Диана нетерпеливо постукивала пальцами по сидению. Её очередь подходила, в кабинет врача вошла третья женщина, с округлым животом и должна была выйти. За Дианой заняли очередь ещё две женщины, Диане казалось, что та, которая вошла перед ней, слишком долго находится в кабинете, хотя и прошло минут семь, не больше. Наконец дверь кабинета открылась и Диана вскочила со скамьи.
- Здравствуйте, Раиса Николаевна... можно к Вам? - войдя в кабинет, волнуясь спросила Диана.
- Диана? Да, конечно проходи, садись на стул. Слышала про Камелию Георгиевну, я была в шоке! Она была ещё молодой и совершенно здоровой... вроде. Да она и к врачам-то не ходила, сколько раз ей говорила, чтобы она прошла осмотр всех специалистов. В нашей поликлинике работают хорошие врачи, но она меня не слушала, говорила, что у неё ничего не болит. Прими мои соболезнования, девочка, Царствие ей небесное... хорошая была женщина, драгоценности очень любила, но и они не удержат человека больше положенного срока. А когда этот срок, никто не знает, как неожиданно она ушла, жаль... - Диане казалось, что Раиса Николаевна никогда не закончит свой монолог.
- Спасибо, Раиса Николаевна, мне её очень не хватает, - быстро ответила Диана, радуясь, что женщина не спросила про отца.
Раиса Николаевна несколько раз бывала у них дома и конечно с уважением относилась к живущей в достатке семье.
- А ты зачем пришла, Диана? Мы же с тобой много раз говорили, что у тебя... - вдруг вспомнив, что она всё же на рабочем месте, спросила женщина.
- Прошу Вас, осмотрите меня! Мне кажется... я думаю, что я беременна, - почему-то склонив голову, волнуясь, тихо произнесла Диана.
- Да, конечно я осмотрю тебя, чудеса бывают, но... ладно, раздевайся и ложись на кресло, - ответила Раиса Николаевна, поднимаясь со стула и проходя к умывальнику.
В её практике бывало, что бесплодие заканчивалось рождением ребёнка, женщина знала, как сильно Диана хотела родить, искренне её жалела. Диана очень волновалась, но в душе была надежда. Раиса Николаевна осмотрела её, поднявшись с кресла, Диана стала быстро одеваться, в ожидании ответа поглядывая на врача. Раиса Николаевна вновь прошла к умывальнику. Одевшись, Диана подошла к ней и молча, в ожидании посмотрела на неё. Но взглянув на Диану, Раиса Николаевна покачала головой.
- Мне очень жаль, девочка, но это просто задержка. Так бывает, от стресса, от переживаний... у тебя умерла мама, может это и повлияло, бывает, менструальный цикл останавливается и на два месяца, - сказала она.
У Дианы внутри словно оборвалось, она тяжело опустилась на стул.
- Как же так... меня ведь тошнило... я была уверена, что... - едва не заплакав, пробормотала Диана.
- И тошноту, и спазм желудка вызывают невные срывы или истощения, видимо ты слишком переживала смерть Камелии Георгиевны. Мне очень жаль, - сев за свой рабочий стол, сказала Раиса Николаевна.
- Спасибо Вам, я пойду... - встав со стула и не глядя на врача, Диана прошла к двери.
- Будь умницей, девочка, не наделай глупостей. Папе привет передавай, - в след Диане сказала Раиса Николаевна.
Диана вышла из поликлиники и побрела домой, ей казалось, что все надежды рухнули. Она мысленно проклинала майора, который заставил её так страдать и бояться, будучи уверенной, что именно он виновен в том, что её тошнит и произошла задержка. Опустив голову, она шла по тротуару к дому, где прошло её детство, где она была так счастлива. Слёзы душили её, Диана и себя ругала, что настолько слаба и даже злилась на родителей, которые не смогли воспитать её более сильной и выносливой.
- А знаешь, после рождения ребёнка, ты стала ещё красивее, женственнее и желаннее и грудь стала такой пышной и соблазнительной. Но твои губы...они словно соком налиты, вишнёвым, - говорил Максим, ласково гладя грудь девушки второй рукой.
- Отпусти меня! Мне больно! - пытаясь вырваться от него, воскликнула Софья.
