Рассказ опубликован в федеральном ежемесячнике "Татарский мир"
…Со стороны они выглядели как два петуха, готовые вот-вот прыгнуть один на другого. Только не решались еще. Замир, как приезжий, не знакомый с повадками местных, ожидал первого выпада противника, чтобы ответно обрушить на него закаленный в деревенских трудах увесистый кулак. Крепко сбитый, уверенный в силе своей, он бы не стушевался, так и сделал, если б это было в честной драке один на один, но в сторонке стояла явно драчливая толпа вагайских с рослым предводителем.
Мы застыли молча, не смея сделать лишнего движения, чтобы не спровоцировать, так как не знали и не ведали, что делают в такие моменты, когда напротив встала группа местных, появившиеся во дворе общежития, где нас поселили, не ради познакомиться и позвать, скажем, погонять футбольный мяч, а с явным желанием продемонстрировать свои силы и дать трёпу пришлым нам, короче – непременно чтобы подраться.
В такие перепалки в чужом селе мы еще не попадали. А местные задиры, что было видно невооруженным глазом, ожидая действа недалече, явно хотели испробовать на практике свои навыки в борцовских ли, боксерских ли секциях, имевшиеся у них в райцентре, чего не имели мы.
- Ну чё? – стал напирать вагайский пацан.
- Я ничё, а ты чё? – не менее дерзко спрашивает Замир в ответ, у самого от возмущения заходили желваки по скулам…
Сколько бы времени они так препирались, примеряясь друг к другу, неизвестно, но подзадорил своего, стоявший в группе вагайских, старший:
- Чё ты чокаешься с ним?! А ну, сделай, как я учил!..
…Семья Шейховых прошлой осенью вернулась с далекого Севера. В народе судачили, что они заработали больше, чем все туда уехавшие, вместе взятые. Ходили слухи, что отец Замира по дороге на рыбалку наткнулся на горный ручей, где что-то меж камней засверкало, сказал сыну посмотреть. Там оказался кусочек золотого самородка с ноготь величиной. Это был уникальный случай для наших земляков - ни с кем из Приагитских такого не происходило ни до, ни после. При расспросах Замир показывал нам ноготь на своем мизинце. Так прикрепилась к нему кличка Везунчик. Никто не знал, насколько эта находка повлияла на достаток семьи, но вскоре Шейховы вернулись на родину в Казанлы, куда в пятый класс приехали мы из окрестных деревень учиться и жить в интернате.
Замир, как никто в классе, часто проявлял чрезмерное любопытство на уроках, расспрашивая учителей о непонятных вещах - иногда вовсе не в тему, чем раздражал многих: правда ли, что есть змеи, умеющие бегать как велосипедное колесо; что будет, если просверлить Землю насквозь; а почему при нуле градусов вода может и замерзать, и таять; куда подевались первые космонавты Белка и Стрелка; правда ли, что сибирские реки повернут в обратную сторону?.. Повидавший чужие края, однокашка не имел комплексов, какие были у нас, и смело докучал учителям. И больше всех хотел всё знать, но, тем не менее, учился не лучше нас. Признаться, на то у него были свои причины, чисто деревенские.
Мы в интернате жили, можно сказать, как кум-короли, не зная никаких забот, кроме учебы - нас кормили, за нас прибирались, стирали постельные, топили печи, вовремя будили, отправляли на занятия и прочее и прочее. Замир же дома был незаменимым во всех делах помощником у родителей, целыми днями занятых на ферме.
Только вернется из школы, перекусит наспех, и первым делом, пока светло на улице, загружал свои сани сорокалитровой канистрой из-под молока, рядом клал пешню, деревянную лопату и, разогнавшись, во всю санную прыть катил под гору, воссев верхом или залетев пузом на канистру. На Агитке у него было место, где он, расчистив снег, раскалывал лед, до краев наполнял им канистру и степенно впрягался в вожжи, как картинные бурлаки на Волге. Наверное, бурлакам тянуть баржу было легче, чем переть сани в гору для Замира, ведь на воде баржа, набрав скорость, по инерции как бы сама и плывет, остается лишь подтягивать, да поддерживать курс.
