ЧАСТЬ СОРОК ПЕРВАЯ (1692-1694)
ГЛАВА 41.306. КРАЙНЕ ВОСТОРЖЕННО…
О серьезном нервно–психическом заболевании Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] говорят все историки, изучавшие эпоху. Одни говорят об этом заболевании сочувственно, другие — не очень.
Связывают это заболевание с очень разными событиями в его жизни, но сам по себе диагноз особых сомнений не вызывает.
Позволю себе, пишет Буровский Андрей Михайлович, кандидат исторических наук, доктор философских наук, действительный член Академии ноосферы, член Санкт-Петербургского союза ученых, и прочая и прочая… привести обширную цитату из книги американца Мэсси, который вообще–то воспринимает Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] крайне восторженно и пишет все это вовсе не для того, чтобы его как–то унизить:
«…молодой царь начал страдать досадным, нередко заставлявшим его испытывать мучительные унижения недугом. Когда Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] возбуждался или напряжение его бурной жизни становилось чрезмерным, лицо его начинало непроизвольно дергаться.
Степень тяжести этого расстройства, обычно затрагивавшего левую половину лица, могла колебаться: иногда это был небольшой лицевой тик, длившийся минуту или две, а иногда — настоящие судороги, которые начинались с сокращения мышц левой стороны шеи, после чего спазм охватывал всю левую половину лица, а глаза закатывались так, что виднелись одни белки.
При наиболее тяжелых, яростных приступах затрагивалась и левая рука — она переставала слушаться и непроизвольно дергалась; кончался такой приступ лишь тогда, когда Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] терял сознание.
Располагая только профессиональными описаниями симптомов, мы никогда не сможем наверняка установить ни саму болезнь, ни ее причины.
Скорее всего, Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] страдал малыми эпилептическими припадками — сравнительно легким нервно–психическим расстройством, которому в тяжелой форме соответствует истинная эпилепсия, проявляющаяся в так называемом большом припадке.
Насколько известно, Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] не был подвержен этому крайнему проявлению болезни: никто не видел, чтобы он падал на пол и изо рта у него шла пена или утрачивался контроль над телесными отправлениями.
В его случае раздражение возникало в отделе мозга, управляющем мышцами левой стороны лица и шеи. Если источник раздражения не исчезал или хотя бы не ослабевал, соседние отделы мозга тоже приходили в возбуждение, что и вызывало непроизвольные, судорожные движения левого плеча и руки.
Еще труднее, не зная наверняка характера заболевания, точно указать его причину. Современники Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] и авторы более поздних исторических трудов предлагают целый спектр мнения. Одни приписывают эти судороги травмирующему воздействию того ужаса, который он испытал в 1682 г. …Другие находили истоки болезни в потрясении, перенесенном им семь лет спустя, когда Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] разбудили среди ночи в Преображенском вестью о том, что стрельцы идут убивать его самого. Третьи грешили на безудержное пьянство, к которому царь пристрастился с легкой руки Лефорта — чего стоит один Всепьянейший собор!
Был даже слух, просочившийся на Запад из Немецкой слободы, будто недуг царя был вызван ядом, который (фантазиями немецких горе-истриков – Л.С.) подослала ему (его мать - Л.С.) Софья (Софья-Шарлотта - Л.С.), пытаясь расчистить себе дорогу к престолу.
Однако самой правдоподобной причиной эпилепсии, особенно если больной никогда не получал сильного удара по голове, отчего на ткани мозга может появиться рубец, считается перенесенное им длительное и тяжелое воспаление.
В ноябре 1693–го — январе 1694 года у Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] на протяжении нескольких недель держался сильный жар — тогда многие даже опасались за его жизнь. Подобное воспаление, скажем энцефалит, способно вызвать образование на мозге локального рубца, впоследствии раздражение поврежденного участка под действием особых психологических возбудителей дает толчок припадкам такого свойства, какими страдал Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.].
Болезнь глубоко повлияла на личность Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.], ею в значительной степени объясняется его необычайная скованность в присутствии незнакомых людей, не осведомленных о его конвульсиях и потому не подготовленных к этому зрелищу»
(Мэсси Р. Петр Великий. Т. 1—3. Смоленск, 1996)
Я не претендую на знание медицинской стороны дела — энцефалитов, травм, рубцов, возбуждений отделов головного мозга. Но поправить Р. Мэсси мне все же придется, причем в трех очень важных деталях.
1. О тяжелой болезни Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] свидетельствуют вовсе не одни эпилептические припадки. Ничуть не меньшее впечатление на современников производило выражение выпученных глаз царя.
«Непривычка следить за собой и сдерживать себя сообщала его большим блуждающим глазам резкое, даже дикое выражение, вызывавшее невольную дрожь в слабонервном человеке».
(Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 2. Ростов–на–Дону, 2000. С. 487)
Вообще же симптомов «душевного повреждения» у Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] так много, что даже перечислить их непросто. Взять хотя бы его приступы неудержимой и совершенно иррациональной ярости. Впадая в ярость, Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] мог бросаться на людей с покрасневшим, исказившимся лицом, бил их чем попало и куда попало.
Как–то на пиру у Франца Лефорта, 14 сентября 1698 года, Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] стал страшно кричать на Шеина:
«Вор! Вор! Сколько ты полковников продал, бляжий сын?!»
Это до Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] дошли слухи, что Шеин ставил за деньги в полковники. Не говоря дальше ни слова, Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] с побуревшим лицом размахнулся шпагой, и Шеин еле успел увернуться, шпага только разрубила блюда на столе.
«Вот так я разрублю твой полк, а с тебя живьем сдеру кожу!»
И Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] занес руку для второго удара. Никита Зотов и Фёдор Юрьевич Ромодановский бросаются, чтобы предотвратить смертоубийство, и тогда Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] наносит удар Зотову по голове.
Счастье, что удар пришелся плашмя, Никиту только сильно ранило. Ромодановского Пётр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] задел шпагой по руке и чуть не отсек ему пальцы. Скорее всего, царь убил бы Шеина, если бы не кинулся на выручку Франц Лефорт, хозяин пира. Хорошо, что его Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] бил только кулаками и ногами.
В таких случаях Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] мог представлять серьезную опасность для окружающих. Лефорту он сильно разбил голову; Меншикову, который пытался оттащить его от Лефорта, разбил локтем нос. Хорошо, что локтем, а не шпагой, хорошо, что нос, а не дыхательное горло, — вот и все, что можно сказать по этому поводу.
То есть потом, наверное, Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] рыдал бы, что собственноручно убил лучшего друга Франца Лефорта, но в тот самый момент, когда НАКАТИЛО, — вполне мог убить.
Да! Воевода Шеин после этой истории куда–то безвестно пропал. Не буду ничего утверждать: наверняка ничего неизвестно. Но что пропал, это точно, и что никогда не была доказана его торговля должностями, тоже точно.
И позже так бывало много раз.