В первый раз писатель Лажечников (между прочим на самом деле ЛОжечников)женился в 1820 году в городе Санкт-Петербурге, венчался в Исаакиевском соборе. Его невесту звали Авдотьей (или Евдокией) Алексеевной. По фамилии Шурунова, или Шурупова? - Но это не важно, так как она была воспитанницей графа Остермана-Толстого, была его крепостной, которой он дал вольную, короче, дочерью она его была незаконнорожденной.
Позже, Иван Иванович рассказал Пассекам о своей женитьбе, а они рассказали всем остальным следующее:
"Он женился на первой жене своей, будучи еще очень молодым, находясь адъютантом при генерале, не помню каком. Он увез ее из девичьей, из-за пялец, как-то через окно. Это была женщина рассудительная, хладнокровна, которая любила и берегла его, как нянька ребенка."
Видимо, наш Вальтер Скотт что-то романтически приукрасил, что-то приплел, чего не было. Это еще в XIX веке заметили. Если бы он украл невесту - нарвался бы на своего генерала, а он был суров, но справедлив, или нет: справедлив, но суров!
Так как же было дело? Раз сказано было про окно - окно должно было быть!
Может было так.
Вальтер наш Скотт, неисправимый романтик Лажечников (между прочим ЛОжечников), опять влюбился, на этот раз в воспитанницу своего генерала. Он прохаживался под окнами и что-то пел, или напевал, или просто мечтал. (Было ему уже почти 30, самое время думать о женитьбе). Тут идет Остерман да еще Толстой (две фамилии в одной), видит - Ванечка, опять мечтает!
Остерман ему: "Ты что это тут делаешь? Знаешь, чье окно? Воспитанницы моей, это девичье окно! Ты никак влюбился! Влюбился? Говори правду своему генералу! Знаешь, кто я? Я - граф Толстой,но не только, еще - Остерман.
Лажечников ему: так мол и так, просто гуляю, погода хорошая.
Остерман: а зачем поешь?
Лажечников: я не пел, насвистывал, дядька Ларивон меня в детстве выучил соловьем ...
Остерман: Но-но, соловей ты наш! Вижу, хочешь девушку соблазнить.
Лажечников: Меня с детстсва отец и мать и дядька Ларивон только благородству учили ...
Остерман: Это хорошо, мне как раз такой вот романтик да еще благородный и был нужен. Так и быть: отдаю тебе девушку в жены (приданным не обижу)!
А может было и так.
Вызвал Лажечникова Остерман, он же Толстой, в кабинет и прямо ему правду-матку.
- Пора тебе жениться, батенька, на войне уже был, на балу - был, в карты играл (сам видел) - пора жениться. Я узнал, что ты под окнами вчера ходил девичьими ...
Лажечников: так я просто так, погода располагала, соловей пел в саду ...
Остерман: ... нехорошо, батенька, так-то это. Не ври своему гереналу, просто так под девичьими окнами молодые люди не ходят, я-то тертый калач, знаю. Давай по честному всё сделаем. Я тебя давно знаю, ты мне пришелся по душе. Раз такое дело - забирай мою Дуню да с приданным. Лучшего ей мужа не найду. Или хочешь расстроить своего генерала?
И писатель Лажечников женился в первый раз.
А как оно было на самом деле, кто его знает! Писатели - они такие, не могут без романтического окраса. Но всё-таки окно было!
P.S.
Через 33 года писатель Лажечников женился во второй раз, уже просто женился и без всякого свадебного генерала.
И между прочим писал Кони (Конь - это фамилия такая): "Вы удивитесь,если я вам скажу, что я — шестидесятилетний старик — женился на двадцатидвухлетней девушке. Кажется, это последний мой роман. Зная, как безрассудны союзы при таком неравенстве лет, я сам на такой решился! Обстоятельства, устроенные невидимою рукою провидения, романическая голова, пыл юноши, несмотря на мои годы, — всё это привело меня к этой развязке. Покуда я блаженствую… а там… да будет, что угодно вышнему!..»
Вот они какие романисты бывают ...