  — Ясно, братцы–кролики. Я вам верю и сочувствую.
  — Спасибо. Если бы наш капитан был жив, то мы бы в плен не попали.
  — Да. Он знал, что делать.
  — Я не сомневаюсь, что ваш ротный умел вести бой и сохранить личный состав.
  Рассказ братцев–кроликов слушали все, кто шагал поблизости. Многие бойцы посочувствовали и пожалели толкового командира роты. Наверное, у многих бойцов остались добрые воспоминания о своих командирах. Но у кого–то и наоборот.
  Зайдя за ограждение кирпичного завода, узники постарались распределиться по–бригадно. Пограничники предпочитали работать вместе на одном каре. Казимир Стыцький всё норовился обслужить «шакала» Славу Костина своей «гумой»,которого многократно охаживал раньше, но напоролся на недружелюбный взгляд пограничников и воздержался.
  — Юноша, я тебе порекомендую: к нашей бригаде не приближаться.
  — А то что будет?
  — Может кара наехать, невзначай.
  — На меня?
  — На тебя.
  — Не надо.
  — Меньше своей «гумой» маши.
  — Так я же «капо»!
  — Было бы чем гордиться...
  — Мой батя мои бы действия оправдал...
  —...и не только батя...
  — А кто ещё? — выпалил Ванька Поморец.
  — ... ну... допустим...— мучил свою мысль Казимир.
  — ... администрация лагеря...— закончил за Казимира мысль Поморец.
  — Пусть будет и так! — согласился вслух Казимир, а сам затаил на русских пограничников злую обиду и несмело закинул свою удочку в огород самого гаупт–капо.
  — А что у тебя случилось? (Was ist mit dir passiert?)(Co si; sta;o?)
  — Гер гаупт–капо, дело в том, что Славик Костин ещё вчера был «шакалом» и я ежедневно охаживал его «гумой» сколько мне было угодно, а сегодня откуда–то появились эти пограничники и они мне запретили использовать воспитатель.
  — А что значит запретили? (Co oznacza zakaz?) Кто нам может запретить использовать «гуму»? (Kto mo;e nam zabroni; u;ywania "Gum"?)
  — Не знаю, гер гаупт–«капо».
  — Тогда им нужно устроить экзоцирк!(Nast;pnie musz; zorganizowa; egzocyrk!)
  — И можно будет «гумой» поработать?  (I b;dzie mo;na" Gum " pracowa;?)
  — Можно! (Mo;esz!)
  — Это же хорошо! (To dobrze!)
  На вечернем аппеле, строй не увели в блок №28, а внезапно прозвучала команда
«лагерьэльстера»: — За нарушение внутреннего порядка в лагере, контингент блока №28 наказывается пробежкой по периметру аппельплаца — 20 кругов!
  — Так это же «экзоцирк»?
  — Так точно!
  — Ребята, собрать всю волю в кулак и терпеть... и победить!
  — Расшифруйте, ребята, что это значит?
  — Всё очень просто. Бегать будем не 20 кругов, а пока последний не свалится с ног.
  — Напряглись! И нужно победить!
  — И победим!
  — Так точно!
  — Держаться, пацаны!
  — Держаться, друзья!
  — Колонна, бегом марш! (Kolumna, biegnij Marsz!)
  Узники побежали по периметру, экономно расходуя свои силы. После тяжёлой работы экономить силы было трудно, но нужно было победить. На пятом круге потерял сознание Костин. На следующем круге ещё десять узников. На каждом следующем круге теряли сознание 2 — 3 узника. На двадцатом круге осталось бежать 30 узников. На двадцать пятом круге, бежавшие едва переставляли ноги.
  «Капо» активизировали свои действия и стали чаще поощрять бежавших ударами «гумами». «Капо» ликовали! Их удары становились чаще, а лица сияли счастьем. На тридцатом круге сознание потеряли последние бойцы и среди них Петруха.
