Диана вошла в подъезд и медленно поднялась в квартиру. Открыв своим ключом дверь, девушка вошла в прихожую и оглядевшись, крикнула:
- Папа? Я дома!
Но ответа не последовало, машинально сняв босоножки, Диана прошла в спальню родителей, там Льва Евгеньевича тоже не было.
- Пап? Где ты? - громче позвала Диана, проходя на кухню.
На столе она увидела записку. В ней было написано: "Я поехал узнать насчёт работы, скоро вернусь."
- Понятно... - прошептала Диана, зачем-то открывая холодильник Зил-Москва.
Настроения не было, тоска сковывала её. Сев за стол, Диана заплакала.
- И за что мне всё это? Почему мне так не везёт? Мамы нет, ребёнка нет, мужа нет, никого нет! Зачем тогда жить? Никчемная, серая жизнь... - бормотала девушка, вытирая слёзы.
Вдруг её осенило, если бы сейчас она просто уснула и никогда больше не просыпалась, весь этот кошмар закончился бы.
- А как это сделать, чтобы не было больно? Ещё бы знать, что там... за чертой жизни... не так страшно бы было. Всё лучше, наверное, чем здесь без мамы, - пробормотала она и встав, пошла в комнату родителей.
Она знала, что у мамы была бессонница и знала, что в ящичке тумбочки она хранила какие-то лекарства. Сев на кровать со стороны, где спала мама, она открыла тумбочку и выдвинула ящичек.
- Какие же от бессонницы, интересно? Может эти? Или эти... - перебирая упаковки, бормотала себе под нос Диана.
- Диана? Дочка, ты дома? Где ты? - вдруг услышала она и вздрогнув, задвинула ящик и закрыла тумбочку.
Вскочив, она выбежала навстречу отцу.
- Я здесь! - воскликнула Диана, увидев отца.
- Ты ещё не ела? - спросил Лев Евгеньевич, проходя на кухню.
- Я только недавно пришла, а что? - спросила Диана.
- Что с тобой, дочка? Ты какая-то взвинченная, не заболела часом? - приложив ладонь ко лбу дочери, взволнованно спросил Лев Евгеньевич.
- Нет! Нет, папа, я здорова, - убирая руку отца от своего лба, ответила Диана.
- Ты ведь в суде была? И что? Отпустили этого негодяя? - открывая холодильник, спросил Лев Евгеньевич.
- Отпустили. Я у врача была... в общем, нет никакого ребёнка и наверное уже никогда не будет, - вздохнув, ответила Диана.
- И хорошо, что нет! От такого хмыря и родился бы хмырь! Прости. Никогда не стоит отчаиваться, дочка. Завтра я приступаю к новой должности на новом заводе, потом и о тебе поговорю. Не мог сразу сказать, чтобы и тебя приняли на работу, но не всё сразу, верно? Чёрт, есть хочется, - улыбнувшись, произнёс Лев Евгеньевич.
- Котлеты есть... согреть? - спросила Диана, глядя на отца.
- Давай холодными, лучше чайник на плиту поставь, кофе мне завари. Поедим и сходим к маме... на кладбище, - опустив голову, сказал Лев Евгеньевич.
Диана обернулась и посмотрела на него, ей стало жаль отца, но мысли её прервал звонок в дверь.
- Я открою! - сказала она и побежала в прихожую.
- Как вы тут? Я вот вареники с картошкой вам принесла, время обеда, я подумала... - услышал голос соседки Лев Евгеньевич.
- Здравствуй, Галя, проходи, а я вот котлеты ем, - с грустью ответил Лев Евгеньевич.
- Ты вареников поешь, горячие, - ставя на стол перед ним глубокую тарелку, полную вареников, присаживаясь, сказала Галя.
Женщина с сожалением смотрела на него, потом перевела взгляд на Диану.
- А Семён на работе, наверное? Ммм... вкусно, ты всегда вкусно готовила, спасибо. Диана, попробуй, дочка, пока горячие, - взглянув на дочь, сказал Лев Евгеньевич, с аппетитом отправляя в рот вторую порцию вареников.
- На работе, где ж ещё? Послушай меня, Лёвушка... Диана уже взрослая, у неё муж... был, будет. Я понимаю, времени прошло совсем мало, но... только ты на мои слова не обижайся, ладно? В доме должна быть женщина, понимаешь? У Дианы своя жизнь, а ты ещё молодой. Конечно, Камелию никто не заменит, но если так случилось, что же теперь? Нужно жить дальше, вот и Семён говорит... - говорила Галя, видимо заранее обдумав всё сказанное.
Лев Евгеньевич даже есть перестала и как-то странно посмотрел на соседку. Застыв от неожиданности, Диана ждала, что ответит отец.
