Вместе с Раманатой и Деалем исчезли книги, телевизор, кресло и даже некоторые статуэтки с сервантных полок.
Лучия снова заперлась на втором этаже.
Дарин заперся у себя. Выманивать его было бесполезно.
Дом похудел.
- Как думаешь, почему новенькие не появляются? – спросила Рекана Линара, гладя деревянную гриву фигурке коня.
- Технические причины – он передвинул белую пешку на одну клетку, подобравшись на опасное расстояние к чёрной ладье.
Линара не стала спасать ладью и сыграла пешкой на другой стороне поля.
- Но прошло так много. Пора бы хоть кому-нибудь появится.
- Нужно время. И дом снова станет полным. – пешка съела ладью.
- Ну вот. – зевнула Линара.
- Будем доигрывать? Или спать?
- Спать.
Потолок затрясся. Сверху раздался скрежет половиц.
Линара подняла глаза к потолку:
- С каждым разом всё громче.
Воспоминание о веселье
Два украшенных зала, два гигантских торта, тридцать столов, двое ведущих. Сто двадцать шесть гостей. Сто пять подарков.
Лучия сидела за столом молодожёнов, тыкала вилкой в греческий салат. Рядом счастливая, сияющая красотой невеста принимала поздравления, игриво смущаясь, лаская вдохновенным, выразительным «спасибо» каждого гостя.
- А, это твоя дочурка? – повернулась к Лучии пьяная мамина подруга. Женщина с заколотыми назад кудрявыми волосами. одной рукой она поправляла лиф на глубоком декольте лилового платья и другой держала бокал шампанского. – Совсем не похожа. Но тоже красавица. – женщина погладила девочку по волосам. Та зажала губы на половине гримасы и проглотила отвращение, которое хотела показать.
- Лина, она разволновалась просто. – ответила мама. – Столько людей собралось.
- Ещё бы. – чуть взвизгнула подруга, и дёрнула руку, пролив на стол немного шампанского. – Самая красивая пара в городе. А я говорила, к тебе счастье обязательно придёт. Обязательно! – она отпила из бокала. – Помнишь, я нагадала тебе? А, что тебе дочка подарила?
- Тоже, что и мама мне.
- Не поняла. – улыбнулась Лина. – Что подарила тебе мама?
Невеста рассмеялась, прикрыв рот рукой, одетой в кружевную перчатку и наклонила голову в сторону, выставив правую скулу. Ну Лучию посмотрели большие глаза, отражающие шары, воздушную фольгу и разноцветные люстры.
- Я иногда её сама не понимаю. У неё в голове вечно что-то интересное происходит – сказала мама. – Что ты имеёшь в виду, милая?
Почувствовав неладное Лина отошла от стола.
***
- Сьто ти вимеёс ф фиду, миляя?
Лучия шагала среди разломанных кровати, шкафа, кресла, карандашей и ручек; разорванных одежды, постельного белья, бумажных листов, пьяня в смерть, если бы только та могла войти в дом и голая, будто хотела доказать невидимым зрителям, этим ненавистным судьям, что она не стесняется своей фигуры, сальных волос, своего голоса, своих поступков. Души. Она пинала вымоченные вином, розовые стены, растаптывала стеклянные бутылки широкими стопами.
Уставшая от бесконечного затягивания кожа, разрывалась и заживала снова и снова, пока Лучия прыгала по полу, кружилась, танцевала
- Вам не спится?! Не спится?
Пол завибрировал. Лучия замерла, поморщившись. За её спиной, стоявшая на грязном полу, в центре бардака кружка увеличилась на пять сантиметров.
Белая, сужавшаяся книзу и расширявшая вверх, с волнистым ободком, словно распустившийся цветок с синей, переливающейся в ультрамариновый, ручкой. Не разбиваемая, не наклоняемая и даже не расцарапываемая кружка увеличилась до размеров бочки.
- ДА ЗАЕБ*ЛА! – завизжала девушка и повернулась.
Гладкая керамическая поверхность насмехалась своей белоснежной стойкостью, непорченностью, чистотой над ней, Лучией, потной, глупой, неправой.
Девушка оттолкнулась от правой ноги и с разбегу пнула кружку. Два тела соприкоснулись, но словно из них Лучиино было фарфоровым, что-то в её ноге хрустнуло. Она упала на спину и закашляла. Затем быстро встала.
