Фаина Георгиевна Раневская (Фельдман)
1896 – 1984гг жизни
Народная артистка СССР, актриса театра и кино, трижды лауреат Сталинской премии
Нет высшего образования. Не была замужем
Врач-психиатр А. В. Шувалов (http://proza.ru/2021/04/21/1778) в патографическом иссследовании пишет, что Раневской изначально был присущ истерический характер. Ссылаясь на классификацию современного психиатра, психотерапевта и психолога П. В. Волкова, уточняет: «Стервозно-язвительный вариант истерического характера», истерическое расстройство личности.
В дальнейшем, по мере общественного признания творческих успехов, истерические черты могли усиливаться. Главный симптом – демонстративность поведения или гистрионизм. С точки зрения психиатрии – это способ самоутверждения, механизм разрядки высокой активности. Такие люди легко вживаются в роль, мало считаясь с реальностью и окружающими.
Проявление истерической личности у Ф. Раневской выражалось в капризности, конфликтности, привлечении внимания всеми возможными способами, включая необычность внешнего вида.
А. В. Шувалов отмечает пылкую образность, бессмысленное упрямство, юношеский пессимизм, показную неудовлетворенность жизнью, что в совокупности означает инфантилизм, душевную незрелость, вечное детство.
У Фаины Фельдман рано проявились творческие наклонности - экзальтированность, потребность копировать, впечатлительность. Заикание, с которым она упорно боролась, приводило к замыканию в себе, но тяга к признанию, восхищению, производить впечатление была сильнее.
«Мне очень нравилось падать в обморок, к тому же я никогда не расшибалась, старалась падать грациозно», - говорила она о себе. Привлечь внимание она могла разными способами: нарушая привычные стереотипы и шаблоны, в основном – творческие, «стремилась все заполнить собою», во все вмешивалась, жалуясь на тяжелую жизнь и демонстрируя, как она героически ее переносит, умела остроумно и язвительно шутить.
Окружающие отмечали ее трудный характер, большую эмоциональность, обидчивость, вспыльчивость, нетерпимость, несдержанность. Для нее ничего не стоило обидеть и извиниться, враждовать, вести затяжные войны. Мужчины, по ее мнению, - гады и мерзавцы. Но полагаем – по графике «мужских» и «женских» букв, что втайне она могла завидовать мужчинам и в чем-то подражать им. Не переносила критики, при этом провоцировала людей. Те, кто соглашались с самокритикой – становились врагом.
Если доверять графологии, то патографический портрет Раневской, созданный А. В. Шуваловым, должен найти отражение в автографах знаменитой актрисы. Объектом графологического анализа служит письмо 82-х летней Раневской от 18 августа 1978 года.
Редко, кому из людей престарелого возраста удается сохранить правильность организации текста, избежать в графических элементах стандартных признаков старческих изменений. Фаина Георгиевна была энергична, активна, имела хорошие врожденные ресурсы витальности. Организована, обладала трезвым мышлением, прекрасно ориентировалась в мире событий и людей. Несмотря на склонность к эпатажности, соблюдала нормы и правила социального поведения.
Вертикальный разброс в соотношении зон близок к нормативу, что свидетельствует о сбалансированности уровней формирования психики: подсознания (Оно или Ид), сознания (Эго) и сверхсознания (Суперэго). Идеи, убеждения направлены в будущее. Раневская понимает цель, стремится к ее реализации. Мотивацией служат внутренние побуждения, лежащие в области бессознательного. Эта часть структуры личности представлена нижней зоной почерка.
Вероятно, у Раневской ранее, в более молодом возрасте нижняя зона почерка была более гармоничной. В момент написания образца отмечаются недифференцированный нажим, значительные колебания размеров (несмотря на выдержанность средних значений) нижних элементов букв. Иногда они раздутые, петлевые на нисходящих линейных отрезках. Петли, как вместилища эмоций, почти повсеместно – с обратным нажимом, интуитивным и нерациональным расходом энергии. Они замыкаются ниже линии цензуры; лишние из них входят в среднюю зону сильными штрихами; стандартные элементы – наоборот, - еле заметными нитями или волосяными линиями.
Подобная графика нижней зоны дает основание полагать, что у Раневской этого времени бессознательные спонтанные импульсы в большей мере диктовали поведенческие реакции; внутренние побуждения – с обидами, неудовлетворенностью вторгались в повседневность и не находили путей реализации. Большой спектр испытываемых эмоций и не воплощенных влечений порождал беспокойство и тревожность. В это время Раневская могла совершать странные поступки, о которых мы не имеем сведений, но предполагаем вероятность того, что старение не принесло ей благостного умиротворения и покоя. Косвенным признаком таких состояний и неудовлетворенности является падение строк в нижней части текста.
Раневская обладала развитым интеллектом, воображением, стойкими убеждениями, целеустремленностью, упорством и упрямством, способностью видеть перспективу. Она хорошо осознавала свою социальную роль и незаурядность, при этом постоянно опасалась конкуренции, заботясь о собственной безопасности, В зоне Суперэго уверенные насыщенные штрихи аркад, петлевых компенсаций и достаточно длинных, брошенных вверх и вправо тибар. Консерватизм не был ей свойственен. Интерес к новому не уменьшался с возрастом. Ее воображение, впечатлительность оставались не подвластны времени, но искажали восприятие реальности, сглаживая ее границы с абстрактным.
