Чем хороша учёба в академии? Для офицера это время, когда ты забываешь о ежедневной флотского рутине, о поломках матчасти и самодурстве начальства. Тебе не докучают подчинённые, не отчитывает командир за так некстати попавшего на губу моряка – не раньше и не позже, как раз накануне отсылки твоего представления на очередное воинское звание. Тебе не грозит расставание с семьёй внеплановым выходом в море на основное мероприятие, как называют боевую службу. Причём, в составе чужого экипажа, куда тебя срочно прикомандировывают вместо заболевшего офицера. Ты забываешь о боевой, и ладно бы с ней, с боевой, что существеннее, о навязшей в зубах политической подготовке, вынуждающей тебя каждый понедельник в течение четырёх часов повышать уровень своего классового самосознания. В общем, хорошего в академии немало. Но есть и нюансы.
В этих стенах ты с понедельника по субботу добрую половину дня конспектируешь лекции по дисциплинам, большинство из которых едва ли пригодятся тебе впоследствии. А затем до вечера занимаешься самоподготовкой – пишешь реферат, обсчитываешь курсовую или готовишься к семинару. Сход на брег, как называют моряки покидание места службы, строго регламентирован и контролируется начальством. И неважно, сколько звёздочек у тебя на погонах.
Если тебе нужно отлучиться из класса, скажем, в читальный зал или в другое место по сугубо образовательной нужде (другие здесь не прокатят) – записываешь на доске против своей фамилии название этого места и время отсутствия. Чтобы дежурный мог доложить любому проверяющему, где ты, ставший вдруг всем нужный, находишься, и чем занимаешься. Проверит это заглянувший в класс вряд ли, но своим видом продемонстрирует, что непременно сейчас этим займётся.
Первый семестр в этом отношении особо показателен. Иной раз проверяющий может даже не заходить в помещение – натренированному уху дружное поскрипывание ручек на фоне царящей тишины хорошо слышится даже сквозь дверь. И даже если ему это только кажется, тишина всяк лучше гомона, иначе он заглянет к вам обязательно.
Со временем контроль ослабевает, и заведённый порядок поддерживается не столь неукоснительно. Но происходит это уже после первого года обучения.
Что остаётся бедному мученику военной науки делать в этих условиях? Понятное дело – учиться. А в перерывах позволить себе партию-другую в шахматы с коллегой. Или в нарды. В морской бой моряки никогда не играют – это пошло. Вот, собственно, и весь выбор.
Зато Кондратьев с Виноградовым устроились неплохо. Виноградов – отменный баскетболист, в академии таких единицы. С волейболом он тоже знаком, но не столь тесно. Олег же, напротив, тяготеет к волейболу, а его навыков игры баскетбол вполне хватает для уровня сборной факультета. Поэтому в послеобеденные часы их фамилии с упоминанием спортзала практически не исчезают с классной доски – секции этих игр функционируют дважды в неделю каждая. И причина отсутствия вполне уважительна.
Такое положение дел вызывает определённую зависть к хронически отсутствующим у одногруппников. Чувство это уходит глубокими корнями ещё в училищные времена. Подобными привилегиями и тогда традиционно пользовались продвинутые физически особи, члены тех или иных сборных, а то и просто спортсмены-одиночники. Ведь спортивные состязания – один из видов соцсоревнования, поощряемый командованием. К тому же всем известно, что воин прежде всего должен являть собою физическое совершенство, остальное приложится. Поскольку, будь ты хоть семи пядей во лбу, но немощен и болен, какой из тебя защитник? Поэтому освободить члена сборной от занятий в угоду тренировке – святое дело.
Как следствие, качество образования спортивно-ориентированного курсанта, мягко говоря, страдало. Что давало повод товарищам подтрунивать над своим мускулистым коллегой, нередко называя его «паном спортсменом» – в честь недалёкого и простодушного героя популярного в своё время телешоу «Кабачок 13 стульев». Поэтому неудивительно, Олега с Володей за глаза здесь так и называют. Правда, во множественном числе.
Никто уже не помнит, когда в классе появились нарды – было это ещё до первой зимней сессии. Постепенно коша становятся отдушиной для многих, не исключая и курильщиков, которые зачастую предпочитают эту игру сигарете даже в короткие перерывы между занятиями. Шеф – старший группы – сам не прочь размять пальцы за доской, и не ограничивает в этом коллег, снисходительно позволяя им метать кости в часы самоподготовки. Потому как ратует за справедливость и воспринимает это, как своеобразную компенсацию за привилегии тем, кто гоняет мяч в спортзале.
