Есть шумерская притча. Хозяин задумал резать свинью. Она сопротивляется, кричит. Хозяин ей говорит: «Чего ты верещишь? Ведь ты идёшь путём своих бабок и прабабок. Путём, установленным богами».
Правда- правда. Своеобразная подача материала.
Вот Сидури и говорит Гильгамесу: « Тебе дана долгая жизнь, бессмертия никто не давал. Живи здесь и сейчас. Люби жену, цени её прикосновения, радуйся детской ручке в своей руке.
Кто избежал участи смертного? Цари и воины, праведники и грешники, твои родичи. Все там. Исполняй правила, установленные от начала начал.
На Том свете будешь накормлен, напоен. Здесь будет, кому тебя вспомнить. Зачем тебе бессмертие? Даже боги не знают, что с ним делать.
Вот Зиусудру, (тот, кто потом получит имя Утнапиштим), разве, его пример не печален?
Удостоин он за праведность бессмертия от богов. Но живёт далеко.
( У истоков всего, где- то в Бахрейне. Долгое время сказочное место, рай называлось островом Дильмун и имело вполне конкретную прописку на географической карте).
Зиусудру живёт далеко, нет ему места среди живых, так как познавший многое, видевший смерть мира, богов, не может считаться обычным человеком и жить среди смертных, нарушая древние правила. Но и среди богов ему нет места. Смертный он.
Вот живёт бессмертный старик со своею старухой на краю земли. Давно пережил сам себя и своё потомство. Некому помянуть его добрым словом на земле, нет у него памятного места, у которого приносятся жертвы наследниками памяти. Он и его старуха сами себе пекут поминальные лепёшки, сами себя помнят и никому не нужны, никто к ним не привязан. Ни к кому и ни к чему не привязаны сами.
Как мне представляется, для человека общинного, когда и «смерть красна на миру», подобная перспектива казалась страшной и уродливой.
Здесь сделаю большое отступление.
Шумерологи насчитали 1 3 номов или земель шумерских. Давайте разделим на 40 тысяч носителей убейдской культуры. Получается, по 3076, 92…жителей на один ном или землю. На город и его земледельческую округу.
О, каком чётком разделении городской и деревенской культуры может идти речь?
Это касается и египетской, и минойской, и хараппской, даже греческой культуры. Разделение существовало только в головах греческих мудрецов, решивших, что с них начинается Цивилизация.
Унаследовано европейскими снобами и историками Античности.
Более того, стены, считающиеся главным признаком городской цивилизации. Что это было в условиях «шумерских болот»?
Главными подвигами царей (трудовыми повинностями) записи называли постоянное восстановление старых стен. Подновление.
Сравнение со стариком и старухой, 30 лет живших у самого синего моря, возникает само собой. Пушкин Гильгамеша не читал. Его в то время никто не читал. Европейские находки начинаются с 1845 года. Значит, была сказочная традиция, сродни той, которая привела Шлимана на холм Гиссарлык, оказавшийся Троей.
К примеру, Яга Виевна, пропускавшая добрых молодцев на Ту сторону только после соблюдения определённого ритуала.
О заимствовании речи не идёт. Общий опыт земледельческой цивилизации.
Гильгамес выслушивает тонкий намёк на его священную обязанность жениться на богине, следовать пути, в результате, которого на свет появился он сам.
Но герой идёт иным Путём, не подозревая, что прокладывает колею для всего человечества. От дерзости Молодости до печального смирения Зрелости.
И ещё отступление.
Все пользуются переводом шумерского слова, означающего «гору» и «страну» одновременно. Шумеры пришли с гор. Но, ни Армения, ни Афганистан здесь, ни при чём.
Более современные и тщательные переводы «Горой» называют «Тот свет». «Человек идёт в гору». «Человек идёт с горы». Знакомо? Да!
Шумеры шли с той самой горы.
Гильгамес уходит на поиски Зиусудру или Утнапиштима. Каверзный вопрос, конечно, всплывает из шумерской биомассы.
Пошёл бы странник сам? Без подсказки богини? Не провокация ли? Не выбор ли?
