Жил в Шипуновском районе огромного Алтайского края художник.
Звали его Василий Закревский.
Многие считали его местным Нико Пиросманишвили
Только лучше.
Многие так считали.
В суете повседневных дел и по провинциальной нашей скромности, он о себе понятное дело – этого и не осознавал.
А обыватели и начальники, встречавшиеся ему на жизненном пути, и тем более, - этого тоже не знали.
Да и вины ни тех, ни других в этом нет.
Ибо в школе жизни оценку всему выставляет время.
Время прошло немало. И вот остался у многих в памяти большой оригинальный художник.
И от Закревского, если не считать музея в Москве, куда чудом затесались несколько его работ, теперь, будем справедливыми, ничего не осталось.
При упоминании имени Василия Закревского тотчас по ассоциации на ум приходят имена таких раскрученных художников, с коими как бы условно можно было бы его сравнить: грузина Нико Пиросмани, француза Анри Руссо. русского Ефима Честнякова.
Вряд ли можно его поставить в один ряд с ними, если учесть сумасшедшую «раскрученность» последних, работы которых хранятся в Луврах и разных Национальных галереях.
Да и не стоит, наверное.
Он и они при некоторой схожести судеб всех самодеятельных художников, а Василий Закревский был самодеятельным художником, всё же разные. Слишком разные.
И по времени, в котором они жили. И по тематике их картин. Да и по подаче материалов.
Он был самодеятельным художником, так называются люди этой судьбы и профессии, которые свой хлеб насущный и духовную пищу себе добывали, работая на местах чаще всего художниками- оформителями.
Эти бедолаги наряду с непременным и обязательным писанием лозунгов на кумаче, оформлении досок показателей, экранов соцсоревнования, рисования плакатов и вывесок, номеров автомашин, - наряду со всей этой нетворческой рутиной порой, если к тому было еще и призвание, отваживались и на создание тех или иных своих картин.
Картин всегда ярких и нарядных, явно с расчётом и с желанием покорить внимание зрителей, а в чем-то, может быть, и потрафить их вкусам - своих земляков.
К творчеству Закревского расхожее определение «наивное искусство», а тем более «примитивизм»- явно не подходит.
Более точное определение - это «народное искусство».Вполне народное.
По совместительству в родной деревне Василий Закревский был заведующий клубом.
Как человек, умевший сносно играть на баяне, он был по совместительству музыкальным руководителем в клубе. Ни одна свадьба в селе или ещё какой праздник не обходились без него.
У многих земляков сохранилась благодарная память о нём и уважение.
Это был художник из глубинки, чаще всего живший в селе, на простой грешной земле. Иногда только уезжал на пару лет из села.
Что до картин, то он писал их огромного размера, и они чаще всего были предназначены тематикою своей для конторы, клуба, на ферме могли они где-либо висеть в подсобке.
Но долог ли срок жизни работ художников- оформителей? Даже картин, висевших в конторе до очередного ремонта?
И у многих из них, в отличие от работ мастеров, которые работают с прицелом на престижную выставку или музей, век был недолог.
Алтайский художник и земляк Закревского Владимир Бровкин хорошо его запомнил:
-«Был Закревский самой обычной внешности. Несколько даже тщедушный. Как на первый взгляд казалось, немного как бы суетливый с негромким голоском и сбивчивой торопливой речью. В огромных очках, которые говорили о его плохом зрении.
Уроженец нашего села, жил он в нем, однако наездами.
Куда-то постоянно срываясь, уезжал, а по прошествии некоторого времени, опять, как ни в чем ни бывало возвращался.
Видимо в этом сказывалась его цыганская кровь.
У него, рассказывают, мать была, цыганкой, которая при родах умерла, а воспитали его в нашем селе, взяв к себе, Нагорные. Была в нашем селе такая семья.
Уехав из села, он через некоторое время вновь возвращался.
Покупал халупку.
При таком образе жизни, какие могут быть, сами посудите у человека хоромы?
Но оная халупа, силою его неуёмного воодушевления и непоседливости, всякий раз через некоторое время - преображалась неузнаваемо.
Деревянной резьбой узора чуть ли не из скифских курганов наличников, росписью фресок ли, картин — как правило, не знаю — всех стен этого жилища с сюжетами из народных сказок.
Всякий раз дом Василия Закревского становился очередной достопримечательностью. До очередного его отъезда из села».
Но это всё почиталось привычными ко всему земляками, как и он жившими на грешной земле, за обыденность.
Теперь вопрос о творческом, так скажем громко, наследии Василия Закревского.
В вестибюле конторы родного колхоза висело огромное его полотно, на котором было изображено село во всей первозданной красоте. Картина была с точки зрения профессиональной немного наивная, но была написана эффектно и броско, чувственно-яркими красками, а, главное, душой.
Это были начало 70-х годов.
Естественно, что через полвека от этой картины и след давно простыл.
Тем не менее, остались у односельчан яркие воспоминания, да редкие фотографии.
Да и дивно ли, если прошло полвека с той поры…
А вот его полотно, с элементами плаката героики советских лет, висевшее в клубе было спасено энтузиазмом сельчан.
Когда в начале 90-х была ревизия, брат художника Бровкина взял из клуба это списанное полотно-полиптих к себе на животноводческую ферму в подсобку.
Там оно у него и хранится до сих пор.
Работавший в районной администрации в отделе культуры Александр Вакаев, человек увлечённый и в районе известный, неплохо знавший Закревского, рассказывал о том, что несколько его работ художника были «восторженно куплены» заезжими ребятами, любителями именно такого искусства, и удивленные (ошарашенные, по словам экс-чиновника) талантом этого самородка, и увезены в Москву в какой-то престижный музей.
Вот, пожалуй, и всё.
Умер Василий Закревский 1994 году в Ставрополе, куда его забрала дочь, вышедшая за военного и жившая там.
Известный советский поэт Борис Абрамович Слуцкий очень точно в стихотворении «Блик» выразил настроение таких художников-самородков, их творческий восторг:
… Кто посмеет, кто сможет, кто станет
между ним и солнечным бликом….
… Счастлив он, как весенний кочет
на омытом дождем заборе,
потому что пишет, как хочет,
ни с собой, ни с веком не споря.
Важен он необыкновенно,
ничего у судьбы не просит
и мгновенно, дерзновенно
кисть свою над холстом заносит.
Иллюстрация: Алтайский художник-самородок Василий Закревский