Фанфик по фандому: «Гарри Поттер»
***
Немного подуставший бывший Тёмный Лорд — окольными путями возвращался к себе в дом. Он спешил. Ущелье Инас никогда не бывает предсказуемо и никогда не прощает оплошность. Тут могло быть, что угодно: от Дьявольских силков до внезапного колодца, портала и чего-то случайного. Это место было непредсказуемее самого Посмертия. Но ни разу не жалел и жаловался. Зачем?
Виды: наишикарнейшие, природа отличная, горный воздух, есть работа... Том, несмотря на то, что Госпожа Смерть оставляла все способности, нашёл своё счастье в работе руками. Небольшое предприятие. Теперь скорее на административно-хозяйственной. Даже расстраивало.
День, и без того не сильно солнечный, стремительными скачками бежал к закату, что не удивительно для такого рельефа: за горку, хребетик или холмик забежало и всё, прощай день! Да здравствует...вечер! Его Величество — Вечер, покровитель дум, безумных снов, пробуждение сов и (порою) странных снов. Тучи низко-низко плыли, угрожая вот-вот пролиться. Издалека виднелись вспышки ярких зарниц, но грома не было...
— Ночка будет весёлой! — то ли про себя, то ли вслух сказал он, с досадой считая и не находя ответа. — О!
Тихий-тихий очень приглушённый звук, глухой словно из глубокого подвала. Слева раздавались редкие шлепки, хлопки, свист — деревенские мальчишки резвились как могли, прыгая через мокрые камни с глиной. Камни, кстати, весьма очень хрупкие: быстро намокают и оставляют грязные следы. Скользкие. Том сейчас смотрел во все глаза, чтобы не навернуться — тут много сосен, а мокрые сосновые иголки да ещё и с глиной. Бр-р-р! Сосновые иголки вообще опасны, особенно сухие и особенно в дикую жару, какая бывает тут иногда.
— Мерлин! Почему бы их не убрать?
Уже подымал этот вопрос на рабочих собраниях, но то ли говорил негромко, то ли люди его явно не слышали. Али не хотели слышать? Нет, жил тут неплохо. Весьма неплохо: хорошая работа, оклад, отношения более-менее, но очков популярности явно не хватало. Нервировало. Очень. Попробуй поди займись «административно-хозяйственной работой», когда с тобой (это в лучшем случае) хотят только поздороваться!
И не винил никого. Отвык. Себя может? Вот себя да. Понимание того, что всё то отношение: результат твоего же «труда», всегда бьёт по самолюбию и уверенности в себе. Он хотел просить прощения, чтобы его простили... Но! Разве можно (в открытую, да) просить прощения за ТАКОЕ?! Монстр, мразь, уёбище, сволочь, сука... Никто не говорил вслух — это произносил сам. Про себя.
Упали первые капли. Затрещали громыхалки. Жахнула! Так это вторая?! Ещё гром — как эхо собственных мыслей о никчёмности, бренности бытия и рукотворных (фатальных) ошибках. О! Как же хотелось...
И тут заметил фигурку. Женскую. Заблудившуюся. Одинокую и раненую. Совсем стемнело — яростная плазма выслепила и подчеркнула хрупкость путницы. Копна чёрно-чёрных волос единственное объёмное.
— Помощь нужна? — на всякий случай крикнул, вдруг очередная ведистка или кто их там разберёт? Пошлёт ещё.
С удивлением застыл, когда ему ответили, что да. Нужна. Ветер нещадно трепал платье в викторианском стиле с кожаными вставками. Исполинские капли заливали лицо. Ещё. Ещё. Ещё. Сыпались молнии. С рога изобилия? Трещало неслабо: вспомнилась Последняя Битва.
— Белла... — с неверием прошептал, добавляя и переходя на парселтанг.
— Откуда, вы... О, мой...
— Только давай без «лордов, повелителей и господ», больше не...