Правда, панов спортсменов тоже допускают к фишкам, но те стараются лишний раз не злоупотреблять великодушием коллег.
Игра тем временем набирает популярность. Доходит до того, что Кондратьев, подходя утром к классу, ещё в коридоре улавливает доносящийся оттуда звук катящихся кубиков. В помещении те же, кого он оставил за доской накануне. С вечера, что ли, тут? Этому упорству бы – да лучшее применение, мелькает мысль. Но от комментария воздерживается: а чем мяч лучше?
Азарт подогревается бонусом – вон, пара сигарет рядом доской. Всё понятно – приз победителю. Раньше хоть под нарды их клали, конспираторы, а теперь лень даже время на это тратить. И вид игроков напряжённый – видать, уже не первая партия.
Но вот звонок – фишки с кубиками неохотно убираются в доску.
Игра возобновляется в перерывах между парами, продолжается в обед, и достигает кульминации на заключительном этапе самоподготовки, когда проверяющие уже остывают в своём рвении.
И даже звонок, повествующий об окончании рабочего дня, не может оторвать от желания заполучить очередную сигарету или снизить объём понесённого ущерба. Олегу припоминается Достоевский:
– Скажите, вы намеренны бросить игру?
– О, чёрт с ней! Тотчас же брошу, только бы…
– Только бы теперь отыграться? Так я и думал.
Позже к этому увлечению добавляются шахматы – комплект нардов единственный, и время ожидания очереди следует чем-то заполнять. Иногда на доске вместо фигурок расставляются шашки. Стоит ли говорить, что уровень мастерства в этих видах настольного многоборья у большинства практикующих его к середине второго курса повышается кратно.
И вот тут у шефа возникает странная идея выявить настоящего спортсмена среди коллег. А попутно наглядно оценить пользу от частого посещения спортивного зала некоторыми из них. Ну а победителя теперь уже по праву именовать «паном спортсменом», с большой буквы и с должным пиететом в голосе. Ну и до кучи выбрать девизом соревнований расхожее «Пан или пропал», вдохнув в него новый смысл. Намёк был довольно прозрачным.
Одногруппники предложение поддерживают. Наверное, нарды всем уже порядком приелись, и хочется разнообразия. Олег с приятелем не скрывают скепсиса: спортсмены, говорите? Ну-ну! Мысленно они уже делят между собой пальму первенства, случись вдруг такое. А, потому, снисходительно присоединяются к остальным. Но недооценивают всей тонкости замысла шефа.
Надо сказать, что Александр Коношенков всегда отличали задатки лидера и высокий уровень притязаний. Нахождение на вторых ролях в чём-либо было не в его правилах. Правда, со спортом он особо не дружил, и потому его затея выглядела довольно парадоксальной. Но это только на первый взгляд. Дьявол, как обычно, скрывался в деталях.
Согласно его замыслу каждому участнику предлагается составить перечень состязаний, которые можно уместить в прокрустово ложе их классного помещения и примыкающих к нему пространств. И большинством голосов утвердить его. Совершенно очевидно, что упор в такой постановке делался на камерных видах состязаний, если этот термин можно применить к спорту. То есть к шахматам и иже с ними, в широком смысле этого слова. Спортсмены слегка приуныли.
Впрочем, места здесь было предостаточно – здание академии проектировалось ещё в те времена, когда термин «уплотнительная» применялось только в отношении резиновых прокладок. Это позже его распространили на жилую застройку. Поэтому в помещении класса можно было позволить многое – не только состязания слушателей на титул «Пан Спортсмен», но и совещание региональных представительств какой-нибудь компании-монстра типа «Пан Американ», дай им такую возможность. Для футбольного матча, правда, места было маловато, а то можно было бы и его сюда. Имелись и другие сдерживающие факторы, о чём намекал шеф, искусно уводя их от чисто спортивной направленности фантазий.