  Всех потерявших сознание «капо» погрузили на кары и отвозили в свой блок. Петруха очнулся в своём блоке на полу, в кромешной тьме, головой, как и Слава в сторону штубы «А». Силы не возвращались, всё тело болело, а конечности не слушались. Встать не смог, поэтому к матрацу подполз. На матраце тихо лежал Славик, а в другую сторону Гоша и Тоша. Пётр положил руку на лицо Славе, но дыхания не ощутил. Тоша тоже не дышал, а Гоша застонал.
  — Гоша, ты как?
  — Голова раскалывается...
  — Тоша дышит?
  — Не знаю...
  — Проверь!
  — А чего проверять? Я его сейчас разбужу...
  — Не разбудишь. Они отмучились.
  — Разбужу... Как это не дышит?
  — Не трогай ты его. Оставь его с Богом.
  — Как это не дышит? Почему?
  — Какие вы ещё дети! А сколько вам уже досталось?..
  «Двадцать восьмой блок — Подъём!— прокричал ауфзер — Сменить позу!
  — Гоша, давай подвинем наших ребят... Пусть полежат рядом с матрацем с Богом...
  — А им там не будет жёстко?
  — Им уже нигде не будет жёстко.
  Славу и Тошу друзья подвинули и они тихо и безразлично лежали рядом с матрацем в нескольких сантиметрах от уснувших пограничников. После подъёма многих друзей недосчитались узники двадцать восьмого блока. Когда служба «капо» увела узников в «шайзерай», покойники оставались лежать возле своих матрацев, а когда все вернулись обратно, покойников на месте не оказалось. Узники умывались, убирали 
помещение, готовились к завтраку и обсуждали предстоящую сегодня работу. Никто не вспоминал Славу, Тошу и остальных покойников, как–будто их никогда здесь не было, а эти сволочи в жёлтых безрукавках никогда не устраивали себе развлекуху, называемую ими «экзоцирком». Служба «ауфзеров» (надсмотрщики) старались не показываться сегодня на глаза узников. Один только «лагерьэльстер» своим противным голосом оглашал всё то, что полагалось по распорядку дня лагеря.
  После завтрака и аппеля отдельных узников вывели и отправили в новый ещё строящийся барак. Там оказалась вся группа Молчанова. У входной двери выставили часового с автоматом, а в бараке находился всего один «ауфзер», который следил за исполнением распорядка дня. А новые узники продолжали прибывать.Пётр заметил,
что в этот барак администрация лагеря собирает контингент, имеющий хоть какое–то отношение к СССР, Красной Армии или Восточной Европе. Среди прибывающих в барак «цугангов», выделялись и погранцы, но знакомых среди них не оказалось. Знакомясь с ними, Пётр узнавал, что многие из них служили в Западном Белорусском округе, но на других заставах.
  От работ сегодня освободили всех. Писаря шелестели бумажками, отбирая новый контингент. Прошёл слух, что контингент собираются куда–то отправлять, но куда пока никому не было известно. Список пополнялся и прошёл слух, что служба «капо»
готовит к выдаче сухой паёк — булку хлеба на четверых. После лагерного ужина подъёхали машины–грузовики и началась погрузка. И куда ещё нужно ехать? Кто ответит на этот вопрос? Никто. Если и надо ехать, то не узникам, а военной власти.
  Колонна из шести автомобилей выдвинулась строем и поехала на вокзал. Снова поезд? Значит ехать придётся далеко. Сколько узников с нами будет? Если рассуждать логично, в наш грузовик поместилось 24 чел. умножим на 6, получится около 150 чел. Такое количество людей поместятся в одном — двух вагонах. На запасных путях ж/д вокзала стояли два одиноких вагона. Значит поедем мы не в тесноте, а с комфортом. Посадка произошла, как всегда, ускоренно, с применением оружия, спецсредств и служебных собак. Паровозная бригада тоже не заставила себя ждать и сигнал пропел свои обязательные ноты отправления. Выехали из Гамбурга перед заходом солнца и, кажется покатили снова на запад.