- В одном ты права, Галя, рано ещё говорить об этом. Мы с Камелией жили неплохо, других женщин у меня никогда не было, для нас с Камелией это было неприемлемо, я любил её, она мать моей единственной дочери... не будем сейчас говорить об этом. Мы с Дианой собираемся пойти на кладбище, памятник рано ещё ставить, но я не был у неё, ты же понимаешь, - ответил он, всё же продолжив есть.
- Да всё я понимаю, Лёва, не маленькая, сама с мачехой росла. Тогда, девочкой, не понимала отца, осуждала его, но мачеха у нас с братом была хорошая, грешить на неё не буду, ей и отцу моему Царствия небесного, так сказать. Теперь сама мать, отца хорошо понимаю. Ладно, я сказала, решать тебе и Диане, а она у тебя смышлёная девочка... я пойду, пожалуй, - вставая из-за стола, сказала Галя.
- Я подумаю, спасибо! - ответил Лев Евгеньевич, взглянув на женщину.
- Я провожу Вас, - выходя из кухни, сказала Диана.
Выходя из квартиры, обернувшись, Галя посмотрела на неё.
- Ты не обижайся на меня, дочка, я ведь хотела, как лучше. Тяжело будет отцу без женщины, - сказала она, открывая дверь своей квартиры.
Диана не ответила, закрыв дверь, она вернулась на кухню и села за стол.
- Ты ведь тоже ничего не ела? Поешь, вкусно очень, - не смея смотреть дочери в глаза, словно он уже женился, сказал Лев Евгеньевич.
Диана взяла ложку и подцепив из тарелки вареник, откусила его. Затем, положив ложку, она встала и подошла к плите. Заварив отцу кофе, она вновь села за стол и продолжила есть. Отец и дочь словно боялись взглянуть друг другу в глаза, это напрягало Льва Евгеньевича.
- Послушай, дочка, не собираюсь я ни на ком жениться! Нам и так будет хорошо, верно? - мужчина ждал одобрения дочери, но всё же понимал, что со смертью жены прошло очень мало времени.
- Поехали к маме, - ответила Диана, вставая из-за стола и выходя из кухни.
- Ох, Галя! Ну кто тебя за язык тянул? - злясь на соседку, да и на себя тоже, что так неловко себя чувствует перед дочерью, пробормотал Лев Евгеньевич, нервно бросая салфетку на стол и вставая из-за стола.
- Спускайся, я тебя внизу подожду! - громко сказала Диана и Лев Евгеньевич услышал, как она открыла входную дверь.
Взяв ключи от машины, Лев Евгеньевич вышел следом за ней и спустился вниз. Оглядываясь по сторонам, он открыл дверцу машины, которую оставил возле подъезда, вернувшись с завода "Каскад" и сел за руль, Диана села рядом с ним.
Возле кладбища, люди продавали цветы, поодаль продавали и венки. Зрелище было угнетающее, но купив цветы, они прошли к воротам, которые были открыты настежь. Диана шла по тропинке, ведущей к свежей могиле матери и рассматривала чужие могилы и памятники. Ей вдруг стало страшно умирать, Диана представила своё бездыханное тело под землёй, ей стало жутко и всё произошедшее с ней в последние дни, показались ей ерундой, в сравнении с тем, что ожидало её тут. Она провела отца к могиле матери, возле которой стояла скамейка. Положив цветы к изголовью могилы Камелии Георгиевны, Лев Евгеньевич присел на скамью. Диана же присела на корточки и сжала рукой свежую землю, затем провела ладонью по поверхности могилы. Невольно заплакав, она вспомнила добрую улыбку матери и почувствовала в груди давящую боль, от тоски по ней.
- Мамочка, как же я по тебе скучаю. Ну почему ты так рано ушла? - произнесла Диана, опустив голову.
Лев Евгений встал и взяв дочь за плечи, приподнял с земли и посадил на скамью.
- Твоя бабушка говорила, что плакать по ушедшим в иной мир, нельзя. Она говорила, что слёзы для них - печаль и боль, пусть наша мама покоится с миром и спит спокойно, - обняв Диану, сказал он.
- Мне так плохо без неё, папа! Не могу поверить, что её больше нет, - ответила Диана, положив голову на грудь отцу.
Немного посидев, они поднялись и пошли обратно к воротам. Диана осознавала, что никогда больше не увидит мать, не услышит её голоса и она никогда не обнимет её и не скажет слов утешения, обвиняя майора в смерти матери. Диана понимала, если бы в тот вечер он не пришёл к ним с обыском, мама непременно была бы жива. Она вспомнила его уверенное лицо, страшную ухмылку, когда он бесцеремонно издевался над ней и брал её силой. От этого, ей стало жутко, она поспешила сесть в машину и отогнать эти мысли от себя.
- Нужно жить дальше, иначе, я просто сойду с ума... - глядя на цветы и венки возле ворот кладбища, подумала Диана.
