Часть 3. Наш адрес Советский Союз. Глава 2. В Советской армии
Деятельность в «Ишимской правде» прервалась призывом в армию. Скалов даже обрадовался предстоящим переменам, но ожидаемая романтика армейской службы быстро сменилась разочарованием. Какая романтика, если до Дальнего Востока, где предстояло отдать долг Родине, ехали несколько суток и все впроголодь. Некоторые призывники жрали зубную пасту, другие глушили тоску одеколоном.
Прибыли в учебный центр железнодорожных войск, дислоцированный в городе Сучане, что в ста пятидесяти километрах от Владивостока. Как газетчик-профессионал, Скалов при первой возможности приобрел свежий номер местной газеты, чтобы посмотреть, о чем пишут да как. Развернул газету и не поверил глазам, - она называлась «Красный сучанец»! Надо же было кому-то такое учудить! Задумался, как правильно по орфографии и спросил у продавщицы:
- А как у вас в обиходе мужиков называют, сучанцами или сукинцами?
- Чаще кобелями, - ответила та.
- А сучанок, стало быть, называют суками?
- Точно! И как ты догадался?
Военные события 1969 года на острове Даманский привели к массовому переименованию советских населенных пунктов, имеющих китайское звучание. В результате китайский Сучан стал российским Партизанском, а река Сучан – рекой Партизанской, хотя ей лучше подошло бы название «Партизанка». О ней в свое время лестно отозвался известный путешественник Пржевальский:
- Самая замечательная по красоте – долина реки Сучан.
Но призывников доставили в край субтропиков не для того, чтобы любоваться природными красотами, а совершать изнурительные марш-броски по окружающим сопкам. После них отдохнуть бы в казарме, так нет – там над молодняком верховодила дедовщина, требуя услужения на каждом шагу и особенно принижая образованных и интеллигентных ребят. Что поделаешь, если железнодорожные войска не относились к числу элитных, их уделом были тяжелые физические работы по укладке и ремонту путей, здесь и процветала неистребимая дедовщина.
Многие подчинялись произволу сплоченного круга дедов, но только не Скалов. Его и решено было вразумить, чтобы не подавал дурной пример для других. Ночью в укромном месте две темные фигуры напали на строптивого новичка. Александр, интуитивно почувствовав опасность, прикрывал голову руками, нырками уходил от ударов, прятался от одного из противников за другим. В темноте хорошо работала нога с отклонением туловища от противников. Удары сыпались в обе стороны. Наконец, дальний нападавший, «басмач» Мухаммед, угодил по своему подельнику, тот охнул и рухнул в нокауте, а Скалов вырвался в сумятице с поля боя.
В ночной схватке помогли тренировки, когда Александр отрабатывал боксерские удары на мешках с горохом или с песком вперемежку с опилками. Ребра ладоней он обколачивал постукиванием по ребру доски, повышая твердость средства рукопашного боя. Реакцию развивали настольный теннис, бросание теннисного мяча в стену и ловля его поочередно разными руками. Уязвимыми местами человека являются глаза, уши, пах, затылок и сонная артерия, их трудно прикрыть в драке, спасает скорость, реакция и точность ответных ударов.
Искусство мордобоя
В цене большой повсюду,
Кулачного героя
Приравнивают к чуду.
- Мы еще встретимся, - услышал новобранец вдогонку от Мухаммеда.
Утром Александр подошел к служаке с заплывшим глазом, под которым горел ярко-фиолетовый фингал и предъявил ему жесткий ультиматум:
- Передай своим старичкам, что как только дорвусь до автомата, так всю вашу сволоту уложу в рядок.
- На мокрое дело мы не ходим и тебе не советуем, - ответил ночной бузотер, побывавший в нокауте.
- А тебя первого ночью зарежу как барана, и автомата не надо, потом разбирайся, куда ты ходишь, а куда нет.
Получив ультиматум, старички оставили «бешеного» в покое. Им тоже не хотелось нарываться на неприятности, а Скалов, как ни удивительно, оказавшись в сложной обстановке, ощутил в себе внутреннюю стойкость, независимость и бесстрашие. С прежним благодушием было покончено, оно стало помехой, характер закалялся как сталь.
Во что я верю? Только сам в себя,
Я сам себя еще не подводил,
Я и палач себе, я и судья,
Я в жизни сотканный комок из жил.
Очередное испытание ему выпало на посту дневального. Старослужащие считали ниже собственного достоинства стоять часами у входных дверей казармы - рядом кнопка тревоги - чтобы при появлении офицеров приветствовать их и поднимать роту командой «Смирно!» Не мудрено, что Скалова, еще не державшего в руках Устав внутренней службы и не проходившего строевой подготовки, уже на первой неделе службы приткнули стоять дневальным. И тут, как на грех, в роту с внезапной проверкой прибыл генерал из штаба округа! По всему видать, генерал был строгий, с красными лампасами, взгляд колючий, еще и грузин!