  Никому не было покоя, куда нас везут. А самым обеспокоенным оказался Пётр Молчанов. Пользуясь опытом переезда от Варшавы до Гамбурга, командир Бельской заставы установил порядок переезда из Гамбурга на запад. Первая задача была установить конечный пункт поездки. Поэтому на остановках установили строгий режим тишины. У двух вагонных окон под потолком установлено два поста дежурства.
На эти посты назначались по два сменных дневальных на сутки. Они должны были поочерёдно подтягиваться на оконной решётке и следить за наружной обстановкой за окном. На эти посты назначались спортивного склада молодые люди. Они должны были запомнить отдельные слова и фразы, услышанные от людей, находившихся снаружи вагона. Должны были читать надписи на дорожных знаках и станционных вывесках, которые могли дать полезную информацию.
  — Товарищ командир, разрешите обратиться?
  — Ваня, ты что так официально?
  — К вам у ребят, как к командиру, особое отношение.
  — К тебе это не относится, ты мой земляк и мой лучший командир отделения связи. Поэтому прекрати мне выкать и соблюдать субординацию не обязательно.
  — Я вот что хотел попросить.
  — Говори, не стесняйся!
  — Здесь, — Ваня махнул на вагонное окно, — установили дежурство, а меня не задействовали. Я готов послужить Родине.
  — Я приказал тебя не задействовать, потому что рассчитывал использовать тебя по–другому.
  — Я всегда готов. Разреши мне тебя называть по–отчеству.
  — Хорошо, если считаешь, что это будет полезным для нашего общего дела, называй меня «Иванычем», а наедине только на «ты».
  — Хорошо и спасибо, Пётр Иваныч.   
  — Ваня, а вот тебе задание персональное.
  — Слушаю тебя.
  — В новый лагерь, как я понял, отбирали только русских людей или ребят из Восточной Европы. Нужно найти, кровь из носу, переводчика немецкого языка. Может затаился в нашей среде хоть один еврейчик. Они почти все знают языки.
  — Я задачу понял, готов к исполнению!
  — Хорошо, постарайся найти до утра.
  — Слушаюсь, товарищ командир!
  Не прошло и часа, а Поморец нашёл трёх носителей языка великого Гёте. Это был судетский чех, Варшавский поляк и житомирский еврей, маскировавшийся под кавказского чеченца.
  Спасибо, Ваня. Какой ты молодец! Не ожидал, что так быстро найдутся толмачи. Проинструктируй их, что они должны работать в паре с дневальными по вагонным окнам. А на остановках слушать разговоры на перроне или на станциях.
  — Слушаюсь!
  — Пётр, подготовь мне, данные о переводчиках.
  — Разрешите исполнять?
  — Давай!
    Поморец принял на себя руководство переводчиками, понимая, что те не должны соприкасаться с руководителем сопротивления. Вероятнее всего, что и переводчики это понимали и лишних вопросов Ване не задавали. Связист умело распределил переводчиков на дежурство, одному из них совместил дежурство с дневальством на вагонном окне. Этим совместителем оказался судетский немец двадцатилетний Петер Гремек, фельдшер по специальности и спортсмен по призванию.
  Второй переводчик — Варшавский юрист, Ян Шульцер, рыжий еврей, притворившийся поляком.
  А последний знаток языка Гёте и Маркса, председатель сельпо из Житомира Яков Фудем, умело замаскировавшийся под чернявого чеченца и ингуша, умело и ловко использовавшего несколько языков при общении.
  Изучив всю подноготную переводчиков, Ваня Поморец подошёл с докладом к Петру Молчанову:
  — Пётр Иванович, разрешите доложить по переводчикам?
  — Слушаю с интересом.
  Ваня подробно доложил всё что узнал о переводчиках, добавив от себя оценку каждому специалисту немецкого языка.
  — Я знал, что ты станешь самым достойным моим помощником.
  — Спасибо за высокую оценку моей скромной деятельности.
  — Задача тебе и твоим переводчикам узнать на какие острова или конкретно остров везёт нас немецкая администрация?
