«Ты чё, солдатик, на побывку?»
«В отставке я. Там мне родня,
где на ночлег определился,
ведь я с пелёнок сирота».
«НужОн мне кучер позарезу
не пьяница и молодой»
«Сударыня, на службе царской
я был при пушке ездовой».
«Подашь мне дрожки к часу ночи,
мне надо в город поутру.
Спать будешь ты на сеновале,
покамест место подберу».
Солдат на сене растянулся,
на зад шинельку натянул,
вместо подушки ранец сунул,
зевнул блаженно и заснул.
И вдруг к солдату под шинельку
ужом хозяйка заползла,
возилась, жарко целовала
и до гола разболокла.
«Ты чё, солдатик – полудохлый?»
- она с досадой говорит:
«Уж я старалась, расстаралась,
а он, подлюка, не стоит!».
На облучке солдат трясётся.
Хозяйка в кузове молчит.
На жизнь обида у солдата
в душе пожарищем горит.
В семье приёмышем ютился.
Батрачил за лежак и харч.
За сына в рекруты засунул
хозяин - скряга и богач.
В войну турецкую попало
шрапнелью, иногда болит.
Не жеребец, теперь, а мерин,
с тех пор как тряпка - не стоит.
«Господь, пошто такая напасть,
мне доли нету, хоть помри!»
Вдруг глас солдатику небесный:
«Пошшупай, раб мой, посмотри!»
Штаны трещат, искра из глазу.
Солдат на бабу заскочил,
своим могучим инструментом
до слёз хозяйку поразил.
«Ты чё, милок, поиздевался?».
«Зазнобушка, мне повезло.
Елда, смотрю, тебе в усладу,
её мне подарил Гнедко».
«Вот незадача, ну, не знал ты.
Придётся подождать пока.
У Воронка потом возьмёшь ты
- его длинней на два вершка!»