- А знаешь что? Я наконец развожусь с Дианой, её папаша скоро оформит развод. А может, ну его, этого медведя, давай мы с тобой поженимся? - делая акцент на местоимении "мы", буквально шептал в ухо Софьи Максим.
Продолжая одной рукой держать её руки над головой, второй сильнее сжимая грудь, он прильнул к её щеке и возбуждённо говорил. Диана, отвернув голову в сторону, в напряжении ждала дальнейшие его действия, раздумывая, что же ей делать. Максим прижался губами к её губам, Диана напряглась, словно струна и согнув ногу в колене, выжидала удобного момента, чтобы с силой, которая позволяла ей в таком положении, ударить коленом в пах Максима. Ослабив руку, которой держал руки девушки, заломив до боли, а второй рукой он уже пытался удержать её голову за подбородок. В этот момент ей и удалось приподнять ногу. Диана с презрением посмотрела на него и плюнула ему в лицо, тут же ударив его в пах. Она рассчитала точно, или так уж вышло, но Максим просто взвыл от боли.
- Ааа... стерва! - закричал Максим и развернувшись, с силой ударил Софью по лицу, тыльной стороной ладони.
Не удержавшись, Софья упала между кроватями и с опаской взглянула на ребёнка, малыш крепко спал. Выдохнув, Софья хотела приподняться, но Максим, подбежав к ней, буквально упал на неё всем телом. Скорее всего, в таком состоянии Максим изнасиловал бы Софью, мало, что он был возбуждён, но ещё и сильно разозлился на неё.
- А ты и правда изменилась и не только внешне, сопротивляться стала... а раньше сама бегала ко мне, словно собачонка, - поднимая платье Софьи, с возбуждением и злостью говорил Максим.
Софья видела, он в бешенстве и силен, как бык, но всё же пытаясь сопротивляться, била его по лицу и брыкалась ногами.
- Дурой была, вот и бегала! Лучше отпусти меня, Максим, иначе... - устав бороться, хриплым от негодования голосом произнесла Софья.
- А иначе что? Ну что ты можешь сделать? Такой ты мне нравишься ещё больше, - пытаясь снять с девушки трусики, сказал Максим.
- Иначе, на этот раз ты сядешь и надолго! Можешь в этом не сомневаться, понял! - в отчаянии закричала Софья, понимая, что ещё немного и она не сможет сопротивляться.
Но кажется, её слова возымели действие, тяжело дыша, он медленно привстал и сел на кровать, тупо глядя на неё. Софья тут же вскочила с пола и отбежала от него к двери, думая, что если он вновь полезет к ней со своими глупостями, она сможет выбежать из комнаты и побежать вниз.
- Дура ты, Софья, как есть дура! Я же хотел жениться на тебе, Санька мой сын, ну зачем ему отчим? - воскликнул Максим, повернувшись к ней.
- Да чем такой отец, лучше никакой! Убирайся отсюда и оставь меня и сына в покое! - схватив со стола сковороду и размахивая ею, закричала Софья.
Ещё немного и она готова была сорваться, ей так хотелось заехать Максиму по голове этой сковородой, она даже встала в стойку обороны. Но слова Софьи о том, что он может сесть и надолго, остудили пыл парня. Возвращаться в камеру, где ему было совсем не комфортно, где он увидел реальный мир за решёткой, Максиму вовсе не хотелось. Застегнув молнию на брюках, он направился к двери, где в позе воительницы стояла Софья, расставив ноги и подняв руку со сковородой. Секунду, Максим смотрел на неё с восхищением. В этот момент, в возбуждении, покраснев от борьбы, с распущенными светлыми волосами, Софья и правда была очень красива.
- Каким же я был дураком... - подумал он, приближаясь к ней.
- Если бы ты простила меня, мы могли бы быть счастливы, Софья. Ведь я всегда тебя любил, - с мольбой произнёс Максим и на всякий случай, защищаясь, протянул руку.
- Не обольщайся, Максим! Я тебя никогда не любила! Это была блажь, слепота, всё что угодно, но не любовь. А ты... ты и любить-то не умеешь, иначе оценил бы тех, кто любит тебя, прежде всего мать и Диану! А теперь... пошёл вон! Иначе я за себя не ручаюсь, если тебе было мало того, что ты получил от Миши, так я добавлю, даже не сомневайся, - размахивая перед парнем сковородой, произнесла Софья.