А для Замира тяжесть льда увеличивалась с каждым шагом в гору, да снег или лед под ногами подло скользили на крутояре - приходилось ухитряться, идя коньковым шагом, или шастая санями из стороны в сторону, но от этого не становилось легче. Он смачно плевался, отхаркивался, на ходу сморкался по сторонам, зажав пальцем сквозь рукавицу то одну ноздрю, то другую, но сделать передых на полпути не смел, не позволяла пацанья гордость. Запыхавшийся, но уже довольный финалом - фуфайка нараспашку, треух на макушке – он, таким же макаром впряженный в сани, въезжал во двор. А тут, наклонив сани назад, сгружал канистру, и аккуратно, переставляя со ступеньки на ступеньку крыльца, кантовал ее в дом…
Если б на этом закончились дела, засел бы он за чтение, за уроки. Но, пока родители на работе, Замиру много чего еще надо было доделывать: наколоть и занести домой дрова; затопить печь-буржуйку; поставив на нее большую миску, переложить туда порцию из занесенного льда; и снова во двор, чтобы прочистить места под коровой и телком, овцами; покормить кур, гусей; напоить и закинуть сена скотине, и пр. и пр.
К приходу родителей он был уставший настолько, что уже за столом начинал клевать носом за поздним у них ужином. К готовке домашних заданий после этого не оставалось никакого энтузиазма, насилу успевал решить задачки по арифметике, да переписать, отвечая на вопросы, задания по русскому, татарскому, а другие предметы обойдутся усвоенными на уроке…
И вот где-то в середине февраля, когда затихли сибирские метели, а тропа санная засверкала на солнце, случилось с Замиром непоправимое. Ведь привычка – дело опасное. Он и в этот злополучный день, как обычно, дав скорости саням, на бегу заскочил на канистру и покатил к Агитке-реке не хуже нынешних бобслеистов. Однако, задетая ногой пешня его выскользнула вперед, да понеслась, опережая сани и, налетевши на комок снега, встала на дыбы, острием лома навстречь Замиру. Он на всей скорости вонзился животом в свое орудие, опрокинулся через голову и с ломом в теле потерял сознание…
Хорошо, кто-то увидел это ужасное зрелище. На счастье, быстро прилетел вертолет из райцентра, тут же повернув обратно, увез Замира в больницу, а там сразу на хирургический стол. Как дошли вести, жизнь его висела на волоске, но успели врачи, да крепкий на здоровье однокашка наш оказался живучим, как пес. И надо добавить, что сама судьба благоволила безвинной головушке. Здесь его фарт был с ним опять. Мы всем классом писали ему утешительные письма, рассказывая о школьных и деревенских делах. Вернулся Замир тихим, почти замкнутым в себе, не проявляя былой активности. И долго адаптировался, догоняя пропущенные уроки, ко второму своему рождению, к новой жизни после случившегося.
Как раз к этому времени наш классный Модест абый Галеев организовал кружок моделистов ракет, для чего заранее выписав сборные модели из посылторга, подготовил номер журнала «Юный техник» с публикацией об этапах строительства ракет. Первым делом, конечно же, в новый кружок он записал Замира, остальных немногих внес в список после проверки на знания по космонавтике. Больше, наверное, потому, что моделей на всех не хватило.
Любознательный по натуре, Замир углубился в это занятие с головой. Родители тревожились за его состояние после операции, поэтому времени свободного теперь у него было хоть отбавляй. Занятие кружка моделистов было даже опубликовано в районной газете, где везунчик Замир оказался в центре группы. И первый раз после больницы Замир заулыбался, когда на 12 апреля были устроены соревнования по запуску наших ракет в честь празднования Дня космонавтики.