Зная, что ничего не получится Лучия взялась за края кружки и затрясла, пытаясь уронить её. Кончики пальцев, что касались красой жидкости задымились. Вино начало пениться, бурлить.
- Чёрт! – Лучия вынула окровавленные пальцы. – Достаточно никогда не будет. – сказала она тихо. – Никогда. Никто не скажет - Всё, ты намучилась, можешь идти. Никогда не будет достаточно! – Лучия закричала. – Никогда не будет достаточно! ТЕБЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ДОСТАТОЧНО!
Лучия пригнула в пол скрестив ноги. Раздался грохот, хруст ещё одной кости. Девушка вдруг поняла, что чего-то хочет.
"Уничтожить дом"
Она окунула руку в красную воду по локоть. Шипение. Пузыри. Кровь третьей отрицательной придала ядовитой смеси мускусный запах.
Кружка увеличилась.
Стены дома вздрогнули от ещё болеё ядовитого девичьего смеха. Смеха человека понявшего нечто ужасное и собравшегося это использовать.
Воспоминание о празднике
- Раз! Два! Три! Четыре! – кричали вставшие из-за столов разноцветные платья и костюмы.
Лучия не разбирала лица. Она перебрала с вином. Еле держала голову на согнутой руке. Молодожёны не обиделись на то, что она единственная не встала. Были слишком увлечены приятным занятием.
"Ей это даже идёт. Маленькая завистница дочь подчёркивает на сколько великолепна красотка мама. Успешная. Независимая. Успевающая во всём и везде. Всё держащая под контролем. Идеальная мразь!"
К глотке подступил горячий ком. Лучия поднялась и стараясь не шататься побежала в туалет.
Серебряная кнопка вжалась в кафельный бочёк. Голубая вода смыла вина. Красное, белое и немного шампанского. Лучия полулежала оперев голову на мягкое сидение. Правая рука, та, что нажала на кнопку, болталась на бочке, виляла в стороны, подражая музыке из зала. Люстра сверху слепила ярким жёлтым.
- Тебе по лучше, золотая моя? – вошла невеста, слепя улыбкой ещё сильнее.
- Я испортила свадьбу.
Мама махнула клатчем, что держала тремя пальцами левой руки:
- Брось, ты не испортила даже поцелуй. Мы остановились на пятидесяти. Мне сказали это рекорд... Ах, а эта свадьба... идеальная. Идеальный день. Идеальный праздник.
- И здесь ты первая. – прохрипела девушка вытирая кислые слюни.
- Пельвяя пельвяя. – мама улыбнулась. Открыла клатч. – Сейчас... – в среднем делении лежал кошелёчек с таблетками. – Где-то здесь. – Она перебирала упаковки синими, двухсантиметровыми ногтями. – Нельзя тебе так выглядеть. Праздник же.
- Милая.
Дверь туалета открылась. Это был жених.
- Нас снова требуют на поцелуй.
- Бегу. – ответила невеста и положила кошелёк на пол. – Выпей биосоприн. Станет легче.
- Аспирин. Аспирин. Аспирин. – перебирала Лучия покрасневшей от долгого сжатия правой рукой. – Аспирин. Имодиум. Мерсилон. – рука замерла. – Нембутал... – Лучия вынула коричневую баночку – Идеальный день. Идеальный праздник.
Девушка вышла к людям в разгар пятого рекордного поцелуя.
- Сорок пять! Сорок шесть! Сорок семь!
С её места убрали бокалы и недоеденные устричный салат. Взамен оставили кусок шоколадного торта и кружку ягодного чая. Она, косясь на молодожёнов, тихонько подняла над кружкой кулак и высвободила в неё десять таблеточек.
В кармане пискнул телефон. Лучия открыла входящее сообщение:
«Здравствуйте, Лучия. МегаБлу поздравляет Вас с днём рождения. Наша фирма счастлива работать с вами. Предлагаем новый тариф.. Всего за...»
Лучия убрала телефон обратно.
Идеальный день. Идеальный праздник.
Позолоченной чайной ложкой Лучия с предвкушением размешала горький коктейль.
"Надеюсь меня вывернет изо всех щелей прямо на твоё платье"
Ложка мешала быстрее и быстрее, создавая внутри маленький ураганчик и звонко стучала на фарфоровым бортикам.
Внезапно наступила полная тишина, перебиваемая чьими-то жеваниями и хлюпаньем. Шафер приготовился сказать тост. Лучия перебила его встав, громко скрипнув стулом.