  — Слушаюсь, товарищ командир! Но откуда такие подозрения про остров.
  — Таким же способом мы узнали, что нас везут на остров, подслушав разговор охраны, когда нас везли в Гамбург. А когда повезли дальше, то я понял, что тема острова была правильной.
  — А сейчас и я понимаю, откуда эта тема взялась.
  — Вот и постарайтесь узнать, куда нас везут.
  — Слушаюсь, товарищ командир!


   
                8. Что узнали толмачи.

   Говорят что в Гамбурге более двух тысяч мостов, но поезд узников никак не мог
проехать их все, выезжая из Гамбурга, но один из них толмачи определили. Это был мост Hamburg Bahnhof. Об этом свидетельствовала табличка, прочитанная судетским немцем, ехавшим в вагоне вместе с советскими военнопленными. Как он среди них оказался не пояснит никто. Только Пётр Молчанов оказался прав, когда поручил Ива ну Поморцу найти среди узников, затерявшихся еврейчиков, знающих немецкий язык.
Какое отношение имел к Советскому Союзу или к Красной Армии судетский чех, немец или еврей Петер Гремек, что оказался в вагоне с русскими узниками концлагеря
«Neuengamme»? Может он был заподозрен в симпатии к Советской стране или отец был коммунистом? Всё это предстояло выяснить старшему сержанту Поморцу, который продолжал курировать переводчиков. Гремек доложил не только название моста, который переехали узники, но он подслушал, куривших охранников, на короткой остановке, которые обсуждали проблему с предстоящим переездом на пароме. Если переводчик ничего не перепутал, то поезд узников планируется переправлять через неизвестную водную среду.
   — Дневальный, вызови мне, Ваню Поморца!
   — Слушаюсь, товарищ командир!
   — По вашему вызову, явился!
   — Хорошо! Что у нас нового?
   — Наш поезд шестой час в пути, проехали Бремен и Мюнстер. Следующая станция Дортмунд.
   — Кто из переводчиков дежурит?
   — До Дюссельдорфа дежурит Ян Шульцер.
   — Что о нём можешь рассказать?
   — Ян молодой юрист из Варшавы. Жил в гетто.После встречи с клиентом попал под облаву в городе. Содержался в концлагере Собибор и носил жёлтый венкиль. Участвуя в уборке штубы, поменял еврейский жёлтый треугольник на красный венкиль, политический. А когда отбирали заключённых в Германию, красный венкиль сыграл свою роль и Ян Шульцер попал с русскими в «Neuengamme».
  — Хорошо, Ваня! Но с этим толмачём нужно быть предельно осторожным. Он всё же чужой: то ли чешский немец, то ли немецкий чех. Используем его только как переводчика и связь с ним только через Ваню Поморца.   
  — Я согласен, Иваныч, работать и с судетским немцем, и с житомирским чеченцем. Спасибо за доверие.
  — В Дортмунде мы будем, по всей вероятности,ночью, а утром поезд может оказаться во франции. Проследи, пожалуйста, куда приедем утром.
  — Слушаюсь!   
  После полуночи Молчанов разрешил всем пограничникам «отбой», кроме дежурной службы...
  Когда немецкий небосвод из тёмного окрасился в тёмно–синий, а затем прибавил нежной голубизны, Пётр проснулся. Из вагонных окон струилась утренняя свежесть.
Пётр потянулся и начал выполнять упражнения физической зарядки, а когда разогрел все мышцы, то подпрыгнув к окошку и подтянулся, достав подбородком нижнюю часть рамы. За окном рождалось утро, правда не родное,домашнее, а чужое, далёкое и немецкое. Их поезд стучал на стыках колёсами, выводя знакомую всем пассажирам музыку. Только не веселила эта музыка своих пассажиров. Их везли по чужой земле на запад всё дальше и дальше от родных мест.
  — Товарищ командир! — прозвучало где–то внизу, — вы что лично будете наблюдать за курсом движения нашего поезда? 