После голосования перечень состязаний содержал около дюжины наименований, причём сугубо физические дисциплины дополнялись преимущественно интеллектуальными. В числе первых были прыжки в длину с места, упражнения с гирями, подтягивание на перекладине, пинг-понг и бадминтон. Интеллектуальные состояли из настольных, не считая формально напрашивающегося сюда тенниса, и включали уже хорошо знакомые всем нарды, шахматы и шашки. Для достижения количественного паритета интеллектуальные усилили разного рода поддавками. Гвоздём программы был, «Чапаев» – игра в шашки щелчками. Хотя её можно было причислить и к физическим: также, как и её прототип, «Чапаев» в равной степени был близок и к тем, и к другим...
Бадминтон появился в списке довольно неожиданно. Шефу каким-то образом стало известно, что в общежитии для иностранцев имелся целый спортивный зал, в котором почему-то была разметка для этой игры. Возражать не стали, сочтя бадминтон, как и «Чапаева», забавной экзотикой. Это был единственный экстерриториальный вид состязаний, для которого сделали исключение – скорее всего, из уважения к старшему. Никто в тот момент не догадывался, что шеф ещё в юности серьёзно увлекался этой игрой и по праву рассчитывал здесь на успех. Это был козырь в рукаве, который, вероятно, и сподвигнул шефа на всю эту авантюру.
Для игры в настольный теннис была закуплена пара древесно-стружечных листов нужного размера, которые для игры прекрасно размещались учебных столах. Для проноса листов в академию пришлось прикрепить к ним постеры с изображением легендарных крейсеров – «Варяга» и «Авроры», дабы не вызвать подозрений у охраны. Оформляем комнату славы морского флота – какие вопросы? Правда, о существовании таковой не догадывался даже начальник политотдела, но не в этом суть. Служение идеям Кубертена требовало жертв.
Коля Абрамов, мускулистый крепыш и главный претендент на первенство в силовых видах, под покровом темноты принёс из спортзала полуторапудовую гирю и тут же приступил к тренировкам. Сергей Трефилов, согласно его образному выражению, «выцыганил» кусок трубы в лаборатории кафедры ядерной энергетики. Чем и поделился с Кондратьевым. Олег живо представил себе, как этот «ромалэ» в поисках добычи обходит лаборатории факультета и, напевая под нос томный романс, гадает по ладони их начальникам. И находит её не в самом подходящем месте. Уж лучше бы молчал.
Трубу эту в качестве перекладины вмонтировали в дверной проём, ведущий в туалет. Происхождение инвентаря по совету Олега Трефилов скрывал до последнего, иначе этот вид состязаний, отягощённый ещё и местом их проведения, мог сорваться.
Начало соревнований неожиданно совпало с днём дурака. Это, правда, никого не смутило – какие шутки, когда на кону «Пан». Или пропал…
С комплексом чисто спортивных дисциплин справились довольно быстро. Начали с прыжков. Здесь некоторую конкуренцию «панам спортсменам» составил Пётр Зюзликов. Худощавость и длинноногость обеспечили ему место в тройке призёров.
Размяв ноги, дали волю рукам. Как и предполагалось, силовые упражнения не смогли сколь-нибудь существенно поколебать положение лидеров. Впрочем, приземистый качок Коля Абрамов, не снискавший лавры в прыжках, благодаря перекладине существенно подтянулся к передовикам и ожидаемо закрепился там после залихватского укрощения гири.
А вот шефу перекладина далось нелегко. Видимо, от его тонкого чутья не укрылась сомнительность её происхождения, и каждое приближение к ней вызывало в его организме если не бессилие, то чувство отторжения. А последовавшая за перекладиной гиря своим грузом и вовсе утянула его в нижнюю часть турнирной таблицы. Но шеф не унывал – впереди были хорошо знакомая ему коша и шашки. В шахматах он тоже чувствовал себя довольно уверенно, а в поддавках этому интригану и подавно не было равных. Ну и, конечно, в качестве бонуса, когда близилась развязка битвы, его ждал танец с воланом. Для игры бадминтон зал пока, якобы, был недоступен.
С пинг-понгом вышла заминка. Непосредственно к классу примыкала чемоданная, в которой хранились секретные документы. Чемоданная работала почти без перерывов, поэтому рядом с классом всегда было оживлённо. Звук шарика, хорошо слышимый даже сквозь плотно закрытую дверь, в часы, отведённые для самоподготовки, мог вызвать, как минимум, недоумение, а в худшем случае послужить поводом для дисциплинарного взыскания. Ибо, кто знает, в каком настроении руководство в этот момент расстаётся с грифоваными документами. Дело серьёзное, а по соседству какое-то шапито. Непорядок. Поэтому нужно было искать выход.