- Папа? Папочка... - побледнев, произнесла Софья, не зная, кинуться отцу на грудь или же подождать, что он скажет.
Наталья напряжённо ждала, что же последует дальше. Егор оглядел комнату и его взгляд упал на кровать, где голышом лежал ребёнок. Софья застыла в ожидании и с тревогой посмотрела на мать. Та пожала плечами и подойдя к кровати, подняла Санечку на руки, слегка обернув пелёнкой. Повернувшись к мужу, она протянула ему внука. Застыв, Егор посмотрел на малыша и невольно улыбнулся.
- Как назвала? - спросил он, не оборачиваясь на дочь.
- Санечка, Александр! - быстро ответила Софья, не двигаясь с места.
- В честь моего бати, значит... хорошо. Что ж спешила так? И Михаил хорош! Вскружил девке голову, ну и то хорошо, что женится на тебе. Подойди, что ли, обними отца! - наконец обернувшись, взглянув на дочь, по которой жутко соскучился и раскрыв руки для объятий, сказал Егор.
Заплакав, Софья бросилась к нему и они крепко обнялись.
- Папочка... папка... как я по тебе соскучилась... - бормотала Софья, не сдерживая слёз.
- Ну, будет! Будет, дочка! Чай не на похоронах! Ты это... собирайся, что ли, хватит тут прятаться, домой поедем. До занятий есть несколько дней, к первому сентября сам привезу тебя обратно, а то вон у Михаила автобус есть, давай. И ты, мать, помоги дочери собраться, а я вот... перекушу. Заедем по дороге за председателем, он в управлении, сказал, часа полтора там будет, - отпуская дочь из объятий, поглядывая на внука, в руках жены и садясь за стол, сказал Егор.
- Но, папа, в воскресенье у Нины с Женей свадьба, ну... не то, чтобы свадьба, так... решили отметить в тесном кругу, они же расписались, да ещё мама Евгения на днях умерла, вот они со свадьбой так и решили. Но Миша говорит, можно две свадьбы в деревне провести, - поглядывая то на отца, который с аппетитом ел, то на мать, которая молча наблюдала за мужем и дочерью, сказала Софья.
Егор, перестав есть, посмотрел на дочь, потом почесал затылок и продолжил есть.
- Егор? Ты ж дома ел, что решил-то? - не выдержала Наталья.
- Ел, да и опять проголодался, нельзя? - сердито спросил Егор, не взглянув на жену.
- Спрашиваю, решил что? - переспросила Наталья, положив ребёнка на кровать, так как он заснул у неё на руках.
- Свадьба или как там - это святое, Нина нам не чужая. До воскресенья ещё день и полдня, в воскресенье днём и вернёшься. Свадьба, поди, вечером будет, не с утра, - ответил Егор, вытирая рот маленьким полотенчиком.
- Я внизу ждать буду, не мешкайте, ещё за председателем заехать надобно. Ты бы это, Софья? Ты внука мне заверни, что ли, я с ним и посижу в машине, - глядя на малыша, сказал Егор.
Софья осторожно, чтобы не разбудить сына, запеленала его, надела на головку шапочку из ситца, чтобы не напекло на солнце и подняв ребёнка, передала отцу. Тем временем, Наталья убирала со стола, продукты унесла на кухню, чтобы положить в холодильник. Когда Егор с ребёнком на руках вышел, Софья переоделась и расчесалась. Она очень волновалась, расчёска выпала из рук, подняв её с пола, она расчесала свои роскошные светлые волосы и обернулась на мать.
- Что-то мне не по себе, волнуюсь очень. Может от того, что давно дома не была? Нужно Нине записку оставить, что ли... хотя с хлопотами, она навряд ли сюда придёт. А в воскресенье я уже вернусь, - говорила Софья, надевая босоножки.
- Я тут вещи Санечки собрала, пелёнки, распошонки, на зиму ему ползунки купить нужно, дети быстро растут, - сложив вещи в сумку, готовая выйти из комнаты, сказала Наталья.
- Себе я ничего не взяла, дома ведь есть моя одежда, пошли, мужчины нас заждались, - улыбнувшись, сказала Софья, взяв ключ с гвоздя за дверью.
Выйдя из комнаты, она закрыла дверь и вместе с матерью спустилась вниз. А когда они подошли к машине Егора, услышали его голос, он говорил с внуком, который проснувшись, нахмурив брови, смотрел на незнакомого дядю, но не плакал. Санечка вообще очень редко плакал.
- Ну что, внучек, вот вырастешь, мы с тобой на рыбалку ходить будем. Знаешь, какая у нас в реке рыба водится? Я бы показал тебе руками, но боюсь, уроню тебя, - как со взрослым говорил Егор.
Софья невольно улыбнулась, взглянув на мать. Та кашлянула, чтобы не застать мужа врасплох и открыв заднюю дверцу машины, села на сидение.