- Так отойди от двери, чтобы я мог уйти! А мать... я любил её, а теперь её нет... - ответил Максим, выходя из комнаты, так как Софья отошла от двери, всё же не опуская руку со сковородой.
Максим наконец ушёл, а Софья, расслабившись, истерично засмеялась, опустив руку, поставив сковороду на стол и присаживаясь на стул.
- Как можно любить мать и не навешать её месяцами? Я уже соскучилась по маме, по Антону, а по отцу так вообще, - пробормотала Софья, сидя за столом, спиной к двери.
- Пока вас дождёшься, зима придёт! - услышала Софья за своей спиной.
- Мамочка! Как же я соскучилась по тебе! По отцу и Антону тоже! - вскочив с места и бросаясь на шею матери, заплакав, воскликнула Софья.
Видимо, с уходом Максима она расслабилась от напряжения, её вдруг прорвало и Софья не могла остановиться, плач перешёл в рыдания.
- Господи! Софья! Да что с тобой, доченька? Мы ж, слава Богу, все живы, чего ревёшь-то, будто хоронишь, тьфу-тьфу, не приведи Господи. Вон, Анисью как жалко, бедная... так и не дождалась своего сыночка, будь он неладен. Давай присядем, дочка, устала я с дороги, с работы вчерась отпросилась у председателя нашего... это... Григорий Матвеевич ... тоже приехал в город, отец нас привёз... - запинаясь, произнесла Наталья.
От её слов, перестав плакать и обнимая мать, Софья застыла. Побледнев, она взглянула на неё, ещё подумав, как же Максим с ней не столкнулся.
А Максим, увидев в окно вестибюля машину, на которой ездил отец Софьи и выходящую из машины Наталью, быстро прошёл к лестнице и спрятался за ней, тем более, там было темно.
- Значит и папа приехал? Что же он не зашёл? Наверное видеть меня хочет, да? - спросила Софья, глядя на мать.
- Вот будет у тебя дочь, тогда и поймёшь, как родители переживают за своих детей. Обижен был... теперича сказал, что скучает по тебе. Когда в последний раз виделись, а? Скоро год? Он с нашим председателем в управление поехал, Георгий Матвеевич настоящий мужик! Выбивает материалы для строительства у нас больницы, во как! Может и ты однажды будешь там работать. Я что хотела-то... вы же с Мишей после свадьбы в городе поживёте, пока ты учёбу закончишь, верно? - тараторила Наталья, присев на кровать и глядя на внука.
Санечка проснулся и раскрыв глазки, испуганно смотрел на бабушку, уж слишком громко она говорила.
- Ну да... Миша так говорил, - ответила Софья, не понимая, к чему ведёт мать.
- Кажись, он меня не узнаёт, а, Санечка? Иди к бабушке, малыш, бабушка жизнь за тебя отдаст, ты ж моя голуба, - взяв на руки ребёнка, чуть потише говорила Наталья, забыв, о чём говорила и что хотела сказать.
- Он наверно есть хочет, - сказала Софья, присаживаясь рядом с матерью, которая с любовью смотрела на внука.
- И мокрый он, сначала перепеленай его, потом и накормишь. Почаще оставляй без пелёнок, жарко сейчас, сопреет ещё. Ты чем его попку обмазываешь? - спросила Наталья, отдав ребёнка Софье.
- Детским кремом, а что? - положив малыша на кровать и разворачивая его, ответила Софья, глядя на сына
- Ну... ничего вроде, опрелости нет. Я то вас с Антоном маслом мазала, детских кремов тогда не было, ничего, вымахали, нам с отцом на радость, - ответила Наталья, с укором глядя на дочь.
- По Антону соскучилась, как он там? - взяв ребёнка на руки и подходя к умывальнику, чтобы подмыть его, спросила Софья, сделав вид, что не заметила её сарказма.
- А что с ним? Дома он, один остался. Хотел с нами поехать, но дом без присмотра оставлять нельзя. У нас конечно, воровства вроде не было... а вот в соседней деревне дом ограбили, вроде как старинные иконы спёрли, украли, значит, - говорила Наталья, сама вытирая попку и ножки ребёнка сухой пелёнкой, когда Софья положила его мокрого на кровать.