— Понимаю. Тогда, — Белла немного ехидно сощурилась, — Ом?
— Закон физики, что ли?
— Да это сосновые ветки, вот куда тебя занесло, Томми. И вообще ты будешь меня вытаскивать?
Замер. Моргал на Томми, но промолчал, но загадочно и неопределённо что-то решая про себя. Они пошли к нему домой.
Мысль: «Вот бы навсегда...», и вдруг ни с того ни с сего поднявшееся настроение, сам так и не понял.
***
Беллатрикс с удовольствием развалилась на шкуре у камина, вытягивая больную ногу и облизывала пальчик от клюквенного варенья. Рука тоже немного пострадала и опухла; да и тело: рёбра там, бок, спина. Еле удалось уговорить свою бывшую самую преданную сторонницу остаться: она будучи в своё время сильной воительницей хотела идти назад. А сейчас...просто сидела, попивая чаёк с таёжными травами и заедая их каким-то магловским батончиком. На щеках выступили два алых пятна.
Заворожённо и несколько заторможено наблюдал, нервно теребя и перебирая пальцы. Молчал. Он не понимал сам себя. Раньше в бытность Волдемортом (о, как хотелось изгнать, избавиться, выгнать и выжечь, выжить эти воспоминания) был главный: принимал большинство решений, задавал вопросы, комментировал, давал советы. Или это Белла? С другими девушками... Именно. С другими: «...есть Она, а есть все остальные!», — но мысль опять пролетела мимо сознания, отразившись, видимо, в сердце. Мир на мгновение померк. Неровный ритм. Вдох-выдох. Запоминает. Рассматривает. Изучает.
Столько всего задать-спросить-поинтересоваться-пошутить... Голова буксует и тормозит как та лебёдка сегодня на их производстве, гружёная щебёнкой под завязку, вот только где у головы трос, где ведро, а где, собственно, сама установка — Том не знает. Конструкция не может без чего-то, но и с этим чем-то невероятно тяжело.
«...поймёт меня? Какие у неё сейчас идеалы? Простит?»
— Том! Очнись! Ау... — Белла щёлкала пальцами, весело разглядывая своего бывшего Повелителя и находя забавное. — Конечно пойму, Томми. Никаких идеалов не осталось: всё сгорело дотла, больше в Землю не бросите семя. А по-серьёзному, всё равно на чистоту крови и... Прощать? За что: Томми, ты не сделал мне ничего плохого...
— Но и ничего хорошего, — мрачно заметил Реддл, всё так же почёсывая пальцы, — Пожиратели, война, смерть. У законного...
Беллатрикс расхохоталась в полный голос, тут же болезненно хватаясь за бок и шипя ругательства. Видимо, ей шутка про «законного мужа» понравилась: оба знали, что брак с Лестрейнджем чистый расчёт. Замолчали.
Напевал камин странную, ни на что не похожую песню своими огненными инструментами — языками пламени. Никогда не знаешь, куда заведёт следующая нота или призрачный, бешенный, всё пожирающий аккорд. Нравилось поэтому людям испокон веков смотреть и слушать этот дикий концерт, концовку которого не знает до сих пор никто. Буря в ущелье усиливалась: ветер завывал флейтой об столбы и острые грани зданий, отбивал барабанное соло по окнам и вырывал с корнями деревья, швыряя их чем дальше, тем лучше. Или это соревнование у ветра? С кем?
— С грозой, Том.
—... сказал...вслух?
— Ты много раз за вечер заговаривал вслух, не замечая.
— Прости, я...
Залиливистый смех залил комнату? Наполнил её...
— Заливистый, Томми?
Том приложил пальцы к губам, от смущения начав расхаживать по кругу. Смотрел то на огонь, то на гостью, в окно, в стену. И ничего не понимал. Что происходит?
— Зря волнуешься. Мне понравилось.
