Однажды услышал, что стараниями отечественного кинематографа и художественной литературы у рядового зрителя и читателя выработан стереотип, что каждый журналист непременно курит, небрит, не чесан, одет небрежно и обязательно ругается матом. А главное, пьет, так сказать, исключительно для лучшего восприятия действительности, остроты пера и творческого вдохновения. Словом, чаще всего журналист, по мнению обывателей, подобен фломастеру, которому вольешь спирт внутрь, и он – бац! – сразу ожил!
Очень может быть. Правда, мне благостное действие подобного допинга незнакомо. Хотя я не монах и иногда позволяю себе употребить. Однако я встречал множество представителей иных профессий, в точности соответствующих приведенному выше описанию. Но не об этом сейчас речь. Журналисты – значит, журналисты.
Летом 1985 года редакция газеты «Советский Таймыр» направила меня в командировку в район строительства Курейской ГЭС. Со дня на день там предполагалось перекрытие северной реки, воды которой должны были дать дополнительную энергию Норильскому промышленному району и Дудинке.
После двух часов полета вертолет произвел посадку в поселке строителей, который уже тогда назывался Светлогорск. На перекрытие Курейки приехало достаточно много журналистов из самых разных городов страны. Интерес к предстоящему событию был вызван, прежде всего, тем, что в середине 80-х годов ХХ века в СССР строилось не так уж много гидроэлектростанций. А тем более за Полярным кругом. Немаловажно и то, что Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П. Завенягина, а именно он был «владельцем» Курейской ГЭС, уже тогда умел заинтересовывать представителей прессы.
Как таковой гостиницы в Светлогорске не было. Были общежития и несколько «заезжек» для больших начальников. Меня поселили в одну комнату с двумя журналистами Центрального телевидения и пишущим корреспондентом крупного международного информационного агентства. Он был нашим соотечественником, жил в Москве, но работал на «заграницу». Подобное практиковалось уже тогда. Редко, но бывало.
Вот так, вчетвером, мы ожидали заветного дня перекрытия небольшой реки, берущей свое начало где-то в плато Путораны и впадающей в Енисей в аккурат напротив поселка Курейка, где в свое время отбывал ссылку Иосиф Виссарионович. Кстати, в том районе, именно по Курейке, проходит Северный Полярный круг.
Уже толком и не помню почему, но перекрытие переносилось со дня на день. И так было несколько раз. Хуже нет занятия, чем ждать и догонять. Коллеги коротали время по-разному. Кто-то писал, кто-то искал новые темы, кто-то читал, кто-то откровенно пил… К последним относился и наш «информационный» коллега. Утром он страдал со «вчерашнего», а днем уже был весел от новой дозы. И так продолжалось несколько дней. Комната пропахла перегаром. Повсюду валялась недоеденная закуска, пустые бутылки и окурки в пустых консервных банках… Картина была ужасающей.
Мало того что жить в таких условиях было просто противно, так мы с телеоператором еще переживали за аппаратуру. Он за кинокамеру и магнитофон, я – за фотоаппараты и объективы. Поведение пьяного человека непредсказуемо. Он мог упасть, сесть, встать на аппаратуру, чем-то залить наши кофры. Одно слово, экстрим. С этим надо было заканчивать.
Решение было найдено. Его нам подсказал Михаил Булгаков в тогда еще запрещенном произведении «Мастер и Маргарита»: «…лечить подобное подобным». Однажды ближе к обеду наш коллега, пробудившись, увидел, что мы трое сидим за накрытым столом: сало, рыбка, вареная картошечка, маринованные огурчики, шпроты и бутылочка водочки… Увиденным непохмелённый был сражен наповал. Он долго пытался осознать происходящее. Попросил у нас рюмашку и получил ее. Вместе с закусочкой.
Когда его взгляд стал более осмысленным, коллега поинтересовался причиной застолья.
- А что делать, когда дело сделано, – отреагировал кто-то из нас.
- В смысле?
- Ну, мы уже отсняли кино и отправили его в Норильск попутным рейсом вертолета. Виталий тоже отослал в Дудинку кассеты с фотопленкой. Наш материал вечером будет в Москве. Его фотографии уже завтра будут в газете… Теперь можно и расслабиться.
Мы налили по новой. «Четвертый» пить больше не стал. Сходил в душ, даже зубы почистил. После этого, подсев к нашему столу, поинтересовался тем, что мы снимали.
- Баржи…
- Какие баржи?
