Сергей Долькин некоторое время молча рассматривал фотографии плеча жертвы с вырезанной на нём цифрой “5”, потом отложил их в сторону и со вздохом сказал:
– Ну хорошо, ладно, пусть. Будем считать, что наш молодой гений оказался прав.
– Что это на тебя нашло? – отозвался Селезнёв.
– Ничего не находило, но нужно хоть за что-то ухватиться. Где он, кстати, опять?
– Откуда же мне знать? Видимо, идёт по очередному следу.
– Вот именно, очередному, – проворчал Долькин. – У него этих следов, как… как у бабки семечек, – не подобрал он лучшего сравнения. – Но хорошо, пусть всё так и есть. Убийца – свихнувшийся на религиозной почве маньяк, убивающий за нарушение десяти заповедей. И пятая жертва действительно была непочтительна к своим родителям. Что там, кстати, их уже нашли?
– Да, только они живут за городом. К завтрашнему утру должна поступить информация.
– Что ж, подтвердят они факт неприязненных отношений в семье – и дальше? –
Сергей взял пухлый томик Библии и потряс им в воздухе. – Пятая заповедь не даёт нам решительно ничего. Получается, наш единственный шанс – следующий эпизод.
– “Не убий”? – вяло уточнил Дмитрий.
– Именно так, не убий. Тут, по крайней мере, мы в своей стихии и кое-что можем предпринять.
– Я бы не был так оптимистичен.
– Знаю, знаю, я и сам хватаюсь за соломинку. Но надо ведь что-то предпринимать. В пяти предыдущих случаях жертвой мог стать кто угодно, у нас не было никаких возможностей предугадать. Однако убийство – серьёзная вещь. В нашем городе за последнее время было не так уж много подобных случаев. И, насколько мне не изменяет память, лишь в трёх или четырёх из них фигурантами были женщины.
В это время дверь отворилась и вошёл Денис Смехов. Повёл он себя довольно странно (чему, впрочем, его коллеги уже давно перестали удивляться): не здороваясь и не произнося ни слова, он прошёл на своё место и включил компьютер. Долькин некоторое время смотрел на него, подыскивая какую-нибудь колкость, но так ничего и не подыскал, махнул рукой и продолжил свои рассуждения:
– Разумеется, он может обратить внимание на нераскрытые убийства, о которых ему по каким-то причинам известно больше, чем нам. Но и их, опять же, у нас было не так много, около пяти, причём лишь в одном можно было по почерку заподозрить женщину.
– В двух, – уточнил Дмитрий.
– Да? Что ж, у вас память получше моей. Так или иначе, это немного.
– Ты не учитываешь его изобретательности, – покачал головой старший следователь.
– Отчего же? Я понимаю, что могли быть эпизоды, которые вообще до нас не дошли, и тут уж ничего не поделаешь, но всё же положение получше, чем с кумирами и неблагодарными детьми.
– Я не об этом, – ответил Селезнёв, глядя в одну точку перед собой. – Если мы имеем дело с человеком безумным и с богатой фантазией, ход его мыслей очень трудно предсказать. Это не шаблонный преступник, которым двигают корыстные мотивы. Что есть убийство? Мы с ним можем понимать это слово очень по-разному. Убийство по неосторожности, убийство с целью самозащиты, да даже убийство животного – всё это в его воспалённом воображении может встать на одну ступень с убийством настоящим, как мы его понимаем. Получается, нам нужно будет поднять гораздо больше дел, чем ты упомянул, в том числе и по другим ведомствам.
– Мда, – помрачнел Долькин, – я как-то не подумал об этом. Но животные… нет, тут вы, Дмитрий Дмитриевич, хватили через край. Он субъект принципиальный, на животных размениваться не станет. Будет искать девушку или женщину, которая лишила жизни человека, тут сомнений нет.
Денис в дальнем углу настойчиво и монотонно клацал мышкой и что-то набирал на клавиатуре. Долькин в раздражении обратился к нему:
– Ну а ты что молчишь, как воды в рот набрал? Мы, между прочим, твою гениальную теорию тут пытаемся развивать.
Денис передёрнул плечами, но снова ничего не сказал и лишь ещё яростнее застучал по клавишам.
– Брось, – покачал головой Селезнёв, – ты же знаешь, в такие моменты… это бесполезно.
– Больно много у него в последнее время “таких моментов”! Да, так о чём я?
– Насчёт девушек-убийц.
– Девушек или женщин! Последняя жертва была уже не так молода, его вкусы начинают меняться, а это нехорошо, очень нехорошо. В общем, нужно поднять на уши все отделы и получить всю возможную информацию о тех, кто подозревался или подозревается в убийствах. Думаю, тех, кто уже осуждён, можно исключить, они без охраны по тёмным улицам не разгуливают. Пусть дорожная полиция даст нам свои дела о ДТП со смертельным исходом, в которых фигурировала женщина. Да и просто несчастные случаи нельзя списывать со счетов, никто не знает, что может стоять за такими происшествиями. Ну что, Дмитрий Дмитриевич, по вашему лицу я вижу, что план мой вас не воодушевляет?
Селезнёв невесело усмехнулся.
– Ты прав, какое уж тут воодушевление. Осадчий рвёт и мечет, и его можно понять. Ещё одного трупа нам не простят. Но дело не только в нас – нас можно отстранить, уволить, прогнать, а убийства от этого не прекратятся. Если Денис прав, – он сделал паузу и посмотрел в сторону дальнего угла, где молодой следователь в этот момент отдал команду принтеру, который деловито застучал и напечатал страницу, – если Денис прав, то планируется десять эпизодов. И кого бы ни поставили на наше место, планы маньяка не изменятся. Ты прав, шестая заповедь – наш лучший шанс, и мы сделаем всё, что возможно, но будет ли этого достаточно? Нужно проверить слишком много дел в очень короткое время, взять под защиту или наблюдение множество человек… а наши ресурсы сильно ограничены. Если бы ещё знать, с кого или чего начать…
– Вы можете начать с них, – вдруг подал голос Смехов, протягивая старшему следователю только что напечатанный лист. – С этих людей.
Дмитрий с недоумением принял из его рук список из примерно десятка фамилий.
– Поясните? – потребовал он, пробежав глазами имена.
– Это люди, так или иначе связанные с Иваном Драгуновым, крупным предпринимателем, – ровным голосом произнёс Денис. – Они бывают в его доме на так называемых светских раутах. Убитая сегодня женщина входила в этот список. У меня есть подозрения – их источник я пока раскрыть не могу, – что и следующая жертва может иметь отношение к данному кругу лиц.
– Вот как, подозрения? – насторожился Селезнёв. – Просто подозрения и ничего больше? Вы уверены, что не располагаете никакими фактами?
Денис колебался очень недолго, каких-нибудь полсекунды, но от натренированного взгляда старшего следователя это обстоятельство не укрылось.
– Нет, – ответил молодой лейтенант, – фактами я пока не располагаю.
– Что ж, очень жаль, очень жаль. Именно факты у нас сейчас в огромном дефиците. Но я воспользуюсь вашим списком, раз речь идёт об окружении жертвы.
– Хорошенькое, однако, у неё было окружение, – заметил Долькин, подошедший меж тем поближе и через плечо своего напарника изучавший список. – Чего только человек губернатора стоит. Мы рискуем нарваться на большие неприятности, если начнём копаться в историях этих людей.
– Мы нарвёмся на ещё большие неприятности, если вообще не начнём копаться хоть в чьих-нибудь историях, – отпарировал Дмитрий. – Так что почему бы, в самом деле, не начать с этих?