Реддл затормозил на петле очередного круга, правая нога как раз хотела выписать очередную дугу поворота. Рука судорожно взметнулась.
— А? Что?
Женщина улыбалась.
—... и заливистый, и твои измышления и даже описания огня-грозы-ветра-погоды. Ты талантище, Том, забыл что ли?
—...«погоды» откуда?
— Когда вытаскивал? Помнишь?
—...и тогда? — закрыл лицо руками, медленно опускаясь в кресло. Плечи опустились. Сделалось так грустно. Горестно. Тоскливо. Дурацкая мечтательность, появившаяся буквально из ниоткуда: снились сны, грезил всякую ерунду и ахинею. Многие смеялись над этим. Чёрт возьми, где жизненный опыт, путь? Почему во «второй жизни» опять...ошибки... Почему ведёт как инфантильный, глупый, никчёмный...
— Хватит, — едва не подпрыгнул, быстро сориентировался, подобрался, — извини, Томми... Не думал писать например? Стихи, песни?
— Я?!
— Конечно, — просто ответила Белла, — думаю, что у тебя получится. Продолжи развивать про камин, играющий на пламени. Это гениально!
Она обворожительно улыбнулась и с Тома моментально слетела вся апатия, всё уныние куда-то улетучилось, упорхнуло и исчезло в разгорячённом мареве. Наконец-то вспомнилось: это вторая жизнь.
— О!
Догадался, что вновь бормотал вслух, больше такое не волновало. Вообще. Правая сторона груди кололась и чесалась, неприятно царапая кожу.
— Томми! — всплеснула руками. — Подаришь?
— Подарю «что»?
В голосе явно слышалось непонимание и лёгкое неверие. Слышать искренность и восторженность, без прошлого пошлого фанатизма, от Этой женщины оказалось настолько приятно, что мысли основательно путались. Похоже на сон. Фантазию. Грезу посреди грозы и ветреную бурю.
Странно: огденского не пил, водку с горилкой и пуншем тоже, абсентом не запивал и шампанским не полировал? А...
— Весело, смотрю, у вас... Однако, — хихикнула на перечисление, — цветок подари. Пожалуйста.
Том, окончательно убедившись в своей абсолютной трезвости, переспросил.
— В правом кармане, — Белла снова хихикнула, будто снова пятнадцать, — нет, сверху...
Вправду цветок. Правом верхнем кармане. Лопух-репейник.
— Спасибо! Такой милый. Красивый...
Реддл странно покосился. Может, поспешил с записыванием в адекватные? Да? Тогда почему сам так улыбается? Откуда...
Вспомнил! Вспомнил, откуда взялся внезапно распустившийся полевой цветок. Внезапно распустившийся? Ухты! Вот это да!
— Белла, а что помешало тебе исследовать это прекраснейшее ущелье Инас?
Бывшая сильная воительница, Пожирательница Смерти и самая яркая и преданная последовательница Лорда Волдеморта рассказала историю про коварное бревно, тот берег и свои исследовательские наклонности.
— Наша очаровательная леди Блэк, Белли, — вернул ей самой шуточку он, — и куда тебя занесло?
Она снова заливисто рассмеялась.
— Правильно заметил: Блэк — озеро Чёрных вод около нефтяного месторождения самое то для моей фамилии...
— Я вообще был Тёмным Лордом, мне может тоже? Не сильно ли много бывших Пожирателей там...
Они оба захохотали от души. Приятно встретить того, кто тебя понимает. Если всё и в прошлом.
—...у тебя красные пятна.
— Аллергия, Томми, но обожаю...
«Хоть книгу пиши: "Клюква, сон и сельская местность", м-да»
— А ты и напиши, — она уплетала новую порцию варенья, — «закон физики», серьёзно? Звуки отличаются.
— Это русские. Я с ними много общаюсь.
—...
— Серьёзно, Белли, Высоцкий?
***
Примечание: ударение в названии ущелья на букву "и"