Операция «С» (про Сашу).
В конце лета начала восьмидесятых субботним вечером Саша Хасапопуло заступил на боевое дежурство в составе боевого расчёта.
Радиолокационная станция дальнего обнаружения в автоматическом режиме сканировала космическое пространство, выявляя НАТОвские спутники, безнаказанно и бесцеремонно пролетающие над Советским Союзом. Спутники, почувствовав пристальное внимание к себе, испуганно скукоживались, стараясь отбросить от себя как можно меньший отражённый сигнал, но увильнуть от всевидящего радиолокационного ока не могли. Межконтинентальные баллистические ракеты даже не пытались высунуть носа своих головных частей из шахт наземного базирования, а вражеские субмарины, носительницы ракет средней дальности, старались позорно укрыться в глубине мирового океана.
Алгоритмы успешно руководили работой станции, вычислительные машины точно обсчитывали траектории полётов спутников, передающие устройства мощно выбрасывали сгустки энергии в пространство, а приёмные тракты умело обрабатывали отражённую информацию, аппаратура кинодокументирования чётко отображала и записывала все пути движения иностранных небесных тел.
Саше наскучило любоваться вражескими пролётами, и он предложил товарищам, вместе с ним тянувшим лямку боевого дежурства, сразиться в футбольчик резиновым мячиком в большом коридоре между шкафов аппаратуры.
К его удивлению предложение не встретило поддержки. Товарищи многозначительно переглянулись между собой, видимо сразу не решаясь ввести нашего героя в курс дела, но посовещавшись, всё же приняли решение донести до него свои намерения.
Намерения получались следующие: в сейфе начальника первого отдела в его кабинете стояла двадцатилитровая канистра чистейшего этилового спирта исключительно высочайшего качества. Коллегиально было принято решение попытаться добраться до канистры и позаимствовать некоторую часть его.
Для более глубокого понимания вопроса следует несколько глубже остановиться на личности начальника отдела.
Майор Громченко после академии был распределён в часть на должность начальника отдела. Вроде бы ничего особенного в этом не наблюдалось, если не учитывать того, что тремя годами ранее его отправили на учёбу в Харьковскую военную академию с целью раз и навсегда избавиться от данного субъекта.
Нельзя сказать, что Громченко был плохим офицером. Скорее – наоборот. Но он обладал некоторыми чертами характера, которые очень не нравились вышестоящим начальникам и вызывали даже не раздражение, а, скажем прямо, ненависть среди товарищей.
Если вкратце остановиться на них, то получалась следующая картина: к достоинствам можно было отнести неплохое знание им вверенного оборудования и техники, спортивный образ жизни. Это, пожалуй, и всё. В недостатках наблюдалось гораздо больше. Товарищ оказался не в меру рьяным службистом, умеющим подмечать недостатки, упущения и промахи в службе исключительно других, и не только товарищей по отделу, но и вышестоящих начальников, о чём не стеснялся рассказывать на партийных собраниях, но ещё и писать при этом донесения в выше расположенную парторганизацию, что очень сильно раздражало командиров и начальников. Был у него и другой серьёзный недостаток – слабость к женскому полу. Любил товарищ Громченко подкатить к жёнам товарищей в те моменты, когда они находились на боевом дежурстве или в командировке. За что, случалось, был бит офицерами.
Даже Саша в своё время чуть не пострадал от его притязаний к жене Элечке. Громченко, очарованный грудными формами пятого размера Элечки, раза три пытался пробить дорогу к её телу. Саша, служивший в то время с ним в одном отделе недвусмысленно пообещал в случае хотя бы ещё одного поползновения в сторону жены убить его каким-нибудь тяжёлым предметом. Громченко оказался трусом и больше попыток ползать в сторону Эли не предпринимал. Зато после этого случая начал донимать Сашу мелкими служебными придирками, и, хотя не был для него начальником, оставался старшим по званию, что позволяло досаждать последнему постоянно.
Когда Громченко был направлен на учёбу в Харьковскую академию, многие в подразделении вздохнули облегчённо. Но не тут-то было. Судьба-злодейка решила покуражиться над офицерами и прислала его, только что испечённого академией майора, в то же подразделение на должность начальника отдела – подполковника.
Тут уж Громченко развернулся. Ему вдруг показалось, что судьба дарит возможность достичь гораздо большего, и ещё одно маленькое усилие, и погоны полковника лягут ему на плечи. Необходимо признать, что умение урвать, выбить, добыть развито у него было чрезмерно. Став начальником первого отдела, он почти сразу выпросил себе помещение рядом с секретной библиотекой, оборудовал кабинет, чуть ли не лучше, чем у командира подразделения, привёз туда мягкий диван, восстановленный им до приличного состояния, в надежде, что в кабинет при случае можно будет пригласить и командира части, дабы отдохнуть от дел служебных. В сейфе у него для таких случаев был заготовлен коньяк с печенюшками (насмотрелся, скажем так, западных кинофильмов).