Бывший лугаль добирается до людей- скорпионов, загадывающих загадки, предлагающих зайти в сад, в котором на деревьях растут драгоценности.
Большой привет всем молодильным яблочкам мира и гераклову саду Гесперид, в частности.
Не знали тогда брульянтов и прочего. Яшма, лазурит, алебастр, что, вестимо, не исключает и пары- тройки печенюшек.
Гильгамеш не удержим. Первый супер - герой, ещё не наученный ничьим опытом. Он добирается до Зиусудру. Бессмертный старик холоден и не испытывает ничего человеческого к гостю.
«Боги не будут собираться ещё раз ради тебя».
Но Гильгамес избран, старик вынужден помогать. Сначала он предлагает не спать семь дней и семь ночей. Гильгамес засыпает. Просыпается ровно через неделю и видит тот самый ужас хомо советикус, которым пугала Сидури.
А как бы вы назвали человека общинного?
А ужас принял образ стопочки чёрствых лепёшек, нижние даже заплесневели. Никто им не заинтересовался, не пришёл проведать, не случилось ли, что.
И эти старики спокойно ходили мимо, проводя своеобразный эксперимент.
Зиусудру рассказывает о Потопе. Место знаем, точная дата начала записана. Очень дотошные люди. 21 марта - день Весеннего Равноденствия.
Энлиль решил утопить человечество. Даже запретил богам говорить или намекать кому- то о предстоящем событии. Энки рассказывает всё обычной двери, ведущей в дом праведника. Но так, что бы старик слышал.
Даже подсказывает, что сказать односельчанам, наблюдающим за ходом строительства.
Строится- то не лодка, а здоровенный квадрат. Ещё и деревянный.
Обязательно должны поинтересоваться, где Зиусудру взял на личные нужды столько дерева.
Ибо, Зиусудру - должностное лицо, ещё не царь, но уже записан. И его лес- собственность общины, а отчётности никто не отменял даже для правителя.
В общем, наобещал с три короба своим общинникам любимый руководитель.
Через семь дней ковчег Зиусудру подплывает к земле, найденной не голубкой с оливковой ветвью, а вороном- птицей мудрости. Загадки продолжаются.
Зиусудру выходит на берег. Приносит благодарственную жертву. Не барашка режет, не шашлык готовит.
Зерно.
Не сильна в шумерской поваренной книге. Знаю, что саргоновцы в ритуальных рецептах заменили пшеницу полбой. С чем это связано?
Со всем. Земледельцы шумеры давно из полбы вывели пшеницу, лучшее отдавали богам, сами ели то и другое, в зависимости от орошения, климата и прочих характеристик.
Скотоводы уже утратили часть земледельческих навыков, насильно переведя богов на кровавые жертвы.
Чё с ними, с позаимствованными станется? Свои же жруть, пассионарностью пышуть.
И никому нет дела до смыслов.
Даже жалко малыша Минотавра, насильно приученного, есть человечину.
Ещё деталь. Полба засухоустойчива, устойчива и ко всяким зерновым заболеваниям. В общем, богам не всё равно. Они куда- то уже подались. А прежние истины понимались и искажались в меру испорченности новых хозяев жизни.
Но сейчас изголодавшиеся боги слетелись на запах вкусненького, насытились, выпили, не стесняясь человека, начали выяснять отношения.
Энлиль пенял Энки на чрезмерную болтливость. Энки обвинял Энлиля не только в ненависти к кормильцам. Сами- то боги работать не захотели, чуть не померли, дожидаясь курьера с пиццей.
Энки обвинял бога, правившего по очереди, но не мудрого, в самой мысли кого- то уничтожить. В эту лазейку между богами и просочился Зиусудру.
Но является ли его бессмертие благом?
Судили бы долгую жизнь. В тех обстоятельствах избранник богов умер бы в окружении только своих внуков и правнуков. Только своих. Чем не благостная смерть?
Даже предлагаю вспомнить смерть дедушки Карлеоне в фильме «Крёстный отец».