- А они-то зачем ворам нужны? - искренне удивилась Софья, протягивая матери детский крем.
- А шут их знает, зачем. Старинные иконы, ценные, сказали. А не надо крема, пусть с голой попкой полежит, смотри, как ему нравится, - улыбаясь, сказала Наталья.
- Ну и ладно, пусть полежит, смотри, есть просит, - засмеялась Софья, глядя, как малыш тянется, скривив пухленькие губки к пальцу Натальи.
- На руки его не бери, ложись рядом и корми. Но ночью корми сидя, не приведи Господь. Можешь уснуть, а ребёнок грудью задохнётся, вона какая пышная стала, - сказала Наталья, глядя на грудь дочери, которую Софья оголила, собираясь кормить сына.
- Скажешь тоже, он ночью есть не просит, только в полночь и в шесть утра. По нему часы можно сверять, - стыдливо прикрывая грудь рукой, ответила Софья.
- Вот я и говорю, что на рассвете самый сладкий сон. Ладно, я ж тебе и Нинке борща привезла, согреть надо, остыл в дороге. А где она, кстати? - спросила Наталья, открывая увесистую сумку, куда она аккуратно сложила продукты: окорок и сало, яйца и молоко, творог, что сама готовила, картошку и лук с огорода, огурцы и помидоры, зелёный лук и чеснок с зеленью.
- У них с её женихом в это воскресенье, послезавтра значит, свадьба, а у него тоже мама умерла, так они хотят скромно отметить, их уже расписали, - поглядывая на ребёнка, как он сладко сосёт грудь, ответила Софья.
- Что значит тоже? А, ну да... у Максима тоже мать умерла, - сказала Наталья, взяв двухлитровую банку с борщом и выливая в кастрюлю.
- Вообще странно, ведь и тёща у него умерла, всего три или четыре дня тому, - сказала Софья, повернув голову и взглянув на Наталью.
- Да ты что! Надо же... и тёщу, и мать потерял, значит... два вдовца и остались? Ты не поверишь, Софья, Павел вовсе пить бросил. Вот как Анисью похоронил, так и бросил! Только на поминках выпил немного, да на кладбище чуток и всё, отрезал! Да и поминки сельчане справили, правда у Анисьи гробовые деньги-то были. Не весть какие, но все же. Максим-то её обобрал до нитки, видать, после него и собирала. Цветы продавала в области, на автовокзале, да яблоки со двора, вот и весь доход. Бедная женщина, света белого не видела, с мужем пьяницей, да с сынком бесчувственным. Всё вспоминала Максима, очень по нему тосковала, - готовя на стол, говорилаНаталья.
- Скучала, так и приехала бы к нему, мам! Почему тётка Анисья сама к нему не приехала? - спросила Софья, кажется только что осознав значимость того, что мать тосковала по сыну, может от тоски и умерла.
- А куда бы она приехала? Адреса своего Максим не давал! Стыдился родителей, видать, окаянный! - рассердившись и махнув рукой, ответила Наталья.
- Я ведь знала... да чего уж теперь, - с грустью сказала Софья, вынимая грудь изо рта ребёнка.
- Теперь подними его, пусть срыгнёт, - сказала Наталья дочери.
- Зачем это? - испугалась Софья, подумав, что малыш может вырвать.
- После еды отрыгнуть должен, животик пучить не будет и спать будет спокойнее, - ответила Наталья, взяв кастрюлю с борщом и собираясь выйти из комнаты.
- А он и так спокойно спит, - всё же подняв ребёнка на руки и придерживая ему головку, пробормотала Софья.
И через несколько минут Санечка отрыгнул, испугав Софью и она быстро положила его на кровать. Вскоре вернулась Наталья, придерживая полотенцем горячую кастрюлю.
- Ммм... как вкусно пахнеееет! А сметану не привезла? А вот она, так есть хочется, - сев за стол, взяв кусочек хлеба и макая его в сметану, сказала Софья.
- Не торопись, горячо, зелень положи. Вкусно? - ласково спросила Наталья.
- Очень! - воскликнула Софья, проглатывая горячий борщ.
Она сидела лицом к двери и едва не поперхнулась, увидев в проёме отца.