Одно было плохо. В первый отдел мало выдавали спирта на техническое обслуживание. Всего-то по двадцатилитровой канистре на полгода. В других отделах канистру получали на месяц, а где и на две недели. Правда, почти всегда забирали четверть, а то и половину для нужд вышестоящих начальников. И спирт там был не самой лучшей марки. Зато в первом отделе для протирки оптики выдавали исключительно лучший спирт, и если удавалось сохранить от налогообложения, то и двадцать литров имели большую ценность.
В этот раз Громченко получил и пока сохранил все двадцать литров.
Для хранения спирта он приобрёл новую канистру, хорошо промыл её, наполнил спиртом, опечатал. Опечатал не только крышку, где положено лепить печать сохранности, но и залепил пластилином вокруг крышки и тоже опечатал.
Канистру спрятал в шкаф-сейф на нижнюю полку, сейф опечатал в трёх местах и ещё в двух прилепил волоски в качестве маркера на вскрытие. Полюбовавшись на проделанную работу, опечатал в пятницу вечером кабинет и убыл со станции в предвкушении выходных и рыбалки.
Ключ от кабинета он хранил на связке, ещё один хранился в опечатанном футляре, в опечатанном шкафчике с другими ключами в первом отделе. Но такой же ключ по иронии судьбы в своё время оказался и в третьем отделе, никем не опечатанный, так, на всякий случай, и о нём давно уже забыли.
Шайка военных грабителей отыскала ключ и решила нанести визит в кабинет товарища Гроиченко. Сначала задумали брать кабинет втроём, но нарисовался Саша, и было решено взять его в сообщники.
После двадцати двухчасовых докладов группа переместилась к кабинету. Аккуратно срезали бритвой пластилиновый слепок дверной печати, открыли дверь и проникли в кабинет.
Включили свет и обнаружили стоящий в углу заветный сейф. Внимательно рассмотрев его, с сожалением пришли к выводу, что пробраться внутрь практически невозможно. Но тут представитель первого отдела вспомнил, что два года назад начальник первого отдела терял ключи (в результате непомерного возлияния), и заднюю стенку сейфа пришлось вскрывать болгаркой, чтобы добраться до замка изнутри.
Замок поменяли, заднюю стенку прикрутили винтами запотай и задвинули шкаф в угол.
Вот тут и потребовалась Сашина недюжинная сила. Сейф поставили боком, принесли из отделов отвёртки и за полчаса отвинтили заднюю стенку. Канистру вынули.
Наступила очередь представителя второго отдела, как специалиста по сливанию спирта из канистр, имеющего значительный опыт. Он предложил решение вопроса самым простым способом: аккуратно ножиком сдвинуть пластилин, просверлить дырку и посредством тонкого кембрика слить спирт в тару.
Так всё и претворили в жизнь. Спирт оказался настолько хорош, что на удалении двух-трёх литров определили не останавливаться. Правда, пришлось бегать по станции в поисках достаточного количества свободной тары, но и эту проблему к полуночи разрешили.
Подошли к вопросу серьёзно, оставив в канистре литра два, может быть, три. Представитель второго отдела рекомендовал пополнить недостачу обычной водой из-под крана, что и было сделано.
Когда спирт дополнили водой, просверленную у горловины дырку аккуратно залепили пластилином, не нарушив при этом ни одной около горловинной печати. Прикрутили винтами заднюю стенку, а тяжёлый сейф водрузили на место. Печать дверную на месте среза разогрели спичкой и умело приложили к месту среза.
Полюбовавшись проделанной работой, наши гангстеры разбрелись по отделам со стеклянными банками со спиртом, чтобы хорошо их спрятать, дабы в последствии переправить их в родные пенаты.
В понедельник майор Громченко после всех строевых смотров, занятий, совещаний в наипрекраснейшем расположении духа прибыл на объект. Настроение подогревала двадцати литровая канистра в сейфе кабинета, которую он мысленно разливал по самым разным случаям. Два литра он пообещал председателю гаражного кооператива за выделенное для будущего гаража место. Да, он уже встал в очередь на приобретение легкового автомобиля в части, и, хотя понимал, что стоять ещё три-четыре года, но надеялся заполучить на ридной Украине пока что автомобиль ЛУАЗ – достаточно неплохой внедорожник.
Ещё три литра планировалось отвезти на кирпичный завод, чтобы заполучить без очереди пару машин кирпича.
Следующие три литра отправить в лесничество, где на местной пилораме нарезали неплохие доски и брусы, которые можно было купить для крыши гаража по сходной цене.