- Егор, внука мне дай. А ты чего встала? Садись, ехать пора, - сказала Наталья, пригнув голову и посмотрев на дочь.
Когда села и Софья, Егор выехал на дорогу.
- Я когда сюда ехал, кажись, Максима видел. Он на остановке стоял,он о матери-то хоть слышал? - спросил он, взглянув в зеркальце заднего вида на отражение дочери.
Софья напряглась, но видя, что отец просто так спросил, кивнула головой.
- Вроде знает, слышала, он домой собирался поехать, - ответила Софья, с беспокойством посмотрев на мать.
Та незаметно сжала её руку. Егор подъехал к управлению, но Григория Матвеевича пришлось ждать с полчаса. Наконец он появился в дверях, на которые, теряя терпение, смотрела Наталья. Григорий Матвеевич пожимал кому-то руку и громко благодарил его, потом, спустившись с парадных ступеней, сел на переднее сидение машины.
- Здрасьте, Григорий Матвеевич! - сказала Софья, не зная наперёд, что о ней знает председатель.
- О! Софья? Ты, что ли? А это кто у нас такой хорошенький? Мишки нашего сынок? - полностью обернувшись назад и поглядывая то на Софью, то на ребёнка, громко спросил Григорий Матвеевич, широко улыбаясь.
- Он самый, - вместо дочери ответила Наталья.
- Дети - это хорошо, очень хорошо! Теперь свадьбу играть будем? Позвать не забудь! - сказал Григорий Матвеевич, снова поворачиваясь и удобно усаживаясь на переднем сидении.
Казалось то, что ребёнок родился до свадьбы, ему было всё равно и Егор, и Наталья были ему благодарны, что с его стороны нет ни упрёков, ни намёков. По дороге в деревню, Егор и Григорий Матвеевич о чём-то тихо говорили. Женщины молчали, но по мере того, как подъезжали к деревне, волнение Софьи усиливалось. В деревне, Егор сначала подъехал к конторе, где находился кабинет председателя, оставив его, он поехал к своему дому.
- В деревне многие знают, что ты... родила нам внука от Михаила, да и он подтвердил, когда его спрашивали. Если говорить что будут, не обращай внимания, что было то было, назад не воротишь. И упрекать или ругать тебя, тоже поздно! Не подумала ты о позоре, теперь до свадьбы терпи, нам тут жить, поняла? - выйдя из машины, сказал Егор, в упор глядя на дочь.
Наталья его понимала, да и сама чуть со стыда не сгорела, когда по деревне сплетни пошли, но не стала паниковать, сказала прилюдно, что скоро свадьба дочери и сына Любови Андреевны и все будут приглашены. Сплетни поутихли, правда нет-нет, да кто-нибудь ненароком и вспоминал, как бесстыдно поступила Софья, опозорив родителей, ведь факт рождения ребенка до свадьбы, всё же оставался фактом.
Приезд Софьи в деревню через столько месяцев, тут же стал известен всем и как только они зашли во двор, а Софья с ребёнком на руках забежала в дом, пришли соседки.
- Наталья? Говорят, Софья в отчий дом вернулась, да ещё с дитём! Может нам нести подарки на именины вашего внука? - воскликнула одна из них.
- А вот свадьбу играть будем, тогда и подарки принесёте,мы с дороги устали, завтра приходите, отдохнуть нам надобно, идите, идите! - подталкивая двух женщин к калитке, громко сказала Наталья.
Софья из-за занавески настороженно смотрела в окно террасы, уже и не зная, радоваться ли ей тому, что приехала домой. Почти следом за ней и её родителями, приехал и Максим. Ни на кого не глядя, он шёл к своему дому, но со стороны слышал голоса сельчан:
- Надо же! Снизошёл-таки! В отчий дом пожаловал!
- Вспомнил всё же, что мать умерла? Бедная, так и не дождалась сына!
- Теперь и Павел не пьёт, и сын возвернулся, а Анисью-то этим не вернёшь! - слышал ото всюду Максим.
Подняв голову, он злобно поглядел на сельчан и подойдя к дому, с силой пнул и так приоткрытую калитку.
- Отмучилась, горемычная, а сколько слёз пролила, бедная, да разве ж это сын? - бросила одна из женщин.
- Да уйдите вы все! Без вас тошно! - крикнул Максим.
- Что творится-то у нас в деревне... вон и Софья с дитём вернулась, бесстыжая, - уходя прочь, бросила ещё одна из женщин.
Максим был озлоблен всем, что с ним произошло и происходило, обвиняя в этом и Софью. Повернувшись, он крикнул:
- С моим дитём Софья вернулась! Слышите? Мой это сын!
Женщины тут же остановились, оглянулись и ошалело посмотрели на Максима, который глядя на них, злорадно улыбался.