Гулаб-Лалл- Синг раджпут , независимый такур из провинции Раджистана, которого давно знали члены Теософского Общества, в том числе и Е.П. Блаватская.
Из слов Гулаб-Лалл-Синга:
« - … в медиумизме, для которого у нас существует испокон века другое название – бхута-дак, в буквальном переводе «постоялый двор для чертей», верю, как и во всякую другую психическую болезнь. О настоящих медиумах сожалею, стараюсь им помочь, когда могу; а шарлатанов глубоко презираю, редко пропуская случай изобличать таких… Наши анга-тиене или «одержимые» этой неведомою для непосвящённых «силой», в которой спириты видят духов, суеверные видят чёрта, скептики – фокус и обман, а настоящие учёные - не открытую ещё наукой силу природы, всегда почти слабые женщины или дети. Вы стараетесь ещё более развивать в таких их страшную душевную болезнь, мы же ищем спасти их от этой «силы», о которой вы ничего не знаете …
- … для нас, в нашей религии и философии наш дух и есть сам Брама, выше которого стоит один неведомый, вездесущий и всемогущий дух Парабрама».
«Вендантин или преследователи философской системы Санкарачарии, говорят о себе, редко употребляют слово «я», а говорят, например: «это тело пошло», «эта рука взяла» и т.д., во всём касающемся физических или автоматических действий человека. «Я», «он», употребляется ими лишь касательно умственных отправлений. «Я думал», «я желаю идти» и прочие. Тело в их глазах – одна шелуха, наружная оболочка внутреннего, невидимого человека, который и есть настоящий «я».
«Маява-рупа» буквально – тело иллюзии или Майи, настоящий Ego; «Кама –рупа» - тело желания или воли, произвольно созданное нашим сильным желанием (обладающим творческой силой, по понятиям индусов) – двойник наш, который и является там, куда желание посылает его».
Когда создаётся тело «Кама-рупа», после земного рождения или до него? Речь идёт об эфирном теле?
«При жизни таких внутренних тел у человека столько же, сколько в луковице кожиц – каждое нижнее и тоньше, и каждое носит своё особое название, как обладающее полною независимостью от тела. После смерти, когда земной жизненный принцип умирает вместе с телом, все эти внутренние тела соединяются в единое тело и, смотря по заслугам, либо посланы на столбовую дорогу к мокше, на которой до окончательного освобождения от оков материи безчисленное множество «станций», и тогда такая душа зовётся дева (божественною); или же она делается бхута – злой душой, и мучится на земле между скитанием в невидимом мире и трансмиграцией в разных нечистых животных. В первом случае, - дева не станет сообщаться с живыми. Единственная нить, связывающая её с землёй, - загробная привязанность к тем, кого она любила и над кем она простирает своё влияние и покровительство и после смерти. Любовь переживает все другие земные чувства, и дева может являться любимым людям во сне, или иллюзией (Майя) на секунду, и не иначе, так как тело девы начинает постепенно, с минуты освобождения из земных оков, изменяться: с каждым переходом из одной сферы в другую она теряет кое-что из своей объективности, делаясь всё неуловимее. Она де родится, живёт и умирает в каждой новой сфере или локе, которая становится всё субъективнее и чище; а в переходных состояниях она «дремлет в аказе» - в эфире.
Наконец, освободясь от последнего земного помышления и греха – она становится ничем в вещественном смысле. Она потухает, как пламя, и, слившись в одно с Парабрамой, живёт в вечности жизнью духа, о которой ни наши материальные концепции, ни язык не в состоянии создать себе представления. Но «вечность Парабрамы не есть «вечность» души. Последняя, по выражению Веданты, есть вечность в вечности. Насколько ни была бы жизнь души святою, но так как она имела своё начало и свой конец, то и заслуги, как и грехи её, не могут награждаться или наказываться «вечностью Парабрамы» Это было бы противно справедливости, «несоразмерно», - говорит философия Веданты. «Один дух живёт в вечности, не имеет ни начала, ни конца, ни окраин, ни границ, ни центральной точки». Дева живёт в Парабраме, как капля воды в океане, до будущего возрождения мира из пралайи (периодически наступающий хаос, разрушение, или, скорее, исчезновение всех миров из области объективности).
С новым великим циклом – махаиуг, она отделяет от «вечного», притягиваемая жизнью в объективных мирах, как капля воды притягивается солнцем и конкретируется по обратной дороге на землю, из сферы в сферу, пока снова не опустится в грязь нашей планеты, и, пройдя малый цикл, снова не начнёт подыматься на противоположной стороне круга».
Откуда взялась Жизнь, что притягивает деву в объективные мира. Зачем она это делает? У неё возникает желание испытать жизнь?
«Так она вращается в вечности Парабрамы, переходя от одной концепциальной меньшей вечности в другую. Каждая их этих «человеческих», то есть доступных уму, вечностей состоит из; 4.320.000.000 объективной и столько же субъективной в Парабраме (где индивидуальность души [но не сама же душа?], по учению Веданты, вовсе ни исчезает, как то полагают некоторые европейские учёные) то есть всего 8.640.000.000 лет. Эта цифра достаточна, по их понятиям, как для искупления самых ужасных грехов, так и для пожинания плодов добрых дел такого скоропреходящего периода, как жизнь человеческая. Одни души бхутов, когда в них угасает последняя искра раскаяния и желания загладить грехи, испаряются под конец. Тогда их божественный, неумирающий дух, отделяется от души навсегда, возвращается к своему первобытному источнику, душа рассевается на свои примордиальные атомы и Ego погружается во мрак вечного безсознания. Её личность пропадает. Такова философия Веданты касательно духовного человека. Поэтому Индусы и не верят в возврат духов на землю, кроме случаев бхутов».
Кто такие бхуты?
«Душа, не успевшая до смерти тела совершенно очиститься от земных помышлений, невольно отяжелеет под бременем грехов и вместо того, чтобы, следуя законам метемпсихоза, тотчас же воплотиться в другую форму, она остаётся безплотною, осуждённая бродить на земле. Она делается бхутом и, страдая сама, причиняет иногда невыразимые мучения своим же родственникам. Вот почему индус боится более всего на свете остаться безплотным после смерти» (стр. 127).
Из книги Е.П. Блаватской «Из пещер и дебрей Индостана» (стр. 219).