К сожалению, не меньше пяти литров предстояло отдать зампотеху в качестве оброка, но и это было не самой страшной болью, ибо расти до полковника очень хотелось, а пословицу «Не подмажешь, не поедешь» никто не отменял. И эти пять литров служили как бы инвестицией в светлое военное будущее.
Впрочем, оставалось в канистре ещё литров шесть-семь. Тоже немало. Правда, мысль о том, что необходимо выдать спирт на регламентные работы, саднила сердце самой сильной и нудной болью. Оптику хорошо промыли на прошлом регламенте, и в этот раз тратить на неё спирт не имело смысла. Хуже обстояло дело с другой аппаратурой отдела. Офицеры конечно же потребуют для проведения технического обслуживания спиртосодержащую жидкость. Обидно другое – всё равно ведь пропьют спирт, а так бы его можно было использовать на кучу других полезных дел.
С этими мыслями Громченко открыл кабинет, проверил маркеры и печати на сейфе и нарушений границ шкафа не зафиксировал.
В этот момент позвонил дежурный по сооружению и оповестил, что майора Громченко вместе со спиртом ожидает в кабинете зампотех подразделения.
Канистру Громченко нёс как на Голгофу, до такой степени было жалко спирта. Зампотех его уже ожидал со своей десятилитровой канистрой, и воронка синела в горлышке, готовая пропустить через себя чудодейственную жидкость.
Спустя пять минут процедура сдачи оброка свершилась. Зампотех удовлетворительно хрюкнул и возвратил облегчённую канистру товарищу Громченко.
Последовавшие двое суток выдались для Громченко спокойными, и кошмарные сны его не преследовали.
Но в среду, прямо с утра, в кабинет позвонил сам командир подразделения полковник Т. Он потребовал пулей явиться к нему лично.
Эта неожиданная неожиданность больно всколыхнула сердце майора. Через три минуты он уже был у заветного кабинета, робко постучал и осторожно влился в помещение.
Взгляд мохнатых бровей и усмешливый оскал прокуренных зубов полковника Т. уронил сердце майора на такую глубину пяток, что оно оттуда почти не подавало признаков жизни.
Полковник Т. грозно прищурился, ещё ниже наклонив косматые брови, и, выдав матерную тираду, осведомился:
-Ты почему спирт разбавляешь, засранец!!! Ты кого наибать удумал?! Твоё счастье, что я лично спирт продегустировал, прежде чем доставить командиру части. Говори, сучёнок, зачем ты это сделал?!
Нижняя челюсть у Громченко отвисла, язык закатился куда-то в горло, или даже прилип к нёбу, но он нашёл в себе силы, заикаясь, ответить:
-Т-товарищ полковник, я-я-я не-не разбавлял спирта. Что получил, то и есть.
-Ты мне, нафуй, туфту не гони!!!
Он достал из сейфа неполный стакан с прозрачной жидкостью.
-На, вот, попробуй и скажи, что это?
Громченко осторожно глотнул. Жидкость пахла спиртом, но градусов в ней состояло от силы тридцать. Даже крепости водки не наблюдалось.
-Клянусь, т-товарищ полковник! – возопил Громченко. – Спирт был настоящий, я лично проверял. А как он получился разбавленным, я не знаю. Канистру я со всех сторон опечатал, и следов проникновения не было.
-В общем так, майор! - чуть смягчился командир подразделения. - С подменой ты сам разбирайся, но в следующем получении явишься с канистрой прямо ко мне! И не сметь больше колдовать со спиртом! А ещё, радуйся, что так всё закончилось, что перед командиром не облажались.
Громченко не совсем чистым носовым платком, которым, обычно, проверял наличие пыли на вверенной аппаратуре, вытер с лица выступивший холодный пот, промокнул шею и попросил разрешения удалиться.
-Иди, уж. – вяло разрешил командир, - и разберись там, что за чудеса у тебя в отделе творятся? И заруби себе на носу, если ещё такое повторится, то вместо подполковника улетишь в капитаны.
Громченко опрометью бросился в кабинет. И маркеры, и печати всё так же были на месте после возвращения канистры от зампотеха. И канистра была так же опечатана. И содержимого в ней вроде как не изменилось. Он мгновенно вскрыл канистру, наполнил полстакана и попробовал на вкус. Святые угодники, спирт действительно был разбавлен до тридцатиградусного состояния, а то и того меньше. Он почесал начинающий редеть затылок, внимательно обследовал сейф, потом канистру, но следов вмешательства не обнаружил.
Присел за рабочий стол, подпёр рукой подбородок и чуть не заплакал. Планы на будущее, так прекрасно разрисованные утром, в корне рушились…
…Саша и товарищи со временем успешно переправили спирт на большую землю, но рассказывать об умело проведённой операции никому не стали, в надежде повторить её ещё раз в будущем.