Медленно открыл он глаза.
Повсюду белая пелена тумана, настолько плотного, что в первую минуту, он ничего не мог различить. Постепенно белый покров рассеялся, и ему стали видны очертания лестницы, уходящей куда-то ввысь. Неуверенно поднявшись на ноги, Ржавый начал подниматься по старинным каменным ступеням, вверх, туда, где смутно виднелось очертание какого-то сооружения.
Голова не болела, более того, во всем теле, ощущалась какая-то странная легкость, словно лишена была она плотной, грубой оболочки физического тела.
С каждым шагом подниматься было все легче и легче, и все яснее мог он различить гигантскую арку, к которой вилась лестница. Он все шел и шел, и казалось, восхождению его не будет конца, а арка ближе все не становилась. Плотная материя тумана, обсела капельками влаги на голых ветвях окружающих кустарников, которые росли по обеим сторонам лестницы. Ничего и никого вокруг. Тишина, нарушаемая, лишь звуками капающей где-то воды, и оттого странно было ему услышать детский голос, прозвучавший гулким эхом:
-Я здесь!
Он остановился, пораженный услышанным, озираясь, крикнул в гулкую пустоту:
- Ты где?
Тишина была ему ответом.
Он прибавил шаг, и как будто в невесомости, поплыл вверх по лестнице. Громада арки закрывала горизонт, он приближался к ней все ближе и ближе.
- Я здесь! – услышал он за спиной.
Обернувшись, он увидел девочку, лет десяти одиннадцати, сидевшую у боковой стороны лестницы. Была она одета в белое платье и туфельки, но не само явление девочки поразило Ржавого, а то, что в руках она держала плюшевого мишку, показавшийся ему смутно знакомым.
Он присмотрелся, стараясь осознать увиденное, и вдруг вспомнил, где он видел игрушку, в том доме, из которого он вынес деньги, и зарычал же тогда мишка под его ногой.
Ржавый стоял, как громом пораженный, не отрывая взгляд от девочки.
Была она бледна той болезненной бледностью, к которой склонны все нездоровые люди. Большие глаза ее, окаймляли темные круги. Во всем ее облике сквозила такая трогательность, что у Ржавого невольно сжалось сердце.
- Как тебя зовут, - спросил он хрипло.
- Ася, - ответила девочка.
Голос ее звучал странно, словно отдавался множественным эхом в пространстве полного беззвучия.
- Слушая Ася, а где это я, - с невольной дрожью произнес он.
Ася печально улыбнулась:
- Там же, где и я.
- А что это за место такое?
- Это порог, - с недетской серьезностью, ответила девочка.
- Какой порог?
- Порог, за которым ничего нет.
Ржавый невольно взглянул на арку.
- А родители твои где?
Ася прижала к себе мишку.
- У меня только мама, я к ней хочу.
Присев на корточки перед девочкой Ржавый продолжал допытываться.
- И где твоя мама?
- У постели плачет.
- У какой постели, говори яснее, - невольно он начал раздражаться.
- Я в больнице лежу, мне операцию должны делать, а денег нет. Вот она и плачет.
Ржавый закусил губу.
- И что, мама не могла насобирать тебе денег на операцию?
- Насобирала, нам чужие люди помогали. Только кто-то в нашу квартиру залез, игрушки мои все разбросал, и все наши денежки унес.
Ржавый замер, не в силах пошевелится, наблюдая, как девочка играет с мишкой. Потом он встал, и тихо пошел вниз по лестнице, ощущая нарастающую тяжесть в ногах. На миг он обернулся и крикнул:
- А что хоть болит у тебя?
Ася приложила худенькую руку к груди.
- Сердечко.
В это же мгновенье, он почувствовал острую боль, как будто, кто-то с силой ударил его в солнечное сплетение. Он выдохнул и открыл глаза.
(Продолжение следует)