И вот, перед генералом на ответственном посту стоял дневальный, за поясом нож в чехле, форма не подогнана, висит как на огородном пугале, штаны широкие, словно шаровары у запорожского казака, сапоги чьи-то бывшие в употреблении и на пару размеров крупнее нужного.
- Рота, смирно! – гаркнул дневальный. Рота вскочила как на пружинах, а генерал критически осмотрел дневального. Прям-таки, бравый солдат Швейк из сатирического романа Гашека.
- Как служба, товарищ боец? – спросил он диковинного солдатика.
- По Уставу, товарищ генерал! – видно было, что ответ понравился.
- Тогда доложи, товарищ боец, где находится рота, и чем занимаются военнослужащие?
Командир роты, находившийся в генеральской свите, стоял бледный как снег. Он прекрасно понимал, что вчерашний призывник не сможет дать хоть какой-то вразумительный ответ, и тогда генерал всю злость за неподготовленность личного состава и за дурацкий вид дневального сорвет на нем, на ротном. И будет прав! Кто же выставил этого недотепу на пост?
Но тут произошло нечто такое, чего никто не ожидал. Дневальный четко и без запинки, как на выученном уроке, принялся перечислять, где и чем занимается состав роты, какие взводы находятся на строевой подготовке, сколько военнослужащих находится в Красном уголке на политзанятиях, сколько человек в госпитале на излечении, а три солдата направлены на кухню в помощь поварам, где чистят картошку…
- Остальные в казарме, товарищ генерал, отдыхают после успешного марш-броска по сопке! – отрапортовал новоявленный сучанский Швейк, поглощая преданными глазами, серыми с голубизной, высокопоставленного чина с широкими красными лампасами на генеральских штанах.
Командир роты ошалел от доклада своего подчиненного. Так нагло, талантливо и самозабвенно врать (и кому, генералу!) мог далеко не каждый! И что дальше!? Ну ладно, что марш по сопкам был сделан два дня назад, но вдруг генерал затребует посмотреть, как проходят занятия политучебы в Красном уголке, которого в роте нет и в помине!
- Фамилия? – послышался вопрос в напряженной тишине, ведь вся рота присутствовала на разыгрываемой комедии с двумя главными действующими лицами, разница в чинах которых запредельная, но кто кому пудрил мозги, грозный респектабельный генерал или необученный плюгавый рядовой?
- Рядовой Скалов, товарищ генерал!
- Вот товарищи офицеры! – обратился генерал к свите. – Первый дневальный ясно и конкретно доложил, чем занимается личный состав подразделения! Сразу понятно, что в гарнизоне полный порядок!
Ротный командир облегченно вздохнул. Кажись, пронесло. А этот новичок вовсе не так глуп, как кажется. Какая находчивость! Какая решительность и смелость! Надо будет присмотреться к нему. Кстати, не лишне будет заглянуть на солдатскую кухню, может быть, повара действительно нуждаются в помощи…
- Где командир роты? – послышался властный голос.
- Здесь, товарищ генерал!
- Подготовьте представление на награждение рядового Скалова Почетной Грамотой командира дивизии и вручите ее перед полным составом полка! И не забудьте подогнать под него форму!
- Есть, товарищ генерал!
Генеральское поручение было неукоснительно исполнено, и Скалову в торжественной обстановке вручили Почетную Грамоту за подписью начальника штаба дивизии полковника Фанеева. Старые служаки сильно пролетели в отношении к «бешеному», стали с ним подчеркнуто вежливыми и обходительными. После случившегося недоразумения на вахте в военной карьере Скалова произошли быстрые изменения.
Армия моих годов
Не влекла к ней добровольцев:
Дедовщина, быт суров
И сержантов своевольность.
Но, кто выдержал «учебку»,
Тех в бою не напугать,
Не загнать солдат тех в клетку,
Родина теперь им мать.
Перспективного военнослужащего пригласили в Особый отдел, где особисты поинтересовались, умеет ли он фотографировать, печатать на машинке и писать грамотно, без ошибок. Александр доложил, что в совершенстве владеет этими делами, после чего получил направление на службу в военной прокуратуре города Находки.
В Находке, что от Сучана в сорока километрах, Скалов поступил в распоряжение военного прокурора Севостьянова. Едва войдя в его кабинет и представившись, молодой сотрудник прокуратуры получил первое задание – взять фотоаппарат и произвести в морге фотографии женщины с отрезанной головой. Голову фотографировать отдельно и в подробностях, необходимых для следствия.
- И прихвати с собой лимон,- посоветовал начальник.
- Зачем?
- Помещение под морг не приспособлено, с лимоном во рту легче перенести запах от разложения трупов.
Начались прокурорские будни, протоколы, дознания, командировки. По выходным Севостьянов вместе с семьей выезжал на рыбалку или охоту и брал собой Скалова; опять тому знакомое дело. Прокурорская деятельность Скалова окончилась так же внезапно, как и началась. Он стал работать в других структурах «под прикрытием», а это уже закрытая сфера деятельности, которая не для печати, потому и приходится прервать данную главу повествования.