- У меня короткая речь. – девушка посмотрела на размытые лица, поправляя подол платья. - Я хочу сказать, мама, я надеюсь, вы будете счастливы. – и выпила чай залпом до последней капли.
Трещины
Загробный покой остался где-то в жизни. Во снах, мечтаниях, фантазиях. Всём том, на что жизнь разрешала себя тратить.
Потолок скрипел. Ломался под нарастающей и нарастающей тяжестью. Плакал штукатуркой, и возможно, молился, сравнивая себя с Сизифом. Но у Сизифа хотя бы были промежутки, когда он спускался за камнем! Стены перешёптывались, ругались тоже. Замирали, задерживая дыхание. И выдыхали, трясясь сильнее.
- Я боюсь. – Линара крепко сжала Дарину руку. – Почему всё ломается? Дом ведь волшебный.
Мальчик осторожно высвободил свою руку:
- Лучия нашла другое волшебство.
Они сидели на крыльце, укутанные пледом, Линара и Дарин, дышали солью и смотрели в разные стороны. Всё стремительно менялось, хотя никто не просил. Чёрные облака уплывали вглубь чёрного леса. По очереди обнажая то одну часть луны, то другую, словно она была танцовщицей с большими белыми перьями, что выглядывала из-за них сначала голым плечиком, ножкой, потом спиной, заигрывая и дразня зрителей.
Внутри Рекан безуспешно пытался выломать дверь. "Если это новая адская стадия, можно мне предыдущую?" думал он "Хотя бы Дарина удалось уговорить выйти"
Наконец что-то не выдержало. Сорвалось сверху. Ударилось об пол.
Сломанная коричневая половица. Первая жертва.
Рекан закричал:
- ПРЕКРАЩАЙ!
- О, Рекан. – хрипло отозвалось с другой стороны. – Рада тебя слышать. Как у вас там настроение?
- Не веди себя так, будто мы в тупом ситкоме. Впусти меня.
- Пароль.
- Ты шибанутая.
Девушка цокнула. Голос выровнялся.
- А, вот если бы сказал, что я – красотка, впустила бы.
- Лучия! – бил и бил рыжий парень.
Однажды коричневая ручка Лучииной двери задёргалась.
Рекан приготовился к действиям: Повалить. Обезвредить. Запереть.
Лучия вышла, сияя кровью на ободранной коже.
Ободранное – слово наиболее правильно описывало её вид: Кисть левой руки, стёртая до крови (правую она убрала за спину). Располосованная глубокими порезами грудь. От пупка до пяток девушка была не девушка, а кусок голого мяса, на бёдрах даже виднелись кости. Однако мясо нарастало на глазах, с ним и кожа.
От увиденного Рекан остолбенел, безмолвно шевеля губами. Тогда Лучия показала из-за спины нож и сильным, уверенным ударом разрезала рыжему парню горло.
Пространство вспыхнуло красным. Рекан потерял сознание.
Воспоминание о решении
К груди подступала усталость двух часов дня, а расплывчатые гости и не думали расходиться. "Мама-невеста-жена-просто идеальная женщина" плясала со своим мужем с бокалом шампанского в одной руке и бутылкой портвейна в другой.
Танцуй думала девушка, полу лёжа на столе "Они совсем скоро узнают, какая ты..."
К дочери подсела запыхавшаяся мать.
- Прелесть моя, тебе совсем плохо? Может, отвести в номер?
- Нет. Я буду здесь... – еле выговорила девушка.
- А ты случайно не брала мои витамины?
- Что?
- Витамины. Они были в пузырьке из под нембутала.
- Пузырь... – Лучия подняла голову и посмотрела на маму.
Невеста-жена-идеальная женщина сияла не счастьем, это можно было разглядеть даже затуманенным взглядом. Это были невинные губы с обаятельными ямочками на щеках и глаза, полные сопернического торжества. Ликующего. Знающего о своей не честности, жульничестве. Эти энергии соединялись у носа, как цвета в призме и отталкивались в смертельный луч прямо в лицо девушки.
Лучия подняла два тяжёлых глаза. Зрачки замерли под самой бровью, уставились на красивое лицо и болезненно запульсировали.
- Ты это подстроила. – горько, не разжимая скул сказала Лучия.