Оценив эти риски, шеф предложил альтернативы для теннисных баталий – обеденный перерыв или вечернее время. Поразмыслив, товарищи решили пожертвовать обедом. Особо усердствовал в агитации Саша Ширшов. Жертв требует не только искусство и идеалы этого вашего "Пубертена" – убеждал он коллег. Шура, как никто другой, отличался лишним весом и тщетно искал повод для расставания с ним. Но каждый раз что-то мешало. А теперь же он сам шёл в руки.
Заступив на обеденный «пост», он таки добился своего и через неделю даже сумел подтянуться на пару раз больше обычного – ему разрешили «переэкзаменовку». Попутно поправил и своё место в рейтинге.
Как и ожидалось, с завершением теннисных баталий «паны» опять вышли в лидеры.
После «физики» настала пора интеллектуальных поединков. Турнир достиг своего апогея. Никто не мог предположить, что эта затея так поглотит их. Накал борьбы буквально наэлектризовал атмосферу классного помещения. Сражения начинались в перерывах между лекциями, которые тянулись невыносимо долго. Все с нетерпением ждали звонка, чтобы снова ринуться в бой. И, хотя с пинг-понгом уже было покончено, обеденный перерыв по негласному уговору продолжал отводиться турниру.
Глядя на товарищей, склонившихся над доской и увлечённых схваткой, Олег чувствовал, что, если бы к ним сейчас с проверкой зашёл начальник академии, никто из игроков не повёл и бы ухом, а если бы адмирал случайно попал в его поле зрения, он бы не сразу среагировал на это должным образом. К счастью, эта участь их миновала, хотя и затронула в стиле «лайт».
Случилось это во время шахматной партии, в которой Кондратьев схлестнулся с шефом. В пылу сражения – а они играли блиц – Олег зевнул ферзя, и его положение выглядело плачевно. Но тут фортуна смилостивилась – после спасительного хода конём он отыграл потерю. «Вилка» – вещь, полезная не только в суши-баре, особенно для человека, в японских традициях не искушённого. Шеф дрогнул; Олег воспользовался его замешательством и провёл пешку в ферзи. Ситуация перевернулась – победа буквально была у него в кармане.
Развитие событий на доске не оставляло никого равнодушными. Ещё бы – шеф по очкам уже вплотную подтянулся к лидерам и дышал им в спину. Болельщики – неясно, чьи – вполголоса обсуждали варианты и ждали развязки. Вдруг комментарии затихли. В наступившей тишине было слышно только тиканье часов. Затишье явно не имело отношения к положению на доске – она напоминала финал сказки «Голый король».
Олег обернулся. За плечом у него стоял преподаватель кафедры Николаев и, как и остальные, смотрел на доску. Появился он здесь с проверкой, но, будучи в душе шахматистом, по достоинству оценил драматизм ситуации и, похоже, забыл о цели визита.
Олег повернулся к доске – стрелка на часах предательски задрала флажок, и времени оставалось в обрез. Он двинул вперёд ферзя и нажал кнопку часов, планируя следующим ходом объявить «мат». Но внезапно это слово, как ему показалось, прозвучало из уст шефа. Рано ещё, ходи, подумал Олег. Но шеф сложил руки на груди и произнёс это слово более отчётливо:
– Пат!
Широко улыбнувшись, он остановил стрелки часов.
Чёрт знает что, какая досада! Действительно, его королю было некуда ходить, а других фигур на доске у шефа не имелось. Выигрышная партия обернулась ничьей.
Николаев сочувственно похлопал Кондратьева по плечу, поздравил шефа и вышел из класса. Замечаний к самоподготовке у него, похоже, не возникло.
С этого момента шеф обрёл окончательную уверенность в своих силах, и его дела пошли в гору. Виноградов скрежетал зубами.
– Шеф – спортсмен! Это звучит дико! Какой он, к хренам собачьим, спортсмен!? – возмущался он в беседе с Олегом. – Этого нельзя допустить.
Внимательно изучив таблицу, он что-то прикинул в уме.
– Значит, так. Делаем ставку на тебя, у тебя очков больше. И настольные игры я буду тебе сливать.