  Пётр расслабил свои мышцы и спрыгнул на пол.
  — Доложите, какие населённые пункты мы проехали и куда мы едем, если что–нибудь об этом известно.
  — Наш поезд проехал Дортмунд, Дюссельдорф, Кёльн и пересёк государственную границу Франции. Ожидаем станцию Льеж.
  — Ясно. Какие есть предположения?
  — Сложив крупицы информации, добытые в пути за эту ночь, можно сделать вывод, что наш поезд,скоро проедет Париж и повернёт на север на полуостров Котантен, а там загрузится на паром и через два часа зайдёт в Гавань залива Брей.
  — Кто мне доложил?
  — Дневальный пограничного отряда ефрейтор Яков Фудем.
  — Уроженец житомирской области?
  — Так точно!
  — Спасибо, ефрейтор! Ваню отпустил отдохнуть?
  — Так точно!
  — Правильно сделал, тем более, что с задачей ваше подразделение справилось на отлично!
  — Служу Советскому Союзу!
  — Тихо... тихо. Здесь не весь контингент свой. Есть и случайные люди.
  — Я вас понял, извините.
  — Пётр Иванович, извините, я отключился...— раздался знакомый голос за спиной Молчанова.
  — Всё нормально, Ваня. Ожидаем станцию Париж.Подключайся.
  — Слушаюсь. А вы не будете отдыхать?
  — Какое там? Когда я ещё Париж увидел бы? Но лучше, век его не видать, чем таким образом...
  — Так точно! Но до Парижа ещё далеко, где–то часа четыре ехать.
  — Яша Фудем доложил, что дневальный на заднем окне задал такой вопрос старушке–француженке на перроне. И та ему так ответила.
  — Спасибо, Ваня! Если хочешь спать, поспи. Я всё равно уже спать не буду.
  — А я, Иваныч, ещё бы поспал... Хоть немножко.
  — Ладно, Ваня, поспи.
  Паровоз протяжно засигналил, извещая кого–то о своём приближении и подкормленный свежей порцией угля ускорил своё движение, выпуская в трубу, новую порцию густых клубов угольного дыма. Спавшие на нарах узники, лишь улыбались во сне, находясь вне суровых реалий жестокого плена. Пётр разглядывал молодые худощавые лица ребят и качал головой: «Как судьба этих мальчишек наказала и так сурово наказала, назначив им самые жестокие испытания: войну, сражения и плен... А что их ждёт впереди — полная неизвестность». Вагонные колёса стучали на стыках, играя свою железнодорожную музыку.
   «Как был прав Ванька когда отпросился поспать, — думал Молчанов и ноги сами привели его к спальному месту, — полежу полчасика и встану». Веки отяжелели и Пётр задышал сонным дыханием, присоединившись к остальной сонной братии вагона.
А поезд трудился топкой и колёсами по железной французской дороге, удаляя узников от родины, от своей оккупированной и многострадальной страны.
   Когда поезд приехал в знаменитый и многокультурный город Париж, ни Пётр Молчанов, ни остальные военнопленные не ощутили ничего возвышенного в своих сердцах, потому что их положение не позволяло восхищаться самым великолепным городом Европы. Всем было всё равно. Узникам было одинаково, находятся они в великолепном Париже или в более скромных местах: Монсе, Льеже или в Бремене.
Единственное чем отличалось это место, что здесь освежили запасы питьевой воды и очистили бочку шайзерая. А судетский немец, чех или еврей Петер Гремек напрямую спросил на немецком молодого эсесовца, куда мы едем. И тот, как ни странно, но ответил, что последняя их железнодорожная точка, это Шербург–ан–Котантен,а дальше путешествие продолжится, куда–то морем, но куда, он ничего не знает. 

                9. Остров.