– Знаешь, я всё таки приготовила тебе подарочек. Тебе понравится. Действительно понравится. Я же вижу как тебе тяжело. Мы решили переродить тебя.
– Ты собираешься заново меня воспитывать?
– Нет, конечно. Дальняя родственница моего мужа... Ах. – Мама с воодушевлением поднесла руку груди. – МУЖА, как красиво звучит. – Так вот какая-то троюродная его сестра давно не может завести ребёнка. Она станет твоим опекуном.
– Зачем это? Почему просто не вышвырнуть меня в какой-нибудь интернат?
– Я не могу так поступить. Демонстративное самоубийство это не шутки. Кто знает, на что ты ещё способна, чтобы досадить мне, дорогая моя? Лучше ты просто тихонько переродишься. А все будут думать, что ты куда-нибудь уехала. Учиться в другую страну, например. Ты же всегда мечтала. – улыбалась мама.
Лучия потеряла сознание.
- Крошке больше не наливать! – посмеялся то-то.
Сломанные стены
Рекан проснулся у двери в Лучиину комнату. Голова болела. Хотелось пить.
Дом трещал по швам. С каждым разорванным шовчикам всё больше приближался к кончине.
- Лу...чия – попытался произнести он. – Хва...тит.
Поднялся.
- С чего ты так разволновался за этот поганый домишко? – послышался за дверью хрип - Ведь это он над нами издевается. ОН! Понимаешь? Бог - этот дом. Следить легче, когда ты и пол и стены и потолок. Я разгадала тайну миллионолетия! И скоро получу свой приз.
Рекан схватился за ручку, к его удивлению её ничего не сдерживало.
Вот только никакого толку не было в том, что он открыл дверь.
Перед Реканом предстала огромная, керамическая стена.
Кружка пробила потолок. Рекан видел небо.
Рыжий парень постучал по ней.
- Мама забеременела в институте. Нагуляла так сказать.
Бабушка не разрешила сделать аборт. Старая вешалка...
Мама меня ненавидела. Но не прямо. Это было бы так скучно, правда? Нееет. Она превратила это в игру. Нужно самой догадаться что не так. Почему она не орёт, не бьёт, не лишает денег или ещё чего. Но почему она игнорирует день моего рождения? Почему смотрит сквозь? Почему сочувствует так фальшиво, при том, что качественное притворство ей ничего не стоит?... Она улыбалась, будто плевала в лица, но никто не замечал!
Я всё делала ей на зло! Это стало смыслом моего существования. В каждом моём поступке была она. Я испортила оценки. Испортила отношения со всеми. Загубила будущее в художке. Лишь бы хоть один учитель начал сомневаться в ней... Я хотела убить себя, лишь бы ЕЙ испортить праздник. – Лучия закашляла. – Но плохо было только мне. Хуже всегда было мне.
Кружка продолжала расти, всё выше к одинаковым облакам.
– Я не сопротивлялась перерождению. Я думала, это лучший выход для меня. Но она снова победила! Она знала!
Рекан проскользнул вперёд, нашёл ручку. Поставил ноги на основание. Подпрыгнул и ухватился за верхний изгиб. Упал – неудобной вцепился. И попытался снова, пока ручка не оказалась слишком высоко.
Прыжок.Ухват. Рекан сцепил руки в прочный замок и карабкался ногами по скользкой поверхности. Зацепится ногами не получалось. Он попробовал расцепить руки, расположить их на одной стороне и подтянуться.
Огромный вибрирующий сосуд необходимо было остановить.
Рекан раскачался и перебросил корпус на верхнюю часть ручки. В этот же миг, пол Лучииной комнаты не выдержал и обвалился сначала в аудиторию, затем сразу в гостиную.
Непонятным образом Рекан неосознанно отбрыкнулся в сторону, и опомнился лежащим в штукатурке и пыли с занозами и ссадинами на локтях и ладонях, на полу комнаты своей бывшей любовницы.
Парень подполз к скрепящему краю дыры.
Лучии покачивалась в красной воде шипя, пузырясь, плавясь. Любой другой человек бы уже умер. Даже в бессмертном доме со всем его волшебством. Даже в аду. Не выдержал бы. Но Лучия... что могла эта кислота сделать с той, что сама состояла из кислоты куда ядрёнее.
Лучия спокойно глядела вверх. Только лицо ещё не расплавилось.
Парень содрогнулся. Ничего ужаснее он никогда не видел. Страх за дом перешёл на второй план.