– Дело твоё, конечно. Трудно проигрывать человеку, который тебе не сопротивляется. Но со стороны это может выглядеть подозрительным. Тем более, для шефа, ты же его знаешь. Он теперь особо насторожен.
– Разберёмся. Борьба будет в любом случае. – заверил его Володя.
– Но смотри, если передумаешь, я поддаваться не стану.
– Не вопрос.
Другой частью плана Виноградова было желание одолеть соперника на его же поле. К тому моменту шеф уже доказал своё мастерство владения ракеткой и уверенно набирал очки. Но Виноградов тоже был непрост. Он нашёл нужный подход к администратору иностранного общежития – импозантной даме средних лет – и им предоставилась возможность беспрепятственного доступа в спортзал.
Буквально через пару занятий Олег усвоил основные навыки в этой игре, а остальное было делом реакции и выносливости. С этим у них проблем не было. Виноградов же ракеткой владел настолько уверенно и изящно, что казалось, он с детства готовился в школе олимпийского резерва. Бороться с ним на равных было невозможно. Знай тогда Олег, что Вовка в самом деле посещал юношескую секцию бадминтона, а в техникуме продолжал совершенствовать свои навыки в этой игре – он бы не удивился. Но об этом ему стало известно лишь годы спустя. Как признался потом Виноградов, он внутренне возликовал, увидев «бадминтон» в перечне игр, но виду не подал. Выдержка олимпийца.
План сработал на все сто. Виноградов одержал убедительную победу над Коношенковым, после чего дал своему партнеру несколько ценных советов. Олег воспользовался ими и тоже выиграл, но с трудом. Шеф посерел лицом. Но после того, как Олег одолел и Виноградова, у Коношенкова зародились смутные подозрения. Впрочем, те очки, которые упали в копилку Кондратьева после нескольких «трудовых» побед над своим «подельником», особой погоды не делали. И всё складывалось так, что надежды на успех у шефа и вовсе становились призрачными.
И вот тут вмешался случай, поставивший окончательную точку во всей этой истории. У Коли Абрамова внезапно приключилась почечная колика, и он на время пропал. Насколько, всё же, прозорлив был шеф, выбирая девиз соревнований!
Через несколько дней пропавший объявился и неожиданно для всех «снялся с пробега». Причиной недуга он назвал резкие движения ракеткой. При этом сослался на мнение факультетского терапевта, чем немало повеселил многих.
– Ты, наверное, поведал ему, – рассмеялся Трефилов, – что в борьбе с шефом зубами вырвал очко, чем привёл его в ступор. – Как может повлиять маленький спортивный снаряд на обменные процессы в организме?
Врач действительно был забавным: упрекая многих в симуляции, освобождения всё же давал безотказно.
Ну а Шура Ширшов на всякий случай посоветовали Коле впредь не дёргаться. Все с этим согласились.
Шеф парадоксальным образом воспользовался подвернувшимся поводом и объявил состязания завершёнными, причём, без объявления победителя. Формально – все понимали – придраться было не к чему, но некоторые не скрывали недоумения. А Виноградов и вовсе заподозрил что-то неладное.
– Посуди сам, – внушал он Кондратьеву, – как там говорили древние?
– «Cui bono»?
– Да-да, кому выгодно! Понятное дело – шефу и Абрамову. Никто другой всерьёз на победу не претендовал. Так, забава. Поэтому, никакая это не колика, а сговор. Я сам видел, как они в столовой о чём-то толковали, как заговорщики. Звание то уплывало!
Олег спорить не стал. Да и кому как не ему судить о сговорах!
Чтобы поставить точку брожению умов, шеф предложил организовать скромный банкет, призванный, помимо прочего, обеспечить профилактику возможных и скрытых до поры последствий турнира. Предложение поддержали, и даже пострадавший почечно Абрамов от участия в нём не уклонился. После застолья все его жалобы странным образом прекратились, что тоже не осталось незамеченным.
Так и не выявившие победителя состязания всё же не прошли бесследно. Петя Зюзликов, известный в циник и острослов, с тех пор стал ласково называть Колю Абрамова «Коликом». Хотя, мог бы и язвительнее – например, «Пропал», раз не «Пан». Шутливая фраза «Водка лечит, спорт калечит» приобрела очередное подтверждение. Ну, а титул «Пан спортсмен», так и не обретший своего владельца, к удовлетворению Виноградова с Кондратьевым, и вовсе вышел из употребления.