Под голоса играющих внуков, в винограднике- символе Рая. Душа его абсолютно чиста, ни разу в жизни он не поступился принципами, интересами своей семьи и её служителей. Благодетель и меценат.
Почему боги лишили такой радости Первого Праведника?
Есть ещё загадка. Никто не давал совета шумерскому «деду Мазаю» «взять каждой твари по паре». Правда, размеры плавсредства, продиктованные Энки, сами собой намекают на количество спасаемых «зайцев».
Выбор или провокация?
Я уже предлагала перечитать «Мастера и Маргариту» через призму шумерского мифа об Инанне и Думузи.
Теперь предлагаю сравнить желание Маргариты жить одиноко с любимым вдали от людей и участь Зиусудры. Особенно, его старухи.
Она- то, ещё человек, женщина, мать. О ней, видимо, забыли.
Именно старуха просит мужа помочь Гильгамесу.
Что бы скорее прошёл путь и успокоился?
Тоже жалость.
Вот здесь послушный сын Небесной коровы разворачивается во всю мощь Крепкого Орешка. Почему- то именно такое сравнение появляется. Видимо, срабатывает «свинка», подложенная вавилонскими толкователями.
Ради людей он это делал.
А в шумерском начале Гильгамес дерзил богам ради самого себя. Как трёхлетний малыш, который перестаёт говорить о себе в третьем лице и норовит засунуть пальчики в мышеловку.
Не буду перечислять подвиги. Остановлюсь на загадке. Странник омывает одежды в колодце с водой, которая гарантирует их свежесть до возвращения домой. Потом через него ныряет на « дно миров», срывает «Аленький цветочек», сулящий вечную молодость.
Перевод такой - «старый человек помолодел».
Этого было достаточно для бессмертия? Зачем греческой богине нужно было к вечной жизни требовать молодости для любимого человека? Забывшей об ингредиентах вечности женщине, пришлось ухаживать за немощным младенцем, в которого превратился бессмертный человек.
Это я намекаю на единое информационное пространство.
Гильгамеш сорвал цветок, есть его можно только по возвращении.
По пути домой, без пяти минут бог, лезет в воду.
Зачем?
На тебе свежая одежда. Ты сам ещё чист, потерпеть можешь.
Что это?
Безответственность человека, решившего, что дело сделано?
Привычка к ритуальному омовению после посещения определённых мест?
Или недоверие к словам старшего, сказавшего, что одежды твои чисты?
Напоминает поведение Орфея, обернувшегося посмотреть на тень Эвридики. Ему обещали, девушка пойдёт за тобой, но за спиной тихо. Идёт ли? Обманули?
И напоминает поведение жены Лота. Нельзя оборачиваться, а бедная женщина, имя, которой нам опять не сохранили, обернулась. Тихо не было, судя по всему, упал метеорит, оглядываться нельзя, но очень хочется.
Нельзя, нет смысла, что вкладывалось в поступок каждой культурой?
Может, сомнение в словах говорившего, в его авторитете?
Как бы то ни было, герой возвращается домой с пустыми руками, но с огромным и печальным опытом.
И с моим вопросом. Не о себе ли Убейд говорил, создавая Эпос О всё видавшем?
Статью закончу «Притчей об Иове». В библейской – новейшей версии она завершается откровением праведника.
Для чего он страдал? Для того, что бы увидеть Господа.
В шумерском первоисточнике имён, конечно, нет. Боги отбирают всё, что у человека было. Родных, силы, здоровье, имущество. Не акцентируется внимание на праведности и реакции несчастного на череду потерь. Под самый конец боги возвращают своему мученику силы, здоровье, достаток.
Для чего?
Ты пережил многое, многое потерял и претерпел. Теперь ты знаешь, как плохо сирым, обездоленным, убогим.
Иди и помогай им.
Так решался самый сложный вопрос нашей жизни.
Почему мы страдаем?
Есть и царские дневники, говорящие о том, что богам виднее, что они сами накажут, если, что.
Письменный период- то краткий получается.
Успели, «спускаясь с горы «, поставить точки над I.
Для себя обсуждение завершили, а меня оставили в тоске и печали.
Нам не постигнуть истины твоей.