- Останови это! – прокричал Рекан.
- Она увеличивается, когда я причиняю себе вред. – голос девушки не походил на женский и даже на человеческий. – Врлфебсво не даёт мне раствориться полностью. Это вечный двигатель. Тебе не интересно, насколько я могу подняться? Прорвусь ли в рай?
- Это ты над собой издеваешься, не дом.
- Мне можно.
- Нет. ТЕБЕ нельзя! Тебе нельзя больше, чем кому бы то ни было!
Рекан приготовился прыжку.
- Не смей... – Лучия закашляла, рот окрасила кровавая полоска. – Уродец паршивый!
Рекан изумлённо замер.
- Д...а. – девушке всё труднее давалась речь, она говорила медленно. – я знаю. Ты меняешься, когда спишь... Я... всегда знала.
Рекан собрался прыгнуть всё равно.
- Знаешь, почему я спала с тобой? – Лучия не унималась.
...
- Мне. Было. Очень. Тебя. Жалко.
Секунда.
Сервизная чашечка Гулливера возросла ещё на тридцать метров разом, превратившись в кубок для Титана, разорвав дом в щепки.
Полянку в чаще оглушил фейерверк окон, ступеней, половиц, листов обоев, пыли. Гигантский сосуд качнулся и глухо упал о землю и сотряс всю её. Ядовитое, печальное содержимое яркой волной унеслось далеко в лес. Кружка исчезла.
Воспоминание Линары номер 4
Она не могла уснуть. Кровать была слишком маленькая, слишком большая, тёплая и слоистая.
"Не может такого быть" думала Линара, то скидывая с себя одеяло, то набрасывая на ноги, то подминая под спину "Они переродят меня. Как же так?"
Девочка точно не знала, что такое перерождение. Сайты, посвящённые ему, были заблокированы родительским контролем. А в чатах никто (будто) специально не мог дать никакой конкретики.
«Ты перестанешь быть собой.
Родишься ещё раз, чего не понятного?
Это будешь уже не ты.
Забудешь себя.
Бессмертие, детка, бессмертие.
Везёт кому-то
Удачи.
Ужас.
Ужасно.
Сочувствую»
Кто-то отправил её ссылку на текстовый рекламный ролик, под жизнеутверждающую музыку со звучанием флейт и пением птиц на заднем фоне.
На экране всплывали слова:
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ
БОЛЬШЕ НЕТ ЧУВСТВА НЕНУЖНОСТИ И НИЧТОЖНОСТИ! НЕТ ОЩУЩЕНИЯ, ЧТО ВЫ ЗАНЯТЫ НЕ ТЕМ! НЕТ СОЖАЛЕНИЯ О ЗРЯ ПОТРАЧЕННОМ ВРЕМЕНИ!
НЕТ НЕСЧАСТНЫХ ДЕТЕЙ И НЕСЧАСТНЫХ РОДИТЕЛЕЙ.
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ - ЛУЧШЕЕ, ЧТО СЛУЧАЛОСЬ С НАШИМ МИРОМ
Девочку съедала бесчувственность людей. Людей, что словно написали ответ на листе бумаги, но опустили его в воду, прежде чем отдать её. Зачем они так?
Но кое-что Линара всё таки поняла.
"Перестанешь быть собой"
И родители готовы сделать с ней такое? Это же самое худшее, что может быть! Они что, совсем её не любят?
"Не любят.
Ни капельки"
Им плевать на неё.
Она не нужна им.
Им нужна какая-то другая она.
"Не любят
Не любят
Не любят
Не..."
В три часа ночи Линара тихо, как мышки в Золушке, вышла из спальни в голубых носочках и белой длинной сорочке, с вышитыми на груди розами. Серебристый чемодан, что несколько лет катался с ней на конкурсы, валялся под окнами, до отказа забытый платьями.
Родители счастливо посапывали из соседней комнаты. Она открыла её.
Мама и папа спали под разными одеялами. Рука отца лежала на мамином плече.
Девочка сделала маленький шаг вперёд на цыпочках..
Ещё шаг.
И ещё.
Она не моргая глядела на родителей, похожая на Аврору, зачарованную старым веретеном. Затем, добравшись до кровати подняла руку, блеснув на мирные лица светом луны и стали, и проткнула шею сначала отцу, затем маме.
Ножницы звонко упали на пол.