   
   По всем признакам было похоже, что железнодорожное путешествие пограничников подходит к концу. Поезд убавил скорость и едва двигался в объятиях двухэтажных сереньких домиков на краю французского света — полуострове Котантен. Скоро покажется ж/д вокзал, на котором нам всем зажгут красный свет семафора и дальше не то что сигнал не допустит наш проезд, но и берег суши закончится. Если куда–то нужно будет проехать, то только морским путём. Правда мыс ещё тянулся своим скальным берегом куда–то в открытое море, но далеко ли? Узники впервые столкнулись с таким фактом, что дальше ехать некуда, называется — приехали! 
 Узников встретило не раннее шербургское утро, ветер порывами рвал ветки и устилал ими не только подъездные дороги и тротуары, а ломал толстые ветки деревьев и кустарника, не жалея экзотические мальвы, что мускусную, что и лесную, которыми были украшены места отдыха граждан Шербурга. По всей вероятности море штормило и доносило свой шум в ограждения вокзала.Больше всех старался ветер, а волны ему помогали дополнить симфонию шторма и придать картине не только мелодию, но и композицию.
   Неужели узников вывезут в штормовое море? Обычно от штормовой погоды руководство прячет не только людей, но и все суда:большие и маленькие, убирают их в тихие гавани, где волны гасят свою силу и не ломают их корпуса. А узников разве кто–нибудь жалеет? Они отработанный материал. Если погибнут эти, пришлют других. А пока старшие военные начальники прятались в тихих уютных местечках в районе ж/д вокзала и в припортовой зоне Шербурга. Прятались от непогоды, а узниками занимались самые младшие должностные лица, которым пришлось и помокнуть под дождём и стерпеть хлёсткие порывы штормового ветра. Только узникам никто не завидовал и не сочувствовал. Они всегда оставались открытыми и для дождей и для самых колючих штормовых ветров. Только крыши и стенки могли пощадить тела узников и укрывали, когда того требовал распорядок дня или воля начальника положения. А сейчас охрана, выгрузив узников из—под тёплых вагонных крыш, под единственное перронное укрытие — навес, который прикрывал совсем минимально сверху от дождя, но нисколько не защищал от ветров. Узники сбились плотно в кучу и ждали решений и действий службы охраны. Но их не было. Те кто принимал решения отсутствовали... Уже не одного посыльного отправляли в близлежащее кафе, но результатов не было. А день пасмурным небом потушил все яркие тёплые солнечные отражения дня, заменив их на вечернюю вокзальную иллюминацию, дополнив скудным освещением привокзальных кривых улочек и уютным теплом оконного света.
   Появившиеся тени, только увеличили неразбериху движений, а кучка узников продолжала нетерпеливо ожидать чего–то от немецкой охраны на французском краю света. Даже сторожевым немецким собакам неохота было лаять и они жались к своим инструкторам и проявляли полное безразличие к скученным людям, одетых в яркие «рябчики».
   Когда компания старшего офицера вернулась к своим обязанностям и узники продолжили свой путь, на этот раз пеший, и в направлении Шербургского порта, все узники поняли, что их путешествие продолжится и, кажется, точно морским путём и 
точно в штормовое море. В порту строй узников остановили на причале парома МF–40. Он был изготовлен из двух корпусов понтона с настеленной на него палубой. В одном углу устроена надстройка для рулевого и небольшой команды, где и расположился старший пьяный офицер со своей пьяной компанией. Охрана заняла все углы палубы с пулемётом для охраны, а посреди палубы, продуваемые всеми ветрами Северного моря, расположились все 150 узников концлагеря «Зильт». Паром взял курс на остров «Олдерни».
   «Боже, помоги нам выжить» — промолвил вполголоса Пётр Молчанов.
Ветер работал порывисто, но когда он солировал, казалось что с воздухом на палубу поднимается вся вода дождя и моря. А на теле узников нет ни ниточки сухой.
   «Терпите, мужики» — повторял Пётр. — У нас нет другого выхода.
   Хорошо что остров от Шербурга не далеко. Морем шли не больше часа—полутора.
А как радостно светились лица узников, когда они поняли, что морское путешествие закончилось. Им казалось, что на берегу и дождя нет и ветер теплее. Да и море спокойнее.