- Ну, те, что пришли сюда сегодня ночью…
- Мужики, не спешите. Еще раз и подробнее. Ни хрена не могу понять. Проясните ситуацию.
- Да что прояснять. Ты же вчера был в штабе, когда об этом говорили…
- Я вчера был в штабе? Не помню. А о чем там говорили?
- О баржах…
- Твою мать, о каких баржах? - уже резко и явно агрессивно заговорил коллега.
- Запомни, - обратился к нему кинооператор. – Если в приличном обществе вместо «твою мать» говорить «вашу матушку», то атмосфера в коллективе становится гораздо душевнее. Налить?
- Нет, спасибо, - выдавил он, пытаясь осознать происходящее.
Не получалось…
- Старик, ты, видимо, заспал, что вчера нам сообщили – ночью придут восемь барж со сверхпрочным кавказским гранитом. Именно из-за его отсутствия и не начинали перекрывать реку. Ночью гранит был доставлен сюда. Пройдя огромный путь по рекам и каналам страны, по трассе Северного морского пути. Теперь время до начала перекрытия измеряется уже часами. Сейчас гранит выгружают. Как закончат, определят дату перекрытия.
Пьяный-пьяный, но коллега понял, что уже вечером программа «Время» расскажет о случившемся, а он, представитель респектабельного и авторитетного агентства, его пропустил. Это увольнение.
- Мужики, выручайте. Расскажите, что было?
Наша фантазия была безудержной. Перебивая друг друга, мы вещали о героическом рейсе моряков, сумевших доставить 10 000 тонн прочнейшего кавказского гранита от самых гор Кавказа в северный поселок гидростроителей.
Наше выступление подробно конспектировалось. А после этого «писатель» рванул в «красный уголок», где создал замечательную информацию о буднях большой стройки. Времени это заняло немного. Не прошло и получаса, как информация была написана. Коллега побрился, переоделся и пошел на почту, чтобы отправить созданный текст телеграммой в свое московское представительство.
Быстро позвонить возможности не было. Междугороднюю связь тут давали время от времени. Иных видов коммуникации тогда еще не было. Словом, ушел.
Мы к телефону. Звоним на почту, предупреждаем девушек о визите и убедительно просим принять телеграмму, взять деньги, но ничего никуда не отправлять. Более того, мы предположили, что вскоре отправитель вернется и принесет им конфеты и шампанское. На том конце провода нас услышали, тем более что на почте нас хорошо знали – мы регулярно бегали туда на переговорный пункт. Знали связисты и о «слабости» нашего коллеги. Точнее, о ней знали не только связисты…
Через часок он вернулся. Переоделся и с чувством исполненного долга рухнул на кровать. И тут, надо такому случиться, в нашу комнату вошел сотрудник парткома стройки.
- Тит Титыч, - начал, поднимаясь с кровати, «фломастер». – Что ж Вы так? Отчего промолчали про гранит?
- ????
- Ну, про баржи…
- Вы о чем?
- Я про доставленный кавказский гранит, - уже не так настойчиво продолжил выпивоха. – Я вот сейчас отправил в Москву…
И он протянул написанную информацию.
- Молодец, - вытирая слезы, хлынувшие от смеха, выдавил из себя член парткома. – Сильно написал. У тебя по географии в школе что было? Ты вспомни, где Кавказ и где Курейка? Какой «сверхпрочный гранит»? Какие баржи? Пить надо меньше. Уже весь поселок шарахается от тебя. Я, собственно, и пришел, чтобы просить тебя заканчивать с попойками. В противном случае мы будем вынуждены посадить тебя в вертолет и отправить куда подальше… Нельзя так себя вести…
В установившейся тишине мы услышали, казалось, скрежет заспиртованных шестеренок журналистского мозга. Коллега начал понимать происходящее. Оделся он мгновенно.
- Девочки, наш друг пошел к вам, - сказал в телефонную трубку телевизионщик. – Вы не отправляли его депешу?.. Спасибо. Да, сорвите с него шампанское и конфеты. Спасибо.
Телеграмма, конечно же, никуда не ушла. Пить журналист перестал. Несколько дней он с нами не разговаривал. И это вполне резонно. Он считал, что мы его обидели. Он совершенно не брал в расчет, что своим свинским, иначе и не сказать, поведением он ежедневно и ежечасно не только оскорблял нас, но и вредил нашей профессии.
Да Бог ему судья. После того случая этого коллегу я никогда не встречал...
Виталий ИВАНОВ
2017 год