В повседневной деятельности (средняя зона) - достижение цели любой ценой. С расчетом, упорством и упрямством, манипулятивностью - у Раневской оно было сродни одержимости. Слишком чувствительна – по отношению к себе и достаточно холодна к окружающим, слишком эмоциональна и реактивна, она могла быть харизматичной - с одной стороны и вызывать отторжение – с другой.
Особый интерес в почерке вызывают признаки коммуникативности. А. В. Шувалов говорит об экстравертности, но в равной мере она была и интровертной. Первоначальное восприятие новых людей строилось на подозрительности, оценочности, защите – несут ли они ей конкуренцию, угрозу. Начало строки имеет прямой или почти прямой критичный наклон; по мере дальнейшего контакта и заинтересованности он переходит в правый.
Стремясь к общению – но только на ее условиях и без проявления особой эмпатии, Раневская демонстрирует превосходство в уме и таланте, может выразить неуважение и пренебрежение, авторитарность, оставляя за собой последнее слово как открывшуюся только ей истину и справедливость. Индикатор – заключительные штрихи, опущенные вертикально вниз, обращенные влево (dixi!) или горизонтальные (оберегаю личное пространство от вашего вторжения). Импульсивно она строила отношения с людьми. Благосклонность, иногда кратковременная (могла быть ложной), сменялась антипатией и критикой. Ей не стоило труда приблизить – отдалить, и в этом она словно играла сценическую роль. Складывается впечатление, что авторитетом у нее пользовались немногие. Длительной привязанностью и любовью - тем более. Подсознательно, как видим в приведенном образце, обращаясь к адресату, она пишет его имя с маленькой буквы.
Взаимосвязанный комплекс графологических признаков, маркирующих психологию повседневной жизни, особенно выразителен в средней зоне Эго.
В плотном тексте с выдержанным, почти постоянным правым наклоном, в подгибании строк Раневская (на девятом десятке жизни!) неуклонно стремится заполнить собою пространство. Доминирование аркадных символов, оптимизация букв отражают гибкость ума, способность использовать ситуации и людей в собственных целях. Замены букв, их узость, колебание размеров в совокупности с замкнутостью овалов и клиновидностью фигуры слов – показатели эмоциональной неустойчивости, непредсказуемости, зажатости, скрытности, неискренности, неправдивости.
Информативны в данном образце почерка интервалы между строками, словами и буквами. Межстрочные расстояния выдержаны, что можно расценивать как контролируемые отношения с социумом. Интервалы между словами и буквами крайне неоднородны, в отдельных случаях есть разрывы слов – графологические признаки избирательности в общении, а также нарушения мышления в логической последовательности ассоциаций. В ненормативном сближении слов отмечается явление психологического перекрытия: Раневская мало внимания обращает на происходящее в данный момент – к примеру, на быт и его мелочи; может не помнить – что ела на завтрак, что делала утром, но держит в голове планы на будущее, стратегию действий. Ей не свойственны меркантильные заботы о материальном благосостоянии, она может довольствоваться малым.
В рассматриваемом образце письма присутствуют все графологические принципы, описывающие гармоничную личность: геометричность, гармоничность и графологичность или – иными словами: упорядоченность, оптимизация, ритм. Ф. Г. Раневская – натура гармоничная, одаренная с большими энергетическими и творческими ресурсами. Многие черты характера, приведенные в патографическом исследовании А. В. Шувалова, подтверждает графологический анализ ее почерка. Но была ли она «стервозно-язвительной», скандальной, невоздержанной, истеричной? В образце письма отсутствуют какие-либо доказательные графические элементы вербальной агрессии или неспособности к самоконтролю.
«Стервозность» вполне возможна в характере Ф. Г. Раневской; для нее есть необходимая база: огромное честолюбие, гибкость интеллекта, немалые ресурсы энергии, импульсивность и эмоциональные колебания широкого диапазона. Все это мы видим в почерке Раневской. Однако составляющие названного психиатрами варианта характера, включая истеричность, не были заложены изначально в ядре ее личности. Они привнесены искусственно; намеренно, осознанно или интуитивно включены в самоконтролируемые поведенческие стратегии как защитная броня умного, талантливого, тонкого, чувствительного, нетерпимого к критике человека с ранимым внутренним миром. Вероятно, беспокоящие болевые точки, укоренившиеся глубоко в подсознании, остались на всю жизнь и требовали тактики самоутверждения и самозащиты.
В конце 70-х годов прошлого века Ф. Г. Раневская по-прежнему амбициозна, с оптимизмом и в то же время – опасением, может быть, - страхом устремлена в будущее. Энергия, как и эмоциональное состояние (нередки пессимистические настроения), не стабильны, подвержены значительным колебаниям. Возможны соматические отклонения в здоровье. Графологи, идентифицирующие зоны почерка и части тела человека, могли бы предположить заболевания в нижней части туловища или ног. Научного обоснования такого подхода нет, и мы не склонны проводить подобные параллели. Но объективно – в письме Раневской меньше уверенности в себе и своих силах, снижено внимание к деталям, есть тяга к интровертности и погружению во внутренний мир.
Известность, реализация в искусстве, признание, внимание – то, к чему стремилась знаменитая актриса, было достигнуто. Была ли она счастлива? Краткий текстовой фрагмент под дарственной фотографией 1978 года порождает большие сомнения.