Воспоминание Линары номер 7
Дом её с первого взгляда не полюбил. Кругом говорили про волшебство, подарки. Где же её волшебство. Кроме глупой комнатной неуязвимости, ничего Линаре и не подарили. У Тилины, например, каждое утро под окном поют птицы. Их слышит только она и её это ужасно злит. Вот Линара бы не злилась. Линаре нравится птичье пение. Принцесс часто изображают с птичками на ладонях... А у Адама в комнате разгорается целый спектакль с актёрами, костюмами и декорациями.
Что самое несправедливое, ни один житель дома не менялся. Дарин – этот маленький неразговорчивый мальчик, за столько времени не вырос и на миллиметр. Ему вечно пять, тогда как она, Линара становилась только старше. СТАРШЕ. Платья, что она сшила по прибытии уже не налезали. Тесным становилось само тело. Болели грудь, живот. Хотя прыщики пропали, но зато глаза как будто уменьшились.
В настроении она пребывала скверном. Быстро раздражалась.
Всплески настроения никому из жильцов не нравились. Линару часто отсчитывали, критиковали поведение, одежду и манеру говорить. Иногда ради шутки баррикадировали её комнату снаружи. Иногда не пускали на кухню.
Над Линарой смеялись. Одна, самая неприятная из соседей
"Ведьма"
называла «принцесской» за глаза.
Однажды Линара решила прогуляться в лесу, зная о его особенности. Уж очень в последнее время манило то, что она там ещё не была.
К её удивлению, лес оказался чудесным. Внутри цвета были в сотни раз насыщеннее, чем снаружи. Выпуклее. Бирюзовый переливался с голубого на синий, с синего на зелёный. Под ногами пружинил мягчайший мох. Тут и там появлялись прозрачные испарения. Линара заметила это потому, как странно иногда менялись деревья. Воздух, если привыкнуть к его солёности, становился даже приятным. А тишина... Тишина была просто магическая. Словно вот вот произойдёт нечто необычное, и всё замерло в ожидании.
Самый настоящий сказочный лес!
Она бродила около часа, медленно напевая разные колыбельные и пританцовывая. Чувствуя себя прекрасно, как раньше, когда всё было можно.
Тут она заметила куст с ягодами. Сорвала одну. Внимательно изучила и раздавила большим и указательным пальцем.
Руку тут же пронзила жгучая боль. Подушечки пальцев запузырились. На мох попадали капли крови.
- Ай! – Линара затрясла рукой, и не думая кричать или плакать. В доме, от скуки, она давно изучила сколько боли способна вытерпеть.
- Что ты здесь делаешь? – за спиной раздался строгий голос.
Линара повернулась.
Голос принадлежал "Ведьме"
- Тебе говорили, что в лесу опасно? – продолжала она отчёт. - Я тебя обыскались. Скоро вообще то уже стемнеёт! Ума совсем нет?
- Извини. Меня искали...
- Ага, искали они... Только мне на тебя не плевать. Уже не маленькая! Пошли.
Рита, невысокая (метр шестьдесят), коренастая девушка лет шестнадцати, с завязанными в толстый пучок, чёрными волосами, отвернулась и пошла к выходу.
Линара, подумав секунду, набрала в руку семь ягодок, подбежала к Рите, и лопнула одну ягоду о её шею.
Девушка вскричала, схватившись за шею и тогда Линара раздавила в руке ещё ягоду и ткнула пальцами в глаза девушки.
- Что ты... делаешь?! – кричала Рита, упав на колени. По лицу текли кровавые, шипящие слёзы. Она пыталась вытереть их, но вместо этого растирала кислоту по всему лицу. – Мне больно! Линара! Мне больно!
Линара затолкала ей в рот остальные ягоды и села напротив. Ей хотелось, скорее вернуть тишину.
Наконец в кровавой рвоте и хрипе, Рита замерла, конвульсивно дёрнулась и исчезла.
Линара села напротив места исчезновения. Затем заснула, больно мягким был мох.
Ранним утром, пока все спали Линара вернулась в дом.
Зашла на кухню, поставила на газ чайник, надкусила печенье с кокосовой стружкой и заметила вдруг, в отражении серванта с посудой, что её лицо снова сделалось маленьким. Прыщи исчезли. Опухлость в груди тоже.
Линара широко улыбнулась. Так красиво, так добро и счастливо, как ни одна принцесса не улыбалась ни в одной сказке.