К огорчению многих, чья-то ракета не стартовала вовсе, у кого-то запустилась и тут же, запылав, повалилась набок, были такие, что взлетали и падали камнем. Модель нашего везунчика, как только он включил тумблер, мгновенно запустилась и взлетела дугой так высоко, что мы, задрав головы, с ликованьем следили за тем, как ракета взмыла в высоту, куда и коршуны не залетают. Потом она как бы застыла на своей вершине, чуть заметной глазу, перевернулась носом вниз, да аккуратно, покачиваясь из стороны в сторону, приземлилась на своем парашюте. Даже тут ему повезло больше других. Да, это был триумфальный час Замира! Что ни говори, дотошный ко всему, трудиться он умел. Замир потихоньку приходил в себя, все больше оживляясь…
…Говорят, боженька подвергает человека испытаниям, прежде чем дать ему удач. И вот сегодня Замир наш получает новый такой удар судьбы. …Подзадорил своего, стоявший в группе вагайских, старший: «Чё ты чокаешься с ним?! А ну, сделай, как я учил!..»
Вдруг Замир получает резкий и сильный тычок в солнечное сплетенье, отчего тут же согнулся в три погибели. Зажав живот руками, он как зверь взревел от боли, заелозил вокруг себя и, еле словив воздуху, судорожно схватил округлый камень из валявшихся под ногами, и со всей пацаньей злостью швырнул им в убегающую толпу забияк. Хорошо, камень пролетел над головами вагайских - попав в штакетник забора, он проломил его как щепку и полетел вглубь соседского огорода. Попади стрелок кому нибудь в голову, прошиб бы тому череп наверняка, что неприятностей не оберешься всей школой.
…Еще вчера только наш классный отряд приехал на районный слет, проходивший в райцентре Вагай в день пионерии. Сегодня мы уже отрапортовались на общем слете, получили свои награды за учебу, а после обеда должны были уезжать, но никак не появлялся наш классный руководитель Модест абый. Если б вовремя уехали, не было бы этого инцидента с местными. Но от судьбы не уйдешь. Замир недолго повыл от боли, также согнутый в дугу ушел в комнату, залег в кровать, и больше не издал ни звука, так и пролежал, зажав живот, до вечера. Мы даже заподозрили, что, возможно, это рана его дала знать о себе, не дай Аллах, открылась. Но крови не было, а Замир умолк. Вернувшийся Модест абый сводил его в райбольницу. Все обошлось - у Замира болело что-то внутри, пройдет со временем, сказал учитель словами врача, и вскоре мы покинули райцентр…
…Вот таким запомнился мне Замир Шейхов, неординарный одноклассник наш. Удивлял ли он чем еще, теперь и не вспомню – после восьмого класса все мы разъехались кто куда, и больше я с ним ни разу не виделся.
Однако, последнее известие, из событий выпускного года, ошарашило всех в нашем приагитье. На летних каникулах, как дошли слухи, он обрюхатил ровесницу, год назад окончившую восьмилетку, теперь работавшую в колхозе. Замир вместо матери оставался по ночам сторожить маслобойку, а рядом на зерносушилке караулила деваха на выданье. К чести Замира, поматросив, он не бросил ее, в том же году они сыграли свадьбу, и вместе пошли дальше по судьбе - рука об руку, плечо к плечу. Кто-то, в силу обычаев, может и осуждали этот поступок молодых. Лично мы - не мальчики, но юноши уже - очень даже завидовали нашему везунчику…
Лет через десять Замир собрал своими руками аэросани, чем снова удивил односельчан, ведь такого до сих пор никто здесь не делал...
PS. Нынче я наконец-то смог встретиться с героем моего рассказа. Замир подтвердил, что рассказ я озаглавил очень верно, так как по жизни много раз ему везло. Рассказал, как на северах чуть не утонул вместе со своим трактором, и опять выручила нашего везунчика его фортуна...